Let me wrap myself around you Let you show me how I see And when you come back in from nowhere Do you ever think of me? Your heart is not able Let me show you how much I care
— Дом? — с порога спросил Мэтт, захлопывая дверь. — Привет, Мэтт, — монотонно произнес Ховард. Мэттью выглянул из-за огородки и увидел на диване Доминика, зацикленного на экране своего ноутбука. — Как день? — уже более-менее по-человечески спросил тот. — Да так, устал, — он закинул куртку на крючок и прошел на кухню. — Все работаешь над песней? — Ага, там много деталей. — Ты мне дашь ее послушать? — Что? — Мэтт, вымыв руки, выключил кран. — Будешь виски? — М-м-м, — он взял паузу для раздумий, — буду. Я спрашиваю, дашь мне песню послушать? — Разумеется, нет. — Ну тебя, — Доминик на секунду оторвался от экрана, принимая стакан с коричневой жидкостью. — Столько слов вокруг нее. Интриган херов. — Ладно, — Беллами вытянул из кармана телефон, — уговорил, сейчас будет тебе песня. Да что ты там такое читаешь? — спросил он, стоя за спиной Ховарда. — Нашел очень интересную статью, — слово «интересную» Доминик подчеркнул. — О чем же? — Об эволюции. — Так, — Мэтт отложил телефон, — показывай, что там такого интересного, — он присел за спинку дивана, вглядываясь в экран через плечо Доминика. — Э, ну… Я случайно наткнулся и решил посмеяться. Какой-то ученый, если его так можно назвать, утверждает, что человек произошел от дельфина*. — Что за хуйня! — выкрикнул Беллами, пробежав глазами по строкам. — Уже давно доказано, что человек произошел от обезьяны, под вопросом остается только сам путь эволюции. Что смешного? — возмущенно спросил он, завидев на лице Ховарда широкую улыбку. — Стоит сказать «статья» и еще какое-нибудь умное слово, и ты уже бежишь к экрану. — Нет, ну, и это читают люди! А сколько поверит вот этому чучелу, ну это ж беспредел, и… Хватит ржать! — он легонько пихнул Доминика в плечо. Ладно, дельфинчик мой, — Мэтт прислонился к уху Ховарда, — я бы не прочь размять свой плавник, — он легонько укусил мочку уха и принялся целовать шею. Доминик остолбенел. — Мэтт, что ты делаешь? — стараясь увернуться от поцелуев, в ужасе спросил он. — Разве не понятно? Хочу тебя. — Так, погоди, — Ховард, чуть не свернув ноутбук, вырвался из рук Беллами, которые уже обвили его шею. — Что за хуйня? Мы же все выяснили, Мэтт, — серьезно произнес он. — Выяснили. Три дня назад. В кровати. И, по-моему, тебе очень даже понравилось. — Беллами, ты о чем? — оба в ужасе смотрели друг на друга. — Мы еще неделю назад с тобой расставили все точки над «и». Я объяснил тебе, что из нашего дуэта ничего не выйдет, ты согласился. А вообще… Как же Флор?! — Что за Флор? — Беллами с непониманием смотрел в серые глаза. — Моя девушка! Я же показывал тебе ее фото, — Доминик потянулся за телефоном и принялся быстро водить пальцем по экрану. — Вот, — он протянул телефон, показывая фотографию, на которой Доминик, пьяный, судя по распущенной улыбке, целуется с не менее поддатой брюнеткой, очень симпатичной даже. — Я, — Беллами бросило в холодный пот, он сделал шаг назад, прикладывая ладонь ко лбу. — Что за хуйня? Я не понимаю… Что за бред, Доминик, это не смешно. — А я смеюсь? — разъяренно спросил Ховард. — Нет, я не понимаю. Я же помню, как мы с тобой… Ты же сказал, что любишь меня. Доминик, скажи, что это шутка, — Мэттью чуть ли не визжал, пытаясь понять, что происходит. — Мэтт, ты пьян? — Ховард с презрением посмотрел на побледневшего Мэтта. — Хоть от тебя и не пахнет. Ты по дороге так накидался? Надеюсь, не за рулём. — Дом, я… — Неважно. Отдохни. Я пойду к себе. Ховард, забрав ноутбук, направился в спальную. — Пожалуйста, Доминик, — Мэттью, в отчаянии, бросился за ним, но споткнулся об оставленный на полу стакан с виски. — Блять! — он упал на пол, от удара о твердую поверхность голову пронзила боль. Он не соображал. Хотелось плакать. В ушах звенело все громче и громче. — Сука, — Беллами раздраженно разомкнул глаза и потянулся к тумбе. — Алло, — со всей яростью сказал он в микрофон телефона. — Ой, — испуганно ответил женский голос на другом конце провода. — Я не вовремя. — Ливи? — Мэтт удивленно глянул на входящий номер. — Это ты? — Да, Мэтт, приветик. — Ты звонишь с английского номера? Почему ты не в Сиднее? — И я тебя рада слышать, котик, — девушка сымитировала огорчение. Мэтт закатил глаза: сколько раз он просил перестать давать ему все эти усипусечные прозвища, но Ливи делала это назло. — Просто, — он потер глаза, — неожиданно все. Так ты надолго в Лондоне? — Еще не знаю и не хочу обсуждать это по телефону. Не хочешь сегодня поужинать где-нибудь? Ну, или просто кофейку выпить, прогуляться? — Гм, — Мэтт прокряхтел, — а который сейчас час? — Беллами! Ты что, еще спишь? Что ты сделал с моим бессонным Мэттом? — воскликнула Ливи. — Длинная история. Но, знаешь, можно встретиться. — Класс, давай в 5 где-нибудь у Темзы. — Эй, Оливия, ты хоть представляешь, сколько мне тащиться до самого центра? — Ты так и не решил переехать обратно? — Собирался, да все дела закрутились. — Слушай, я в Лондоне сколько не была? Года два-три? Больше? Вдруг я потеряюсь? А центр я хорошо знаю, ну, эй, Мэтти, — Оливия начала ныть в трубку. — Кхм, — Беллами закатил глаза, — ладно. — Люблю тебя! — Только от великой любви к тебе я туда потащусь. В пять? — В пять, а сейчас иди и приводи себя в порядок, целуй того, с кем ты провел эту ночь, на прощание и собирайся, а то мне не нужен спящий мешок с костями. — Ливс, я, — он собирался возмутиться, но девушка, выкрикнув «Жду», бросила трубку. Как бы сильно она ни выводила его из себя, Оливия была дорога Мэтту как никто другой. Он довольно улыбнулся при мысли о сегодняшнем вечере, но, стоило ему отложить телефон в сторону, к нему вернулись дрожь и холодный пот. Беллами приложил ладонь ко лбу и принялся глубоко дышать. Конечно, ему полегчало, когда он понял, что это был лишь очередной кошмар, но осадок все равно остался. Мысль о том, что Доминик может хоть сегодня прийти домой и заявить, что отныне он встречается с какой-нибудь… допустим, Флор, а все, что у него было с Мэттом, это, так сказать, минутная слабость, неприятно тянула в груди. И хотя этой ночью Ховард ясно дал понять, что ему прекрасно и без девушки, волнение не отпускало.***
— Ливи, — мягко произнес он, обнимая со спины знакомый силуэт. — Блин, Мэтт, так и умереть от страха можно, — но возмущения длились недолго. — Привет, — она повернулась к нему лицом и, улыбнувшись во все 32, крепко обняла его. — Выглядишь замечательно. Австралия пошла тебе на пользу, — искренне произнес Беллами, оглядывая девушку. Натуральные ярко-рыжие волосы, собранные в пучок, загорелое лицо, элегантная куртка (куда теплее, чем предыдущая, ведь Оливия много лет не приезжала в холодный Лондон), зауженные брюки и бунтарские ботинки на платформе. — Знаешь, не могу не согласиться. Да и ты неплохо выглядишь. Хотя это, — она указала на уже хорошо отросшую бородку, — никуда не годится. Серьезно? — Да, не так уж она и плоха. — Об этом мы еще поговорим! — Пойдем, — он приобнял ее, и они пошли вдоль реки. Они легко сошли бы за влюбленную парочку — так нежно они друг к другу относились, хотя при этом никто не стеснялся вставить острое словцо в адрес другого. Но это было что-то большее, чем любовь. Хотя и искра любви когда-то вспыхнула между Мэттом и Оливией, совсем давно, и они быстро, даже мгновенно осознали, что это была не любовь, а скорее, половое созревание и привязанность друг к другу. — Итак, ты надолго в Лондоне? Останешься на Рождество? — невзначай начал Мэтт, когда они устроились на подоконнике их любимой кофейни с чашками ароматного напитка. — На несколько недель точно, а дальше не знаю. — А вообще, зачем ты здесь? — Ну-у, с документами разбираюсь. А что, ты не рад меня видеть? — Оливия сделала вид, что глубоко расстроена. — Нет, конечно рад, просто ты… так давно не появлялась, перестала почти звонить. Конечно, я всегда бурчал, что ты звонила чуть ли не по несколько раз в день, но потом ты как-то затихла. Я уже думал, тебя там пауки сожрали. — Ну, — Оливия сделала глоток и поставила чашку, — я же не могла быть вечно привязана к