Инфамия

Ни на что не обращая внимания, Шерлок разворачивается и идет прочь. Плащ топорщится на локтях и колыхается при каждом движении, придавая особую драматичность моменту. Джон бросает на старуху короткий взгляд и, покачав головой, спешит следом. — Итак. Бартоломью Шолто был знаком с отцом Мэри, — Шерлок скашивает глаза на Джона, убеждаясь, что тот его догнал. Джон кивает. — Он хороший человек, даже когда-то спас мне жизнь… Варвар подкрался со спины, я его и не видел. Шолто успел вмешаться. Отрубил ему руку. Шерлок снова косится на Джона, уголки его губ приподнимаются в намеке на улыбку. — Значит, стоит поблагодарить его, когда найдем. Я задолжал крайне много. На губах Джона появляется сухая усмешка. — Тебе виднее. Но я точно знаю, что он не убийца. — Не убийца, — Шерлок не спорит. — Так что их связывало с отцом Мэри? Лицо Джона становится задумчивым. Шерлок смотрит на него с нежностью. — Их было четверо, — говорит Джон через несколько мгновений. — Не помню имен, но они были достаточно дружны. Даже ходили всегда вместе. Шерлок в последний раз трет губу и наконец-то убирает руку от подбородка. — Точно не помнишь имен? Они могут что-то знать… Джон хмурится сильнее, пытаясь вспомнить. Шерлок сосредоточенно наблюдает за ним. В голове проносится, что это выражение на лице Джона походит на гримасу боли. И на него внезапно накатывает чувство всепоглощающей любви. — Прости, но нет. Шерлок мотает головой, отгоняя от себя наваждение: подобное было бы уместнее ощущать в постели, в объятиях любовника. — Неважно. Нам все равно больше нечего тут делать. Я пущу слух, что ищу Бартоломью Шолто, так что поиски не займут много времени. А пока нам стоит вернуться во дворец и немного отдохнуть. Джон сдержанно кивает. — Со всеми ночными приключениями, отдых действительно не помешает. — Он необходим нам обоим. Они некоторое время идут рядом, с каждым шагом Джон почти незаметно придвигается. Локти будто невзначай соприкасаются. Шерлок усмехается при виде невозмутимого лица Джона. Тот медленно, будто боясь спугнуть, протягивает ладонь и переплетает их пальцы. В ответ на удивленный взгляд он лишь улыбается. Шерлок расслабляется. И тоже улыбается. По пути во дворец они обсуждают службу в легионе и детство Джона на этих улицах. Никогда раньше Шерлок не испытывал подобного спокойствия и умиротворения. Они замедляются. — Можно с тобой? Хочу оставить плащ, а то меня скоро уже спрашивать начнут, откуда он. Шерлок заметно смущается. — Ты в любое время можешь приходить, не обязательно спрашивать разрешения. Джон награждает его насмешливым взглядом. — Могу, — он несильно сжимает ладонь Шерлока. — А еще я могу просто пойти с тобой. — Да, можешь. И снова Шерлока затапливает тепло, стоит осознать, что Джон медлит, не желая расставаться так рано. Он вдруг ощущает себя до странного уязвимым, но ни на мгновение не сожалеет об этом. Крепче сжимая руку Джона, он улыбается и ускоряет шаг. — Ну что, наперегонки? — Шерлок чувствует себя так, словно сейчас способен обогнать даже победителя среди бегунов на Олимпийских играх. Джон распахивает от удивления глаза, несколько долгих мгновений смотрит на Шерлока. А после на его лице появляется сияющая улыбка. И он бросается вперед, к концу улицы, обгоняя. Такая прыть приводит Шерлока в ступор, ведь только недавно Джон жаловался на возраст. Но выкинув из головы все лишние мысли, он бежит следом. В ушах свистит, за спиной хлопают полы плаща. Капюшон, призванный защищать лицо от взглядов случайных прохожих, соскальзывает назад под напором встречного ветра. Шерлок смеется, обгоняет Джона. Ноги с непривычки болят. — Догоняй! — за свистом ветра и не разобрать. Но Джон смеется и ускоряется. Они бегут рядом, ухо к уху. Стены дворца стремительно приближаются, но все равно кажется, что они появляются на пути будто из ниоткуда. Шерлок успевает выставить руки, чтобы не удариться. Через миг к стене точно так же прижимается Джон. Шерлок смеется. Джон, согнувшись, пытается отдышаться, но