Я никогда тебе не покорюсь

Никто не рождается монстром. Душа ожесточается постепенно, под гнетом обстоятельств, но даже в самом черством и окаменевшем сердце всегда остается частичка прежнего человека, каким он был до всех тех испытаний, который обрушила на него суровая жизнь и людское коварство. Павил Эйб тоже не всегда был безжалостным и кровавым наемником, каким знали и боялись его девять западных королевств. Он вырос в приюте на руках воспитателей и, не имея иной возможности выйти в люди, поступил в армию. Тяжелый период обучения закалил тело и притупил плотские желания молодого воина. Новобранцы редко выбирались в город, довольствуясь услугами дешевых шлюх в армейском борделе, бесстыдные ласки которых легко заводили неискушенные любовью тела, но так же легко забывались, не оставляя в сердцах ни трепета, ни волнения. Парни просто тупо удовлетворяли в объятиях проституток свою молодую похоть, вонзаясь в податливую и упругую женскую плоть. Совсем иные желания и ощущения вызывали пленницы, молоденькие и чистые, многие из которых ни разу не знали мужчины. Любая война - это жестокость, кровь и насилие. Захватив чужой город и перебив вражеских воинов, победители пировали на обломках жизни, на какое-то время превращаясь в грубых ненасытных самцов, с особым садизмом мучая и терзая беззащитных рабынь. Это был отличный проверенный способ "выпустить пар" и снять напряжение, вызванное постоянным ощущением близкой опасности и смерти в бою. В отличие от большинства воинов, Павил не любил насиловать женщин, но никогда не мешал издеваться над ними своим соратникам, и даже став командиром полка, довольно равнодушно взирал на эти дикие оргии, считая их частью заслуженного триумфа завоевателей. Служа в армии королевства Ханай, воины получали довольно мизерное жалование, с которого нельзя было не то что разбогатеть, но даже сносно устроить свою жизнь и завести семью. Казарма не тяготила только зеленую молодежь, когда же мужчина становился старше, его все больше начинал заботить быт и появлялось желание вернуться после похода не в общее казенное помещение, полное таких же одиноких, пропахших потом и кровью воинов, а в уютный дом, где витает приятный аромат свежего хлеба и жареного мяса, и где ждет его молодая жена, крепкое тело которой будет как нельзя кстати после долгого тяжелого похода и военных лишений. Король Ханая был скуп и на прибавку жалования надеяться не приходилось, а недовольство воинов постепенно росло, вот тогда старый наставник Павила и подал ему дельную мысль уйти в отставку и стать наемником. - Ты гениальный стратег, Павил, можно сказать, полководец от бога, и можешь выйти победителем из любой, даже самой невыигрышной позиции, - сказал он как-то вечером за кружкой эля. - Кроме того, ты лидер по натуре, тебе лишь стоит крикнуть и позвать, все тут же за тобой пойдут, не размышляя ни о чем. Создав свою собственную независимую армию, сможешь разбогатеть довольно быстро, сам знаешь, королевства без конца воюют, так что услуги наемных войск будут всегда нужны. Наставник оказался прав, Павилу стоило лишь предложить, и сразу же почти весь полк ушел за ним, вызвав понятное бешенство прижимистого монарха. Покинув королевскую армию, они разбили собственный лагерь у подножия гор, на самой границе обитаемого мира, где не было ни одного крупного города, а только маленькие бедные деревеньки. Местный старейшина быстро понял выгоду нового соседства и не только не воспротивился вторжению чужаков на свои земли, но и оказал им всяческое содействие. Подняв хозяйство буквально за год, будущие наемники обеспечили себе надежный тыл и преданных благодарных помощников. Одновременно с полевыми работами они совершенствовали свое боевое искусство и первый же контракт принес армии невиданные дотоле доходы. Павил смог нанять работников извне, которые построили его людям уже не просто временные бараки, а настоящий каменный город, где они и жили в перерывах между походами, постепенно превращаясь в непобедимую орду безжалостных наемников, не чуравшихся никакой, даже самой грязной и кровавой работы. Вопрос при заключении контракта стоял лишь один - размер оплаты, все остальное их не волновало. Очерствевшие