Я никогда тебе не покорюсь

Я ждал каких-то жестких наказаний за побег, кнута, плетей, а может, нового сеанса унижений в комнатке у спальни короля, но про меня как будто все забыли. Уже три дня, считая по кормежкам, я просидел в темнице, прикованный к стене короткой толстой цепью. Первое время мне казалось, что вокруг кромешная темнота, потом глаза привыкли и стали различать слабое свечение из левого крыла этого каменного мешка, где, видимо, имелось небольшое отверстие в потолке. Его было так мало, что я с трудом различал собственные пальцы, поднося их к самым глазам, но радовался и этому - крошечное подобие света вкупе с регулярными кормежками свидетельствовали о том, что я еще жив, а не отошел в царство теней. Свою темницу я давно уже исследовал, и эти наблюдения не дали мне и мизерной надежды на возможность нового побега. Впрочем, я это знал и прежде, хотя в бытность свою принцем наведывался сюда не часто, предпочитая не вмешиваться в эту сторону жизни дворца. Преступниками и ворами, сидевшими здесь в ожидании наказания, занимался отец и судебное ведомство, мне же особой нужды бывать в столь мрачном месте не было. Тюрьма находилась в подвальном помещении, камеры, сложенные из толстых прочных бревен, казались неприступными, словно предназначались не для людей, а для каких-то сильных кровожадных зверей. И вот теперь я сам сидел в одной из таких клетушек, надежно прикованный к стене крепкой цепью, рассчитанной на слона. Томительно тянулось время, а день и ночь я различал лишь по тому, как исчезало светлое пятно в углу темницы. Ко мне никто не приходил, кроме солдата, приносившего еду - мясную похлебку и большой кусок хлеба. Лампа в его руке невыносимо слепила мне глаза, заставляя прикрываться рукавом, а к тому времени, когда я отваживался немного отвести локоть от лица и что-нибудь спросить, он уже был у входа, и яркий луч, качаясь, удалялся и снова погружал меня в беспросветный мрак подземелья. Я некоторое время привыкал к нему, потом осторожно протягивал руку в специальный паз внизу и наощупь доставал котелок с похлебкой. Не спеша ел, и эти минуты скудной трапезы являлись единственным разнообразием в моей арестантской жизни, не считая обязательных упражнений и ходьбы в пределах отпущенной мне "свободы" - я все-таки старался поддерживать свое тело в форме, скорее из упрямства, чем в надежде на изменение к лучшему своей участи. О собственном поступке я ни капли не жалел, хотя наверное, Павил, как и мой оруженосец Сет, тоже считал меня безмозглым идиотом, ради никчемной жизни нескольких девчонок пожертвовавшим собственной свободой. - А генерал довольно предсказуем, - сказал я вслух, стремясь нарушить гнетущую тишину подземелья звуками своего голоса, - он знал, что я так поступлю, поэтому и приказал арестовать детей. Но вот когда же он успел так хорошо меня понять? Возможно ли, что этому кровавому уроду дана редчайшая способность видеть в человеческой душе? Может, поэтому он стал таким великим полководцем, за которым с радостью идут на смерть тысячи? Вскоре появился и еще один повод для беспокойства - рана на руке. Вместо того, чтоб заживать, она болела все сильней, повязка стала плохо пахнуть. Должно быть, рана загноилась - или от того, что попала грязь, или на сюрикене был какой-то яд. Я чувствовал себя больным, все тело наливалось жаром, мне стало трудно не только подниматься на ноги, но даже шевелиться. Жаль, если так и суждено закончить свои дни - во мраке и полном одиночестве, всеми покинутым и забытым... *** Очнулся от того, что мне в глаза бил яркий свет, значит, я больше не лежал в темнице? Но сколько времени я пробыл в забытьи и что со мной произошло за это время? Не сразу я решился приоткрыть глаза, прислушиваясь