Mr. Bellamy

What's going on in your head now? Was it something I said? Know that you've been living in the past.

— Погоди, — тихо сказал Доминик, спохватившись. — Что еще? — все попытки Беллами звучать грубо и безразлично провалились, его голос дрожал и в любую секунду мог сорваться на вой или плач. — Не уходи, пожалуйста, — Ховард говорил довольно тихо, но Мэтт услышал его просьбу и, разворачиваясь, сделал два шага к нему. — Я не рассказываю тебе ничего, потому что не хочу никому выливать все дерьмо. — Плохое оправдание. — Какое есть, — но Мэтт скрестил руки на груди, намекая, что он ждет большего. — Блять, ну, тогда вообще почему я еще здесь? Может, ты меня вообще из жалости терпишь? — он не хотел это говорить, но слова сами вырвались. — Даже не смей так думать! Блять! — выкрикнул Доминик.       Он бросил на Мэтта обиженный взгляд, а затем продолжил пялиться на безделушку в руках. — Доминик, я… — Беллами присмотрелся и увидел, что Ховард не просто так пялился на эту стекляшку: в левой руке он держал хрустальную статуэтку гондолы с отломанным веслом, а из правой ладони текла струйка крови. — Еб твою мать, вот как ты умудряешься!       Последующие минуты — никто не считал времени, но процесс оказался весьма утомительным — они провели доставая осколок из ладони и обрабатывая рану перекисью. Найти у Доминика дома необходимые лекарства — редкость, а тут прямо две банки перекиси. Не уж-то ли он так волосы осветляет? — Прости, пожалуйста, я не подумал, что я несу, — виновато пробормотал Мэттью, наблюдая как Ховард опускает руку под струю холодной воды. — Я не терплю тебя… — спокойно, невзначай начал Доминик. — В плане, ты здесь потому, что… ну, — ох, давно эта фраза не звучала из его уст, — потому что ты мне тоже нравишься. И я, наверное, боюсь? Боюсь отношений, ответственности. Я боюсь кому-то доверять себя и тем более быть ответственным за кого-то кроме самого себя. Боюсь разочаровать и быть разочарованным. Потому что, когда-то я во все это ввязался. Знаешь, типа отношения, любовь. Но тогда я был совсем юнцом и наплевательски ко всему относился. И все это очень плохо кончилось. А потом появились обстоятельства: родные, работа, которые не улучшили ситуацию. И…       Доминику было трудно все это говорить, он делал паузы, а Мэтт, склонив голову, терпеливо слушал. — Я это к чему, Мэттью, я не сильно с тех пор поменялся. Я… Чего ты хочешь? Любви, отношений, ходить, держась за ручки? Мэтт, ты славный парень. Но я просто… Боюсь разочаровать тебя, разбить сердце. Эти отношения тебе ничего не дадут и к хорошему уж точно не приведут.       Беллами не нашел, что ответь, лишь тихо хмыкнул.       Ховард прикрыл рану кусочком ваты, приговаривая, что быстро заживет, походил с ним минуты две и где-то бросил. Он тихо сидел на кухонном подоконнике, наблюдая, как Мэтт складывает обратно кофе, который оба уже расхотели, и тщательно протирает все поверхности «во избежание попадания стеклянной пыли на слизистые» — так он объяснился, хотя сколько там этой пыли могло быть? Оба молчали, Доминик просто не знал, что сказать, а Мэттью, походу, снова ушел в собственные размышления. — Знаешь, — неожиданно начал Мэттью, встав рядом, выпрямив ладонь Доминика и начав аккуратно вытирать кровь попавшимся под руку полотенцем, — если ты не хочешь, чтобы все это повторилось, то, пожалуй, стоит учиться на своих ошибках? В плане, я не знаю, что именно произошло, и уже не хочу мучить тебя допросами, но, думаю, твоя главная проблема заключается в том, что ты не просишь помощи, — он говорил это так спокойно и обыденно, пожимал при этом плечами, спокойно смотрел Ховарду прямо в глаза, как будто каждый день проводит психологические тренинги. Это выводило ситуацию на уровень нормального разговора и немного успокаивало. — Когда я вляпался в проблемы по самое не хочу, я был не один и решал их не в одиночку. А у тебя в силу твоей закрытости, если и были люди, готовые прийти на помощь, я уверен, сестра бы тебя не бросила, то ты просто не говорил о своих проблемах, — он сделал паузу, чтобы отдышаться и дать горлу передохнуть. — Чего я хочу? Я хочу быть с тобой. Хочу, чтобы это было взаимное чувство, которого бы никто из нас не боялся и не стеснялся. Хотя бы между нами. И еще я хочу, чтобы ты вылез наконец из воспоминаний и жил настоящим, ибо кому-то стукнуло уже двадцать восемь, а он все еще живет прошлым, каким бы несправедливым оно ни было. Что ты на это скажешь?       