Лондону. Это не мой город, Мэтт. Тебе Лондон подходит, а я… Не знаю, он меня что ли изнутри своей понуростью съедал, а Сидней, — она довольно улыбнулась, вспоминая Сидней, который уже привыкла считать своим домом. — Ливс, я понимаю, наверное… я не ожидал тебя увидеть… И почему это понурый Лондон мне подходит? — Ой, ну брось, Беллс, это же идеальный город для тебя. — Не могу сказать, что он мне не нравится, но мои фермерские наклонности собираются бунтовать, — Оливия лишь закатила глаза. — В любом случае, ты не хочешь сказать, как зовут причину твоего приезда? — Мэтт? — она озадаченно посмотрела на него. — Ты правда думала, что я не замечу? — Беллами взял ее за руку и повернул так, чтобы кольцо на безымянном пальце засияло на свету. — Ладно, признаюсь. Формально я еще британка, и с браком будет небольшая суматоха. — И кто же твой принц? — Эммон, — гордо заявила Оливия, усмехаясь реакции Мэттью. — Эммон? Да быть не может, тот самый Эммон? — Тот самый Эммон, — она рассмеялась. — Он через пару дней тоже прилетит. — Он же терпеть меня не может, Лив, вот не могла нормального мужика себе найти! — Мэтт, Эмм хороший парень и… — И бабочки в животе и все прочее, да я понял, — Беллами закатил глаза. — И да, раз я уже одной ногой в браке и Эммон тебя не сильно жалует, придется прикрыть нашу лавочку любезностей. — Какие жертвы ради любви. — Мэтти, смотри, чтоб глаза обратно потом откатил, — проворчала Оливия, делая глоток. — В свою очередь я взяла с Эмма слово, что он пересмотрит свое отношение к тебе. — Вау, какие жертвы ради любви, дубль два. Ладно, лучше расскажи мне, как его из Англии занесло в Австралию и примчало к тебе, — Мэтт подложил подушку под бок и устроился в углу простенка. — Ну, Эмм говорит, что ему по работе предлагали несколько стран на выбор и он решил, что Сидней будет куда веселее Мичигана, плюс у него там какие-то родственники живут… В общем, стечение обстоятельств. А встретились мы на банкете, когда наши фирмы решили сотрудничать, — Оливия старалась увлечь Мэтта, но она видела, как при каждом упоминании своего будущего мужа Беллами кривился. — Поверь, Эммон, каким ты его помнишь, сильно поменялся с тех пор. — Накачал еще пару кубиков пресса? — И это тоже, да, — Оливия усмехнулась. — Ох, угораздило же меня влюбиться… — она с некоторым отчаянием опустила голову, уставившись на дно чашки. — Эй, ну, — Мэттью наклонился к ней и поправил прядь волос, — не все так плохо. Давай я поверю, что Эммон хороший парень, а ты вернешь свою довольную улыбку, а? В конце концов, брак это не приговор. Оливия снова улыбнулась, отставив посуду и комфортно устроившись на подушках. — У самого-то как на личном фронте? Все так же спишь с гитарой? — она посмотрела в задумчивые голубые глаза. — Это было всего один раз! — недовольно воскликнул он. Да, действительно однажды Мэтт с Томом страшно накидались, а затем достали гитару (зачем они это сделали, никто никогда уже не узнает), но Беллами, не успев толком ничего сыграть, отключился. Кирк не упустил случай и заснял, как Мэтт в одних трусах, да и то сползающих, лежит на диване, зажимая ногами гитару. — А смешно до сих пор. Ну, а если серьезно? — Ну-у, да так, — Беллами поморщился и опустил взгляд. Оливия обладала таким характером, ей бесполезно было врать, он это давно понял, поэтому всегда просто уходил от разговора. — О мой бог, — она хлопнула в ладоши, — у тебя кто-то есть, — и довольно улыбнулась. — И кто же это? — Да нет у меня никого, Ливс, спокойнее, — он отнекивался. — Так нечестно! Ну расскажи, эй, дай я за тебя порадуюсь, — она буквально умоляла его. — Собственно, — Мэтт нахмурился, — нечему пока что радоваться. Все как-то… Спонтанно вышло и… Не знаю, пока что это сложно назвать отношениями, и… Ой, погоди, — Беллами отвлекся на телефон. «Работаешь?» — прислал Доминик. Он глянул на время — почти восемь. Он хотел было ответить, но не нашел что, поэтому просто сделал вид, что не увидел сообщение. — Зов любви? — поинтересовалась Оливия. — Ответил бы уже. — Ничего страшного. Так, о чем я? — У вас все сложно, — спокойно сказала Оливия, — ладно, не буду тебя мучить подробностями. — Романтик из меня хреновый. — Ага, поговори мне тут, мистер сама-романтика. Скажи хотя бы, как ее зовут, ну, или фото там совместное покажи, мне ж интересно. — Э… Ливс, я правда не хочу загадывать наперед и не думаю, что будет правильным… — Ай-ай, как все сложно, ясно, — Оливия приложила руку к груди, намекая, как Мэтт любит драматизировать отношения. — Ну, а вообще, что еще нового? — Да, вроде, — Беллами пожал плечами, — все по-старому… Работаю, пишу песни, рисую, гуляю. Скучная жизнь, — подытожил он. — По твоим описаниям любая жизнь будет скучной. Песни? — Оливия удивленно глянула. — А что тебя так удивляет? — Ну-у-у, когда я уезжала, ты божился, что больше не станешь… — она хотела процитировать его же слова о том, что его работы никогда не будут закончены и все это бесполезно, но вовремя передумала это говорить. Вдруг опять забросит. — Не суть. Еще какие-нибудь новости? — Как-то нет… У Тома сын родился, кстати, — невзначай сказал Мэттью, заранее жалея, что затрагивает эту тему. — Оу, — она дернула плечами. — Это здорово, — ее реакция была на удивление спокойной. — Мэтти, чего ты так боишься? Нам уже не по пятнадцать лет, и я не твоя мама. Я не буду тебе вечно читать лекции о том, в какие дебри задницы тебя уже затягивал Том. И если уже подружиться нам, наверное, не суждено, то настало время хотя бы уважать друг друга. — Вау! — Беллами искренне удивился. — Австралия действительно сильно поменяла тебя! — раньше Оливия на дух не выносила Тома, и это было взаимно, а Мэттью находился между двух огней. Лив никогда не стеснялась выразить свое мнение, и Кирк получал целые словари эпитетов в свой адрес. — Может, тебе туда съездить? Хотя бы перестанешь быть таким мудаком? — А нет, вот она, моя старая Ливи, — радостно сказал Мэтт, улыбаясь. — Чёрт, — она полезла в карман за телефоном, когда тот начал звенеть, и отключила неприятный звук. — Совсем забыла. — Что случилось? — Мэттью, прости, — начала ныть она. — У меня из головы вылетело. Кажется, мне уже скоро надо идти. — Бывает, — Беллами пожал плечами, заглядывая в чашку, надеясь сделать еще один глоток, но та была абсолютно пустой. — Уже пойдем? — Да, блин, мне жаль. Прогуляемся? Мэтт помог Оливии надеть куртку, и они, взявшись под руки, пошли вдоль реки. Весь город уже пестрил от ярких огней, запах глинтвейна разносился по улицам, и погода утихомирилась. Мэтт, под предлогом, что они все равно не за рулем, купил по стакану горячего вина и сладкую булочку, пока провожал Оливию практически до самого дома, не где она жила — это слишком далеко, чтобы идти пешком, а куда ей надо было по делам. Все было так сказочно, красиво, что он даже немного расстроился, что гулял под ручку с подругой детства, а не с Домиником. Кстати, подумал Мэтт, наверное, стоит поинтересоваться у Дома, как он собирается праздновать рождество. — Все в порядке? — спросила Оливия, завидев грустное выражение. — Да, все в порядке. Просто… Задумался. — Я вообще что хотела сказать, — начала Ливи. — М-м? — Я про свадьбу не просто так заговорила, — она выжидая глянула на Мэтта. Тот поднял брови сначала в непонимании, потом в удивлении. — Нет, Ливи, даже не смей меня втянуть во все это, — он жалобно посмотрел. — А к кому, позволь спросить, я еще могла обратиться? — Ливи, я же там абсолютно не к месту. — Ой, брось. Я не собираюсь играть пышную свадьбу, но без подружки невесты как-то не комильфо, а? — Мэтт Беллами — подружка невесты. Это же звучит ужасно глупо! — Хочешь встать на сторону жениха? Ну же, ради меня. — Я не знаю, Ливс. Лететь в Австралию… — Насладиться теплом и атмосферой, и… Раз уж ты у нас теперь с принцессой, то, — она самодовольно улыбнулась, — отличный повод устроить романтику или чего вам там не хватает. Ой, — она закатила глаза, когда Мэтт посмотрел на нее с недовольством. — С меня двухместный номер с красивым видом, с тебя никаких обязанностей, разве что притащить свой напудренный зад в костюмчике на церемонию. — Не знаю, — они остановились под входом в здание, Беллами тяжело