***
Последующие рабочие дни пролетели быстро. Осознание наступившего пятничного вечера пришло со звонком сестры. — Доминик, ты обалдел? — И тебе привет, Джейн. — Это пианино… Господи, оно огромное и такое навороченное, -в голосе Джейн одновременно слышался и восторг, и нотка недовольства. — Ну так, все-таки для племянника старался. — Сколько ты за него отдал? Тысячу? Больше? — Джейн, спокойно, — Доминик по привычке направился на балкон, закуривая. — Стоимость пианино — это мое дело. Наслаждайтесь подарком. — Кхм, спасибо, конечно. Бен в восторге. — Вот и отлично! — А ты снова куришь. Я знаю тебя, Дом, вот прямо сейчас ты стоишь на балконе в своей холостяцкой квартирке и куришь. Сколько можно? — Ну, во-первых, пора бы уже смириться с этим. А во-вторых, не все ли равно холостяцкая она или нет? — Он выпустил изо рта струйку табачного дыма и, увидев в воздухе пары собственного дыхания, поежился от только что замеченного уличного мороза. — Ну, во-первых, — Джейн говорила громко и с упреком, — я твоя старшая сестра, и с этой отвратной чертой в тебе я буду бороться. И во-вторых, люди в таком возрасте уже имеют хотя бы постоянных партнеров, а не девочек на одну ночь, что уж говорить о семье. — Дже-е-ейн, — Доминик закатил глаза. Все-таки сестра у него до смерти любит читать нотации и учить жизни своего маленького братца. Который, видите, ли в свои 27 лет не в состоянии самостоятельно распоряжаться своей жизнью. — Хватит. Правда. Скажи ты мне об этом сотню раз, две, да хоть тысячу, я все равно сделаю так, как считаю нужным это делать. Я уже не мальчишка. И не уродливый 50-летний мужик, чтобы волноваться об отсутствии семьи. У меня все впереди. — Вот всегда так говорят, - с грустью подметила Джейн, — а потом понимают, что год за годом и их время уже упущено. Ну ладно, — уже веселым голосом она перешла к следующей теме. — Ты собираешься приезжать? — А куда я денусь? Ты меня везде найдешь. — Дом! — Ладно, ладно, приеду. — Когда? — Ну, не знаю. В принципе, сейчас еще не очень поздно. Вообще не поздно. Могу сегодня, могу завтра утром. Только мне придется сесть за руль. Я не такой уж и богатый, чтобы туда-сюда на такси разъезжать. — Ого, у тебя есть машина. Я… даже и не знала об ее существовании. Ты мне не сказал! — Ну-у, вообще-то, говорил. Просто кто-то плохо слушает. — Не говорил! Знаешь, покупка машины это не в магазин за штанами сбегать — такое трудно мимо ушей пропустить. Но не суть… — Джейн прервалась, и послышались какие-то неразборчивые слова далеко от телефонного микрофона. — Извини, мне пора. В общем, будем ждать тебя. — Хорошо. Я посмотрю: если не нарисуется работа на вечер, то приеду сегодня. — У тебя всегда нарисовывается работа, Дом. Пока. — Пока. Положив трубку, Доминик с трудом запихнул телефон в задний карман джинсов. На морозе онемели руки, замерзли щеки и нос, и появилось желание прокашляться. Уйдя с балкона, ему предстояло подумать: вроде как у него не было веских причин не ехать сегодня, однако желание посидеть в домашней обстановке, поковырять статьи или пройтись к бару, тому самому бару, где он видел Мэттью, не давало вот так просто взять и уехать. Чтобы не соблазнять себя очередным походом в бар, Доминик решил поехать к сестре сегодня. Двадцать минут сборов, десять минут до гаража, полчаса пути, и вот Доминик у сестры. Сидит и пьет чай с племянником. Виделись они неделю назад, поэтому делиться было особо нечем. — Ну, где оно? — с улыбкой спросил Доминик. — Что? — Джейн непонимающе подняла бровь. — Что-что?! Пианино. Куда вы его спрятали? Нигде не вижу его. — А, — она кивнула, — пианино. Мы его в комнату к Бену поставили. В гостиной ставить не хотела, чтобы он не отвлекался на меня, а если что, то оно не такое уж и тяжелое — всегда сможем перетащить куда-нибудь. — Завтра у кого-то первое занятие, — Доминик покосился на Бена, который, усевшись на диване, играл со своим новым щенком и не особо следил за ходом беседы. — Но учти, Бен, — Джейн строго посмотрела на сына, — Заставлять тебя заниматься я не буду, это твое дело, однако постарайся относиться к этому достойно, не трать свое время, если тебе это не надо. Ты меня слышишь, Бен? — Да, мам. — Уроки жизни от Джейн Ховард, — копируя манеру говора учителей, вдруг сказал Доминик. — Том третий, глава четыре: подход к увлечениям и распределение своего времени. — Ой, ну хватит уже, — она ткнула брата локтем. — Кстати, мальчики, я