Честно, Доминик не мог снять с языка ни единого слова. Он наконец услышал все то, что он так давно хотел, хоть в этом сам не признавался, услышать. Одновременно Мэтт и понял, что отношения даются Ховарду не легко, и дал пинка под зад, заставляя сделать шаг вперед. Доминик ощутил себя принятым. Почувствовал, что Беллами готов терпеть его со всеми заморочками, хоть пока и не знает, как их много. И что тут теперь можно сказать? Возможно ли сказать что-то против? — Доминик? — Мэтт схватил Ховарда за здоровую руку и подтянул к себе. Они стояли друг напротив друга, не очень близко, но достаточно, чтобы Доминик чувствовал себя смущенным. — Что скажешь? — Беллами не сводил глаз. Он не рассчитывал получить отказ, но говорил с опаской, как бы упрашивая. — Только, — боже, неужели он реально к этому пришел? — Давай не будем торопиться, — Доминик наконец-таки посмотрел Мэтту в глаза. Он выглядел растерянно. — Мэттью?       Несколько мгновений Мэтт хмурил брови и о чем-то думал. О чем он думал, никому не дано понять. Затем он неожиданно для самого себя схватил Ховарда за плечи и принялся его целовать. Все происходило слишком быстро и неожиданно. Доминик толком не успел сообразить, что происходит, как его руки уже устроились на талии Мэтта, а в рот проник чужой язык. — Мэтт, — простонал он, почувствовав холодные руки под своей рубашкой. — Я же просил не торопиться, — он сам не верил своим словам. Каждый поцелуй, каждое прикосновение были такими страстными и горячими, и… пугающими? — Дом, я до охуения тебя хочу. Не знаю, как ты, но я уже не могу терпеть… — Погоди, Мэтт, — Доминик наконец вырвался из хватки и поцелуев Беллами. — Я тоже тебя хочу. Очень. Но… — он, думая, поморщился. — Просто слишком много всего, извини, пожалуйста. Мне надо немного времени, чтобы в голове все устаканилось.       Ховард с таким сожалением говорил эти слова. Ему реально было жаль, и он видел, как хотел этого Мэттью, какой страстью было наполнено каждое прикосновение. — Прости, пожалуйста, — Доминик, извиняясь, поцеловал Беллами и поправил на нем свитер, который минуту назад хотел с него снять. — Пойдем спать, уже поздно.       Избегая неловкости, Ховард скрылся в ванной. Приятная прохладная вода освежала горячую кожу. — Придурок, — сказал он сам себе, глядя на отражение в зеркале. Если бы он мог сделать это в полной мере, он бы еще и врезал себе.       Ему было очень стыдно перед Беллами за то, что он вот так глупо струсил, как девчонка. Не хватало только разреветься для полной картины. Но Доминика пугала инициатива переспать с Мэттом, хоть она и была очень заманчивой. И дело не в том, что Мэтт парень. В смысле, Ховард не боялся переспать с ним, он просто… Не знал, что нужно делать. — Боже правый, как же это глупо, — сказал он вслух и направился к двери. — Ты будешь спать тут? — удивленно спросил он, увидев, как Мэтт стелет постель на диване. — А есть другие варианты? — Мэтт приподнял бровь. — Ну… Я просто думал… Ну, как знаешь, — Доминик пожал плечами и пошел в спальную. Он устало переоделся в заношенную майку и улегся под одеяло.       