вздохнул, — не думаю, что кто-то захочет идти со мной на свадьбу, тем более лететь в Австралию. Подумай сама, — Мэтт, хоть и понимал, насколько безумно будет его предложение, немного расстроился, заведомо зная, что Доминик откажется. — В любом случае, место друга невесты за тобой, и я не хочу отдавать ему кому-то другому. — Я подумаю, ладно, — Мэтт чмокнул Оливию в щеку, — увидимся еще. — Пока, Мэтти, извини, что вдруг резко подорвались. — Все в порядке. — Я жду ответ от тебя и твоей принцессы. — Агх, — он уже пожалел, что так легко поддался на провокацию и чуть ли не вылил все тайны своей жизни, потому что понимал, что Ливи уже навсегда закрепила за Домиником статус принцессы. Только вот сама Оливия не знает, что принцесса — это 28-летний мужик. — Ливи, стой, — спохватился он, когда девушка уже открывала дверь. — Ты согласен? — Пока нет, но… — Я вся во внимании, — она развернулась, держа за ручку открытую дверь. — Допустим, планеты встали в ряд и все сложилось как надо. Я серьезно могу прийти не один? — Конечно. С участием того, как ты скрываешься сейчас, ты просто обязан прийти не один, — Оливия хитро улыбнулась и зашла в здание, оставляя Мэтта наедине с неестественно пустой улицей и мигающими фонариками. Мэтт решил пройти пару станций метро пешком. Он хотел немного остыть, что звучит довольно странно, учитывая, что последние полчаса он провел на улице, но встреча с Оливией вызвала столько эмоций и воспоминаний, что Беллами еще долго улыбался в воротник, вспоминая все нелепые ситуации, в которые они влетали вдвоем. Например, однажды они, еще в Девоне, решили покурить травы (а достать ее было не так уж и трудно) и сожгли гектар засаженного поля. Что уж говорить про случай, когда Оливия взяла Мэтта на слабо, и тот полез воровать магнитолу из машины какого-то мерзкого дядьки с соседней улицы. Оливия, кстати, тогда сильно отличалась внешностью от ее нынешней: волосы были пострижены почти под ноль, а одежду она донашивала за старшим братом. Не потому что ее родителям не хватало денег на новую, для девочек, а потому что она не видела нужды в розовых топиках и всех этих джинсах с рисунками, которые как и тогда, так и сейчас пользуются популярностью у юных девушек. Вообще, стоит сказать, что Оливия сильное выделялась на фоне сверстников в городе, особенно в школе. У нее был отличный балл по учебе, ее не сильно любили девочки, но только потому, что, несмотря на свой нетипичный на тот момент характер, мальчики проявляли к ней немало внимания. Но все это Оливия променяла на тусовки с длинноволосым парнем, курящим траву в свои 12 и играющим на стареньком синтезаторе в гаражах. Мэтт не сильно жаловал ее, но быстро принял в свою компанию, точнее ему пришлось, ведь она застала его за царапанием машины и он боялся, что она расскажет, кто это сделал, хотя сама Оливия чуть ли не божилась, что ей все равно, и даже попросила дать ей вывести словцо на капоте. Что касается Эммона, то он был всеобщим любимчиком и по иронии судьбы еще в юном возрасте влюбился в Оливию, которая тусовалась с низкорослым хулиганом. С Мэттом у него были отдельные счеты, начавшиеся еще с самого приезда Беллами, когда он, только прибывший в неизвестный город, отхватил первое место в локальном конкурсе талантов, сдвинув Эммона на второе. При этом Мэтью часто называл Эммона лишним, потому что родители того часто путешествовали и не брали сына с собой. Тогда, конечно, Беллами не знал, чем ему обернутся его выходки. Скажи кому-нибудь из этой тройки, что пятнадцать лет спустя Оливия выйдет замуж за Эммона и попросит Мэттью быть шафером, все трое бы умерли со смеху. Но судьба коварна. К такому выводу пришел Беллами, перебрав в голове множество событий из его жизни. С ужасным чувством ностальгии, он добрался до дома, где уже дожидался Доминик. — Привет, — спокойно сказал он, убавляя громкость на телевизоре. — Ты поздно сегодня. — Привет, блин, прости, я не ожидал, что приду так поздно. Я увидел твое сообщение, когда был на полпути домой, и решил, что нет смысла уже отвечать, — конечно, он не сказал, что просто проигнорировал сообщение. — Бывает. Я купил вина, и еще тут скоро Криминальное чтиво показывать будут, так что я подумал, что мы могли бы… — Доминик, заметно усталый, потупился на кнопки пульта. Он хотел сказать что-то вроде «Провести вечер вдвоем», но язык как-то не поворачивался. — Я принесу бокалы, — устало ответил Мэтт и поплелся на кухню. — Любишь Криминальное чтиво? — поинтересовался он, отпивая красное вино. — Честно, обожаю, — с некой детской радостью ответил Доминик. — Ты как вообще? Выглядишь не очень. — Мэтт, — Доминик вдохнул, — мне пиздецки все болит, особенно мой зад, а еще я страшно не выспался, но в остальном я рад, что день подходит к концу и я сижу здесь. — Какая-то минутка позитива и жизнелюбия, — Беллами поправил плед: да, их вечер проходил настолько смазливо романтично, что они даже накрылись белым махровым пледом. — Полезно иногда ощутить маленькую радость. А ты как? Решил все-таки съездить на работу и помузицировать? — Э, — Беллами нахмурился. Он всегда это делал, когда не знал, как подать информацию. — Нет, я встречался с подругой. — О, социализируешься, — Ховард отставил бокал и с интересом посмотрел на Мэтта. Они оба были в настроении провести спокойную беседу, и, кажется, Доминик был готов воспользоваться расположением Мэтта. — Она несколько лет назад улетела в Австралию, а сегодня позвонила мне с предложением погулять по городу. — Ты в центр катался? — Мгм, красиво там сейчас. — А что за подруга, если не секрет? — Не секрет, что ты, — Беллами устроился поудобнее. Они чувствовали себя комфортно, но не находили смелости лечь в обнимку или хотя бы рядом, поэтому сидели, скорее лежали, по разные стороны дивана. — Ну, ее зовут Оливия, и я знаю ее уже очень много лет, и она… Замечательная. — Хорошее описание, — усмехнулся Доминик. — Не знаю, нам часто говорили, что мы очень похожи, так что, если тебе это поможет, то просто представь женственную версию меня с рыжими волосами, — Ховард уставился на Мэтта. — Я представляю тебя с рыжими волосами, и мне хочется плакать. — Ладно, свистком она куда лучше меня вышла. А ещё, кажется, — Беллами сделал паузу, думая, как объявить все красиво и заманчиво, чтобы Доминик заинтересовался. — Кажется, меня зовут быть другом невесты. — О, это круто, — Доминик сделал телевизор еще тише. Чтиво играло только для фона. — Полетишь в Австралию? Как скоро? — Ну, я еще не дал ответа, хотя, по-моему, у меня просто нет выбора. Где-то через месяц-полтора. И… — он закусил губу, — еще мне обещали местечко для двоих, если я все же соглашусь, так что если ты хочешь, мы могли бы… — Я? — Ховард удивленно посмотрел. — Мэтт, я там буду лишним, да и не думаю, что у меня получится сбежать с работы. — Ну, я ей о том же сказал, — честно признал Беллами. — Ты, — спустя несколько минут тишины начал Доминик, — сказал ей про?.. — он побарабанил пальцами по спинке дивана. — Нет, хотя это было сложно, — Ховард бросил вопросительный взгляд. — Ну, мы всегда были полностью открыты друг перед другом, да и в принципе она была единственным человеком, с кем я проводил время, так что сейчас как-то странна вся эта недосказанность. — Но ты мог ей сказать. — Дом, я не думаю, что-о, — он задумался, подбирая слова. — Короче, это все сложно. — Вы встречались? — спросил Доминик спустя несколько минут молчания, окончательно забив на фильм, нежно подкрадываясь к возможности разузнать о Мэтте больше. — Что? — Ну, я просто подумал, что… Обычно такая дружба сопровождается неудачной любовной линией и… Наверное, я несу бред, извини. — Нет, все в порядке, мы, эм, это сложно назвать любовью, но что-то такое у нас было. Точнее, даже, кажется, — Мэттью неловко улыбнулся, — я был ее первым, но, хах, там такая неловкая история, — Доминик выжидающе промолчал, надеясь услышать продолжение. — В общем, как-то мы сидели у нее в комнате, Ливс попросила меня помочь ей с гитарой. Мне было где-то… Пятнадцать? Ей, соответственно, четырнадцать, — Беллами потер лоб, — ох, бля, надеюсь, ей уже было четырнадцать… И, — Доминик не знал, что его увлекало больше: интригующее начало