Mr. Bellamy

Фоновая музыка: С. В. Рахманинов — Элегия       По пути в магазин я не особо много разговаривал. Мэтт был за рулем, а на мои плечи лег выбор музыки. Настроения у меня не было, поэтому я просто включил «популярное». Заиграла какая-то веселая песня про Санту. Сейчас вообще везде крутят рождественские песни, которые я терпеть не могу, а до Рождества еще далеко. Моя обида на Мэтта уже прошла, и мне даже стало стыдно, ведь мало того что я обиделся на то, в чем его вины не было, так я еще буквально вынудил его прочитать эту старую записку и чувствовать себя виноватым. Я хотел извиниться, но как-то не решался. После долгой томительной тишины я все же попытался заговорить. — Слушай, — робко начал я. — М-м-м? — Ты это, извини пожалуйста за то, что было в кабинете. Я просто немного вышел из себя, — в этот момент Мэтт оставил оживленную дорогу без своего пристального наблюдения и наградил взглядом, суть которого я не понял. — Ты серьезно? — с нотками недовольства спросил он. — В смысле? — В смысле, ты серьезно извиняешься за то, что из-за меня разбилась дорогая тебе вещь? Я бы уже сам кого-нибудь с окна разбил. Ты ни в чем не виноват и тем более не должен извиняться за свою реакцию. — Да, но и ты не виноват, — возразил я. — Тогда давай забудем, — он рявкнул. Я согласился с ним.       Тишину нарушала лишь музыка. Это не была неловкая тишина — нам просто нечего было сказать, вот мы и молчали и лишь изредка обменивались словом. Оповещение о смс. — Что-то важное? — Беллами поинтересовался. — Да нет, не совсем, — я выгнулся, пытаясь запихнуть телефон в карман брюк: сидя в машине это очень неудобно делать. — Написали из больницы, чтобы я на днях зашел на осмотр. Обещали, что если все будет хорошо, то гипс снимут раньше положенного срока. — А какой положенный срок? — Ну, а хер его знает, — признался я. — Я гуглил. Кто-то говорит, что неделя, кто-то говорит, что три, мол в зависимости от случая. Что мне врач говорил, если он что-то говорил, я не помню. — Я мог бы тебя подвезти, — предложил он, включая дворники, так как от влажной холодной погоды окна запотевали мгновенно. — Спасибо, но, — я, конечно был бы не против, но Мэтта гонять тоже не хочется, — я как-нибудь сам. Мне неловко, что ты меня в который раз подвозишь. — Во второй всего-то, — он так плавно вписался в резкий поворот, который я, скорее всего, вообще не заметил бы. — Приехали.       Войдя в магазин, Мэтт тут же понесся в дальнее помещение, оставляя меня в дверях наедине с этими мерзкими брынчащими штуками, что обычно вешают над дверью. Он копался довольно долго. Я уже успел упариться, снял пальто и присел на кресло. Которого раньше не было. Оглянувшись, я заметил, что вообще много чего поменялось. Цвет стен, частично мебель, появились новые предметы декора. — А у вас тут изменения, быстро вы, — подметил я. — Да, — донесся голос из-за помещения за черной ширмой, которой раньше тоже не было. — Мы немного переделали магазин. Том поменял цвет стен и заменил мебель, а я... блять! — послышался грохот. — А я переставил инструменты и добавил хоть немного атмосферы. Жалко только, — он сделал паузу, может, о чем-то задумался или на что-то загляделся, — после того, как Том поорудовал, нихерашеньки не найти. — Надеюсь, эта фигня на двери следующая в списке на помойку, — я говорил с юмором. Надеюсь, не только я слышал юмор в своем голосе. — О-о-о, — заинтересованные звуки, — ты не представляешь, как меня это херня выбесила. — Который час? — я глянул на свое запястье, но часов на нем не обнаружил. — У нас есть минут десять.       