Падающий звук вырвал Ховарда из сладкой дремоты. Он открыл глаза и посмотрел на источник шума. Рядом с ним лежало скомканное одеяло, а у края кровати стоял Мэтт. В одних трусах. Выглядел он весьма возбуждающе. Было темно, но света фонарей, доносящегося из незавешенных окон, было достаточно, чтобы рассмотреть Беллами в деталях. Его худощавое тело, грациозные руки и… говорящий рот. — Ну, так ты подвинешься или мне на тебя лечь? — выжидающе спросил Мэтт. Черт! Все это время он что-то говорил, а Доминик просто пялился на него. — А-у-у? — А, — он наконец вернулся в реальность, — ложись, — и отодвинулся к другому краю кровати, уступая Мэтту половину матраса и подушку. — Ты со своим? — Доминик указал на одеяло. — Да, ненавижу делить с кем-то одеяло. Я, может, и не жирный, но места требую много, — он лег и накрылся. — О, так, может, мне пойти лечь на диван? — Сейчас же, ага. — Все равно через пару минут ты его скомкаешь и будешь спать жопой к верху, если не вверх ногами, — процедил Ховард, глядя на попытки Беллами устроиться под одеялом. — А ты, значится, следишь за мной, когда я сплю. Гребаный извращенец! — Порой я сижу в ноутбуке до глубокой ночи, а потом могу пойти попить, а еще я постоянно закрываю за тобой балкон, потому что сквозняк такой, что мозги выдует, — добавил Доминик, удобнее поворачиваясь к Мэтту. Тот закатил глаза. — Ладно, спи, — он лег на спину и расслабился.       Но никто не спал. Оба чувствовали себя комфортно, настолько комфортно для всей ситуации, что аж становилось неловко. Дебильный парадокс. Мэтт не спал, только делал вид, что дремлет. Он еле заметно моргал и достаточно часто дышал. В ночной тишине было слышно только его громкое дыхание. Доминик, лежа на боку, разглядывал Мэттью. Уже раскрытая грудь, медленно движущаяся в ритм дыхания, торчащие ключицы, длинная шея, выпирающий кадык, легкая щетина на неровном подбородке, изящные скулы, кривой, но красивый нос. И это все пока что прикрыто пеленой тьмы. Он всегда находил Мэтта привлекательным, но никогда не осознавал, насколько тот красив. — Хватит на меня пялиться, — ровно произнес тот, но не отвернулся, а продолжил лежать смирно, слово назло выставил на обозрение свое тело.       Ховард в ответ не перестал разглядывать Беллами, а скорее даже просто уставился на него. Пялился на закрытые глаза, длинные ресницы, морщинку на лбу. А затем дело дошло до губ, немного шевелящихся от того, что Мэтт «спал» с открытым ртом. Кажется, лечь вместе хорошей идеей было только в голове. Доминик наблюдал, как губы Беллами переставали шевелиться, а дыхание становилось все тяжелее и тяжелее, что значило, что он заснул. Тяжело вздохнув, Ховард перевернулся на другой бок и тоже попытался заснуть.       Он проснулся от ужасного ноющего чувства. Конечно, осознание, что это, пришло не сразу. Доминик долго вертел головой, недовольно мыча и потихоньку раскрывая глаза. Наконец, он сфокусировал взгляд, мысли в голове собрались в единое целое, и он понял, что его так беспокоило. Нога, закинутая на что-то, сильно занемела, и от малейшего движения по всей конечности расходился неприятный спазм. — Мэтт? — вполголоса произнес Ховард и резко стих, осознавая, на чем, а точнее на ком, лежит его нога, и что этот кто-то может проснуться. — Доминик, — прохрипел Мэтт, на удивление не спавший, — а я и не знал, что ты занимался балетом. — Я думал, ты спишь… Балетом? — Я только что проснулся, и да, балетом, потому что, блять, только подражатели Плисецкой могут закидывать свои конечности вот так, — с возмущением, он легонько подтолкнул ногу, развалившуюся почти что на всем его животе. — Прости, пожалуйста, — он попытался аккуратно приподнять ногу, чтобы не ударить Мэтта, но понял, что это не так уж и просто. — Я привык, что в моем распоряжении вся кровать. — Так, может, мне пойти в гостиную? — саркастично произнес Беллами. — Спасибо, — прошипел он, когда некая блондинка своей пяткой стукнула в самое чувствительное место. Случайно, конечно, но легче от этого не стало. — Извини, — Доминик не без труда все-таки убрал ногу.       