***
Юнатан проснулся от трели телефона Эвана: видимо звонок был важный – парень не сбросил вызов, а аккуратно выскользнул из объятий шведа, чтобы не разбудить его, и вышел на балкон. До Юнатана доносились лишь обрывки разговора, но по ним он смог предположить, что Эван разговаривал с кем-то из тренерского штаба. — У тебя отпуск же, что им нужно? – Юнатан перекатился на край кровати. — Они подумывают привлечь специалиста, который работал в тренерском штабе легкоатлетов – многоборцев вроде тренировал – чтобы отработать восстановление. Хотят, чтобы мы активно включались в работу. Впереди Олимпиада… - Эван уже был мыслями где-то далеко, раздумывая о предстоящих тренировках. — Она еще будет через четыре года, – он не понимал такого ажиотажа перед соревнованиями, когда многие спортсмены и тренеры буквально сходили с ума. — Для тебя она ничего не значит? – с первой тренировки мечтой Эвана были Олимпийские Игры: он мог до утра слушать рассказы брата об Играх, пересматривать гонки, триумфы его команды. — Это будет моя первая Олимпиада, и как бы она ни прошла - будет здорово. Я же не наследник трона короля лыж, могу себе позволить просто насладиться атмосферой Игр. А вот следующая уже будет моя, – Юнатан подмигнул парню и притянул к себе. — Если тебе не надоест бегать к этому времени, – пробубнил Эван, устраиваясь в его объятиях. — Ну да. Все может быть, – флегматично ответил парень, обнимая Эвана. Ему нравились лыжи, эмоции и адреналин, которые они ему давали. Но он больше наслаждался самим процессом, ему нравилось соревноваться, биться на трассе. Результат для него казался второстепенным, хотя побеждать было, безусловно, здорово. Для Эвана же первостепенным был результат – он выходил на трассу за победой, ведь ему нужно было многое доказать себе и людям, оправдать надежды. Юнатан ловил себя на мысли, что Эван сам не понимает, чего он хочет от гонок. До вылета у парней оставалось совсем немного времени – хватило на душ и быстрый завтрак. Вся дорога до аэропорта прошла в тишине – они не знали, что говорить друг другу. Рейс Эвана был на сорок минут раньше, и Юнатан прошел за ним, когда объявили его посадку. — Спасибо за выходные… Я никогда не забуду это место, – Эван искренне поблагодарил парня, обнимая его. Так не хотелось покидать ставшие уже совсем родными объятия. — Я бы хотел попросить тебя продлить отпуск, но у тебя там сборы, – досадливо вздохнул Юнатан. – Ты сейчас в своем лагере для солдат пропадешь на все межсезонье. Пиши мне и звони, понял? – просил парень, словно отправлял ребенка в летний лагерь. – Я буду скучать по тебе, Эви, – он поцеловал Эвана так, словно хотел компенсировать все время, пока они будут далеко друг от друга. Когда он оторвался от парня, дыхание сбилось, а на его щеках красовался легкий румянец. — Не опоздай на своей рейс, – Эван чмокнул его в губы и, помахав рукой, пошел к борту. Не успел он занять свое место в самолете, как получил сообщение от Юнатана. Нортуг улыбнулся именно той счастливой и глупой улыбкой, которую часто ловил на лице среднего брата. Эвану было в новинку испытывать такие сильные эмоции и чувства к кому-то постороннему, не члену семьи. Теплая аура шведа буквально поглотила его, хотелось в нем раствориться. Забыть о тренировках, гонках, просто быть с ним – путешествовать, кочевать с одного красивого места на другое, болтать, смотреть дурацкие фильмы. Но это были лишь грезы, а впереди у него – вооруженный до зубов тренерский штаб. — Мужик, ты или головой ударился, или влюбился. Надеюсь, это не тайский мальчик-девочка? – парень недоверчиво смотрел на Юнатана. — Отвали, придурок, – он беззлобно пихнул его в плечо и потянулся за бутылкой воды. Влюблен ли был Юнатан? Было немного страшно утвердительно отвечать на этот вопрос самому себе, но Крунвалль в глубине души смирился с тем фактом, что его мысли занимает младший Нортуг. Если бы Юнатана попросили описать свой типаж второй половинки, то он бы ответил «не такой как Нортуг». Эван был абсолютной противоположностью, и дело было не во внешности парня, а в его характере. Но именно этот самый неподходящий парень на роль кандидата в парни смог тронуть что-то внутри Юнатана. Любовь нельзя объяснить, да он и не пытался, принимая это чувство, как подарок судьбы. — Крунвалль, это уже даже не смешно. Ты или где-то зависаешь, или залипаешь в своем телефоне! А мы вообще-то из-за тебя сегодня проиграли! – у Юнатана выхватили телефон, дабы привлечь внимание. — Рики, не смешно! Верни! – Юнатан пытался отобрать телефон, но парень был выше и шустрее. — Я жду, рассказывай, – Рики уселся рядом с ним и кинул телефон ему на колени. – Что с тобой происходит? Я тебя таким