сердцем и душой, они носились по миру подобно стае стервятников, наводя ужас на вражеские армии и мирных жителей. Имя легендарного предводителя стало нарицательным, им пугали детей и молодых женщин, его проклинали и ненавидели, но самому Павилу не было до этого никакого дела. Дела шли очень хорошо, а дисциплина в армии была железная - жили его люди теперь достойно, хотя и не обрастали бытом, каждый дорожил своим положением и был предан командиру, как самый верный пес. Войны гремели непрерывно, каждый из девяти королей мечтал расширить свои владения и завоевать соседа, в этих условиях нанять Павила стало жизненно необходимым делом для любого королевства, но услуги наемников стоили все дороже. В конце концов король Таргасы опередил своих соперников и предложил предводителю независимой армии бессрочный контракт. Павилу с первой встречи не понравился этот заносчивый надменный человек с непомерными амбициями "повелителя всего", но колоссальная сумма ежегодного вознаграждения за труды решила исход переговоров, и армия наемников прочно обосновалась в столице Таргасы. Для военачальников были выстроены богатые дома, для рядовых воинов - удобные теплые казармы со всем необходимым, включая хозяйственные помещения, бани и бордели. С поистине дьявольской хитростью король пытался привязать наемников Павила к службе на благо своих интересов, предлагая в жены дочерей знатных семейств, но поддались немногие, тем более что добрая треть военачальников и рядовых уже имела семьи, оставшиеся глубоко в тылу, в родном городке у подножия гор. Так что затея с треском провалилась, король не получил над армией Павила власть, и они по-прежнему считали свои столичные дома временным пристанищем, готовые в любой момент сняться с места и идти дальше. Сам Павил не имел семьи и не стремился к этому. Король неоднократно как бы невзначай сводил его с какой-нибудь красавицей из хорошей семьи, но безрезультатно. Никто не тронул сердца предводителя наймитов, который, кстати, получил из рук монарха генеральский жезл, но относился к этому высокому воинскому званию довольно равнодушно, отнюдь не считая короля своим повелителем. Даже прослужив в Таргасе три года, он по-прежнему оставался независимым, не позволяя монарху указывать себе, что и когда обязан делать. Капризный властный государь был этим очень уязвлен, но ему приходилось мириться, ибо помощь войск Павила по-прежнему оставалась решающим фактором будущих побед. Видимое благополучие военного союза продолжалось до тех пор, пока в столице не появилась Сильвия - та самая роковая женщина, которой было суждено навсегда поссорить непобедимого генерала с таргаским королем. Наемник увидал ее случайно, на главном невольничьем рынке столицы, где она вместе с остальными пленницами была выставлена на торги для продажи. Наверное, это была судьба, и никогда не западавший на женскую красоту железный мужчина не смог пройти мимо этой прелестной юной девушки. Он просто кинул на помост мешочек с золотом, сдернул ее за руку вниз и увел с собой, и ни один из бывших тогда на площади людей, в том числе и торговец, не произнес ни слова, обезумев от страха при виде самого смертоносного на свете человека. Прекрасные зеленые глаза и мягкий серебристый смех... Павил впервые позволил себе чувствовать, разделить свою полную опасностей жизнь с другим человеком. Он до безумия любил ее и был счастлив, в те несколько мимолетных лет, которые провел с ней рядом, до того, как она исчезла без следа. Кто мог ее похитить и зачем? Он был тогда так слеп и ничего не замечал. Как смотрит на нее король, каким безумным дьявольским огнем горят его глаза... Поистине любовь лишает разума и расслабляет волю. Приводит к боли, к поражению, делает зависимым и слабым. Он все это прочувствовал, все испытал - и боль, и слабость, и отчаяние, когда метался, как безумный, натыкаясь в пустых комнатах на пороги и стены. Нельзя любить, нельзя быть слабым, сила - единственное, чем стоит дорожить! Сильвия родила ему сына, незадолго перед похищением, и новорожденный исчез вместе с матерью, добавив боли в сердце Павила. Это случились темным зимним вечером, когда он ненадолго задержался во дворце. Вернулся - дома