истории или мимика Мэтта. В любом случае он с интересом наблюдал и слушал. — Вот, — Мэтт, поправляя прядь волос, подал Оливии струну, — это нижняя ми, попробуй сама теперь. — Ох, ладно, — она вытерла каплю пота со лба: было ужасно жарко, — вот так? — Угу, — Мэтт смотрел, как Оливия натягивает струну, — аккуратно, чтобы не перетянуть, а то она может лопнуть, и будет очень больно. Пока Оливия миллиметр за миллиметром подтягивала струну, Беллами успел обойти ее маленькую комнату, в которой уже каждый уголок был ему знаком. — Оставь небольшой хвостик на всякий случай и начинай закреплять, — скомандовал он, когда увидел, что струна выглядело не слишком слабой и не слишком тугой. Он вообще не понимал, что в этом такого сложного: цепляешь струну и все, но все равно мысль о смене струн пугала многих. — Нормально? — спросила, озвучив только что натянутую ми. — Нет, выше, — он пропел, как должна звучать нота. — Ну ты и Бетховен хренов, — она помотала головой, закручивая колок, пока зовут гитары не совпал с голосом Мэтта. — Не помню, чтобы Бетховен играл на гитаре, да и далеко мне до него, — Беллами оторвался от попавшейся ему под руку книжки и посмотрел на Оливию. — Видишь? ничего сложного. — Конечно, когда на слух можешь настроить гитару, легко говорить, — Оливия, по словам Мэттью, прекрасно перебирала аккорды и хорошо чувствовала ритм, но вот что касается вокального слуха, то тут медведь решил сплясать чечётку на ее ушах. — Все не так плохо, эй, зато ты как никто чувствуешь ритм, а я до сих пор иногда в голове считаю. Ладно, — он встал, потянулся за рюкзаком и достал оттуда учебник, — а теперь помоги мне с литературой, а то мне тут угрожают отчислением. Да и мама все время ругается. — Блин, Мэтт, это же литература, — Оливия взяла блокнот и ручку, — я не понимаю, как можно ее завалить. Берешь ручку и льешь воду. — Все равно, я не умею красиво складывать слова, — отнекивался Мэтт. — Ты песни сочиняешь. — Да, и песни писать куда проще, чем, кхэ, — он как только мог театрально зачитал предложенные варианты сочинений. — Я делаю это только чтобы тебя не исключили, — пригрозила Оливия ручкой и принялась писать. Мэтт редко обращался к ней за помощью, он вообще редко вспоминал о существовании домашнего задания. Оливия, начав проводить свободное время с Мэттом, тоже медленно поехала вниз по рейтингу успеваемости. Вернее, она прекрасно понимала любую науку, но, как она однажды высказалась при учителе, надо быть полным долбоебом, чтобы заниматься этой скукотенью. При этом она часто дорисовывала… всякое в учебники и тетради. Именно Оливия пробудила у Мэтта желание рисовать, именно она дала его работам первую похвалу, не без зависти, конечно: она всегда чувствовала себя сильной в рисовании и как-то даже расстроилась, когда поняла, что и это дело под силу Мэтту. — Так, тебе с вагоном красивых слов или… — Я похож на человека, использующего эпитеты? — перебил ее Мэтт. — Ок, — Оливия продолжила писать, а Беллами наблюдать за ней. Она всегда так забавно выглядела, когда писала, грызла ручку, когда о чем-то думала. Ее лицо принимало 1001 эмоцию. В скором же времени Мэттью вынужден был отвести взгляд. Оливия писала сидя на кровати, согнувшись чуть ли не пополам, лямка ее лифчика съехала по плечу, буквально открывая вид на… почти на все. Не то чтобы Оливия смущала Мэтта как девушка, но… Будучи подростком и общаясь с девушкой, все равно в какой-то момент приходишь к тому, что лучше не смотреть куда тебе не стоит смотреть. Оливия спокойно писала строчку за строчкой, не замечая ничего, иногда шутя, а Беллами старался выглядеть естественно, хотя мысленно молился, чтобы кровь не прилила куда не надо. Всё-таки, как бы они ни чувствовали себя комфортно в компании друг друга, иногда между ними вставал гендерный барьер. Оливия позволяла себе чересчур пошлые шутки, что часто ставило Мэтта в неловкую ситуацию, потому что не чувствовал, что его комментарий будет уместен. — Ну, — подвела итог она, дописывая, — как-то так, держи. Эй? — Оливия ткнула Мэтта блокнотом. — Ой, да, задумался. Спасибо, — он взял протянутый блокнот. — Мэтт? — У тебя… — он нашел смелость и, зацепив резинку пальцем, поднял ее на плечо. — В общем, да, — смущенно сказал он. — Ой, — Оливия закатила глаза. — И что ты там не видел. Ничего в лямке страшного не было, но именно в тот момент, когда она упала, Оливия сидела в самом неподходящем положении, а Мэтт был ужасно близко и… Ливс была права, у Беллами, несмотря на его непопулярность, уже были отношения, и не одни. И она к этому факту спокойно относилась, только изредка давая оценку его девушкам. Еще она могла злиться, если его пассии (она любила это слово, потому что нередко он встречался с ними не по любви) пытались ограничить круг общения Мэтта. Тогда, собственно, и сам Беллами ставил Ливи в главный приоритет. Но он меньше всего на свете желал видеть интимные зоны своей подруги, а еще как назло, Беллами не мог выкинуть это из головы. И вот он сидит рядом, до сих пор не убрав руку с ее плеча. Он не ожидал этого, но в следующую секунду к его губам прильнули губы Оливии. Это был очень долгий поцелуй. Он не мог остановиться. Ее кожа чуть ли не горела, и этот девчачий запах вперемешку с легким шлейфом от парфюма, что ей отдала мама. Все это пленило Мэтта и… — Ладно, — он отстранился и встал, собирая вещи, — мне пора. Спасибо за литературу. — Мэтт, — Оливия встала следом, пытаясь что-то сказать. — Ливс, не надо, — остановил ее он, попутно закидывая вещи в рюкзак и направляясь к двери. — Мэтт, я… Хватит ребятничать, давай трезво посмотрим на все это. — На что? — Беллами хотел выйти из комнаты, но Ливи стала у двери. Пару минут они стояли в молчании, глядя друг другу в глаза, затем Оливия снова бросилась на Мэтта с поцелуями, обхватывая его талию. — Это очень плохая идея, — говорил он в поцелуе. — Пускай, — она глубоко вздохнула, когда Беллами поцеловал ее в шею. Он просто не мог сказать «нет». Да и объективных аргументов «против» у него не было. — А если кто-нибудь зайдёт? — спросил он, запуская руки ей под майку. — Не зайдет, — уверенно ответила Оливия. Беллами усадил ее на край стола. Уже темнело, да и жалюзи были опущены, поэтому навряд ли их кто-то мог увидеть. Часть сознания Мэтта кричала, что так нельзя, вторая же убеждала, что ничего плохого в этом нет. Ливи, однако, вовсе не смущалась и уверенно хватала его за самые разные места. — Мэтт, — прошептала она, расстегивая ширинку на его брюках. — Я так хочу тебя, — как бы глупо это ни звучало. — Я знаю, — украдкой ответил ей Беллами, стягивая ее штаны до колен, поглаживая кожу на бедрах. Освещение было на минимуме, поэтому оба сощурились, когда со скрипом двери вдруг зажегся свет. — Олив, ты… Ой, — сказал женский голос, и дверь снова захлопнулась. — Блять, — Доминик сочувствующе улыбнулся. — Мне было ужасно стыдно, — Беллами поджал губу. — Представь, ты стоишь весь растрепанный, она, полуголая, сидит на столе, и тут заходит мама. Я в тот момент… Не думаю, что мне когда-то было более стыдно. — И что потом? Тебя гнали из дома, избивая полотенцем и угрожая? — Нет, знаешь, — он пожал плечами, — на удивление, ее мама просто тактично промолчала и вышла. И ничего потом ни разу не говорила. Хотя Ливи сказала, что на следующий день ее ждала беседа о целомудрии. — Серьезно? — Доминик приподнял брови. — В любом случае, Мэтт, каким самовлюбленным мудаком надо быть, чтобы рассказывать о том, как ты соблазнял малолеток? — Мной, вероятно, — Мэтт вздохнул. — Я не раз думал, как сильно я порчу ей жизнь своим присутствием, если что. Но, бля, знаешь, легко смотреть на это со стороны, 15 лет спустя. А когда это происходит с тобой прямо сейчас, навряд ли ты откажешься от общения с тем, с кем тебе хорошо, во имя светлого будущего, — он совсем приуныл. — Эй, — Ховард толкнул его ногой, — я тебя не осуждаю. Что было, то было, да и не похоже, что этой твоей Оливии это как-то испортило жизнь. Не все же так плохо было. — Ну, вроде да, а вроде… Я тут сейчас подумал… — он потер глаза. — Все же могло кончиться по-другому: я же тогда хер клал на предохранение. А если бы… Блять, я мог сломать ей жизнь! Это так