КУКЛОВОД

      2016 год. Январь. База Мстителей.       - И что нам с этим всем делать, Кэп? Тут огромное количество имен. Как мы найдем нужное?       Имена. Много имен. Даже слишком. Сэм прав: найти среди этих имен одно, принадлежащее пострадавшей от лап ГИДРЫ девушке только по ее описанию будет дичайше сложно, особенно спустя столько времени. Но они ведь сами вызвались сделать это, так почему теперь тормозят?       - Стив, я прекрасно понимаю сложность выполнения этой просьбы, - Ванда обреченно выдохнула, глядя в окно на закат. Сегодня она была «не в себе» даже больше, чем обычно: ее руки постоянно находились в движении, управляя крошечными камушками, – Просто я обещала, а потом все завертелось и…       Все в зале замерли, равно как и Алая ведьма, вспоминая все то, что предшествовало и способствовало этому «и». Ванда сморгнула слезы, зажмуриваясь и закусывая губу, словно сдерживая давно стихшие, но постоянно звучащие в подсознании многих всхлипы. Стив видел это в отражении, чувствовал то же, что чувствовала она. Будь оно все проклято!       Закатные лучи бордово-оранжевого солнца навязывали помещению драматическое настроение, словно там, на горизонте, произошел сильнейший взрыв, и огненные всполохи заполонили небосвод. Он помнил эти всполохи огня, помнил крики людей, чьи жизни одна за другой обрывались по мановению чьей-то безжалостной руки. Мир горел тогда в сороковые, Стив даже чувствовал сейчас запах гари, заботливо подкинутый ему воспоминаниями. Сейчас мир «горел» за стенами базы всеми красками заката, какие только могут быть. Почему всегда война? Почему каждый раз вместо чего-то хорошего он видит войну? А ответ прост – он создан для борьбы, противостояния, без этого он попросту зачахнет.       «Ох, Стив, перечишь своему же правилу?» - насмешливо поддело его подсознание голосом Баки.       - Ты…кхм…сдержишь обещание, Ванда, - язык чуть было не подвел его, но Кэп не был бы Кэпом, если бы не мог поддержать команду в трудный момент, даже если у самого на душе кромешная тьма. - От ГИДРЫ остались лишь жалкие остатки. Не составит большого труда прочесать их базы и выяснить все об этих экспериментах. Пока что миру не угрожает никакая опасность, так что…       - Ну, кроме тебя и Старка с его друзьями в правительстве, - влезла Наташа, выразительно глядя на Стива и как бы говоря: «У которых есть аж две причины не любить тебя. И одна из них неизвестно где носится по городу с расстройством личности и с бионической рукой».       Ах, ну да, как же он мог забыть об этих маленьких помехах! Странно, что она не относила себя к этим друзьям, хотя всем было уже предельно ясно, что Вдова играет за другую команду. После всего, что произошло, правительство решило выставить себя белыми и пушистыми, вопреки куче грехов и не малых, и вынесло на рассмотрение "Соковианский договор", подразумевающий под собой раскрытие личностей тех героев, кто еще умудрялся это делать, и всецелого подчинения их правительству. Чертов Акт Регистрации разделил мир на две части, и дальше все грозило еще большими осложнениями. И внезапно Старк выступил за Регистрацию, хотя ранее слал правительство на все четыре стороны всеми возможными изощренными способами. Как и Наташа. Да, видимо Стив знал их не так хорошо. И вот теперь они - непримиримые враги, ратующие за одно и то же, но с помощью разных способов достижения этой явно утопической цели.       Черт, голова снова грозила наградить его приступом мигрени в отместку за излишнюю мыслительную деятельность. Хорошо, что они быстро проходили, эти проклятые боли.       - Я помню, Наташа, спасибо, - крайне вежливо отозвался Стив, сжимая большим и указательным пальцами переносицу, чуть выше которой уже вовсю начались тошнотворные пульсации.       - Это их не касается, - продолжал Сэм, взглянув на Вдову с не меньшей выразительностью. – Однако помощь нам бы не помешала. Жаль Вижн и Роуди примкнули к Старку окончательно, - снова взгляд на Наташу, - да и вся эта возня с правительством не делает жизнь проще. Они начнут выяснять, к чему вся эта активность.       - Мы не делаем ничего противозаконного, Сэм. Мы ищем жертву экспериментов ГИДРЫ, а это благое дело, - Иногда Стиву казалось, что было бы потрясающе не просыпаться после падения во льдах. Столько проблем и столько боли. Господи, как он устал! Хотя, чего уж таить, без всего этого бардака его жизнь стала бы адом. Тихим, мирным и раздражающе спокойным адом.       - Кэп, я всегда «за», - Сэм поднял ладони вверх в знак согласия, - да и сам считаю, что это хорошее дело. Но информации маловато.       - Она была среднего роста, худая, с короткими черными волосами, - меланхолично произнесла Ванда, рассеяно глядя в никуда, словно погрузилась в воспоминания. Она все так же играла с камушками, и красный цвет ее «магии» сливался с лучами солнца, от чего казалось, что Ванда буквально управляет солнечным светом. - В ее глазах всегда была печаль, словно она не умела радоваться. И мысли ее были пустые. Она выглядела невинной и удивленной происходящим, но внутри словно смирилась с неизбежностью положения, - Ванда повернулась лицом к остальным, глядя на Стива все так же немного рассеяно. - Я ей пообещала, сама не знаю почему. Знала ее всего ничего, хоть и слышала отдаленно ее мысли еще до знакомства. По ним и нашла ее. Это не нормально, понимаю, но что-то в ней притягивало.       Наташа хмыкнула, глядя в сторону, а Клинт улыбнулся, переглядываясь с Сэмом.       - Описание хорошее, но мы говорили скорее о ее паспортных данных, документах, фотографиях и прочем барахле, которое помогает найти человека быстрее, чем «полные печали глаза», - произнес он.       Ванда одарила их гневным взглядом, искривляя губы в оскале.       - Уж прости, что я не поинтересовалась у нее о ее страховке, пока меня разрывало изнутри от опытов Штрукера! Неужели непонятно, что знай я больше информации, я бы уже давно ее рассказала?       - Эй, эй! Хватит ссор. Мы здесь не для этого. Соберитесь, народ! – Это будет тяжелее, чем он думал. Черт, еще нужно проверить несколько зацепок по поводу Баки, а нервы у всех на пределе.       - Да, давайте уже начнем искать, как дети малые ей богу! Кто первым найдет, тому приз, – вторил ему Клинт, посмеиваясь. Привык уже, небось, детьми командовать. Хотя долго он не протянул, раз решил ненадолго вернуться в строй и "отдохнуть" от мирной жизни.       Стив отошел от Мстителей, ну или от того, что от них еще осталось, и погрузился в раздумья. Как найти того, кто не хочет быть найден? Если не найти так, то как заставить Баки захотеть найтись? Черт, вот так задача. Стоило ему подумать о Баки, как тут же огненные всполохи в его подсознании сменяла холодная зима. Поезд в снежных горах, стрельба из оружия, к борьбе с которым не готовили ни одного из них, Баки, верящий в его победу и погибший за нее, падение с нереальной высоты – все это опять мелькало перед глазами, а в ушах все звучали и звучали крики его лучшего друга.       «Судьба вернула мне его, но какой ценой? – все размышлял Стив, глядя на свои руки, - Что же стало с Джеймсом, откуда в людях столько жестокости?»       «Дело №17» все не отпускало его. Сколько раз он перечитывал эти документы и все не мог в полной мере ощутить весь тот ужас, что произошел с Баки. А ведь были и другие. Сколько таких жертв разбросано по миру или отдало жизни ради ничтожных целей Черепа, ГИДРЫ и советских организаций, не уступающих им в жестокости? Ванда, Пьетро, Баки, Наташа и теперь еще эта девушка, Оливия – а ведь это только те, кого он знает лично или хотя бы в лицо. Щ.И.Т. хранит информацию о тысячах таких подопытных. Интересно, каково это с легкостью уничтожать человеческие жизни и души ради гонки противостояний, только чтобы доказать, что миру не стоит списывать злодеев со счетов?       - Стив! Эй, Кэп, ты не поверишь! – донесся до него голос Сэма.       Капитан вздрогнул, выныривая из раздумий. Ох, это уже стало плохой привычкой.       - Что такое?       - Мы нашли ее! – Сэм, повернулся к Клинту, - Какой там приз?       Так быстро? Он же полчаса распинался о сложности этого задания и просил всех не падать духом, а они нашли информацию за пять минут?       - Каким образом вы нашли ее так быстро? Тут хренова куча данных! – Ох черт, сейчас начнется.       - С каких пор бравый Кэп выражается? А, Стив? Старка не хватает? – тут же поддела его Наташа.       Все засмеялись, а потом каждый посчитал своим долго поддеть его отдельно и с пафосом. Стив лишь усмехнулся пару раз, закатив глаза.       «Сам загнал себя в рамки, вот и живи с этим всю оставшуюся жизнь».       - Так как ее зовут?       - Тут сказано, что ее имя Оливия Дейл. Эта информация была в файлах Алой ведьмы. Как сноска с фотографией. Удачно, что Ванда решила изучить их. Ух ты, а глаза действительно полны печали…       Итак, чудом или нет, но старт дан. Следующий шаг по зачистке остатков ГИДРЫ не мог не радовать Стива. Так бы легко все происходило с Баки.       - Ну что ж, Оливия Дейл, жди нас, - пробормотал Стив, углубляясь в файлы.       9:25 am, понедельник. 2006 год.       База ГИДРЫ, место: засекречено.       Сегодня она увидела солнечный свет. Не то, чтобы она его никогда раньше не видела, но за все эти уже не поддающиеся счету дни, проведенные в этом убогом «бетонном ящике», как она называла свою камеру, это был первый раз. И это не могло не взбодрить ее. Черт, свет так ярок, что кажется, будто он попросту выжжет ей сетчатку, если она не закроет глаза.       Сегодня ее вывели на площадку на заднем дворе базы, где ей предстояло в этот раз проводить ежедневную тренировку. Хотя ежедневными их назвать было сложно. С момента прошлой прошло две недели, в течение которых девушка провалялась в своей камере с тремя швами на боках и животе. До этого все ее тренировки происходили в специальном спортивном зале, где ее избивали, так будет вернее, разные тренера в разное время, иногда и с новичками. Но после начала второй фазы ее эксперимента, тренировалась она все меньше и меньше из-за многочисленных операций.       Барон говорил, что все сбои в будущем будут устранены, а польза от нынешних действий будет просто огромна. Она в этом не сомневалась, с чего бы это? Вот только для кого все это обернется пользой? Уж точно не для врагов ГИДРЫ.       Во время ее коротких прогулок ей говорили, что ей повезло, с этого дня ее будет тренировать лучший солдат ГИДРЫ. А что она? Ей было плевать. Какая разница, кто будет выбивать из нее жизнь и сколько у него заслуг? А вот остальные завидовали ей, косились на нее как на прокаженную. Как это, она и лучший солдат? Непостижимо.       - Шевелись! – дуло автомата в очередной раз врезалось ей меж лопаток. Наверное, там уже здоровенный синяк. – Не на свадьбу идешь!       А что она сделала? Она лишь одернула майку, чтобы скрыть от всех сочащиеся сукровицей швы и синяки на животе и боках, и поправила волосы, которые заметно отросли с момента ее прибытия сюда и теперь лезли в рот и глаза. Сегодня раны болели меньше, хотя и жгло их от мазей нещадно. Что ж, такова цена.       - Hey, Arschloch! Sie ist Mensch aber nicht Sack Scheiße. Wenn noch mal falsch Umgang dieses Mädchen, das ich Schiebe deine Waffe dir in den Hintern![1] – Раздался, вдруг, чей-то голос со стороны навеса в левом углу площадки.       Солдат, успевший обогнать девушку на входе, застыл на месте по стойке «смирно» и сильно побледнел.       - Так точно, сэр! Хайль ГИДРА! – он самозабвенно выкинул руку вперед, при этом злобно косясь на девушку.       Из тени навеса в свет шагнул высокий мужчина со сложенными за спиной руками. Одет он был в военные штаны и ботинки, однако верхом ему служила лишь черная обтягивающая майка. Могло показаться, что это обычный военный, но вот блики металла, отбрасываемые его левой рукой, наводили на более страшные мысли. Девушка все пыталась вспомнить, как же его зовут, но это имя она прочно забыла в первые пять минут как узнала. Забывала она часто и помногу из-за экспериментов ученых и «корректировок» ее тела, так что не ему винить ее в забывчивости.       - Курсант Дэйл прибыла к вашему…       - Исчезни, - холодно отмахнулся от солдата мужчина, быстро, но пристально глядя в глаза девушке. Затем он оглядел ее всю, медленно обходя сгорбившуюся фигурку по кругу.       