к запахам и звукам. Нет, это точно не темница, даже не барак рабов. Я чувствовал спиной приятную мягкость постели, а сверху теплое стеганое одеяло. Где это я, кто перенес меня сюда и для чего? Боли в руке не ощущал, но может, это оттого, что я лежу, не шевелясь?.. - Ваше Высочество, ну наконец-то! - позвал меня чей-то знакомый тихий голос. Я перестал прикидываться спящим и увидел склонившегося надо мной евнуха Сувона. - Вам лучше, принц? - Где это я? - с трудом разлепляя спекшиеся губы, прошептал я. - Дай мне воды... - Сейчас, сейчас, - заторопился евнух, прикладывая к моему рту носик поильника, - жар спал, принц, слава небесам. Теперь все будет хорошо. - Где я, Сувон? - утолив жажду, повторил я вопрос. - И что со мной случилось? - Вы в моей комнате, Ваше Высочество. Лекарь мне поручил заботиться о вас. - Лекарь? О чем ты говоришь? С чего Павил вдруг стал настолько милосердным, что снизошел до раны своего раба, после того, как сам засунул его в равнодушный мрак темницы? - Вы были уже на пути в мир теней, когда слуга, что приносил вам пищу, примчался и сказал, что вы лежите без движения и даже не поморщились от лампы. Ханайка испугалась, что придется отвечать перед генералом, велела тут же принести вас из темницы во дворец и вызвать лекаря. Он выгнал всех из комнаты и долго вас лечил, потом позвал змеюку и сказал, что ничем помочь больше не может, и будете вы живы или нет, зависит лишь от высших сил. Спросил, кто сможет присмотреть за вами, объяснил, что нужно делать, и ушел. - Ханайка? Это ты сейчас говоришь про Мальину? А что ж Павил? - Его Превосходительства в столице нет. В темницу вас велела бросить эта сука, - понизив голос, сообщил слуга. - Мне кажется, она вас ненавидит всей душой. - Черт с ней, Сувон, эта шлюха меня не интересует, - отмахнулся я. - Лучше скажи мне, где Павил? - Вы помните день казни, принц? Когда вы снова оказались у него в плену? - С момента, как меня ранили, не очень. Меня перевязали, заковали в цепи, потом втолкнули в маленькую комнату и заперли на ключ. Там на столе стоял кувшин с водой, я из него попил и задремал, еще успев подумать, что в питье был влит какой-то сонный отвар. Очнулся я уже в темнице. Но почему ты спрашиваешь? Что еще случилось в тот ужасный день? - Павил тогда только вернулся во дворец и собирался к вам, - немного помолчав, начал слуга, - но вдруг примчался с улицы один из стражников и доложил, что около ворот какой-то оборванец в дорогой одежде, сильно побит и грязен, но орет, что он король Цахира. Его Превосходительство давно уже ожидал прибытия делегации союзников, поэтому приказал немедленно пропустить этого странного человека и пошел в тронный зал, чтобы встретиться с ним. - Но почему же король Цахира прибыл в Таргасу в таком жалком виде? - На границе с Таргасой кортеж короля подвергся нападению со стороны никому неизвестной армии, пришедшей с юга. Она не меньше армии генерала Павила и столь же хорошо обучена. Их предводитель, лица которого король не видел, взял в заложники обоих принцев, а Его Величество отпустил, приказав передать Павилу, что он сохранит жизнь принцев только в том случае, если генерал сдастся ему в плен, то есть добровольно обменяет себя на этих молодых людей. - Какая ерунда! Зачем Павилу соглашаться на такой обмен? Он ведь наемник, а не жертвенный барашек. Как-то все это очень странно. Откуда вдруг взялась чужая армия, к тому ж враждебная по отношению к наемникам. На юг от нас нет обитаемых миров, там горы, а за ними неизведанные земли... Постой-ка, а не могут это быть монахи Шельбы? Я слышал, что они и раньше были с генералом на ножах. Он сжег их монастырь и вроде бы как победил, но так ли это, толком так никто не знает... Сувон, ты вроде