ужасно. — Эм, — Доминик наблюдал, как Мэттью вполголоса озвучивает свой приговор, и не знал, что сказать и стоит ли. — Мэтт, этого же не случилось. И кто теперь из нас живет прошлым, а? — Я просто… Реально понимаю, как тогда косячил, — Ховард заметил, что Мэтт реально встревожен. — Так, — перебил он, — расскажи, чем закончилась эта чудесная история любви, чтобы я на всю оставшуюся жизнь ассоциировал Оливию с этой всей херней. — Эм, — Беллами пожал плечами, — мы переспали и… В тот вечер мы были уверены, что влюблены друг в друга по уши. Затем я, э, пару дней избегал ее, потому что, ну, — Мэтт ковырял кончик пледа, словно за что-то оправдывался. — Не знаю, я не был готов принять ее как свою девушку, а потом мы всё-таки поговорили и решили, что любовники мы никудышные и так наша дружба придет к концу, собственно… Вот. Мы поклялись никогда не вспоминать тот вечер, а еще я следующий год не переступал порог ее дома, потому что стеснялся мамы Оливии. И какой идиот будет показывать Молчание ягнят в такое время? — он так резко сменил тему, что Доминик не сразу понял, о чем речь, но стоило ему увидеть на экране Энтони Хопкинса, как все стало на свои места. — А что такого? — он глянул на время. — Уже почти полночь, да и нет тут никаких ужасов. — Не знаю, — Беллами помотал головой, — этот фильм, да и книга, очень… странные? Кстати, вторая часть откровенное говно по сравнению с первой, а ну-ка, — он дернул плед на свою сторону, вызывая недовольный возглас, — прости, милый, но твоя жопа стянула весь плед, а я тоже мерзну. — Тогда почему мы не ляжем рядом? — Ховард приподнял плед, показывая, что сбоку достаточно места для обоих. Всё-таки не зря он, когда обставлял квартиру, решил, что угловой диван должен быть не только стильным, но и вместительным. — Гм, не знаю, — Мэтт нахмурил брови. Хотя он прекрасно знал почему: он боялся преступить тонкую грань допустимого. — Слушай, я не кусаюсь. — А твои зубы говорят обратное, — прокряхтел Беллами, вылезая из тёплого места, перебираясь на другую сторону дивана. Диван был широкий, но не резиновый. Они лежали почти вплотную друг к другу, Доминик сразу же обнял Мэтта, удобнее устраивая голову. Их лица были так близко, как редко бывают. Ховард спокойно смотрел на профиль Мэттью, потому что тот не решался повернуть голову. — Ты можешь расслабиться? — сонно спросил Доминик. — Я расслаблен. — Нет, ты ерзаешь, а еще даже не можешь посмотреть на меня. — Ну вот, — Мэтт повернулся к Доминику, — смотрю. И что? — он не хотел признавать, что все это смущает его. — Что не так? Вот мы с тобой лежим в обнимку, все спокойно, но ты все равно… Не знаю, не свой, что ли, — Ховард подложил руку под голову, ожидая выслушать Мэтта. — Ох, — выдохнул тот, набираясь и слов, и смелости. — Я не могу чувствовать себя комфортно, когда все так, э, неестественно? Знаю, плохое слово, но просто, — он облизал высохшие губы, даже не подозревая, как это понравилось его слушателю. — Мы… Бля, эта хуйня так и останется хуйней, если не сказать честно, — выпалил Беллами, взмахивая рукой. — Я не чувствую… Любви? — В смысле? — Ну, да, ты типа сказал, что любишь меня, а я тебя, но просто… Все равно, мы как-то не пришли к этому, все так резко: вот мы не можем быть вместе, а тут бац! Момент спустя мы уже встречаемся, — он говорил прерывисто, то щурясь, то поднимая брови. Поразительно, думал Доминик, как такой с одной стороны скупой на эмоции человек может обладать такой мимикой. — Мое… Доверие? Нельзя вот так включить, словно нажать на кнопку. Я просто не привык к тому, что теперь могу поцеловать тебя, если захочу. Могу же? — Ховард кивнул. — Да и не думаю, что тебе прям супер комфортно от всего этого. — Вообще-то, — Доминик зевнул — он не сильно устал, да и выпил немного, но почему-то его начинало клонить в сон, — вино и кино здесь неспроста. И смотри: мы под пледиком смотрим Молчание ягнят, это ли не романтика? — М-да, мечта каждого прям, — Мэттью рассмеялся. — А если серьезно, Мэтт, то, раз уж мы с тобой в такой ситуации, давай просто потихоньку привыкать? Бля-я, — он откинул голову, — говорим так, словно к концу света готовимся. — Знаешь ли, — Беллами подпер голову рукой, — во многих случаях любовь можно сравнить с концом света. — Тогда, пожалуй, стоит пожить на всю катушку перед концом, — Доминик приподнял голову и поцеловал Мэтта. — Сегодня конец света отменяется? — в поцелуе спросил тот. — Мгм. И хотя Ховард выглядел и действовал так уверенно, сердце его колотилось с бешеным ритмом, слово в любой момент могло вырваться из грудной клетки. Потому что Мэтт был прав: Доминик не чувствовал себя хорошо, когда дело доходило до любви. Его напрягали влюбленные парочки излишней смазливостью, но сейчас он сам хотел того же. Он понимал, что нет ничего плохого в том, чтобы любить и быть рядом с любимым человеком, но избегать излишних контактов так сильно вошло в его привычку. И ведь когда-то он был совсем не таким… — Мэтт, — мягко сказал Доминик, когда поцелуи сползли на шею, а чья-то холодная рука скользнула за его спину. — Давай… Не сегодня, мне вправду все болит. — Гм, — Беллами недовольно хмыкнул, — конец света мы сдвинули, а отрываться не спешим? — Получается, что так. — Что ж, тогда давай посмотрим, как дела у Клариссы Старлинг, — он резко разорвал поцелуй, обращая взгляд на телевизор. Доминик ничего не сказал, а лишь улыбнулся и, немного поерзав, устроил голову на плече Мэтта. Тот, кажется не возражал. — Я чертовски хочу спать, — процедил Доминик. — Я заметил. Пойдем в спальную? — Мгм, — он помотал головой, — хочу посмотреть. — Это еще не середина фильма. Я вообще поражен, что ты еще держишься, обычно тебя срубает куда раньше. — Практика и мастерство, — он громко зевнул, — расскажи мне что-нибудь. — Что? О чем? — Не знаю, — Ховард еле заметно пожал плечами, хоть он прекрасно знал, какая тема его интересует. — О себе, например. — Что ты хочешь услышать? Я вроде как еще не пришел к тому этапу в жизни, когда можно писать автобиографию. — Что-нибудь. Мы ничего друг о друге не знаем. Вот кто, например, твой любимый певец — я без понятия. — Да я и сам понятия не имею, — но, поняв, что Доминик так просто не отстанет (хотя можно было смело начать втирать что угодно, он все равно спал с открытыми глазами), Мэтт сдался. — Хм, наверное… Том Морелло? — Это который из, — Ховард промычал, пытаясь вспомнить название. — Rise against the machine. — Вот. — Не могу сказать, что прямо-таки самый любимый, но один из. — Я хотел бы сказать, что это на тебя похоже, но нет, я не ожидал такого ответа, — Доминик чуть оживился. — А что ты хотел? — Не знаю. Но я бы и не удивился, если б ты сказал, что обожаешь Леди Гагу. — Эй, Леди Гага достойная! — Мэтт дернул плечом, на котором устроилась голова Ховарда. — В плане, я люблю музыку со смыслом, но иногда, — он зевнул — заразное это дело, — но иногда не хочется ебать мозги тяжелыми текстами. Хочется просто какого-то трэша, но, знаешь, чтобы тоже со стилем. И вот Гага тут супер. Одна Paparazzi чего стоит. — Ясно все с тобой, — Доминик притих, можно было подумать, что он заснул. — Говоришь, есть вторая часть? — внезапно начал он. — В смысле? — Я про фильм. — А, — Мэттью, кажется, тоже потихоньку начинал дремать. — Ну, да. Вообще, он называется «Ганнибал», и там уже не Джоди Фостер, а Джулианна Мур. Вроде все хорошо, а как вспомнишь первую часть, так совсем не то. — Тебе же он не нравится, — подметил Доминик. — Я сказал, что он странный, но это не значит, что мне не нравится. — Ой, окей, — промямлил тот. Ховард конкретно засыпал, но упорно делал вид, что не спит, потому что было даже страшно представить, как Мэтт сейчас вылезет из теплых объятий и погонит его спать в холодную, пускай и просторную, кровать. Все-таки, каким бы бесчувственным Доминик ни был снаружи, внутри он горел страстью и любовью не меньше Беллами, если не еще сильнее. Но стоит ему об этом подумать, как в голову сразу лезут десятки неприятных мыслей, которые, конечно, можно приглушить на время, но вот избавиться от них не получается. Ховард дотянутся до шеи Мэтта и оставил на ней несколько влажных поцелуев, на который тот никак не