Ей не нравились его холодные глаза, глядящие точно в душу. Они были пустые и безжизненные, и это нервировало. Да и вообще, от мужчины веяло таким холодом, что хотелось забиться куда-нибудь в теплое местечко и никогда больше не видеть его. Кто же он? Чертова память!       - Имя, - монотонно произнес он.       - Ч-что? – этот вопрос вызвал недовольную гримасу у ее нового тренера, но что поделать, она его попросту не расслышала.       - Я спросил твое имя, – казалось, он ненавидит ее в этот момент, заставившую его повторить дважды, хотя голос его по-прежнему звучал монотонно.       - Э-э-э…Оливия, - да, так ее, кажется, и зовут.       Тренер кивнул, словно соглашаясь с ней.       - С этого дня, Оливия, и до конца следующей недели я твой тренер и наставник. Я научу тебя правильному ведению боя, а так же оценю, насколько хорошо ты подготовлена для следующей фазы, - пока он говорил, он смотрел куда угодно: на ее лоб, плечи, ноги – на все, но не в глаза. Казалось, он боится это делать. Боится того, что увидит в них. – Тренировки каждый день утром и вечером пока я не скажу отдыхать. Начинаем сейчас.       - Хорошо, - устало отозвалась Оливия, едва заметно касаясь бока, а затем, вдруг, получила болезненный шлепок по щеке. – Ай!       - Да, сэр, - холодно произнес мужчина, кривя губы.       - Да, сэр, - выдохнула она хрипло.       - Следи за собой, курсант. Здесь нет места вольности. Десять кругов. Внимание, пошла!       Девушка от неожиданности неловко сорвалась с места и побежала по периметру двора, стараясь дышать через нос. Она, в общем-то, любила бег. Во время него она мечтала, как еще немного и она вырвется из лап ГИДРЫ и убежит далеко-далеко от боли и крови. Она словно бы летела навстречу нормальной жизни, но каждый раз опускалась на землю и брела обратно в камеру, проглатывая слезы отчаяния.       Сегодня она не мечтала. Она все пыталась вспомнить, как же зовут ее тренера. За все время, что она бежала, он ни разу не взглянул на нее, только изредка повторял: «Быстрее». И она пыталась. Честно. Юношеский максимализм не позволял ей ударить перед ним в грязь лицом, пусть она и была далеко не в форме. Швы снова горели огнем, аж до тошноты, а синяки и ушибы будто кричали о помиловании, а еще эта слабость и апатия. Ей так хотелось спать, словно она не спала неделю. После последней операции Оливия чувствовала себя не то, чтобы нормально, скорее что-то явно шло не так. Только вот доктора решили не трогать ее до поры, что было не к стати.       «Давай же!» - про себя все повторяла она, еле добегая четвертый круг. В какой-то момент она вдруг ощутила резкую боль во всем теле и рухнула на асфальт, пропахав его лицом и грудной клеткой метр или два вплоть до того места, где стоял ее тренер.       - Ach, es tut so weh![2] – выдохнула она на ненавистном немецком, хватаясь за кровоточащий бок, хотя, после такого падения все швы на ее теле должны открыться снова.       - Встать, - снова этот холодный монотонный тон.       Оливия содрогнулась, сжимаясь в комочек на асфальте и готовясь получить удары в наказание.       «Господи, пусть он не будет бить меня железной рукой!» - взмолилась она, зажмуриваясь.       Каково было ее удивление, когда сильные руки подняли ее над землей и заставили встать ровно. Мужчина металлической рукой приподнял ее голову за подбородок, заглядывая Оливии в глаза, пока другая рука стирала грязь с ее лица.       - Что это было? – спросил он, хмурясь.       - Не бейте! Простите меня! Я просто…- от резкой боли в боку Оливию чуть ли не согнуло пополам, но она тут же выпрямилась, - Сэр!       - Что это было? – повторил он, теперь уже придерживая девушку в вертикальном положении силой. – Черт, да ты больна! И почему у тебя столько крови?       Оливия поежилась, собираясь с духом. Неужели он не знает о ее швах? То есть, если нет, то это хорошо. А вот если знает, и все равно собирался нагружать ее сверх меры, то возникает здоровое сомнение в его компетенции как тренера.       - Ну...это же швы, - пробормотала она, - сэр. Они еще не срослись. Я не могу…- Оливия снова запнулась. В ГИДРЕ нет понятия «не могу», ты просто должен, обязан делать то, что требуется. – То есть, я хотела сказать, что на данный момент времени мое состояние не позволяет в полной мере выполнять все нагрузки, сэр.       Мужчина задумался, отходя от девушки на два шага. Затем он снова осмотрел ее и вдруг нахмурился еще сильнее.       - Сколько тебе лет, Оливия? – вопрос в лоб. Черт, а действительно, сколько?       Девушка скривилась, вспоминая дату рождения и последний раз, когда она его праздновала. Ох, голова разболелась так не вовремя!       - Какой сейчас год и сезон? – осторожно уточнила она у тренера, боясь перейти черту. С ним явно шутить не стоило.       - Две тысячи шестой год, весна, - спокойно ответил он.       - Ага, значит мне, - она снова запнулась. – Мне шестнадцать, сэр. Летом будет семнадцать. В июле.       - И ты уже давно здесь, - он не спрашивал.       - Да. Да, сэр. Выходит, что я здесь с две тысячи третьего года. Они делают из меня будущее, - зачем-то добавила Оливия, опуская голову.       Вместо ответа мужчина молча пошел к входу в здание, поманив ее за собой. Девушка еле шла, но старалась не отставать от тренера во всех этих коридорах. Ушибы от падения пульсировали резкой болью, а начавшие затягиваться швы, судя по ощущениям, почти все разошлись. И угораздило же ее так рухнуть!       Оливия тяжело выдохнула, вытирая окровавленные ладони о спортивные штаны, когда кто-то в очередной раз недовольно покосился на нее. Небось, презирают за ее безалаберное отношение к собственному телу. Она нервничала все сильнее и сильнее, упираясь взглядом то в пол, то в широкую спину тренера, а когда они вошли в лабораторию, то страх рекой разлился по венам девушки. Тут ее и «конструируют». Он знает об этом?       - Что случилось, Солдат? – этот голос из ее кошмаров. Черт, она никогда не привыкнет к нему.       - Тут проблема, сэр, - мужчина указал пальцем на Оливию, что замерла у входа. - Эта девчонка не может проходить мою подготовку. Ее состояние ужасно. Для чего нужно травмировать ее еще сильнее?       Барон фон Штрукер, ее личный палач и по совместительству одна из голов ГИДРЫ, лишь ухмыльнулся, переглядываясь со своими коллегами. Оливия не любила эту ухмылку, скорее даже боялась ее.       - Видите ли, мой дорогой, это часть ее подготовки. Мы тестируем ее и ее новые способности, - он скривился, глядя на Оливию внимательнее. – Видимо ген регенерации не прижился. Это осложнит нам работу.       Оливия тихо простонала от ужаса. Снова удаление не прижившихся образцов и имплантация новых. Нет, ну за что?!       - Что мне делать с ней, сэр? – неужели его голос не может быть хоть чуточку живее? Словно он реально считает ее мешком с дерьмом, и не более. – Она мала и слаба для всего этого.       - Сегодня мы подправим ее. А завтра посмотрим, может быть, успех придет на этот раз, - нахмурившись, ответил ему фон Штрукер. – Иди.       «Но они обещали, что в ближайшее время не будет больше операций! Они обещали!» - прокричало ее подсознание, а тело вбросило в кровь новую мощную дозу адреналина, заставляя сердце биться быстрее.       Ее тренер развернулся, чтобы уйти, когда голос фон Штрукера остановил его:       - Что я вижу, Солдат. Забота о ближнем? Ты снова ослушался приказа и оспариваешь мои методы. Ich bin enttäuscht[3]. Пирс должен это знать. Не хватало, чтобы моя работа прогорела из-за его просчетов.       Барон все называл ее тренера Солдатом, что наконец позволило Оливии вспомнить его имя. Солдат, да. Точнее Зимний Солдат - цепной пес ГИДРЫ, кошмар, которым пугают их врагов. К ней приставили практически самого опасного человека во всем мире. Черт.       «Если я облажаюсь, лучше мне умереть своей смертью, ибо смерть от руки этого человека -худшее, что может случиться», - про себя отметила Лив, все же с неким любопытством глядя на своего тренера.Зимний Солдат, вы только подумайте!       