Повисла тишина. — Бальник, — через некоторое время сказал он. — Что? — Я занимался бальными танцами, а не балетом, — пояснил Доминик. — Спасибо, это в корне меняет ситуацию, — в полудреме съязвил Мэтт. Он довольно-таки часто мог сказать что-то не очень вежливое или вообще довольно грубо огрызнуться, и Ховард быстро понял, что это делалось автоматически и без цели кого-то обидеть. — А на шпагат ты можешь сесть? — Хм, — Доминик усмехнулся, — я занимался этим о-о-очень давно и против своей воли, но, думаю, немножко размяться, и смогу. — Тогда завтра же начинай тренировки, — серьезно заявил Беллами. — С чего это вдруг? — Например, с того, что про балет я сказал с откровенным сарказмом и никак не могу представить тебя в бальных брюках на шпагате. А фото у тебя есть? — он наконец-то перевернулся на бок, чтобы разговаривать было удобнее, ведь навряд ли уже получиться заснуть. — А тебе и не надо представлять меня в брюках на шпагате. Представь семилетнего белобрысого дрыща с зализанными волосами. — Звучит заманчиво. — И все же, я сяду на шпагат только после того, как ты сыграешь мне что-нибудь. И не надо мне тут, — добавил Ховард, услышав, как Мэтт цокнул языком. — Мне правда очень хочется услышать как ты играешь. — Ты слышал, — процедил Беллами. — Не гаммы, а красивые произведения. Даже, может, собственного сочинения? — Тогда это точно не ко мне. — Зануда, — буркнул Ховард. — С чего ты начинал? — после еще одной долгой паузы сказал он. — В смысле? — Ну, как начал заниматься музыкой и чем увлекался до этого. Я всегда столько всего о себе выливаю, а про тебя ничего не знаю. — У нас вечер, э, ночь откровений? Тебе спать совсем не хочется? — Мэттью был не прочь поговорить, но каждый раз разговор начинался именно в тот момент, когда он уже практически дремал. — Два мужика в одной постели посреди ночи говорят о жизни, очень гармоничная картина, — Доминик пожал плечами. — Звучит как начало неудачной гейской шутки. — По-моему, последние месяцы наша жизнь была большой неудачной гейской шуткой, — они оба усмехнулись, но улыбки быстро сползли с их лиц с осознанием того, что это скорее печально, нежели смешно. Снова молчание. — Я не знаю, — невзначай начал Доминик. — Слушай, я уже подумываю обзавестись табличкой «Пояснения». — Я не знаю, что делать, — процедил он. — С чем? — С нами, — он приподнялся. — Ты любишь меня, я люблю тебя, но, бля, я не умею всего этого… Состоять в отношениях. Я не знаю, что надо делать. Вернее, — он почесал нос, попутно закрывая глаза рукой, — я знаю, что надо, там, любить, оказывать знаки внимания, романтику устраивать, под ручку ходить что ли… Я никогда этого не делал, и у меня нет на это времени. И даже когда я хотел бы что-то такое сделать, меня что-то тормозит. Блин, — Доминик хлопнул руками, — звучит дебильнее некуда, но я не знаю, как объяснить это.       Ховард замолк и виновато глянул на Мэтта. Он был готов услышать в ответ все что угодно. — Ты охуевший мудак, Доминик Ховард, — заявил Мэттью спустя минуту тишины.       Нет, такое услышать Доминик не ожидал. — Охуевший, самозацикленный мудак! — Мэтт? — Кто, блять, дал тебе право решать? — он говорил резко и грубо, но все равно чувствовалась какая-то мягкость. — С каких пор ты решил, что мне это надо? — он поднял туловище, чтобы смотреть Доминику прямо в глаза. — Но ты же сам… — Ховарду не дали договорить. — Почему ты вдруг решил, что мне нужна романтика и знаки внимания? Да, блять, мне это все вообще не упало. — Мэтт, — попытался заткнуть его Доминик, понимая, что тот хочет сказать. — Мне больше заняться нечем, как грызть тебе мозги и требовать ходить под ручку? Доминик, — Мэтт вздохнул, чтобы немного успокоиться, — можно обойтись и без романтики, без вечерних прогулок и любования закатами. Необязательно говорить «я тебя люблю» для галочки. — Мэттью, — Ховард мягко повторил, пытаясь обратить внимание на себя, но Беллами уже понесло. — Нам обоим это не надо. Все, чего я от тебя хочу, это быть собой. Почему ты не хочешь понять, как все просто? Почему ты не можешь ответить поцелуем на поцелуй, если хочешь этого? Почему ты не отвечаешь на вопросы, если хочешь, чтобы тебя поняли? Почему ты… — Мэттью хотел озвучить ещё несколько упрёков, но ему банально этого не дали сделать заткнув рот поцелуем. — Доминик, — выдавил Беллами в момент секундной передышки, больше ему ничего не удалось сказать.       