завтра работаю, и вы весь день без меня. — И что на этот раз? Парикмахерские навыки преподаешь? — Вообще-то, маникюру обучаю. В отличие от Доминика, Джейн всегда старалась ухватиться за все. И это также касалось работы. В 32 года у нее есть диплом косметолога и психолога, она то и дело устраивает какие-то психологические курсы, преподает в школах красоты, пару раз вела уроки фитнеса, увлекалась фотографией, в какой-то момент даже взялась стричь животных, но оказалось, что у нее аллергия на кошек, и пришлось прекратить. — Так, а который это час? — Она глянула на часы. — Господи, пол-одиннадцатого! Мне же завтра вставать рано. Бен, тебе, кстати, тоже уже пора быть в кровати. — Ну ма-ам, — возразил мальчишка, не желая отправляться спать. — Сегодня пятница, завтра в школу не надо, можно еще посидеть? — Еще? Бен, вообще-то, уже почти полночь. Знаешь, и взрослые люди уже в такое время спят, а что уж тут говорить про детей! — Глава пятая: здоровый сон, — вмешался Доминик и допил свой чай. — Бен, извини, но тут мама права, я сам сейчас в сон провалюсь. Завтра повеселимся как следует, а сейчас надо спать. Буркнув что-то в ответ, Бен слез с дивана, хмуро двинулся в свою комнату и, недовольно сказав «спокойной ночи» напоследок, закрылся в комнате. — Ага, сейчас же, пойдет он спать. Вот я уверена, он сейчас сидит и играет в приставку или еще чем-нибудь занимается. Иногда встаю ночью, а у него свет горит. Нет, вот что за ребенок! — Джейн собиралась продолжить возмущаться, но желание спать дало знать о себе громким зевком. — Еще посуду помыть надо… — Она ладонями потерла лицо. — Иди спать, я помою, — Доминик встал из-за стола и принялся собирать грязные блюдца с чашками. — Правда? Спасибо, я правда очень устала. Спокойной ночи, братишка, — чмокнув брата в щеку, она добавила, — ты колючий, — и отправилась спать, оставляя Доминика наедине с посудой. Посуды было не смертельно много, но мыл он ее буквально с закрытыми глазами. И стоило Доминику только завалиться в мягкую кровать гостевой спальни, как сна ни в одном глазу не осталось. Лежа в кровати и пользуясь отсутствием желания спать, Ховард, улегшись поудобнее, размышлял над идеями для статей и какими-нибудь возможными обновлениями в журнале. Но как бы он ни старался сконцентрировать внимание на журнале, мысли его постоянно уходили в другие русла: то он размышлял над сказанными сестрой словами про одиночество и отсутствие отношений, то о Кейт, которая всегда преподносила сюрпризы, то о той девушке, Мэри, кажется, с которой он недавно спал, то… в голове опять появился образ выразительных голубых глаз. — Хватит херью маяться! — Сказал Доминик сам себе и уткнулся лицом в подушку.***
Кому не хочется поваляться субботним утром под теплым одеялом, выспавшись, наслаждаясь отсутствием каких-то важных дел? Всем. К сожалению Доминика, у него так начать день не получилось. Спал он плохо, все время просыпаясь и ворочаясь, проснулся от холода и обнаружил свое одеяло на полу, да и погода за окном не радовала. Вылазить из теплой кровати не хотелось до последнего, но с пробуждением Бена начались тысяча и один «а давай займемся этим!», и нормально полежать в кровати уже не получалось. Принимая душ, Ховард обдумывал то, на что он согласился. Теперь каждое субботнее, а то и воскресное, утро будет начинаться так: с плохого сна, с холода в комнате, с неугомонного племянника. И ведь если ты уже согласился с Джейн на что-то, то последующую всю жизнь тебе от нее не отмазаться. Оставалось только надеяться, что сестра освободит субботу и посвятит ее сыну, или же Бену надоест заниматься музыкой. Пожарив тосты и состряпав овсянку с ягодами, Доминик накормил племянника завтраком и был вынужден как-то развлекать его вместо того, чтобы заниматься собственными делами. Час скупого разговора, пару таймов в футбол на заднем дворе и миллиард раз повторенные «Дядя Дом, а расскажи что-нибудь!», и вот Бен, заскучавший, наконец отстал от дяди и пошел играть в приставку. Теперь и своими делами можно заняться. Доминик улегся на диване в гостиной и погрузился в виртуальный мир своего гаджета. — Дядя Дом, — Бен отвлек его от бессмысленного пролистывания одних и тех же статей, — без десяти три, занятие будет в четыре. — Разве оно не в шесть? — Ховард убрал от лица планшет и поднял бровь, глядя на племянника. Тот помотал головой. — В четыре, я точно помню. — Ну, — Доминик присел, свесив ноги