Еще несколько минут Мэтт где-то копошился, а потом все-таки показался, держа в руках какую-то белую коробку. Я уже был готов задремать, как снова раздался этот противный звук. Агх, какая мразь придумала вешать эти херовины на дверь? В помещение зашла статная светловолосая женщина в бордовом пальто, держа за руку русого мальчика, а второй что-то строча в телефоне. Джейн. — Добрый вечер. Домми? — удивленно спросила она, заметив меня. От одного только «Домми» я готов был умереть от стыда. Интересно, насколько сильно мое лицо стало бордовым. — Да, привет, я заскочил, чтобы… — как объяснить, что ты приперся в магазин, потому что твой сожитель обещал тебе показать что-то неимоверное? Черт, как же это глупо. — Ты сможешь отвезти его домой? — она не дала мне сказать, отрываясь от экрана телефона. — Мне нужно бежать. Я буду к восьми-девяти, — не дав мне ответить, она со всей своей очаровательной улыбкой сказала «до свидания» Мэтту, которому даже не дали слова вставить. — Привет, Бен, — максимально дружелюбно произнес Мэттью, приглашая Бена в следующую комнату. — Здравствуйте, — Бену, кажется было слегка неловко.       Удивительно, как из Мэтта-у-меня-куча-заморочек он превратился в Мэтта-я-твой-новый-друг. Понятно, это делалось, чтобы не смущать детей. Я почему-то начал хихикать, представляя, откуда у Беллами есть опыт работы с детьми. — Ты идешь? — Я? Нет, я наверное тут посижу. Не хочу мешать. — Ты нам не мешаешь, но как знаешь.       Следующий час-полтора я слушал какие-то переборы клавиш, раз пятнадцать обновил ленту в твиттере, высунулся покурить. Любопытство брало верх, и я хотел глянуть, что же было в той коробке, которую Мэтт так долго искал, только он ее куда-то убрал, а рыться по чужим вещам я не хочу. Джейн написала, что она все-таки сможет забрать Бена — ну и славно. Не знаю, как я мог бы отвезти Бена, если я сейчас не ездок. На такси мне осточертело ездить, а просить Мэтта подвезти я не хотел, тем более что пришлось бы тогда остаться с Беном до прихода Джейн, а потом либо ехать на такси домой, либо оставаться у сестры, чего я, конечно, не очень хотел.       Джейн пришла, когда занятие еще не закончилось. Тут-то я получил по полной программе за свою безответственность, за то, что в моем возрасте надо думать о семье, а не напиваться в баре. В общем, все как всегда. Когда же мне удалось остановить ее учение о жизни, мы просто начали болтать, хотя диалоги зачастую у нас клеятся с трудом. — А этот Мэттью, — якобы невзначай начала она, а я закатил глаза, потому что эти разговоры не бывают просто «невзначай». Обычно за ними следует какой-то вывод или мораль, — он мне кого-то напоминает, — на удивление, это был редчайший момент, когда я мог согласиться с сестрой. — Да, — я кивнул головой, — мне тоже. Жутко знакомая внешность, но я все никак не вспомню, на кого он похож. — Хочешь сказать, это наш общий знакомый? — Ну, — я пожал плечами, — почему нет-то? — Разве… — она вдруг оборвала мысль, словно вспомнила что-то, о чем говорить нельзя. — Что? — Забудь, — отмахнулась она. Конечно, любопытство мучило меня, но выпытывать будет бесполезно. — Так что? Как долго ты будешь ходить в гипсе? — Я не знаю. Неделю, две, надеюсь, что не дольше. — А что врачи говорят? — Да я особо их не слушал, неважно. — Кстати, — интригующе начала она. — У меня для тебя, наверное, приятная новость. — Ну? — обычно, наши понятия «приятных новостей» не совпадали, поэтому я ждал чего-то мозговыносящего. — Мне подвинули график, и теперь я смогу сама забирать Бена, — так, ладно, эта новость действительно приятная. Меньше забот по субботам. — Здорово. Адрес хоть помнишь? — Ну я же как-то сюда доехала, — возмущенно буркнула Джейн.       В этот момент послышался хлопок двери. Через несколько секунд подошли Мэтт и Бен. — Больше следи за пальцами, — договаривал Мэтт Бену, — и не забывай про осанку. Еще раз здравствуйте, — обратился он к Джейн. — Добрый вечер, — Джейн тут же подскочила и подошла к вешалке за курткой сына. — Ну как Бен? Есть успехи? — Ну, после стольких занятий сложно еще что-то говорить, но мы работаем.       