Доминик, честно говоря, вообще не соображал, что он творит, но он решил последовать совету Мэтта и не тормозить собственные желания. Как оказалось, это прекрасный способ заткнуть человека. Он бы подумал, что с ним происходит, но у него были дела и поважнее. Руки машинально устроились на боках Мэттью и начали «исследование». Он был такой худой, и это добавляло своего шарма, потому что хотелось схватить его как можно сильнее, при этом не причинив боли. Доминик и сам был худым, его ногам могла позавидовать любая модель, но он был более-менее накачан (по крайней мере он хотел так думать), а Мэтт производил впечатление анорексика с пищевым расстройством. Тем не менее у него хватало силы, чтобы одной рукой ухватить Доминика за плечо так, что, наверное, останется синяк.       Они, словно впервые познавая мир, просто сидели, уже почти вплотную, и лапали друг друга, при этом поочередно оставляя друг у друга на шее линейку засосов. Они бы ещё долго так сидели, если бы их приданное не ныло, упираясь в ткань белья. Как хорошо, что плотные джинсы и неудобные рубашки уже сняты. Доминик медленно спустил руку с груди Мэтта к его паху и через ткань обхватил член. В этот момент Беллами издал низкий стон, а Ховард, кажется, ещё сильнее возбудился, если есть куда сильнее.       Постепенно Мэттью начал перетягивать инициативу на себя и подталкивать Доминика, пока тот не лег на спину.       Он безумно хотел его тело. Хотел пройти губами каждый дюйм. И ему даже удалось неплохо изучить ключицы Доминика. Но помимо эстетического удовольствия, Мэттом, да и Домиником, двигала животная страсть, и в какой-то момент они оба хотели лишь одного. — Где? — тяжело дыша спросил Беллами. — В тумбе.       Он потянулся к тумбе. Ему так не хотелось даже на несколько секунд отрываться от Доминика, но он не мог дотянуться до этой блядской шуфляды. Раскатывая латекс по всей длине, он смотрел на Доминика, как блестели его глаза, когда тот рассеянно скидывал последнюю одежду. Беллами снова навис над ним, упираясь членом в ягодицы. — Готов? — спросил он, хотя прекрасно знал, что Ховард сейчас был готов улететь на Луну. — Да, блять, — он откинул голову, чувствуя на своей коже горячую плоть. — Ах! — простонал он, когда Мэтт сделал первый толчок. Он ничего особо ещё не почувствовал, но заранее готовился к неприятным ощущениям. — Порядок? — Вроде да, — с первым толчком ничего не получилось, но Доминика уже всего передергивало. Он старался расслабиться, но все мышцы рефлекторно сокращались.       Подождав немного, Мэтт толкнулся еще раз, только резче и сильнее. Его низкий стон вторил вскрику Доминика. Беллами замер, ожидая последующей редакции. — Блять, не знаю, как завтра ходить буду, — отпустил Доминик, громко вздыхая, при этом он разрядил обстановку. — Сильно больно? — поинтересовался Мэтт. Не только из-за того, что он волновался за чувства партнера, но и из любопытства, насколько это в принципе болезненно. — Терпимо, — Доминик попытался сделать максимально расслабленное лицо, но Мэтта не убедило.       