выпрямляется, стоит ему увидеть протянутую руку. И со смехом придвигается ближе. Они целуются. Адреналин все еще гуляет по крови и каждое прикосновение губ к губам заставляет сердце заходиться в бешеном ритме. Ощущения сладостно невыносимы. Джон отстраняется, больше не хихикая, и тяжело дышит. Возможно, стоило сначала отдышаться, прежде чем вот так на него накидываться. Или, даже, вообще не целоваться: обессиленно прислонившись к стене Джон хватал ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. — Прости. — Шерлок накидывает капюшон обратно на голову. — Я увлекся, нужно было спросить разрешения… Он хочет отвернуться, но Джон мягко удерживает его за подбородок. Шерлок поворачивает лицо к нему, подчиняясь не сильному нажиму. Но едва Джон убирает пальцы, как снова пытается отвернуться. С его головы стягивают капюшон. — Я не против внезапных поцелуев, только прекрати от меня закрываться, — Джон наматывает на палец одну из прядей на лбу Шерлока. — Нас могут увидеть! — он пытается вернуть капюшон на голову. — Тут нечего видеть, Шерлок, — Джон невинно касается губами его щеки, самого краешка губ. И снова сжимает его ладонь, переплетает пальцы, не скрывая улыбку. — Побудешь еще со мной? Недолго, просто… — Я же сказал, что провожу до спальни. — Спасибо. Они идут к спальне. Шерлок мешкает у двери, нерешительно смотрит на Джона, немного смущенно улыбается. Тот улыбается ему в ответ. И они снова целуются. Медленно, нежно. — Заходи, — мягко командует он. Джон молчит, проходя внутрь. — Мне… мне остаться? — он не смотрит на Шерлока, складывает черный плащ. Но движения выдают нерешительность и волнение. Шерлок моргает. Джон следит за ним, пытаясь уловить чужие эмоции и отголоски мыслей, но на лице Шерлока ничего не отражается. Лишь в глазах на мгновение будто бы мелькает желание согласиться. — А ты хочешь остаться? В голове крутится слишком много вопросов. Хочет ли Джон остаться на самом деле? Потому что спрашивал он о желании Шерлока. Будь на его месте кто-то другой, то легко можно было понять, что угождают императору. Но Джону подобное не свойственно. И если он спрашивал, то, вероятно, нуждался в приказе или искал причину, чтобы остаться. В мечтах Шерлока ему не нужны были приказ или причина. Он просто оставался, потому что хотел этого. Так может стоит просто воспользоваться моментом, приказать? Джон молчит несколько долгих мгновений. На его лице отражается внутренняя борьба: желание быть верным Мэри, любовь к ней, жажда иметь кого-то близкого и избавиться от одиночества. Все это в том, как он щурится, напряженно поджимает губы. И, наконец говорит: — Хочу. Если хочешь ты, Шерлок. Шерлок порывисто кивает. — Хочу, как и многое другое. Пока Шерлок справляет нужду и умывается, Джон успевает раздеться. Он сидит в одной набедренной повязке на кровати, скрестив ноги. И не отводит взгляда пока Шерлок раздевается, заставляя задаваться вопросом: уж не думает ли он, что они будут заниматься любовью? Шерлок же хочет одного — снова прижаться к теплому телу Джона и заснуть на его плече. Но этот пристальный взгляд пока он снимает с себя все до набедренной повязки посылает слабые искры возбуждения в член. Джон откидывает простыню и взбивает подушку, словно раб, подготавливающий постель для господина. Шерлок хмурится, но забирается на кровать. Несильно хлопает ладонью по подушке рядом с собой. — Ложись, — снова командует он. Джон с усмешкой лезет под простыню. И не успевает лечь, как Шерлок уже кладет голову на его плечо и обнимает себя его руками, переплетает пальцы. Осталось только заснуть. Шерлок удовлетворенно вздыхает и закрывает глаза. Он наслаждается запахом Джона, пытается расслабиться. Но в голову некстати просачивается мысль, что Джон и в прошлый раз пах так же одуряюще, когда… Шерлок запрещает себе думать об этом, но ассоциации все равно не удержать: пот, напряжение, удовольствие... Он медленно возбуждался, надеясь, что Джон ничего не заметит, и все пройдет само по себе. Мозолистые пальцы чертят на коже