Мэтт деликатно отмазался. Вообще, вопрос «ну как мой мальчик?» — самый уебищный. Никто не скажет матери правду о ее ребенке, даже если тот будет безнадежен, поэтому всем, кто когда-либо работал с детьми, приходится корректно уходить от вопроса, потому что, если сказать мамаше, что ее ребенку это не под силу, то жди яростных речей о том, какой ты говнюк, не оценивший юное дарование. И это ужасно глупо. — Домми, — о боже, опять это прозвище, — тебя подвезти? — предложила Джейн, заранее зная мой ответ. — Нет, не надо, спасибо, — я всем своим видом показал, что у меня еще есть дела. Последние недели и так слишком сильно вырвали меня из привычного мне ритма, так что сейчас, когда мне больше не придется возить Бена на занятия, семейные посиделки надо вытеснять на задний план и снова сосредоточиться на работе. — Тогда пока, до свидания! — До свидания, — машинально ответил Мэтт, натянув дружелюбную маску еще сильнее, а как только Джейн с Беном покинули магазин, маска как будто испарилась, выставляя напоказ серьезное лицо Мэттью. — Ну, так что? — я прервал неловкую паузу, которая затянулась. — А? Да, в общем, — он почесал затылок и полез за коробкой, — идем. Следуя за Мэттом, я пытался представить, что же он хотел мне показать. На удивление или разочарование, это были барабаны. Только странные, словно кто-то поменял все местами. — Я просто подумал, — он сделал паузу, формулируя мысль, — подумал, что много левшей учатся играть под правую руку, поэтому решил, ну, знаешь, перекрутить барабаны под левшей. Вообще, мало кто так делает. Ну, а-а-а, так как мой единственный знакомый левша — это ты, а к тому же ты еще и ударник, то я хотел бы, чтобы ты посмотрел, что да как, и помог все разместить как надо. Что скажешь? — он спросил это так, будто предлагал что-то из ряда вон выходящее. — Мэтт, — я сдерживал смешок, но губы все же расползлись в улыбке, — я этим не занимался целую вечность. Я уже все напрочь забыл и даже не вспомню, как все вообще должно стоять. Но я попробую, ладно. Только при условии, что ты не будешь ржать с меня, — выставив ладони в защитном жесте, Мэттью дал понять, что ржать он и не собирался.       Два или три часа я то садился за барабаны, то вставал, помогая Мэтту перекручивать детали. Я вспотел так, словно после похода в качалку. Кажется, я просто теряю форму. Мэтт был не лучше меня: пот с него тек буквально ручьями, хотя усталым он не выглядел. В его взгляде всегда столько… серьезности? Даже когда он вроде бы расслабляется, брови не перестают хмуриться, а глаза упираются в одну точку, как будто он непрерывно решает уравнения в уме. Он то начнет что-то рассказывать, то замолкнет, то что-то ляпнет, а потом снова не произнесет ни слова. Черт знает, что творится этой голове.       В конце концов, наша работа была завершена. Я постукивал на досуге, пока Мэттью что-то помечал в блокноте. Как он объяснил, это чтобы не забыть ничего, потому что из головы у него все вылетает мгновенно, а в барабанах, как он сказал, он полный профан. Я бы так не сказал, конечно. — Боже, какая ностальгия, — я вспоминал песни, которые мы сочиняли в школе. — Словно мне опять шестнадцать и я в нашей группе.       Мэтт, держа в руках какие-то бумажки, оторвался и посмотрел на меня. Мне понадобилось не меньше минуты пристального осмотра, чтобы осознать, что неопознанным объектом на лице Мэттью были очки. Еще несколько мгновений я решал, как они выглядят на нем. С одной стороны, весь этот образ брутального бомжеватого музыканта с парочкой цветных прядок волос и очками выглядел нелепо. С другой стороны, очки прибавляли Мэтту серьезности и парочку лет. — Совсем ужасно? — заметив мою реакцию, спросил он и снял очки. — Нет-нет, это просто эм-м-м… странно? — Зрение за последний год совсем упало, — Мэтт надел очки обратно, — с линзами у меня слишком много заморочек. Что за группа? — он неожиданно перевел тему. — Что? — Ну, ты сказал что-то про группу. Расскажи, если хочешь, конечно. — Ну, — я поправил прядку упавших волос, — собственно, рассказывать особо нечего. Классе в восьмом я ввязался в плохую компанию: полностью забил на учебу, хулиганил, начал курить траву. Потом, — я подпер свое лицо рукой так, чтобы его не было видно, потому что вспоминать, каким «крутым» было мое детство, мне стыдно, — меня выперли из этой компании за