Слишком спокойный, Солдат коротко кивнул, не оборачиваясь и глядя перед собой, и прошел мимо Оливии в коридор, даже не взглянув на нее.       - Führen das Mädchen zu mir![4] - бросил через плечо фон Штрукер, и двое солдат молча схватили девушку и подвели к операционному столу. – Ну что ж, время вычленять огрехи.       Буквально на одну секунду она решила, что стоит поверить барону, даже вопреки его словам. Он ведь обещал. Но эта секунда стала решающей. ГИДРА не держит обещаний, данных подопытным. Оливия задрожала, вырываясь из крепкой хватки. Она не хотела, не могла больше. Неужели не понятно, что ее тело отвергает эти вмешательства? Какое к черту будущее будет у них, если она попросту умрет на этом пропитанном кровью невинных столе?       - Нет! Hör doch auf![5] Умоляю! Вы обещали! – но ее протесты никто не слушал. Ее попросту подкинули и бросили на стол под недовольное цоканье языком барона. Оливия закричала от боли, убавив пыл. А когда ремни тщательно сковали ее руки и ноги, барон вынул скальпель и с любовью оглядел ее израненное тело.       - ГИДРА – это спасение для этого ужасного мира. Мы создаем таких, как ты, чтобы показать, заставить мир увидеть истину, дорогуша. Не стоит препятствовать великим. Твой отец это знал и мать знала. Ты же помнишь? Позвать их, чтобы они напомнили тебе, моя красавица? Ты хочешь этого? Мне ведь не трудно, – ласково прошептал он Оливии на ухо, поглаживая ее волосы рукой в резиновой перчатке.       - Нет...не надо, - сквозь зубы прошептала она срывающимся голосом.       Главное держаться. Она сможет. В этот раз она не должна позволить им позвать родителей. А ассистент барона уже начал удалять порванные швы, поливая их какой-то обжигающей жидкостью и расширяя их. Было больно, но она держалась. Часто они не использовали наркоз, предпочитая резать по живому. Барон называл это «мгновенной реакцией». Но у них был другой трюк, и этого трюка она боялась как огня.       - Нужно удалить детали из печени и легких, а так же выяснить от чего не прижился ген регенерации. Возьмите ее кровь на анализ, пока мы производим удаление.       - Да, сэр.       Один из ассистентов взял ее кровь и слюну на анализ, пока другой подготавливал инструменты для удаления вживлённых ей зачем-то чипов. Оливия исступленно дернулась разок-другой, распахнутыми глазами упираясь в обшарпанную стену лаборатории. Некогда белые керамические плитки пожелтели, а в швах между большей их частью чернел грибок.       «Как больно, - все повторяла она про себя, стиснув зубы и стараясь абстрагироваться от холода металла в ее боку, - Как же больно!»       Минуту или две она в нервном напряжении наблюдала за мухой, что беспечно ползала по краю металлического стола для инструментов у стены. Девушка пыталась сосчитать, сколько движений лапками сделает проклятое насекомое, проползая от бутылки с растворителем до ручной пилы. Счет помогал не думать о скальпеле у ее печени, но не настолько хорошо, как хотелось. Оливия дрожала, часто дыша через нос, в надежде, что тошнота уймется хотя бы до конца операции.       «Я смогу! Это не долго. Они лишь удалят то, что поместили в меня. Дыши! В прошлый раз ты почти смогла дотерпеть. Ну же!», - все молилась она, тихо скуля от боли.       - Барон, тут проблема! В ее крови и тканях не обнаружено присутствие гена. Словно ее клетки попросту поглотили его.       Девушка вздрогнула всем телом, сбивая ассистента, что копался в ней. Тот прошипел в ответ кучу ругательств, глядя на Оливию сверху в низ, но в глубине его мутных глаз все же плескалась жалость. Даже он жалеет ее.       - Потерпи, я стараюсь не причинять много боли, - еле слышно выдохнул ассистент, прикладывая окровавленную ладонь к ее лбу. – Не геройствуй.       Она лишь мотнула головой в ответ. Как он может? Лучше так, что снова видеть родителей! Будто они не понимают, что будет с ней!       - Что? Как такое возможно? – голос барона на заднем фоне выдавал его полнейшее замешательство.       «Нет!», - она снова заплакала в голос, срываясь, когда лицо ассистента над ее животом вытянулось, вдруг, от шока и побледнело за считанные секунды.       - Сэр! Что-то не так с ее печенью. Она резко уменьшилась в размерах и сморщилась. Так же наблюдается появление жидкости в брюшной полости и увеличение селезенки. Сказать точно трудно, сэр. Нужно сделать большой разрез и убедиться, - мужчина снова взглянул на девушку с печалью, а после повернулся к барону, указывая пальцем на что-то внутри Оливии. - Но это не возможно. За две недели не мог произойти отказ печени. Если мы не вмешаемся, то подопытная умрет прямо на этом столе!       - Wie ist es passiert? Verdammt![6] - Барон звучно выругался, попутно отдавая приказы. - Приготовиться к незапланированной пересадке печени! Срочно! Хольфф, делай нужный разрез.       Оливия замерла, понимая, что сейчас произойдет. Она готова была поддаться желаниям организма и потерять сознание, но тело продолжало вырабатывать адреналин, мешая девушке отключиться.       - Готовься, моя дорогая. Сегодня нас ждет маленький ад, - смех в его голосе вперемешку со страхом в конец напугал Оливию. – Пожелтевшие белки. Почему мне не доложили раньше? Еще хоть раз такое произойдет, и все вы окажитесь на ее месте!       В ответ все дружно выкрикнули ему извинения, и на этом выяснение причин провала закончилось. Странные люди.       - Сэр, разрешите усыпить подопытную? - снова заговорил Хольфф, благослови Господь его мягкосердечность!       - Нет, она должна решить сама: терпеть или позвать родителей, - она и не ждала другого ответа. А все так хорошо начиналось.       - Но она не выдержит. Это слишком для человеческого рассудка.       - Не учи меня работать, Хольфф! Так надо, и ты это знаешь.       - Но девушка может умереть от болевого шока, сэр! Одно дело тренировать ее терпеть небольшие ранения, но эта операция убьет ее. Она даже не может потерять сознание из-за гигантского количества адреналина в крови, - не унимался ассистент. В ответ ему послышались утвердительные возгласы.       - Я сказал, что никакого наркоза не будет. Для нее есть лишь один выход. Это часть тренировки, она должна уметь выдерживать адскую боль. В этом мире редко когда будет шанс обезболить раны! – Барон снизил громкость голоса, говоря лишь с ассистентом. – Ещё хоть раз оспоришь мои решения, и я лично вытащу из тебя все, что мне понадобится в дальнейших экспериментах, а ошметки скормлю псам. Ты понял меня?       - Да, сэр, – в страхе выпалил Хольфф, - Подготовить орган к пересадке!       «И да откроются врата», - цитата всплыла в ее надломленном сознании вместе с видениями адских мучений, которые она видела в детстве на какой-то картине. Кто же знал, что она испытает все это на себе?       - Боже! – Оливия взвыла, когда холодный металл, вдруг, стал разрезать ее кожу и внутренности, тянуть их, вытаскивать и засовывать обратно. Ассистент Хольфф казался недовольным покупателем, который роется в корзине с вещами в поисках нужного шарфа. То, как он разглядывал ее кишки и прочие органы просто довело Оливию до срыва, стоило ей опустить глаза. Так далеко раньше она не заходила. Ее вскрыли заживо! Сердце билось настолько быстро, что готово было вырваться сквозь грудную клетку, которая еще не была раскроена. Пот ручьями стекал по ее лицу и шее, смешиваясь со слезами. Руки и ноги стали влажными от крови, ее резкий запах рвотными спазмами сотрясал все тело. Боль была настолько невыносима, что застелила глаза белой пеленой.       И Оливия не выдержала. Она стала вырываться, в панике глядя по сторонам, насколько это было возможно. Дышать стало неимоверно трудно. Она кричала, надрывая горло, и всхлипывала одновременно, содрогаясь от этой боли и от ожидания той, которая во сто крат сильнее.       - Нет! Хватит! – она сорвала голос, теперь уже сипя и понимая, что это конец.       - Давно пора, - довольно отозвался фон Штрукер, подходя к девушке и наклоняясь еще ближе.       - Нет…, - оставалось лишь хрипеть, - нет!       – Ты – ключ к процветанию. Не противься этому, - он все говорил, а она мотала головой, в панике все повторяя: «Нет, нет, нет!», пока кто-то кромсал ее печень и живот. - Ты часть армии спасения. Мир нуждается в тебе, - она снова закричала, до победного надрывая горло и выгибаясь дугой на столе. Барон жестко опустил ее обратно, до синяков прижимая ладонь к ее груди. – Хольфф, Зацлав, держите же ее! Успокойся и позволь родителям прийти к тебе! Ты должна терпеть или же доверься ГИДРЕ, Оливия. Ты нужна этому миру. Давай же! Ты должна выжить. Ты же сделаешь это? – прокричал он, стирая слезы с ее покрасневшего от натуги лица.       - А-а-а! – сил говорить больше не осталось. Из носа пошла кровь, девушка чувствовала, как соленая влага проникает в рот и горло. Из последних сил Оливия собрала во рту слюну и выплюнула эту кровавую смесь прямо в лицо барону, но он не отступал, лишь стерев ее рукавом.       - Хватит упираться! Хватит! Каждый раз ты кричишь, и каждый раз нам приходится удалять из твоей памяти эти истерики. Не делай так больше, просто доверься мне.       - НЕТ! – Больше никогда!       Ее крик слышит вся база, не меньше. Неужели они не понимают, что так будет всегда?       - ОЛИВИЯ!       Штрукер ударил ее по лицу наотмашь, затем зажимая его в тисках ладоней и глядя Оливии прямо в глаза. Она лишь заскулила в ответ, понимая, что в очередной раз проиграла. И резко наступила обманчивая тишина, позволяя услышать как кровь несется по жилам.       «Не хочу!», - девушка сморгнула слезы, отворачиваясь от фон Штрукера.       Со стола на пол капает кровь, как же отчетливо слышен этот вязкий стук капель! Свет с перебоями мигает по всей лаборатории, а где-то в коридоре кто-то уронил поднос с чем-то железным. И холод. Откуда-то сквозит, и она ощущает этот холод внутри, чувствует, как воздух гуляет меж ее органов. Это выше понимания, это просто невообразимое чувство.       «Как в ужастиках в детстве, - подсказало ей подсознание, - Но теперь это реальность», - Девушке было настолько больно, что она даже не смогла вспомнить, каково это - жить без боли. Это конец. Голоса на фоне стихают, слышен лишь писк приборов, которые сообщают, что давление и сердцебиение жертвы намного выше нормы.       - Я позову твоих родителей, - спокойно говорит барон, а затем его лицо меняется, становится мягче, добрее, а взгляд наполняется любовью.       Глаза Оливии расширились от шока и ужаса, но теперь уже слишком поздно. Она не успела уйти по своей воле. Все же оказалась достаточно вынослива, чтобы позволить самой себе отключиться. Они несомненно вернули бы ее, но стоило попытаться. Жаль, что она так и не смогла.       - Не надо, - в ответ рыдания, ведь сил больше нет.       - Успокойся, моя принцесса, - Напевает барон. Даже тембр его голоса меняется, становится таким родным и знакомым. – Отпусти боль, прогони страх. Успокойся, моя девочка! Успокойся, meine liebe Лив!       Ее тело предательски расслабляется под пытками. Теперь скальпель и щипцы в ее теле - всего лишь небольшая помеха. Она лежит спокойно и просто смотрит в потолок, пока ее тело разрезают и сшивают снова и снова. Проиграла в очередной раз.       - Черт, в этот раз она наделала ужасно много шума. А теперь лежит и смотрит в никуда, словно ничего и не было, - Барон устало вытер со лба пот и остатки слюны девчонки. Он заглянул ей в глаза и покачал головой, отворачиваясь. - Зрачки слишком расширены. Этого не должно было произойти. Такими темпами мы сломаем ее раньше, чем задумано, а до этого еще очень и очень далеко.       А Оливия лежала, спокойно терпя боль, словно труп в морге. А в самом темном углу ее сознания ютился крошечный здравый кусочек, в котором скапливалась вся боль, на которую не реагировало тело и мозг. И вся эта боль обрушивалась на девушку, пока ее давно умершая мать, точнее то, что от нее осталось, убаюкивала ее, лежащую в давно сгоревшей кроватке, поглаживая по голове и напевая:       - Успокойся, моя принцесса. Отпусти боль, прогони страх. Все хорошо! Кошмары больше не будут тебя мучить, если ты доверишься мне. Успокойся, моя девочка! Мы с папой всегда рядом и никогда тебя не покинем. Спи, моя радость. Не плачь. Успокойся, meine liebe Лив!