Совсем медленно, Беллами двинулся чуть-чуть вперёд и получил в ответ пакет ругательств, ни чуть не обидных в данной ситуации. Он наклонил голову, целуя Доминика. Несколько минут он не двигался, давая Ховарду время свыкнуться с ощущениями, занимая эти мгновения поцелуями и шептанием бессмысленных фраз. — Мэтт, у-уф, знаешь, можно и сильнее, — прокряхтел Доминик, уже самостоятельно насаживаясь на член. — Я никогда не трахал парней и боюсь сделать слишком больно, — честно признался Беллами. — Может, я сейчас Америку тебе открою, но наличие у партнера члена не отменяет его желание трахаться что есть мочи. И, раз я тут под тобой лежу, а твой член уже наполовину в моей заднице, давай оторвемся по полной, а я постараюсь не перебудить всех соседей, а? — одну руку Ховард закинул на спину Мэтта, второй же начал ласкать собственный член. — Ну, тогда смотри, чтобы потом не жалел. — Ой, как страшно, — но через несколько секунд его спокойствие улетучилось, когда Мэттью взял обе его руки за запястья.       Устроившись поудобнее и убедившись, что он крепко держит Доминика за руки, Мэтт с силой толкнулся и почти во всю длину вошёл в него. Ховард на автомате выгнулся. Он чувствовал, как его задница ныла от боли, и понял, что жалеть он будет завтра, когда не сможет ни сидеть, ни лежать, ни стоять. — Блять, да, — протянул на всем потоке дыхании он, когда Беллами начал двигаться вперёд-назад, постепенно набирая темп. — А у тебя ритм хромает, — чуть ли не выкрикнул Доминик. Он не умел говорить лестные пошлости, зато поддразнить Мэттью, тем самым вынуждая двигаться его ещё сильнее, он мог. Если барабаны и принесли какую-то пользу, то это абсолютное чувство ритма в любом деле. — Зато завтра хромать будешь ты, — с угрозой прошептал Мэтт, ускоряясь. — Твоя правда.       Наверное, они оба признавали, что этот секс не был чем-то прямо «вау». Его скорее можно назвать пробным, потому что трахаться с человеком своего пола было впервой для них обоих (хотя тут Доминик умолчал о своем прошлом). Сейчас это больше удовлетворение физических потребностей и процесс сближения, нежели реальный секс, когда в экстазе забываешь собственное имя, спинка кровати расшатывается, а соседи недовольно стучат по батареям. Откуда уверенность, что такой секс у них еще будет? У Беллами на лбу написано «извращенец», да и Доминик особой консервативностью не отличается.       Постепенно Мэтт совсем сбился с ритма и начал просто вколачиваться в Доминика. Тот, кажется, не сильно возражал, а даже если бы возражал, то не смог бы вставить и слова между стонами. Ховард вообще редко издавал что-то больше, чем вздохи и кряхтение. Но сейчас он реально кричал. Местами настолько громко, что Мэттью закрывал ему рот то своим ртом, то шеей, один раз просто заткнул ладонью. Все это время он держал его за запястья, и как бы Доминик не ныл, что все затекло, его руки не отпускали. — Мэтт, — жалостно проскулил Ховард. — Блять, Дом, — Беллами ослабил хватку и наконец освободил руки. — Сука, — Ховард еще не успел отойти от этого сладостного «Дом», которое звучало невероятно пошло, когда его член обхватили у основания и повели вверх.       Оба кончили практически одновременно. Несколько мгновений Беллами просто не шевелился, лишь слегка вздрагивая от волны наслаждения. Доминик и сам еле себя контролировал. Он, зажмурившись, откинул голову и прикусил губу, чтобы не закричать, как резанный. Он даже не сразу заметил, как Мэтт, вынув член и метко швырнув презерватив в урну, увалился на него, проходясь губами вдоль скулы. — Я устал, — спустя минуту проконстатировал Беллами. — Но это было пиздецки хорошо. Дом, ты как? — Немного тяжело дышать, — Ховард намекнул на то, что Мэтт вконец развалился на нем, но тот не отреагировал. — А вообще прекрасно, только ужасно больно, — с усмешкой добавил он. — Я предупреждал. — Мэтт, это приятная боль, хоть довольно сильная и ноющая. А еще я просто готов кончать каждый раз, когда ты называешь меня Дом. — Так, я теперь знаю твое слабое место, а? Неужто тебя никто так не называет, — он поднял брови. — Называют, разумеется, но не с такой интонацией. — Хм, буду знать. — Мэттью, — внезапно сказал Доминик. — М-м-м? — Я люблю тебя, — момент был не самый красивый, но он просто чувствовал необходимость это сказать. Кажется, это было первое искреннее «я тебя люблю» за ну очень