то, что-о-о… я не помню, но меня выперли. Я, вроде, стал исправляться, но трава и пофигизм меня не покидали. Потом я втянулся в какую-то группу, где искали ударника. Мне когда-то просто показали, как что держать, и с этими знаниями я все-таки умудрился втиснуться в коллектив. Получается, я барабанщик, Эммет умудрялся совмещать клавиши и гитару, а Джо поет. Играли мы типа метала, — тянули, блять, меня за язык. Заслышав знакомое имя, Мэтт слегка оживился, словно хотел все-таки узнать, что это за Джо, но черта с два, я не хочу себе лишний раз напоминать, каким говном я был. — В общем, потом мы просто переехали в другой город, и все мои приключения с травой закончились. — М-да, веселая, однако, юность, — он говорил так, словно не ожидал чего-то подобного. — Ну, а ты что? — А я что? — Мэтт не понял. Ну, или сделал вид, что не понял. — Как ты пришел в мир музыки? — раз уж я рассказал часть из жизни, которую не люблю вспоминать, то хотелось бы услышать ответную историю. — Ну, — он замямлил, — в принципе, похожая история. Только приключения не кончились, — Мэтт говорил нехотя, а это значит, что выпытывать у него я не буду. Мне ли не знать, что такое моменты в жизни, за которые до гроба будет стыдно (и это я не о траве, к сожалению, не о ней), так что лишать Мэтта права на «криминальное прошлое» я не смею. Когда-нибудь, если я, все-таки, не оттолкну от себя последнего человека, более-менее находящего со мной общий язык, он сам расскажет. — Значит, работа сделана? — спросил я и указал на барабаны. — А, да. Спасибо огромное, я бы сам в жизни эту штуку не перекрутил, — Мэтт откинул карандаш, который все это время крутил в руке, и размял шею, затем снял очки и небрежно бросил их на стол. — Поедем? — Да, пожалуй, — я уже было собрался встать, как вспомнил, что мой ненаглядный костыль валяется где-то вне зоны досягаемости.       Вообще удивительно, как я умудрился сесть за барабаны. — Спасибо, — Мэтт подал мне костыль и помог встать. Ощущение было словно я немощный, поэтому я захотел как можно быстрее снять этот чертов гипс и ходить уверенной походкой, а не прихрамывая или опираясь на костыль.       На улице нас тут же обдало ледяным ветром. Видимо, зима ожидается неестественно холодной для Англии. Слава богу, есть машина. В машине снова воцарилась неловкая тишина. Атмосфера уже была более дружественной, но никто из нас не решался что-либо говорить. Я все вертел в голове мысль, что разрешаю практически незнакомому мужчине жить у себя. Причем бесплатно. Наверное, это можно смело выносить в топы списка глупых необдуманных поступков. С другой стороны, с появлением Мэтта мне стало веселее, что ли. Ногу вон, например, сломал. Интересно, как отреагирует кто-нибудь из моих знакомых, если я скажу, что у меня живет парень. Конечно же, живет он у меня потому, что ему негде жить, но забавы ради можно и извратить ситуацию в глазах, например, Джейн. Все это так по-дебильному смешно и нелепо. — Что смешного? — с интересом спросил Мэтт. Черт, неужели я реально начал смеяться? — Да так, просто думаю, — это было что-то типа попытки отмахнуться, хотя я прекрасно понимал, что это лишь вызовет больший интерес. — О чем? — О нелепости ситуации, — в ответ Мэттью повернул голову и непонятливо поднял бровь. — Ну, о том, что ты живешь у меня. — О, ну, знаешь, я могу съехать, если надо, — он говорил это так легко, словно ему есть, куда подеваться. — Да нет, я не в этом смысле. Просто… я как-то обычно и сестру с большим нежеланием приглашал у себя пожить, когда она переезжала. Только, — я сделал паузу, подбирая слова, — можно реально об этом никому не рассказывать? Я в плане… — Забей, — перебил меня он, — это будет «нашим маленьким секретом», — намеком ответил он, а затем рассмеялся. — Бля ну, вот надо ж тебе, — я замотал головой, отказываясь продолжать разговор на эту тему. Остаток пути мы так и провели в тишине, порой шутя намеками и усмехаясь. Я уже даже подумал прекратить шутить в данном русле, дабы обо мне не подумали не то.