ни жены, ни сына. Словно сквозь землю провалились, и это из его отлично охраняемого особняка в центре столицы! Он был в отчаянии, везде искал, нанял самых лучших сыщиков, назначив баснословное вознаграждение, но поиски не принесли успеха. Взбешенный, он примчался во дворец, готовый обвинять и рвать на части короля, требуя объяснений - почему даже здесь, в стольном городе, человек не может быть спокойным за свою семью? Что за дела творятся в королевстве? Испуганный монарх оправдывался, обещал искать, но все это была чудовищная ложь, о которой Павил тогда не знал. Он злился и негодовал, отчаяние затмило разум, на время превратив его в безумца. Перевернув в столице наизнанку все и никого не отыскав, наемник разорвал контракт с таргаским королем, не в силах оставаться в опустевшем доме. Его полки ушли с ним вместе, они вернулись в горную местность и на время не заключали ни с кем контрактов, ограничиваясь мелкими услугами частным лицам. Павил продолжил поиски исчезнувшей семьи, и вот тогда-то, в ходе этих бесконечных мытарств, ему и открылись, наконец, некоторые истины, на которые он прежде не обращал внимания. Король Таргасы, это он! Старый распутник, погубивший собственную жену! Он приложил к загадочному похищению Сильвии свою руку, лишил его единственного счастья и любви. Павил почти уверился в причастности государя к этому преступлению, только прямых доказательств у него не было. Когда же он их получил, пусть косвенные, сражаться с противником было уже поздно. Он сам взрастил ту гигантскую стоголовую гидру, против которой оказался бессилен, слишком сильна стала Таргаса - с его, Павила, помощью, объединив под свои знамена пять королевств! Понадобилось много усилий и много лет, чтоб повернуть все вспять и ослабить противника, и вот теперь он, наконец, вернулся сюда дьяволом мести, с тем, чтоб услышать горькую (горчайшую!) невыносимую правду! Этот подонок в самом деле похитил его Сильвию, держал ее в рабынях, забавлялся с ней, он отдал сына в монастырь, который сам же Павил сжег потом дотла, он насмехался и торжествовал над его болью, оставив своего бывшего союзника у разбитого корыта проклятой жизни. Что толку, что предавшего его монарха больше нет в живых, что толку, что он сам его убил - его прекрасная богиня взорвалась вместе со складами, и ее нежная плоть взметнулась в душный, напоенный пламенем и дымом воздух ужасными кровавыми кусками! И это он ее убил! Он сам убил свою любовь! *** Сна не было. Павил бездумно вглядывался в ночь, обуреваемый черными демонами невыносимого гнева. Он опоздал, не смог спасти ее, не смог помочь. Проклятый мерзостный старик, как он посмел на краю бездны победить его! Ну ничего, он все же сможет насладиться местью, в его руках наследный принц, который стал его рабом. Пускай король сказал, что наплевал на сына, это ложь. Сын для отца всегда есть сын, к нему не может быть ни равнодушия, ни ненависти. Теперь он отыграется на нем сполна, наверняка таком же гнусном негодяе, как и его отец! Он вспомнил дерзкий взгляд и бледное упрямое лицо. Ну ничего, скоро из этих глаз исчезнет гордость, будет в ногах валяться и просить пощады. Этот мальчишка все узнает - боль и страх, горечь потерь и унижений. Он до конца согнет его, сломает, сделает своей игрушкой! Хм, да, а принц красив, даже позорное бритье не умалило этой редкостной и тонкой красоты. Стоял на коленях, одетый в лохмотья, весь перемазанный жиром и кусками еды, как гнусная свинья! Казалось бы, что может быть безобразнее и омерзительнее подобного зрелища? А этот парень все равно был дьявольски красив! Даже его, мужчину, эта красота почти свела с ума, и это злило, раздражало, выводило из себя! Хотелось снова сунуть ему в рот сапог, разбить скулу, наставить синяков - все что угодно, лишь бы уничтожить эту красоту! В кого он вышел статью и лицом? Наверно, в мать, цахирскую принцессу, все говорили, что она была прекрасна. А этот мерзкий государь - распутник, тайно занимавшийся жестоким мужеложеством, смел погубить ее в расцвете лет! Негодное племя, как хорошо, что принц единственный сын, иначе пришлось бы вырубить под корень всю королевскую семью. Уроды, оба, и отец, и сын! Чего он там боится больше