бы сказал, Павил уехал, - я торопился и перескакивал с одного на другое, - где он сейчас? Не может же он в самом деле сдаться предводителю южан? Ну разве только повредился головой? - Я только евнух, господин, и многого не знаю, - хмыкнул слуга, - но слышал, что Его Превосходительство весьма обеспокоен. Во-первых, его воинам пора домой, а путь им преграждает эта армия, а во-вторых, его волнует откровенная враждебность неизвестных. Конечно же, их предводитель не дурак, он ясно понимал, что Павил не пойдет на сделку с ним и не пожертвует собой ради каких-то принцев, но все равно поймал их и удерживает у себя. Цель его больше чем ясна - поссорить Павила и короля Цахира. Павил не согласится сдаться и наследники окажутся в опасности, тогда разгневанного и отчаявшегося короля легко склонить на свою сторону, пообещав сохранить принцам жизнь. Цахирская армия повернет мечи против недавних союзников и наемники окажутся зажатыми в клещи, тем паче на чужой земле, где их тоже ненавидят все - от мала до велика. Так что генералу сейчас есть о чем призадуматься и поломать голову. - Для евнуха ты слишком мудр, Сувон, - приподнимаясь на постели, усмехнулся я. - Как думаешь, нет шансов для меня воспользоваться этой мутной ситуацией и убежать? Насколько я могу припомнить, с монахами отец тоже не слишком ладил, однако же открыто и не воевал. Но что касается Цахира, тут я вообще не понял ничего, что за причина побудила их идти на нас войной? Может быть, дядюшка узнал, что моя мать покончила с собой, а не болела, как ему солгал отец? И что он плохо обращался с ней? - Боюсь, что шансов нет, Ваше Высочество, - отрицательно помотал головой евнух, отвечая на мой первый вопрос, - Мальина приказала сторожить вас, как зеницу ока, стража сменяется и днем, и ночью. Кроме того, все гарнизоны, кроме двух, вернулись в город, дворец едва не ломится от вражеских солдат. - Да знаю, так спросил, на всякий случай. Хм, интересно, что же будет дальше? - Быть, все повернется в нашу сторону, если южане и цахирцы победят? - От дядюшки я ничего хорошего не жду. Раз он пошел на нас войной, значит, была серьезная причина. Он враг, и этого не изменить, так что не вижу пользы для Таргасы ни в случае победы Павила, ни если верх одержит армия Цахира, - в раздумье отозвался я. - Сувон, ты знаешь поразительные вещи. Тебе б лазутчиком служить, а не рабом. - Его Величество король относился ко мне как к личной собачонке, а разве кто обращает внимание на собаку? Поэтому я все и знал, - горько усмехнулся он. - Павил, конечно, не такой, ему нет никакой причины доверять чужому человеку, но я привык во все вникать и появляться в нужном месте, причем так незаметно и невинно, что на меня ни разу не подумали, что я нарочно... Но, принц, если ваш дядюшка был зол на вашего отца, то почему он не явился победителем в столицу, чтобы забрать врага к себе и наказать? - Король Цахира трус, привыкший делать все чужими руками, поэтому он нанял Павила, и думаю, добавил в договор и пункт о том, чтобы отца отдали ему в плен живым. Наверно, он еще не знает, что случилось в день захвата королевского дворца и будет страшно зол, поэтому захочет сделать из меня отдушину для мести, я знаю этого мерзавца. - Но как же так? Ведь вы его родной племянник? - А также претендент на трон, который он желает передать одному из своих сыновей. Если я попаду к нему, Сувон, то он меня немедленно казнит, так что сейчас я оказался между молотом и наковальней. О, моя бедная страна, что же с тобою будет после этой новой битвы? *** На наскоро созванном военном совете царило напряженное молчание. Военачальники слушали Павила, который детально описывал им положение дел. - Итак, вы видите, в каком мы оказалась трудном