с дивана, и потянулся, — тогда иди и потихоньку собирайся. В двадцать минут или чуть позже уже будем выезжать. — А как оно будет? — Что именно? — Занятие. Как оно будет проходить? — Не унимался Бен. — Я не знаю. Я никогда не занимался фортепиано и уж точно не делал этого на частных занятиях. Вот сегодня и посмотрим, как это все происходит. Бен ушел к себе в комнату, а Доминик направился на кухню за стаканом воды. Вместе с холодной жидкостью внутри появилось какое-то… волнение? Ховард расхаживал по кухне, представляя себе, как они заходят в магазин, где пахнет деревом, как их встречает Мэттью, как они проходят в некую комнату, где Бена будут обучать игре на инструменте. А Доминику что в это время делать? Сидеть рядом? Покинуть помещение? Никто не даст ответов на такие вопросы, и Доминик уже сейчас ощущал неловкость, морально готовил себя к какой-нибудь несусветной глупости, которую он умудрится вытворить и за которую ему в дальнейшем будет стыдно каждый раз, приближаясь к порогу магазина. А ведь всего этого еще не произошло и может не произойти — вот единственное утешение. Одернув себя от идиотских раздумий, Доминик отправился в детскую комнату предупредить Бена, что они скоро выезжают, и пошел надевать свой плащ. Полчаса в дороге стояла абсолютная тишина, нарушаемая лишь звуком мотора и тихо работающим радио. Хотя Бен старался сидеть спокойно, он все время ерзал и поглядывал на часы, желая поскорее добраться до места. Услышав долгожданное «приехали», он вмиг отстегнул ремень безопасности и вылез из машины. Доминик, сидя еще в машине, не мог слышать Бена за стеклом, но по выражению его лица можно было понять, что тот не ожидал такого резкого мороза и, кривя физиономию, просил поспешить войти внутрь. Так Ховард и сделал. В магазине, казалось, было пусто, и Доминику пришлось сначала кашлянуть, а затем неуверенно сказать «здравствуйте», чтобы привлечь внимание присутствующего персонала. Через пару минут неловкой тишины появился Мэттью. Он был угрюм, по нему это можно было видеть, но, приблизившись к посетителям, он надел маску дружелюбного человека, дарящего свою радостную улыбку со слегка кривоватым зубом. Если бы Доминик не видел того секундного превращения из замученного человека в веселого, он бы действительно поверил этой улыбке и сражающим наповал голубым глазам. — Здравствуйте! — Поприветствовал Мэттью, протягивая руку. — Добрый вечер, — Ховард обхватил протянутую руку. Она, как и в прошлый раз, была ледяной. — Привет, эмм?.. — Бен, — мальчик смущенно поднял глаза на Мэттью. — Что ж, не будем тянуть. Пройдемте. Мэттью отвел их в довольно большую комнату. В дальнем углу валялись провода, разветвители и всякие подобные этому штуки, вдоль стены стояли звуковые колонки, на которых лежали две гитары. У другой стены стоял диван и невысокий стеклянный шкаф со штуками, предназначение которых для Ховарда оставалось загадкой, а на шкафу лежали сборники нот. Повсюду висели картины с одинаковой в правом нижнем углу подписью. В центре комнаты под освещением ярких ламп красовался черный рояль, который выглядел довольно старым. Общий вид комнаты напоминал скорее место для музицирования, чем музыкальный класс. — Занятие идет сорок пять минут, но большинство предпочитает двойное занятие, то есть по полтора часа. Первый урок бесплатный. Об остальных деталях, я думаю, договоримся позже, — Мэтт говорил с такой интонацией, словно это была какая-то важная сделка. — Хорошо. Так, мне уйти, или я могу где-нибудь тут посидеть? — Вы не обязаны сидеть тут на протяжении занятия, но, если хотите, то тут есть диван, — он вежливо указал на стоящий у стены диван. — Ну, я, пожалуй, посижу тут. Не буду мешать. Усевшись на диван, Доминик стал наблюдать за процессом обучения. Мэттью повел Бена к инструменту и остановился у банкетки. — Итак, Бен, игра на инструменте — великое искусство. Но начинается оно не с нажатия на клавиши, а с правильного положения. Вначале я научу тебя правильно сидеть за инструментом. Сядь, — вежливо попросил он и, дождавшись, пока Бен выполнит его просьбу, он продолжил. — Во-первых, садятся всегда почти на самый край. Пока что тебе это будет казаться нелогичным, но когда ты начнешь играть, ты сам поймешь, что так удобнее, — после этих слов Бен послушно подвинулся на край банкетки. — Во-вторых, — Мэттью провел худощавой рукой вдоль позвоночника мальчика, тем самым выпрямляя его спину, — осанка