всего? Мальина говорила, что кастрации. Отлично, вот и буду этим на него давить! Куда он денется, исполнит все, что прикажу! Но почему он так боится превратиться в евнуха? Надеется, что рабство ненадолго? Смешно. Он никогда не выйдет на свободу, клянусь моим потерянным ребенком! *** Наутро раб предстал перед своим хозяином. Павил смотрел - Або босой, обритый и в цепях, шея и щиколотки покраснели, кандалы и ошейник натерли кожу молодого человека. Он сидел у стены на полу, не говоря ни слова. Осунулся, лицо еще больше побледнело, но эта бледность шла ему, делая до безобразия невинным. Павил нахмурился от собственных мыслей, не понимая, почему всякий раз при виде бывшего принца ему лезет в голову такая дурь. Раб вскинул взгляд, глаза мужчин перехлестнулись, и наемника передернуло - столько было ненависти в зеленых глазах. Он размахнулся и ударил - ногой в живот. Хотел увидеть боль и страх, но в глазах раба была по-прежнему лишь ненависть и непокорство, к которым теперь добавилось еще и презрение. - Как смеешь на меня смотреть! - зло выплюнул слова Павил. - Ты мой раб, а раб должен покорно выполнять все приказания господина. Два раза повторять не буду. Запомни, Або, правила: один раз буду недоволен - ты получаешь пять ударов плетью, два раза - после ужина и до заката висишь привязанный вниз головой, три раза - оскоплю! Все ясно, раб? - Куда яснее! - ухмыльнулся он. - Может, решим все сразу, господин? Минуем первые два пункта и приступим к третьему? Зовите палача! Или и сами сможете лишить меня мужского естества? - Заткнись! - прорычал Павил, взбешенный тем, что его самый главный козырь сразу оказался бит. - Начнем с плетей, быть может, это охладит твой непокорный нрав. Он подошел к дверям и крикнул личную охрану. Двое вошли и, выслушав короткий приказ, схватили Герберта и потащили прочь. Вскоре на главной площади дворца ударил колокол, приказывая челяди собраться. Кто не хотел, того тащили силой. Всех выстроили полукругом, объявив, что будет наказание раба, который смел не подчиниться господину. Все замерли, когда увидели, кого ведут. Принца любили, многие мечтали втайне, чтобы он скорей сменил на троне своего отца. Но вот теперь война проиграна, наместником назначили предателя Витора, а гордый Герберт, отважно сражавшийся с завоевателями, стал рабом, которого ведут пороть... Толпа людей качнулась, словно бы от ветра, раздался стон печали, перешедший в крик, заставив замереть даже врагов - так безнадежно горько прозвучал он посреди поруганной врагом королевской резиденции. Стража металась по толпе, стегая всех подряд плетями, однако крики все равно не умолкали, и лишь когда ударили в огромный барабан, народ затих. Все повернулись к месту экзекуции и замерли, казалось, даже перестав дышать. С Его Высочества сорвали все лохмотья и привязали за руки к столбам. Пришел Павил, махнул рукой, приказывая начинать. Взметнулась плеть и обожгла красивую стройную спину, потом второй и третий раз... Павил смотрел, как вздрагивало молодое тело, но Герберт не издал ни звука, и генерал остановил палача, давая сигнал вздернуть вверх голову непокорного раба. Цепь натянулась, ошейник врезался в шею, взгляды противников перехлестнулись, и генералу снова показалось, что он сходит с ума - глазами Герберта в его истерзанную мукой душу смотрела Сильвия... Мозг захлестнула сумасшедшая шальная мысль, что его сын, его несчастный мальчик, возможно, жив, и тоже где-нибудь сейчас страдает, как этот вот ни в чем не виноватый принц... - Достаточно, - болезненно поморщившись, приказал он. - Оставить до заката, пусть стоит, без пищи и воды. Потом одеть и привести ко мне. Посмотрим, пошел ли рабу на пользу первый урок. Он резко развернулся и пошел прочь, сопровождаемый оруженосцами. Если бы взгляды могли убивать, Павил давно бы превратился в кучку пепла. Люди смотрели ему вслед и плевались, несмотря на страх наказания, потом перевели взгляд на своего принца. Его избили, выставили обнаженным, но пытка не унизила его, а возвела в ранг мученика, и когда какая-то девчушка подбежала и обернула вокруг его стана большой кусок зеленой ткани, даже стражники не посмели остановить ее, сделав вид, что все в порядке...