долгое время. — Это для галочки? — Нет, это для тебя. — И я тебя, — на лице Мэтта заиграла довольная улыбка и он уткнулся носом в шею Ховарда. — Хоть ты и творишь непонятную хуйню. — Как мило. А теперь будь добр, слезь с меня, я реально не могу дышать. — Как мило, — передразнил его Мэтт, но все же слез и лег рядом. — Давай все-таки поспим, я очень устал, — Доминик поправил сползшее одеяло и положил голову рядом с плечом Мэтта. — Что это за хуйня? — возмущался Беллами, раскрыв глаза и оглядываясь по сторонам. — Будильник, — бодро ответил Ховард. — И какого хуя он звенит? — Несложно догадаться. — Блять, не говори мне, что ты идешь на работу. — Ну, тогда я промолчу, — Доминик поднялся с кровати и раздвинул шторы. — Нахуя? Рождество через три дня. Даже мы не работаем, вам-то это зачем? — Так надо, Мэтт. Это последний день, обещаю, завтра будильник звенеть не будет. — Ага, — Мэтт недовольно поморщился от солнечного света. — Я в душ, кофе тебе сделать? — Он старался вести себя естественно, но хмурился при каждом движении, да и вообще выглядел помято. — Не-а, — Беллами потянулся и лег поудобнее, — буду отсыпаться за нас двоих, — Доминик усмехнулся и пошел мыться.       Уже наполовину одетый, он, вернувшись в спальную с чашкой кофе, увидел Мэтта, умудрившегося грациозно занять всю кровать, развалившись на животе и сверкая голым задом. Он сладко посапывал, хоть и не спал. Разумеется, проигнорировать такую картину Доминик не мог. Беллами вздрогнул, когда его спины коснулись чужие пальцы. — Щекотно, — пробормотал Мэтт, улыбаясь в подушку, дергаясь от прикосновений. — И приятно, — добавил он.       В следующий момент палец остановился на копчике. Все мышцы напряглись и замерли в ожидании. Мэтт оцепенел, ожидая дальнейших действий. К его удивлению или разочарованию, следующей целью стала мочка уха. — Прости, мне надо идти, — он не сразу понял смысл того, что так сладко ему шептали на ухо. — Пиздец, ты обломщик, — с реальной обидой в голосе пробурчал Мэттью. — Я постараюсь прийти пораньше, обещаю. — Мгм, давай. Кстати, ничего особо не поменялось, по-моему, — невзначай сказал Мэтт, зарываясь под одеяло. — Что именно? — Ну, ты с семи лет особо не поменялся. — Хочешь сказать, я все еще белобрысый дрыщ с зализанными волосами? — Ховард, застегивающий рубашку, на секунду остановился и поднял брови. — Заметь, не я это сказал, — Беллами ехидно улыбнулся. — Ты страх потерял? — А мне есть чего бояться? — Мэтт, нарываясь, пробубнил. — Ай, — возмутился он, когда по его спине легонько прошлось скрученное полотенце. — Так нечестно! Ты за это мне ответишь. — А мне есть чего бояться? — усмехаясь, процитировал Доминик. — Побойся за свой зад, — выкрикнул Беллами, выглядывая из-под одеяла. — Кстати, как он? — Мой зад? — он отхлебнул кофе. — Ужасно болит, а еще у меня по всему телу синяки и засосы. Это единственная рубашка, которая более-менее все скрывает. — Неправда, не по всему. Если бы мой рот добрался до больших мест, ты бы сейчас никуда не спешил, — он подмигнул, облизывая губы. — Звучит многообещающе, — Ховрад поставил чашку на тумбу. — А вообще, кто мы теперь? — поинтересовался Мэтт. — В каком плане? — Доминик уже собирался уходить, но остановился в дверях. — Ну, типа… — Мэттью пожал плечами, — наши отношения колеблятся от готовы врезать друг другу до готовы оттрахать друг друга, и как такое называется? — Ну, — Доминик оперся на косяк, — я не думал, что ты даешь отношениям названия, но, по-моему, это называется отношения. — То есть… пара, — Беллами был готов поперхнуться от удивления, было бы чем. — То есть мы сейчас типа встречаемся? — даже он не был готов к такому быстрому развитию сюжета. — Если хочешь, я принесу толковый словарь и мы вместе разберем значение слова «пара», — с этими словами Ховард покинул квартиру. — Мудак, — непонятно кому сказал Беллами и, вернувшись в удобное положение, продолжил спать.