***

— Чаю? — с порога предложил я, скидывая с себя пальто. — Да, пожалуйста, — Мэтт не стал раздеваться, чем вызвал у меня вопросительный взгляд. — Хочу покурить, — разъяснил он. — Ты будешь? — М-м, — я замотал головой, — не хочу, — я пошел на кухню, а Мэтт — на балкон.       На кухне был кавардак. Вроде, часто убираюсь, а количество грязной посуды растет в геометрической прогрессии. Поставив чайник и предварительно достав чашки и чай, я уселся на тумбу и стал ковырять подставку для специй в ожидании, когда закипит чайник. — Кстати, — начал я, услышав хлопок двери балкона и шаги, — ты ночью балкон так и не закрыл. — Да? — послышалось из прихожей. — От сквозняка твою задницу спасло только то, что я захотел в туалет. — Значит, — интригующе начал он, проходя на кухню и включая раковину, чтобы вымыть руки, — ты спас мою задницу? — в его голосе слышались игривые нотки. Вообще, от такой манеры разговора я бесился очень сильно, но сейчас настроение было «подыграть». — В прямом смысле, — еще более игриво ответил я и тут же залился смехом, потому что выражение лица Мэтта стоило видеть. Пока что я знал его только с одной стороны, поэтому, когда он со всем своим «актерским мастерством» сделал лицо соблазнителя и пошевелил бровями, меня просто вынесло. Наверное, я смеялся даже слишком много. — Это лицо я еще долго буду видеть. — По ночам… в своих снах… — томным голосом продолжал Мэтт. Я уже был готов задохнуться от смеха, и, слава богу, меня отвлек закипевший чайник. — Так, — я махнул рукой в жесте «стоп», чтобы дать понять, что мой живот не готов выдержать еще одну волну смеха. — Тебе какой чай? — М-м-м, — он призадумался, закусывая губу, — а кофе у тебя есть? Растворимый. — Фу-у-у, гадость, — я искренне презираю растворимый кофе, ибо это можно сравнить с хорошим коктейлем, который развели из порошка. — Вообще есть, но это же гадко! — Зато не так вредно. Тем более вечером, — Мэтт был прав, да и не стал бы я готовить то, что он не хочет, только из собственных соображений.       Заварив напиток, я подал чашку Мэтту и взял свой чай. — Может, что по телеку есть? — таким образом он позвал меня смотреть телевизор. Несмотря на то количество времени, сколько он у меня живет, Мэттью ведет себя естественно, словно завалился в гости к старому другу, тем самым он не смущает ни себя, ни меня. Я вообще забыл о существовании такой вещи, как телевизор. Обычно его он есть у каждого, но я крайне редко включаю эту коробку, поэтому даже не замечаю у себя телевизор. — О! — довольный, он произнес. — Бля, нет, не надо, — взглянув на экран, я увидел девушку с пепельным блондом и черными густыми бровями и сразу понял, что шло по телевизору. Увиденное меня не обрадовало. — Только не Игра Престолов. — Почему же? — удивленно спросил Мэтт. — Ну, не знаю, — я попытался найти слова, чтобы не задеть, видимо, ярого фаната этой порнушки. — Я не люблю такую атмосферу, ну, знаешь, средневековье и типа того, да еще Игру сейчас везде форсят, и уже в глазах рябит от этой блондиночки. И еще порнуха. — Не знаю, — Беллами пожал плечами, — я как-то сезона два погонял давно, и вот стало интересно. Не скажу, что супер, но персонажи неплохие есть. Посмотри! — поддаваясь его уговору, я согласился на Игру Престолов и, чуть не опрокинув чай, уселся в угол дивана, поджимая ноги (ногу) под себя.       