отреагировал, а, кажется, только тихо сказал: «Спи, » — или это Доминику уже почудилось, в любом случае он так и сделал. Мэтт уже чувствовал, как начинает ныть шея и спина, как затекает плечо, на котором улёгся Доминик, а кожа требует избавления от жёсткой одежды, но он также прекрасно понимал, что если встанет с дивана или попытается лечь удобнее, то либо разбудит Доминика, либо потеряет своё место. Телевизор выключится сам — Беллами это уже проверял, поэтому даже не стал пытаться дотянуться до пульта, а покрутился, насколько это было возможно, и, обняв Доминика, начал засыпать под финальные сцены «Молчания». — Дом, мать твою, это что еще за хуйня, — не открывая глаз возмутился Беллами. — Прости, — так же сонно ответил Доминик, — я забыл отключить будильник. — Если ты ищешь кнопку выключения, то вряд ли ты ее найдешь на моем лице, — Мэтт убрал с лица тыкающую руку. — Блин, выключи, пожалуйста, — Ховард больше не пытался предпринять попытку избавиться от неприятного звука, а просто подтянул плед, словно собираясь спрятаться под ним. — Если я еще раз услышу этот звук, то можешь искать свой айфон где-то на дне канализации, я тебе, блять, обещаю, — Беллами звучал весьма угрожающе, хотя выглядел очень нелепо, пытаясь почти вслепую нащупать телефон. — Как страшно. — Да потому что заебало! Уже не первое хорошее утро портится этим звоном, аж обидно. — Не знаю, что в твоем понятии хорошее утро. Сушняк, затекшее тело и неспособность вытянуть конечности? — Ну, во-первых, я предлагал переместиться в кровать, а отказался ты, а во-вторых, не смей мне тут жаловаться насчет конечностей, сам-то развалился! — и действительно, если Мэтт любил сворачиваться в комок, собирая под себя все попавшееся: книгу, одеяло, подушку, — то Доминик имел привычку по-царски разбрасывать свои ноги. — Капец, — он громко хрустнул спиной, — мой скелет уже можно как экспонат использовать. — Это ужасно, — Ховарда аж передёрнуло от подобного звука. — Какие мы неженки. Они лежали вплотную лицом к лицу, и нежный поцелуй не заставил себя ждать. Доминик еле находился в сознании, постоянно боролся с желанием провалиться в сон, но инициатором поцелуя был он. Поцелуи становились жарче, а место катастрофически не хватало, хотя такая близость делала своё дело. Они буквально переплелись в конечностях, обнимая друг друга, оставляя на шее и щеках влажные следы. Они не любили все эти робкие поцелуи, когда тяжело сказать, поцеловали тебя или просто случайно коснулись. Им нравились жадные, влажные и страстные поцелуи. Так, чтобы губы начинали уставать, а на шее оставались засосы. — Мэтт, сейчас так рано, — пробормотал Доминик, когда Беллами залез рукой под майку и, немного поводив по чувствительной коже, спустился ниже, оттягивая пояс штанов. — Бля, да он же не петух, чтобы с восходом солнца вставать, — он проигнорировал замечание о времени и продолжил поглаживать дорожку волос. Ховард же ни капли не сопротивлялся. Такое ощущение, словно ему просто надо немного… Не хотелось бы использовать слово «ломаться», но именно так это и выглядело. — Бля-я, — он вздрогнул, когда Мэтт, добравшись рукой до члена, провел большим пальцем по головке. — Пусти меня. — Что? — Будет проще, если мы разденемся. — А так ты это сделать не можешь? — Беллами не хотел прекращать ласки. — Я развернуться не могу, что уже говорить про одежду. Он был вынужден привстать, чтобы дать Доминику возможность раздеться. Стоит сказать, так стало действительно проще. Ховард, даже не вставая, быстро стянул с себя всю одежду, швыряя ее куда-то под стол, его примеру последовал и Мэтт. Они вернулись в прежнее положение и продолжили прелюдию. — Хочу попробовать кое-что, — прошептал Мэтт, укладывая Доминика на лопатки и нависая над ним. — Сука, — Ховард не сразу понял, что «попробовать кое-что» Мэтт хотел в буквальном смысле, и был готов взлететь, одновременно вылавливая из себя весь известный ему мат, когда тот, быстро скользнув вниз и недолго думая, обхватил член губами. Беллами, стоя буквально раком, аккуратно, не спеша то опускал голову, то поднимал. — Ой, — но аккуратно не всегда получалось. Он случайно задел зубами чувствительную кожу и замер. — Просто, — шипел Доминик, — продолжай, — на большее его не хватило. Честно говоря, ощущения были не очень: губы сводило, руки ныли, Мэтт все время не мог найти удобное положение, при этом в горло по самые гланды толкается член. Мало приятного. Но, подняв взгляд, он поменял свое мнение. Доминик, лежащий, раздвинув ноги, запрокинув голову насколько это было возможно, морщился и, сделав из губ идеальное «о», вдыхал и выдыхал одновременно с движениями Мэтта. Такую картину тот был готов на стену повесить, что уж говорить о том, чтобы еще немного постоять раком. Доминик вцепился руками в темные пряди и направлял голову. Вскоре он потянул Мэттью за волосы к себе, а тот послушно последовал направлениям. Непонятно каким образом, непрерывно крутясь и меняя положения, они все же нашли удобную позу для обоих. Доминик, отбрасывая плед, чтобы не запачкать, уселся на Мэтта. — Ты бы смазку хоть взял, — прохрипел Мэтт, толкаясь внутрь. — Похуй, — Доминик, на секунду сморщив все лицо, принялся ерзать взад-вперед. На этот раз Ховард не позволял себе таких криков, как сутки назад. Он тихо, иногда высказывая свое «блять», двигался ровно так, как желал этого Мэттью. Тот, кстати, времени зря не терял и быстро впился губами и зубами в шею Доминика, при этом рукой надрачивая ему. — Боже правый, — простонал Ховард, чувствуя, как внутри него растекается горячая субстанция. — Вот он как раз-таки не при делах, — Беллами дрожащими от экстаза пальцами продолжал всячески ласкать член, пока на его живот не начала стекать сперма. — Стоит ли говорить, что это было охуенно? — все еще восстанавливая дыхание, спросил Доминик. — И да, и нет. — И все же это было охуенно. — Может, слезешь с меня? — Не-а, — Ховард нарочно немного поерзал на Мэтте, а затем всем весом увалился на него. — Супер, — тот не стал возражать, а лишь обнял его. Они просидели так несколько минут, абсолютно не шевелясь, и Доминик был готов просидеть еще час в таком положении, если бы Мэтт не попытался встать. — Я хочу в душ, — буквально срывая с себя Доминика, сказал он и встал. — И кофе. — Ты серьезно? — А что? — А спать ты не хочешь? — Хочу, точнее хотел, пока не зазвонил твой сраный будильник. И зачем ты его так рано ставишь? — Заранее, на всякий случай, — в зевке промямлил Ховард. — Может, все же ляжешь обратно? — Нет, — Беллами наклонился вбок, хрустя спиной, — сюда я больше не лягу. И не могу же я лечь спать, когда на моем животе твоя сперма: все к чертям заляпаю! — Ой, чистюля, — Ховард потер глаза ладонью. — Пойдем в кровать, сейчас семь утра, — застонал он. — Мне напомнить, из-за кого мы сейчас не спим? — Ну, Мэ-этт. Что ты собираешься делать в такую рань? — он застал Мэтта врасплох, так как тот понятия не имел, чем мог заняться в семь утра. — Ладно, но пойдем хотя бы покурим. Куда ты бросил сигареты? — Как обычно, — Ховард, снова зевая, ткнул пальцем в непонятную сторону, но этого было достаточно, чтобы понять, где он оставил пачку. Неужели это тот момент, когда уже вы с полуслова понимаете друг друга и имеете общие привычки, как, например, оставлять сигареты с зажигалкой на подоконнике? — Я думал, ты пытался бросить курить, — сказал Мэтью, выпуская струйку дыма и поправляя хитон: он решил не утруждать себя одеждой, даже бельем, и просто обмотался несчастным пледом, который теперь уже точно придется стирать. — Пытался, — подчеркнул Ховард. — Ты же говорил, что у вас там вроде начальник злой и не любит курильщиков… И всех остальных, — неуверенно, словно спрашивая, начал он. — Да он никого не любит. Если ты куришь где-нибудь под офисом, тебе может прилететь по шапке, а в остальном… Моррисон, он, эм, мудак, — выпалил Доминик, опираясь на холодные ограждения. — И как ты его терпишь? Почему ты не уйдешь? — Все очень тяжело. Не думаю, что я найду работу лучше. Да и… Неважно. — Ты-то не найдешь? — А что с меня взять? — Ховард всплеснул руками. — Ну-у, ты талантливый, молодой кадр. — Не смеши. — Ладно, — Мэтт сплюснул окурок, — пойдем, пока