является важным элементом. Осанка должна держаться, но плечи, — он мягко положил ладонь на плечи его ученика и немного надавил, опуская их, — плечи должны быть расслаблены. Последующие минуты Мэттью, правильно посадив Бена, рассказывал про то, как должна ставиться рука, про всякие разминки для кистей рук, про зажимы и перенапряжения руки, если ее ставить неправильно. На удивление Доминика, он не скучал, а с интересом наблюдал за занятием и удивился, когда Мэттью прекратил рассказывать теорию. — Прошло уже пятьдесят минут. Я думаю, для первого раза этого будет достаточно, не хочу нагружать всем сразу с первого занятия. — Да, пожалуй, вы правы. Ну как, Бен? Тебе понравилось? — Бен лишь кивнул. — Бен внимательный юноша. Обычно мальчиков его возраста затягивают на занятия их мамы, и дети лишь ворон считают. Тут же можно увидеть его собственный интерес, — сказал Мэттью, поправляя рукава своей черной рубашки. За последние пятьдесят минут он делал это так часто, что даже Доминик сумел заметить это. — Что ж, я рад, — хотя в словах Мэттью и присутствовала лесть, но учительская похвала в адрес детей всегда радует их родителей (или дядей). — Тогда, я думаю, мы продолжим у вас заниматься. Да, Бен? — Ага, — на этот раз Бен ответил радостнее и увереннее. В комнате повисла пауза. Говорить было нечего, но и собираться уходить было как-то неловко. — Что ж, — прервал тишину Мэттью, потерев ладони, словно от этого его ледяная кожа станет хотя бы на градус теплее, — мне скоро закрывать магазин, так что… — Да, конечно, пойдем, — Доминик избавил Мэттью от необходимости вежливо выпроводить посетителей, так как у самого не было ни капли желания тут торчать. Он оглянулся по сторонам в поисках выхода и направился к двери, через которую попал внутрь. Уже у выхода из магазина Мэттью зачем-то окликнул их. — Погодите! — он подбежал к столу и, отыскав на нем маленький квадратик бумаги, начал что-то на нем писать, а затем вручил его Доминику. — Я не всегда могу воспользоваться тем телефоном, что дал вам в прошлый раз, поэтому у меня есть второй, а иногда мне проще написать, чем дозвониться до меня. Аккуратно взяв бумажку, чтобы не касаться рук Мэттью — настолько сильно Доминику впал в голову этот образ его холодных, словно лед, ладоней, Доминик взглянул на нее и увидел сначала номер телефона, а затем адрес электронной почты. — Ладно, нам пора. До свидания, Мэттью. — До встречи, Доминик. Пока, Бен, — Мэттью вежливо попрощался, закрывая за последними сегодняшними посетителями двери. Вечерний город и шум мотора погрузили Ховарда в раздумья. Он вел машину, то и дело объезжая образовавшиеся пробки и минуя безбашенно разъезжавших лихачей, и думал над тем, к чему все пришло. Казалось, еще совсем недавно он прекрасно жил своей размеренной жизнью, работой, а теперь он вынужден разъезжать с места на место, и так будет еще довольно долго. Не то чтобы он ненавидел свою семью, но назвать себя человеком семейным и общительным Доминик не мог, и он всякий раз избегал контактов и встреч даже с близкими родственниками, нередко игнорировал звонки матери, которая, кстати, звонила не так уж и часто, ведь прекрасно понимала, что у ее детей уже своя жизнь. — Дядя Дом, — из своих мыслей Доминика вырвал детский голос. — Что? — Он буквально рявкнул. Выкрикнул, не успев до конца осознать, кто его звал и как с ним стоит разговаривать. Бен поднял брови от неожиданности, а потом, опуская взгляд, решил не продолжать мысли. — Прости, — вынужденно ласковым голосом начал Доминик, — я очень устал за эту неделю. Иногда от нервотрепки сам не знаешь, что ты можешь выпалить. Я не специально. Но ответа не последовало. Дома их уже дожидалась Джейн. Она принялась расспрашивать сына о первом занятии и его впечатлениях, а Доминик, недолго постояв на пороге, сказал, что у него есть парочка нерешенных вопросов, и он отлучится на часок-другой. Джейн, конечно же, окинула его грустным и презрительным взглядом, но и держать брата под замком у себя дома она не могла. Хотя никаких дел не было. Доминик просто-напросто хотел провести субботний вечер не в компании читающей уроки жизни сестры и непоседливого племянника. Оставив машину на ближайшей парковке, Ховард зашагал к уже знакомой улице, выдыхая струйки пара и облизывая и без того обветренные губы, прошел мимо закрытых прилавков и остановился у его пункта прибытия — уютного бара с живой кантри-музыкой внутри.