Мэттью сидел неблизко, потому что каким бы простым ни было наше общение, сокращать дистанцию было еще рановато. И это слегка смущало. Он тоже чувствовал себя некомфортно, это легко заметить: он все время ерзал на диване, словно искал такую позу, чтобы было удобно и чтобы никого не смущало. Наконец, он улегся как ему удобно. Попивая наши напитки и рассуждая о сериале, мы посмотрели эпизода три. Мэтт что-то увлеченно мне рассказывал, я, конечно, старался слушать, но по большей части я боролся с желанием заснуть. Во-первых, я не хотел так глупо вырубаться на диване, потому что обычно во сне я выгляжу вдвойне убого, во-вторых, если я займу часть дивана собой, то где тогда будет спать Мэттью?       Я поставил чашку на столик и сел ровно, дабы взбодриться. Слабо помогло. Я только сократил расстояние между мной и моим гостем. Да, мы сидели близко, но сейчас это не было так неловко, как… два часа назад? Три? Мэтт, наверное, понял, что я засыпаю, и стал говорить тише, ну, или это я все сильнее и сильнее с каждым разом задремывал. Глаза слипались, слепящий свет от телевизора лишь вызывал желание зажмуриться, звуки переплелись в единую убаюкивающую мелодию. Я еще не спал, но уже был близко к тому, чтобы провалиться в царство Морфея. Это, по-моему, самое классное состояние: когда ты еще не заснул, но твое сознание уже работает в спящем режиме, и ты чувствуешь всю негу сна. Я почувствовал, как моя голова упала на спинку дивана и наклонилась в бок. Либо Мэттью слишком вежлив, чтобы разбудить меня, либо слишком увлекся сериалом, во втором я больше уверен. Сознание уже начало отключаться, как вдруг… — Что за!..       Мои глаза резко открылись, брови, от волны возмущения, злости и спонтанности, были готовы оторваться от лица. Первые мгновения я поддавался действиям, видно, будучи сонным, вообще не соображая. Затем в мою голову резко стукнуло осознание происходящего, и я с силой дернулся, освобождаясь. Я смотрел на своего раздражителя и пытался понять, было ли действительно то, что произошло пару секунд назад. — Какого хера?! — выпалил я, меня просто переполняло злостью. — Это что, блять, такое?!       Я не мог подобрать нужных слов. Я вообще никак не мог ожидать такого поворота. На губах был мерзкий привкус сигарет вперемешку с голимым кофе. Я оглянулся по сторонам, соображая. — Прости, прости, — с искреннем сожалением начал Мэтт. Значит, мне не показалось. Значит, он поцеловал меня. — Это… — мой словарный запас опустел, остались лишь ругательства и слова возмущений. — Прости, пожалуйста, я правда не знаю, что на меня нашло, я просто… — он так отчаянно пытался объясниться, что был готов заплакать. — Мэтт! — рявкнул я. Не знаю, была ли в моем голосе злость, смягчился ли он хоть на капельку, или я вообще провизжал его имя. Самому непонятно, но теперь я испытывал не только ярость, но и стыд. — Я не гей, — прямо сказал я.  — Пожалуйста! Извини, я… просто… ты… Это вышло случайно. — Я не знаю, как остальным, но мне как-то сложно представить случайный, блять, поцелуй. Мэтт, я ни в коем случае не гей и вообще никак не ожидал, что ты можешь к этому относиться, — я старался сдерживать волны агрессии, потому что из опыта своего прошлого я знаю, на что способен мой разгоряченный язык. Мэттью был готов согнуться вчетверо, значит, я плохо старался. — Это было пиздецки неожиданно. Те намеки, бля, я думал, что ты понимаешь, что это были лишь шутки. Но, как я вижу, ты их воспринял всерьез. — Доминик, пожалуйста, я не… — Это… у меня нет слов, — я не дал ему сказать, — и вот скажи мне, пожалуйста, что должно было вылиться из твоих действий? — Я правда не хотел, — его голос дрожал сильнее, чем у пятилетнего мальчишки, и