странный узор — то вверх, то вниз по бедру, и вместо того, чтобы приносить успокоение, только еще больше дразнят. Под пальцами Джона словно разгорается самый настоящий пожар, который вот-вот поглотит Шерлока. Он тяжело дышит, ерзает, чтобы принять более удобное положение. В груди Джона размеренно бьется сердце, Шерлок пытается отвлечь себя этим глубоким звуком. Совсем как Джон: оно то замедляется, то ускоряется, но ни разу не сбивается с ритма, словно шаг легионера. Раз-два, раз-два, раз-два… Хотя, пожалуй, слишком быстро, для почти засыпающего человека. Тоже возбужден? Его собственное сердце походит на попавшую в кувшин с молоком лягушку — так же судорожно трепыхается. А у Джона — быстро, но не так… Шерлок изображает зевок. Нога будто случайно сдвигается, совершенно невинно касаясь паха Джона. Нет, не возбужден. Шерлок двигает ногу дальше и вздрагивает, случайно мазнув возбужденным членом по бедру Джона. Тот глубоко вздыхает, и Шерлок готов поклясться, что в этот момент он сдерживает смешок. — Шерлок, — тихо зовет Джон. — Все в порядке, — быстро говорит он, надеясь, что Джон не свяжет его хриплый и срывающийся голос с возбуждением. Увы. Он на физическом уровне чувствует, как губы Джона растягиваются в улыбке. — Шерлок, — повторяет он, — Хочешь, я разберусь с этим? У Шерлока перехватывает дыхание. — Не надо. Все в порядке, — выдавливает он. В конце концов, он обещал: ночь поисков убийц Мэри, ночь с Джоном. Последнее, чего Шерлок хочет — использовать эмоциональный шантаж, да и после того забега к подвигам в постели они точно не готовы. Джон сдвигается так, чтобы видеть глаза. Рука перемещается с бедра на живот. Шерлок невольно закусывают губу: взгляд Джона был слишком серьезным. — Но… позволишь? Другой бы и не почувствовал разницу. Но только не Шерлок. Это было похоже на желание услужить императору, но сказано было так, что не оставалось сомнений, что Джон этого хочет. Шерлок всеми способами доносил до него, что желает не просто любовника, и это было далеко не первое предложение чего-то такого со стороны самого Джона. И как быстро он согласился со всем изначально… Будь Джон слабее духом, можно было решить, что он просто боится разозлить императора. Но слабым он точно не был. Уверенности, конечно, нет. Но выглядит все так, словно он почти уже завоевал его сердце, его любовь. Шерлок кивает, затая дыхание. Рука двигается вниз, накрывает член, и, одновременно, губы Джона касаются его губ. Шерлок плавится от этого сочетания нежных медленных прикосновений, этого поцелуя и того, как Джон уверенно сжимает член ладонью. С губ срывается стон, Шерлок невольно подается бедрами вперед. Оторвавшись от губ, Джон начинает ласкать подбородок, чертит языком влажную линию по шее. Дыхание щекочет кожу на ключице. Шерлок жмурится, запрокидывает голову. Мозолистая ладонь уверенно и нежно двигается по его члену, через набедренную повязку. Быть может, он влюбит Джона в себя даже быстрее, чем думал. В любом случае, сам он его уже любит. Что бы сказал Майкрофт, увидь их вот так? Голый, совершенно беззащитный Шерлок, в полной власти того, кто мастерски управляется с двумя мечами, убивает людей. И кто сейчас ласкает его языком, посасывает и покусывает кожу на ключицах, дует на его соски. Прошлой ночью все контролировал Шерлок, не забывая ласкать. Но это лишь жалкая пародия того, как властно Джон кладет ладонь на его бедро, предупреждая любую попытку двинуться. Дикий и нежный зверь в обличьи человека. Шерлок беспомощно откидывается на спину и закрывает глаза. Губы, язык, руки кажется что повсюду. Чувства обострены — ведь Джон хочет его. В воображении он легко представляет, что полностью отдал контроль. Что не может двигаться потому, что связан или скован кандалами, зависим от желаний и прихотей Джона. Шерлок содрогается от прошедшей по телу волны возбуждения. — Джон… — молит он. Джон отпускает изо рта сосок, который кусал до этого и с притворным непониманием смотрит на Шерлока. С губ срывается сухой, сдавленный