***
Трэйси помогала матери — на ней было изготовление почти всех заживляющих составов, а также порядок на кухне. Женщину и раньше почти не было видно или слышно, а после визита демона Трэйси и вообще ушла в себя. Почти не было слышно ее смеха, или тихих песенок. Молча, сосредоточенно она убиралась или хлопотала у плиты, не поддерживая разговоров. А по ночам Агнес слушала ее тихие всхлипывания… Мэвис попыталась поговорить с дочерью — но ничего не вышло. Трэйси сидела и молча смотрела в пол, не отвечая и не реагируя. А потом встала — и просто вышла из кухни, оставив старую ведьму в растерянности и грусти. Старая ведьма не раз потом еще пыталась достучаться до дочери, видя, как та буквально сгрызает себя за то, что связалась с подонком. Что корит себя за сломанную жизнь Агнес. Но Трэйси не слышала разумных слов…***
Агнес тоже пыталась вывести мать из этого состояния, но Трэйси только легонько гладила ее по волосам, касалась сухими губами виска и отворачивалась. Девушка сначала очень переживала, а потом как-то сразу успокоилась. Она знала, что мать корит себя за Джорди, за то, что произошло. И опять начинала злиться на своего беспутного отца и желать ему всех кар адских. И опять быстро остывала, вспоминая, КТО занялся этим мерзавцем. А еще девушка теперь часто сбегала ночью к тому ручью, буквально в миле от их дома. Два-три часа было у нее и демона — никаких разговоров, никаких сантиментов или чувств. Просто — секс. Правда, потрясающий секс. Агнес наслаждалась каждой минутой их встреч. И ей стоило большого труда скрывать эти встречи от Мэвис. Раньше она никогда ничего не скрывала ни от бабушки, ни от матери. Поэтому становилось все сложнее общаться с ними. Но, даже если Мэвис и догадывалась о вылазках внучки, она молчала. Хмурилась, ворчала что-то про развратных чудищ, которым самое место на сковородке голым жопом, но внучку не спрашивала ни о чем.***
Агнес ушла полчаса назад, а Вельзевул остался здесь. В кои-то веки захотелось посидеть в тишине и спокойствии. К тому же в его кабинете обосновался Астарот, сбежавший от брюзжащего Кроули. А идти в пыточную совсем не хотелось. Одного взгляда на то, что выделывает с пленником та троица, хватило выше крыши. Как-то резко захотелось это все развидеть! Демон вытащил сигарету, прикурил, сделал самую первую, сладкую, затяжку. Откинулся в траву, закинув руку за голову и прикрыл глаза. — Ведьма… Ты не умеешь подкрадываться. Выходи давай, поболтаем. Из-за дерева вышла Мэвис. Постояла минуту, а потом двинулась к демону. Села на бревно, оперлась подбородком о клюку. — Что-то ты сегодня тиха. И не дерешься. — Не напрашивайся, чудище развратное! — Нюх у тебя, я смотрю, по-прежнему отличный! — демон со смехом увернулся от клюки. — Все-все! Молчу! — В кои-то веки! — Да ладно тебе, ведьма! А раньше тебе нравилось… Все-все! Молчу! Вельзевул поднялся с травы, стряхнул с джинсов налипшие травинки и уселся рядом с ведьмой. Мэвис задумчиво рассматривала, как плещутся в ручье мальки и головастики, а демон искоса посматривал на ведьму. И вспоминал… Интересное место выбрала мать Мэвис для проживания. На краю болот, подальше от суетливых людей. Но здесь даже простой человек чувствовал Силу. Природная мощь буквально оглушала неподготовленного. Звезды здесь казались наклеенными на темную небесную твердь. От болота тянуло слабым запахом тления и совершенно оглушительно — запахом трав. Небольшой домик и пара хозяйственных пристроек вписывались в окружающее так гармонично, что и заметить его сразу было нельзя. Только уткнувшись в деревянный забор, увитый мягким плющом, можно было понять, что здесь