положении. Король Цахира предал нас, больше того, пообещал южанам, что приложит все усилия, чтобы достать меня. Я это слышал собственными ушами, потому что сопровождал предателя на переговоры с вожаком чужой армии под видом одного из воинов. Он вышел из палатки совершенно другим человеком и надменным тоном объявил нам об этом, повелев передать Павилу, то есть мне, что разрывает наш контракт и объявляет беспощадную войну. Теперь две армии стоят у стен столицы, а здесь, внутри, враждебные нам жители Таргасы, так что нам предстоит решить, что станем делать - дадим сражение, или уйдем, пока враги окончательно не замкнули нас в клещи окружения, но и тогда кровавого столкновения избежать не удастся. - Дадим сражение! Мы никогда не бегали, как зайцы, от врагов, Павил! - загудели военачальники. - Но кто эти южане? Почему они настроены к нам так враждебно? - Я думаю, не ошибусь, предположив, что это армия монахов Шельбы, с которой в прошлом мы не раз дрались. Здесь на совете есть военачальники, которые участвовали и в осаде крепости-монастыря, и помнят, как все это было. Мы так и не смогли заставить их принять открытый бой и забросали крепость огненными стрелами. Огонь был так силен, что воины почувствовали ужас, поэтому мы только бегло осмотрели головешки, но я еще тогда подумал, что все это довольно странно, и эти демоны, возможно, не погибли, а как-то незаметно умудрились ускользнуть. - Монахи Шельбы? Эти негодяи? Тогда тем более нам надо их побить! - Не все так просто, братья, - мрачно сдвинул брови Павил. - Как я уже сказал, сейчас мы на враждебной территории, так что поддержки ждать ни от кого нельзя, скорей наоборот удара в спину. Пока мы ехали из лагеря южан, я присмотрел только одно подходящее для боя место. За лесом есть удобная площадка, справа река, так что оттуда ждать засады не придется, и отступ есть, на случай если сможем обмануть врага, что поддаемся, и этим заманить в ловушку. Резервный полк сегодня же уйдет из города и скрытно расположится в лесу. Нам надо вынудить врага сражаться здесь. Бой будет тяжким, но не забывайте - главное, как можно меньше рисковать людьми! Иначе мы не сможем выбраться отсюда. Мальина, что с подземными ходами? Нашли то ответвление, которое ведет за город? - Нашли, как раз в том месте, что ты показал на плане. Но там завал, сейчас рабы его разбирают. Король Таргасы нерадив, он не заботился о подземельях. - Ход должен быть расчищен полностью, возможно, нам придется им воспользоваться. На этом все, совет закончен, вы знаете, что нужно делать. Мальина, на два слова. Как себя чувствует принц Герберт? - Принц Герберт, Павил? - усмехнулась ханайка. - Разве сейчас есть повод беспокоиться о нем? - Сейчас у нас с ним появился общий враг. Это существенно меняет дело. Возможно, мне удастся получить союзника в войне с объединенной армией Цахира и южан, тогда бы мы могли не опасаться за тылы. - С ума сошел? С чего он будет с нами заодно? После всего, что мы с ним вытворяли! И почему ты посчитал монахов Шельбы и его врагами, Вил? - Враг Герберта не Шельба, а король Цахира. Вождю монахов нужен я, а королю Цахира - принц. Об этом оба также объявили нашим воинам, сказав, что можно избежать войны, если мы оба будем выданы им в качестве военнопленных. - Но для чего цахирскому монарху принц Таргасы? Насколько мне известно, он его родной племянник? Постой-постой, не говори ни слова... Ах, да, конечно, я ж сама родилась во дворце, и мне известны все интриги возле трона! Старый пройдоха видит в Герберте помеху для своих сынков, которые сейчас сидят в заложниках у этого монаха. - Не только в этом дело, Маль. Король Цахира что-то разузнал о горькой участи своей сестры, королевы Луизы, и видит в принце козла