не закоченели, — несмотря на отношение к своей работе Доминика, Беллами уже выстроил в голове один хитрый план. — Все ещё хочешь спать? — спросил он, сбрасывая плед. — Угу, — лениво сказал Ховард. — Ф-ф-ф, — громко выдохнул Мэттью и, ринувшись вперед, рухнул на кровать, попутно подтягивая одеяло. — Одеться не хочешь? — Нет! Доминик лег рядом и приобнял Мэтта сзади, целуя в затылок. Хоть тот и кричал, что не хочет спать, он быстро заснул, бормоча под нос возмущения о том, что на него опять закинули конечности. Весь день они провели не вылезая из квартиры. Доминик не любил такой «овощной» отдых, но, когда есть компания, а тем более кто-то, с кем можно полежать голым в обнимку, даже такое времяпрепровождение начинает нравиться. — Какие планы? — утром следующего дня спросил Мэттью, все еще отходя от сна, нежась в объятиях. — На что? — лениво спросил Доминик. — Рождество. — М-м, не знаю. Думал съездить к маме с Джейн, — в этот момент Беллами словно больно укололи, и неприятное чувство одиночества растеклось по сосудам. — Но, если у тебя нет планов, можем отпраздновать вместе. Ты как, м? — Я… — разумеется, он был двумя руками за. — не хочу отрывать тебя от семьи. — Думаю, они переживут мое отсутствие. Я бы не прочь провести вечер с тобой. — Только… — Беллами поджал губу, думая, как лучше выразиться. — Давай сходим куда-нибудь. Кафе или ресторан, а то неделями тупо сидим в своей пещере и ни с кем не общаемся. Кстати, может, ты кого-нибудь позовешь за компанию? — Сложно, — Доминик напрягся, — не могу сказать, что у меня есть кто-то, кого я бы с удовольствием позвал праздновать рождество вместе. Только ты. — А как же, гм, твоя семья? — А твоя? — с этим вопросом Ховард выплеснул свой интерес к жизни Мэтта. — Доминик, — серьезно сказал тот с некой досадой в голосе, но даже не повернув голову. — У меня нет семьи. — Что? — Ховарда словно ледяной водой окатили. — В смысле? — В прямом. — Я имею в виду… Твои родители, они… — он приподнялся, подтягивая к себе Мэтта, смотря ему в глаза. — У меня нет родителей. — Какого хуя, Беллами? Что произошло? Они… — он не решался спросить. — Нет, они не умерли. Хотя… Может, уже давно мертвы, кто знает, — безразлично ответил Мэтт, пожав плечами. — Да что за! Что происходит, Мэтт? Как такое возможно? — Легко, — он поджал губы, — Дом, я приемыш, — с некой усталостью заявил он, возвращаясь в прежнее положение. — Оу, я… — Нет, — Беллами закатил глаза, — не начинай, пожалуйста. Не надо меня жалеть по этому поводу. Я просто хочу сказать, что, — он облизал губы, — понятно, будь у меня родители, я бы не стал о них так говорить. Но, знаешь, очень трудно переживать и волноваться о том, чего у тебя никогда не было. — Ты же сказал, что ты, кхм, приемный, то есть твои приемные родители? — Приемная мама, — поправил Беллами. — В любом случае. Что с ней? А твоя фамилия?.. — Настоящая. Мэттью Амундсен звучало бы дико, согласись. Мы не общаемся, — все в том же безразличном тоне отвечал он. — Почему? — Все очень сложно, — тяжело вздохнул Мэттью. — По-моему, «все очень сложно» у нас под запретом, — Ховард сложил руки на груди. — Ну-у, мы как-то сильно повздорили, и я сбежал из дома и больше мы не виделись. — Это совсем на тебя не похоже. — Ну-с, значит, узнаем друг друга получше, да? — Беллами говорил так спокойно, что Доминика начала переполнять злость. — И когда ты так сбежал? — Хм, — Мэттью пожал плечами, — не знаю. Лет в… Семнадцать? Может, восемнадцать? — Ты, блять, серьезно сейчас? — А разве это похоже на шутку? — Да, бля, это похоже на очень хуевую шутку! — Это не шутка, — уверенно заявил Беллами. — Это свинство! — Может, и так, — пробормотал он. — Мэтт, чтобы у вас там ни было, игнорировать свою мать… — Приемную мать, — вставил Мэтт. — Неважно. Она твоя мать и заслуживает банально знать, где ты живёшь или хотя бы как ты выглядишь. На крайняк хотя бы знать, жив ли ты, — серьезно рассуждал тот. — Сам-то в каких с семьёй отношениях? — Я, может, и не очень семейный человек, но все же общаюсь с матерью и сестрой. — А с отцом? — У меня нет отца, — выпалил Доминик. — Как же это так, Доминик Ховард? Чего это ты не общаешься со своим отцом, каким бы он ни был и что бы между вами ни было, а? Может, просто не будем лезть в дела друг друга?! — выкрикнул Беллами. Услышав это, Ховард словно потерял землю под ногами. Хотя по ощущениям его скорее словно коленом ударили в живот. Дыхание схватило, захотелось разреветься, сказать тысячу обидных слов в ответ, но вместо этого, Доминик, приподняв брови, молча встал ушел в душ. Ему было так обидно, так паршиво это слышать. И пробудившееся чувство вины грызло изнутри. Вины за то, что так и не помирился с отцом. Он с полчаса стоял под горячей водой, думая, что делать дальше. Он хотел решить это конфликт разумным путем, но в голову то и дело приходили едкие слова, которые Ховард мог сказать в ответ. Выйдя из душа, он быстро оделся и начал собирать вещи. — Дом, я не хотел, — начал было Беллами, уже одетый и с чашкой чая выходя из кухни. — Куда ты? — К семье, — пробормотал тот. — Серьезно? Будешь при каждом конфликте уезжать к маме? — Мэтт усмехнулся. — Я обещал отпраздновать с ними Рождество, — после такого ответа улыбка на лице пропала. — Прости, Хов, я правда сказал лишнего. — Да, я сам погано общался с отцом и сильно об этом жалею. А сейчас я поеду проведаю его могилу, — произнося это, Ховард прекрасно понимал, что ему не стоило этого говорить, но эмоции брали верх. — Пусти меня, — приказал он, когда Мэттью встал на проходе, удерживая его рукой. — Доминик, мне очень жаль, что я это ляпнул. Пожалуйста, не уходи. — Мэтт, — вздохнул тот, — все в порядке, правда. А теперь, — он убрал с себя руку, — пусти меня, пожалуйста. Доминик, закидывая сумку на плечо, пропал из виду, несколько секунд спустя хлопнув дверью.***
— Оу, — удивился Ховард, — Гаррет? — стучась в дом матери, он не ожидал, что дверь откроет высокий бородатый мужчина. — И ты тут? — Привет, Дом, — Гаррет мило улыбнулся, протягивая руку, а затем впустил Ховарда внутрь. — Прости, я не знал, что ты приедешь. Джейн не говорила мне, — начал оправдываться Доминик. — Я тоже не знала, — довольная, в прихожей появилась Джейн и тут же нырнула в объятия к Гаррету. — Решил устроить всем сюрприз. — Ну, хорош уже, сладкая парочка, вы тут не одни, — Ховард смущенно отвел взгляд, не желая наблюдать, как Джейн уже чуть ли не минуту целуется с Гарретом. — А где мама? — поинтересовался он. — Она заснула у себя. — Я бы сейчас тоже не отказался вздремнуть, — зевая, произнес Гаррет. — Все-таки, перелет из Штатов в Англию. — Нет уж, — Джей хлопнула его по груди. — Раз уж нарисовался, то будешь сидеть со всеми до последнего. — Доминик! — зевая, воскликнула женщина, выходя из комнаты. — Привет, мам, — Ховард улыбнулся и, обняв мать, чмокнул ее в щеку. — Я думал, ты спишь. — Спала, но дома собралась такая орава, что тишины от вас не дождешься, — запричитала она. — Да, Бен? — Да, бабуль, — незаинтересованно согласился Бен, который даже не вышел из своей комнаты поздороваться, будучи занятым видео-игрой. — Слушай, Дом, ты с каждым разом все тоньше и тоньше. — Ма-а-ам, не начинай. — Ладно, пойдемте за стол, там и откормим тебя. Пора! — мать Доминика подтолкнула его в гостиную, где уже накрытый стол пестрил самыми разными блюдами. Хотя их было не так уж и много, ничто, кроме индейки, нельзя было назвать традиционным: семейство Ховардов всегда любило экспериментировать с кухней. И вот, сидя в кругу семьи, попивая вино, Доминик вдруг почувствовал тяжесть. Глядя на то, как мило его сестра обжимается со своим парнем, пока тот рассказывает, что с ним приключалось дома, в Штатах, Ховард вспомнил, что подумывал вот так же мило, в обнимку провести вечер с Мэттом, а вышло все через жопу. Как всегда, впрочем. Он мгновенно открыл телефон и принялся листать контакты. DomHoward слушай извини меня Быстро настрочил Доминик, и не задумываясь отправил. Секунда — прочитано. MattBellamy за что? Ответ не заставил себя ждать. DomHoward, а то ты не знаешь я перегнул палку прости MattBellamy я сам виноват DomHoward в любом случае я не знаю что на меня нашло раздул драму