кто-то живет. Одна из пристроек была отведена под сеновал. Сейчас, под конец лета, почти все помещение было заполнено душистым сеном. Запах обволакивал, давая ощущение мира и спокойствия. Почти под потолком, на самой вышине блоков травы, расслабленно раскинулось двое — мужчина и женщина. Даже в полутьме их тела блестели от пота. Гибкая невысокая девушка, с черными, как смоль разметавшимися волосами, лежала, прикрыв глаза. А мужчина, оперевшись на локоть, рассматривал ее тело, легонько водя пальцем по бархатной коже живота… Вельзевул улыбнулся, а Мэвис вдруг тихо захихикала. — Мать, кажется, так тогда и не догадалась, почему ее дочка полюбила на сеновале ночевать! — Хорошо, что она вашу козу побаивалась! Под ее защитой мы могли оттуда вообще не вылезать! — Вельзевул рассмеялся, запрокидывая голову. Мэвис вдруг посерьезнела. — Ты смотри у меня, зелень развратная… Не сбивай девочку с толку! — Мэвис. Твоя внучка — мудрая женщина. Она все прекрасно понимает. И ей просто нужна разрядка. Которую я вполне могу ей предоставить. Они опять замолчали. — Что тебя гнетет, женщина? Хотя… Кажется, я догадываюсь — что… Мэвис хмыкнула. — Даже не гнетет. Просьба у меня к тебе будет, демон… — Вельзевул, Мэвис. У меня есть имя, и оно совсем не кусается. — Зато ты… кусаешься! — Нуууу, вспомнила бабка, как молодухой была… АУЧ! МЭВИС! Все-все! Молчу! Так что за просьба? — Сделай, пожалуйста, так, чтобы псы пришли за мной тогда, когда девочек рядом не будет. Не надо им этого видеть. — Для тебя — все, что угодно. Демон помолчал. — Ты ведь понимаешь, что — даже если бы не было контракта… — Я старая, но из ума еще не выжила. — Мэвис резко выпрямилась. — Знаешь, я никогда не обольщалась насчет того, что нас ждет там, за гранью. Слишком мощными мы играем Силами. И, зачастую, слишком темными. Так что не лечи меня, Вельзевул. Просто сделай так, чтобы ни Трэйси, ни Агнес ваших питомцев не увидели и даже не узнали про них! — А ведь Трэйси читала контракт… — Не весь. Я знаю, что этот пункт она не видела. — И что? Так и будешь жить с этим оставшееся время? — Это время ничем не хуже другого. Мы всегда в опасности. Ведьм не любили во все времена. Это сейчас люди к нам за помощью приходят. Но никто не даст гарантий, что завтра не умрет кто-то, кому мы не могли помочь. И разъяренная толпа не ринется поджигать наш дом. Мы же это проходили — помнишь? — Помню. — Вельзевул помрачнел. Хорошо, что он тогда оказался на том сеновале. Хорошо, что он так и не успел раздеться — как и Мэвис. Хорошо, что у демонов отличный слух и нюх на неприятности… Уже потом они втроем стояли на небольшом островке в болоте, смотря на яркое зарево над деревьями. Мэвис стояла, крепко сжимая кулачки и прикусив нижнюю губу. А ее мать тихо плакала, прижав испачканные в золе и крови руки к лицу. И толпа с факелами на краю болота, разъяренная, ищущая лодки, чтобы добраться до пугающих их женщин… Только Мэвис смогла его тогда остановить — особенно после того, как один из мужиков замахнулся на хрупкую девушку колуном. — Прости им — ибо не ведают, что творят! Этот крик долго отзывался в ушах оцепеневших людей, молча смотрящих на пустой островок, где только что стояло трое… — Я все помню, Мэвис. Больше такого не повторится. — Откуда тебе знать? — Не забывай, кто я. Теперь на вашем обиталище стоит такая мощная защита — ни человеку, ни ангелу не прорваться. Мэвис помолчала, а потом сжала сухими, но все еще сильными пальцами запястье демона. — Вот за это — спасибо. Вместо ответа Вельзевул обнял ведьму за плечи. Так и просидели они почти до рассвета. Думая о своем и делясь общими воспоминаниями…