отпущения, на котором он может отыграться за грешки его отца... Как, впрочем, и я сам, когда был ослеплен безумной яростью и местью, - тише добавил он, отвернувшись в сторону. - Что ты сказал? - Так. Ничего. Я не сказал тебе, что заключая сделку, я обещал королю Цахира отдать ему живым ненавистного зятя. Однако старый негодяй меня переиграл и вынудил убить его. Король Цахира этого еще не знал, а услыхав, что враг его мертвец, рассвирепел, как лев. - Надеяться на помощь принца глупо, Вил, - немного помолчав, твердо возразила Мальина. - Он доказал уже, что на себя ему плевать, когда вторично сдался в плен. С чего ему теперь объединяться с нами? Ну разве что пообещаешь возвратить ему корону? - На это он как раз не купится, как ты его не поняла? Чтобы он стал на нашу сторону, нужны гарантии чего-то большего, к примеру, независимость Таргасы, но этого я обещать сегодня не смогу. Честно скажу ему об этом, он парень умный, сам поймет и примет правильное решение. Так где он, Маль? Надеюсь, ты не сделала с ним ничего плохого? - Он в комнате Сувона. Рана воспалилась, и я позвала к нему лекаря, - нехотя выдавила из себя ханайка, ревниво наблюдая за разлившимся по лицу генерала волнением. - Вил, не ходи. Этот упрямец, может быть, уже отправился в долину теней... - Что? Где ты его держала эти дни? Разве забыла, что он был ранен, спасая мою жизнь? Мальина, я не ожидал! Если с ним что-нибудь случится, я не прощу тебя! - вскричал генерал, бросаясь вниз, где находились комнаты прислуги. - Дерьмо, ну почему все как нарочно. И этот чертов молодой монах! Он мыслит точно так же, как и я! Беспроигрышный ход - пленить наследников и шантажировать отца, чтоб получить союзника в борьбе со мной! Хотел бы поглядеть я этому стратегу в морду! Герберт - Что? Помогать тебе? - мне показалось, я ослышался. - Ты плохо спал с тех пор, как получил известие о появлении врагов, или чего-то съел не то? С какого перепугу мне сотрудничать с тобой? - Ты ведь уже все знаешь, так, твое Высочество? - с горькой иронией ответил Павил. - Евнух все доложил, пройдоха и шпион? Сначала я хотел его отправить из дворца куда подальше, но польза от него имеется, так что оставил при себе. Можешь не помогать, тем более что выбор есть. Твой дядя очень по тебе скучает, так что готовься к родственным объятиям, мой друг. А если заодно с тобой и я отправлюсь в лагерь чужаков, то будем вместе наслаждаться "ласковым приемом". Как тебе эдакое будущее? Мои наемники уйдут, мы будем корчиться на дыбе, а в это время обе армии займут столицу и твой кузен взойдет на трон. Что сделает он со страной, можешь себе представить? - Могу. Он высосет все соки из народа. Но что с того? - недоуменно покосившись на Павила, отозвался я. - Витор был временным наместником, безмозглый идиот, а теплое местечко на высоком троне ждало кузена, даже без этой чертовой войны. Что изменилось, объясни мне? - Еще вчера ты был бессилен что-то изменить. Сегодня можешь, вот что изменилось, - пожав плечами, заявил он. - Если мы победим, то никакого Цахира не будет. Таргаса обретет свободу. - Хочешь сказать, что ты вернешь мне трон? - усмехнулся я, не веря ни единому его слову. - Так сильно хочешь победить, что врешь без зазрения совести? - Хочу спасти своих людей, - просто ответил он, - а это в данных обстоятельствах совсем непросто. О троне речи не веду пока, но если ты подумаешь, то согласишься - наша победа для Таргасы выгодней, чем если победят Цахир и южане. - Допустим, я согласен. Что я должен делать, генерал? Он ясно и понятно, в нескольких словах все изложил, и я был настолько потрясен его безупречной логикой, что несколько минут просто смотрел в его лицо, невольно восхищаясь гением его стратегии и гибкого ума.