из-за хуйни Ховард обдумывал все сказанные им слова и как резко он решил уехать — не похоже на него. Он вообще редко раздувал конфликты, а сейчас просто набросился на Мэтта и притащил еще не касающуюся этого тему своего отца. «Блять, как же стыдно,» — думал он. MattBellamy весело там рождество проходит? DomHoward … я же извинился MattBellamy, а я и не упрекаю просто спрашиваю DomHoward обычные семейные посиделки. Много шума и еды надеюсь у тебя както повеселее MattBellamy ;) виски и полное одиночество DomHoward блять… мне стоило остаться и отпраздновать с тобой я идиот прости MattBellamy, а ты далеко? DomHoward Мэтт я в Манчестере MattBellamy бля DomHoward ага MattBellamy ну тогда пиздуй любезничать с родственничками, а я продолжу опустошать бокалы DomHoward не нажирайся там MattBellamy пф DomHoward кхм MattBellamy то есть слушаюсь мистер ховард DomHoward не смешно MattBellamy смешно Доминик заблокировал телефон, немного покрутил его в руках, а затем снова открыл мессенджер. DomHoward Беллз Он и сам не заметил, как начал его так называть. MattBellamy Ммм? Хов? DomHoward С рождеством я люблю тебя И тут Беллами перестал читать сообщение. Нет, ну что за человек! — Дом? — окликнула его мать. — Прости, я отвлекся, — он глянул на маму: она косо улыбалась, словно все это время наблюдала за перепиской. — И, в общем, сажусь я в поезд, — Гаррет продолжил рассказ, — а он едет в обратную сторону! — Да ну! — Джейн нахмурилась. — Да я серьезно. У вас на Ватерлоо после той аварии поезда вообще черт пойми как ездят. Я думал, я там ночевать останусь, пока кондуктор не поняла, что я не местный, и не показала мне, какой поезд едет в Манчестер. — он помотал головой. — Ужас. — Ты мог взять такси, — Джейн так просто не отступала. — И остался бы ночевать в пробках, — вмешался Доминик. — Вот, — Гаррет подтверждающе указал на Доминика. — Я пока доехал, все нервы себе извел. Плотно поужинав, каждый разбрелся по своим делам: Бен вернулся к приставке, мама Доминика, жалуясь на ужасную головную боль, ушла спать, Джейн, строго объявив сыну время отбоя, улеглась с Гарретом гонять телевизор в гостиной, а сам Доминик решил принять в душ. Семейная идиллия в каком-то плане. Обдавая себя водой, он заметил на колене шрам. Наверное, сильно ударился ногой, когда сломал ее. Ховард невольно вспомнил шрамы Мэтта. Их было много: за ухом, на плече, на ногах даже парочку было. И невероятное количество шрамов на руках. Беллами всегда скрывал их рукавами и редко носил майки, но все равно Доминик нашел момент и рассмотрел их поближе. Продольные линии у запястий сменялись точечными отметинами, и нетрудно было догадаться, откуда эти следы. Он никогда не спрашивал у Беллами про эти шрамы, потому что понимал, что рассказывать о подобном никому не приятно. В голове крутилась картинка Мэттью, проводящего по запястьям куском стекла или любым другим острым предметом. Руки Ховарда затряслись, он попытался представить, что могло довести его теперь уже любимого человека да такого состояния (а ведь он всегда считал Мэтта куда сильнее духом, чем он сам), и с ужасом помотал головой, словно пытаясь выкинуть из головы все подобные мысли. MattBellamy Блять я идиот Пролил вискарь на телефон ровно в тот момент как ты мне написал Извини И тебя с рождеством, и я тебя люблю — Ой, — Джей, поняв, что это телефон Доминика (она шутки ради поменяла их с Домом чехлы местами), отложила его обратно. И все же, пока она поняла, что контракта «MattBellamy» в ее телефоне не было, она с недоумением читала всплывающие тексты сообщений. — Что такое? — поинтересовался Гаррет, улегшийся у Джейн на коленях, читая книгу. — Ничего. Джейн, хоть и любила поинтересоваться жизнью брата, никогда не позволяла себе копаться в чужом белье за спиной у человека. И сейчас ей было немного неприятно читать такие недвусмысленные сообщения. Хотя где-то в закоулках ее мыслей появилась галочка над пунктиком «он гей». Конечно, такой пунктик из неоткуда не возникает. Когда твой младший брат, будучи подростком, общается только с одним парнем, страшно переживает разлуку с ним, последующие годы его с девушкой увидеть не возможно, а теперь эти сообщения… Все становится на свои места. Плюс ко всему Дом всегда слишком резко реагировал на любой намек или разговор про геев. Джейн не имела ничего против, она просто все еще старается заботиться о брате, пускай тот уже вырос и вечно отмахивается. «Ему проще все держать в тайне, » — всегда думала она. Но тут в голову стукнула мысль, что он сейчас торчит здесь, а он никогда не любил семейные посиделки, вместо того, чтобы провести время с любимым человеком. И ладно бы отправителя звали каким-нибудь Джоном, но кто такой Мэтт Беллами, она знала. И от этого было вдвойне неловко. «По крайне мере, — думала она, — это многое объясняет. — А еще он красивый». — Дженни? — мужской голос вырвал ее из мыслей. — А? — она вздрогнула. — Я задумалась. — Сильно же ты задумалась, я тебя минут пять звал. — А что такое? — Тебе не кажется, — Гаррет нахмурился, откладывая книгу, — что Бену пора спать, — он старался не вмешиваться в воспитание Бена, но все же принимал в нем минимальное участие. — Я бы вообще сам пошел спать. — Ну, да, — она глянула на время, — поздновато уже. — Бен! Закругляйся, — крикнула она в соседнюю комнату, из которой послышалось: «Еще десять минут и все, обещаю». — Давай посидим еще немного, — предложила Джейн. — Милая, я полсуток сегодня в пути, меньше всего я хочу сейчас сидеть. — Ну, ты же лежишь. — Ладно, мне как раз осталось тут немного дочитать. — Вы так спать собрались? — прервал их Доминик, вытирая влагу со лба. — Судя по всему, — жалобно ответил Гаррет, указывая взглядом на Джейн. — Стой, Домми! — подскочила та, когда Доминик схватил айфон в черном чехле и собирался уйти. — Это мой. — В смысле? — он озадаченно остановился и попытался разблокировать телефон. — Блин, Джейн, что за шутки? — Просто решила посмотреть, — она пожала плечами, глядя как брат меняет чехлы местами. — И как? — Ну, тебе бы очень пошли розы. — Замечательно, — взяв, наконец, свой телефон, Ховард уже не спешил уходить, а уселся в кресло рядом. Стоило ему увидеть оповещения, его взгляд оживился, а затем он встревоженно посмотрел на сестру, но та, ничего не подозревая, разглядывала Гаррета. — Ладно, голубки, — Доминик устало поднялся: все равно он не сможет спокойно сидеть на людях, когда ему тут в любви признаются. — Я спатеньки, и вам того же советую, — и ушел на второй этаж. — Спокойной ночи, — одновременно сказали Джейн и Гаррет. В доме Ховардов было достаточно комнат для немаленькой компании. Отчасти Дом радовался, что ему не придется спать на диване, но с другой стороны, находясь в своей комнате, где он не был уже очень давно, он медленно поддавался ностальгии. DomHoward Ты тут? MattBellamy Пока да А что? DomHoward У меня ностальгия MattBellamy По чем? DomHoward По детству MattBellamy … Ты в детстве переписывался с бухающими мужиками? DomHoward Нет Вот все то тебе надо попортить MattBellamy Ну, а что тогда DomHoward я сейчас в комнате где я спал когда мне было лет 10 MattBellamy как мило покажешь? DomHoward нет MattBellamy ? DomHoward я уже лег тут темно мне лень MattBellamy интриган хуев Но в ответ Мэтт получил пересвеченную из-за вспышки фотографию, где можно было увидеть большую часть комнаты Доминика. DomHoward ну когда я тут реально жил она была страшнее завалена всяким хламом MattBellamy это пиздецки мило, но знаешь что еще милее? DomHoward ммм? Разумеется, Ховард не ожидал получить в ответ свое имя, но все равно его заинтересовало. MattBellamy ТВОЯ ПИЖАМА и КРОВАТЬ так что я пойду спатт чего и тебе советую DomHoward блять Ховард рассмотрел фотографию и увидел, что он попал в отражение зеркала и засветил своими домашними штанами с дурацкими рисунками, которые ни разу не надел при Мэтте, потому что, ну, вот какая у него реакция. Ему было лень вставать и ставить телефон на зарядку, поэтому он просто отложил его куда-то подальше и сладко задремал, думая, что завтра было бы неплохо вытащить Мэтта куда-нибудь. А еще о том, что он не попрощался. — Ну и хер с ним, — сказал он, зарываясь в одеяло.