смешок. С — неизменной — нежностью Джон касается губами того места, где бьется сердце. И меняет позу так, чтобы лицо было на одном уровне с пахом Шерлока. Шерлок старается контролировать дыхание. Другие тоже ласкали его так, но в глазах всегда оставалось тень снисходительности, словно делали ему одолжение, словно он — несмышленый ребенок. И, наверное, Шерлок бы наказал за такую наглость, не окажись они настоящими умельцами. Но никто никогда не предлагал ласки, смотря с ожиданием, желая этого, но не испытывая уверенности, что хочет он сам. Джон распутывает узлы на набедренной повязке и просто поднимает бедра Шерлока, словно он ничего не весит, стягивает ее и откидывает в сторону. И награждает невесомым поцелуем головку, самый кончик. И смотрит снизу вверх так, что перехватывает дыхание. — Тебе же и раньше говорили, что ты великолепен, — тихо говорит Джон. Грудь внезапно сдавливает спазмом. — Мне не нравится лесть, — наконец, отвечает Шерлок. Ему говорили многое. И что он красив, и умен, и хорошо сражается, не обходили стороной ни одного достоинства тела. Но все это они говорили лишь потому, что испытывали страх или желали расположить к себе из-за его происхождения и власти. Они восторгались им, не испытывая восторга. Но как Джон, с нескрываемым восхищением, ему никто и никогда подобного не говорил. И ему он верит. — Это не лесть. Ты великолепен! Готов повторять снова и снова. И снова. — Он замолкает, сосредотачивает внимание на возбужденном члене Шерлока. — Знаешь, я никогда этого не делал… — Ты и не обязан!.. — Шерлок осекается, под хмурым взглядом Джона. А потом у него просто не остается и шанса сказать что-то осмысленное: Джон высовывает язык и обводит им напряженную, натянутую кожу головки. — Джон… — руки невольно сжимаются, комкая простыни. Губы Джона растягиваются в мимолетной усмешке, а после он смыкает их вокруг члена Шерлока, обводит языком уздечку. Невозможно сдержать стоны. Влажная теплота его рта, мягкость обхватывающих головку губ. Дразнящие касания языка посылают искры удовольствия по всему телу. Пальцы на ногах поджимаются, и напрягается живот. — Ох… Он отпускает простынь и дотягивается рукой до густых волос Джона. Тот одобрительно урчит. Шерлок невольно подается бедрами вверх, но его останавливает тут же плечо Джона. Он стонет от бессилия и беспомощности. У Джона определенно есть скрытые таланты — Шерлок никогда бы не подумал, что он делает это впервые. Только и остается, что комкать простынь, да перебирать в кулаке волосы Джона, царапать его шею и плечи. Пока запястье не перехватывают и прижимают к кровати подальше от шеи. Губы Джона напрягаются: видимо сдерживает желание улыбнуться. Он откидывается назад, голова касается подушки. Он жмурится, в голове не остается ни одной мысли, только ощущения губ, языка, ласки Джона. Кажется он кричал. Но это было неважно, он все равно бы не смог сдержаться. Его захлестывали волны удовольствия, стягивающие, казалось, все его нутро. Единственное разумное, на что его хватило надавить на плечо Джона, предупреждая, что кончает. А после мир гаснет. Джон проглатывает вязкую сперму и вытягивается рядом с Шерлоком, пока тот приходит в себя. Он обнимает его, окружая собой, дарит чувства безопасности и надежности. Шерлок прижимается к его виску губами в трепетном поцелуе. И старательно не замечает самодовольного выражения лица Джона. В бедро упирается его возбужденный член. Шанс отыграться, хотя оргазм лишил последних сил и Шерлок с трудом держит глаза открытыми. — Хочешь, я тоже… Джон хмыкает. — Знаешь, мне кажется, что за ночь никто мой член не украдет, — он зевает, сонно щурится, — Да и сил нет. — Ловлю на слове, — Шерлок уже спит на ходу. — Утром. Не забудь меня разбудить. В установившейся тишине Джон немного нерешительно ерзает. — У меня утром нет тренировки. И… если хочешь… Шерлок улыбается, прижимается сильнее. — Хочу. — Это больше походило на сон: проснуться в объятиях Джона. — Ты мой до обеда. — Да. — Джон снова усмехается. — Твой.