это заставило меня сбавить обороты и дать ему сказать. — Я просто… Блять, ну да, я виноват. Если тебя это так сильно волнует и вызывает отвращение, то я, вообще-то, тоже не из «этих». — Я не это имел в… — Но для меня, — теперь уже он не позволил мне вставить слова, — это не является сверхнеправильным. Я, блять, сам не понимаю, что за херня со мной произошла. С тобой классно проводить время, я дохрена благодарен тебе за то, что вообще пустил к себе жить. Но, извини меня, я тебя, кажется поцеловал, а не ножом по плечу заехал, так что, думаю, я не заслуживаю таких наездов.       Его глаза словно поменяли цвет, волосы встали дыбом, а лицо покраснело, и это было заметно даже при свете телевизора. Несколько секунд или минут, — не знаю, — я молчал, собирая в голове грамотно построенную мысль. — Мэттью, — я начал говорить, хотя слова в моей голове так и не выстроились в законченное предложение, — ты классный парень, с тобой весело. Я буду рад быть твоим другом. И да, наверное, я слегка перегнул палку, — я закрыл часть лица рукой. Мне было очень тяжело объяснять, что я хочу донести, потому что подобных ситуаций в моей жизни еще не было. — Но, как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть. Это все херовая затея, и кончится все плохо. Поэтому я не хочу этого. А даже если бы хотел, — я запнулся, — если бы я этого хотел, то все равно бы не сделал по существующим причинам, — причины я, конечно, ему не назвал.       Несколько минут мы, тяжело дыша, просто смотрели друг на друга, точнее неловко отводили взгляды, потому что обоим было стыдно. Мэтт выглядел расстроенным. Даже не расстроенным, а скорее обиженным. Не знаю, за что именно: за наезд или за присвоение ему категории «эти» и «мерзость», но, извините, меня тоже можно понять. Как я должен на это реагировать? — И что теперь? — шепотом спросил он, нарушая наше молчание. — Что теперь будем делать? — Спокойной ночи, Мэттью Беллами.       С этими словами я слез с дивана и, насколько мне позволял гипс, быстро удалился в спальню, оставляя его одного. Руки тряслись от напряжения. В таком состоянии я не смогу заснуть — это ясно. Очень бы хотелось снять стресс, но даже в душ сейчас не сходишь. Забив на все мною установленные правила, я открыл окно и закурил прямо в спальне, хотя обычно курить я себе позволял только на балконе.       Да, Мэттью определенно прав, он не заслужил таких наездов. Но он, походу, не понимает, в какой пиздец выливаются подобные отношения, поэтому лучше сразу расставить все точки. Сам я прекрасно понимаю его позицию и даже готов поверить, что он не гей и это вышло случайно, однако череда роковых событий в моей жизни и нынешние условия существования определили мое отношение к геям как резко отрицательное. Хотя, чисто объективно, Беллами красив и харизматичен, но это не повод отвечать на его действия взаимностью или мягким отказом, поэтому мне кажется, что и мои поступки, а точнее слова, должны быть оправданы.       Наверное, тот факт, что я не выгнал Мэтта тотчас же, должен казаться нелогичным, но несмотря на ту херню, что он только что выкинул, я не хочу разрывать с ним отношения. Тем более куда он сейчас пойдет? Завтра надо будет еще раз поговорить, только уже без наездов.       Затушив сигарету и кинув окурок в окно, я стянул с себя все, кроме белья, и лег в кровать. Очевидно, что для нас обоих эта ночь будет беспокойной, если кто-то из нас вообще сможет заснуть, поэтому я просто лежал и глядел в окно через щель между шторами и думал о произошедшем.