не помню со времен, когда вы бегали с Берту на свидания под разными предлогами, а мы делали вид, что не понимаем. Юнатан, мне пофиг на твои лыжи! Нафиг ты мне это показываешь? Отвечай давай! – он разозлился, когда Юнатан вместо ответа начал показывать ему какую-то видеонарезку а-ля лучшие моменты сезона, но позже заметил, что там мелькало всегда одно лицо. — Это Эван, – просто ответил Юнатан, словно это должно было все объяснить его другу. – Эван Нортуг! — О, конечно, теперь все понятно! Это же тот самый Эван Нортуг! – это был первый случай в истории, когда Юнатан не распознал иронию и сарказм. Кажется, Рики теряет друга. – Юнатан… – он попытался привлечь внимание друга, который не отрывался от мелькающих кадров на телефоне. — Мы с ним… вместе, – выдохнул Юнатан. – Но сейчас сборы, он тренируется, – он на автомате проверил сообщения – снова ничего. Данный факт безумно злил его, но он успокаивал себя тем, что Эван настоящий фанатик тренировок, тем более, это были сборы перед олимпийским сезоном. Но ответить можно было хотя бы на каждое третье сообщение Юнатана, а не на каждое пятнадцатое. Первое время они переписывались целыми днями: Эван присылал фото маминого пирога и коровок с фермы, ночами они болтали по скайпу, иногда так и засыпая с телефонами в руках. Но после начала сборов все изменилось – Нортуг ограничивался сухими ответами, что с ним все хорошо и он устает, занят. — Что, не пишет? – участливо спросил Рики. Он боролся с врожденной вредностью и искренней радостью за друга. Потеря Берту сильно ударила по их компании, но для Юнатана он был тогда целым миром, и Рики был рад, что он не потерял способность любить, открылся для кого-то. — Нет, уже больше суток не отвечает, – парень вновь обновил ленту, но все без результатов. — Ну, и? Чего сидишь? Поезжай к нему, – это был даже не совет, а просто логичное предположение. Не дожидаясь Юнатана, парень взял полотенце и ушел в сторону раздевалок. Крунвалль же, улыбаясь, набирал номер авиакомпании, чтобы заказать билеты. Благо, что он находился на континенте, лететь ему было всего пару часов. — Ты? Что ты здесь сделаешь? – удивленно смотрел на него Эван. — Серьезно, Нортуг? Все, что ты хочешь мне сказать? – теперь пришло время Юнатана удивляться. Настроение сложно было назвать хорошим: Эван ему не написал за все то время, что он до него набирался, так еще и встречу нельзя было расценить, как радушную. Словно он не рад был его видеть. – Какого черта происходит? Ты игнорируешь мои звонки, сообщения! Ты ничего не хочешь мне сказать? – Юнатан был действительно зол и в его планы не входило поддерживать светские беседы. — Если бы я хотел тебе что-то сказать, то ответил на твои сообщения, – спокойно отметил Эван. — Ну, охренеть теперь! Эван, у тебя амнезия или типа того? – тот цеплялся за последнюю возможность хоть как-то объяснить странное поведение парня. – Когда мы уезжали с виллы… — То, что было на вилле, должно там и остаться, Крунвалль. Я… Мне не нужны сейчас лишние эмоциональные встряски, впереди Олимпиада, и… — Олимпиада?! — Да, Юнатан, Олимпиада, черт возьми! Для тебя это всего лишь еще одно приключение, а я к этому шел всю жизнь! Для тебя все это – обводя трассу руками – детские забавы, летний лагерь. Завтра ты решишь, что устал, и вернешься в свою развеселую жизнь в Штатах. А моя жизнь – эти лыжи, Юнатан, – Эван пытался донести до него простую истину. – Мне нужно тренироваться и работать, я должен сконцентрировать все силы и внимание на лыжах. Пойми, я не могу тратить время на всякие игрульки, – выдохнул Эван, ища в глазах парня понимание. Ему было тяжело сейчас: с того момента, как он прилетел, со всех сторон он только и слышал о предстоящем турнире и его роли. Он сам понимал, как важно отработать это межсезонье: он набирал форму и был готов дать на Играх серьезный бой, а не оставаться статистом. Но состояние организма не гарантирует побед: Петтер часто ему говорил о важности психологии и эмоционального состояния. Победы идут не от силы в ногах или руках – побеждать нужно в голове. А Эван был выбит из колеи с появлением в своей жизни Юнатана. На тренировках он думал о телефоне и сообщениях от него, а ночами не мог уснуть, скучая по безумному шведу. Эван терял концентрацию, но сейчас он не мог позволить себе ничего этого. — Ох, вот оно что, – Юнатан внимательно слушал слова Эвана, каждое из которых острым осколком входило в его сердце. – Игрульки, – парень невесело усмехнулся. – Что ж, не смею тебя задерживать, наследный принц лыжного королевства, – отвесив поклон, Юнатан развернулся, чтобы уйти. Он не находил себе места почти месяц, думая, что происходит с Нортугом, а тот и не собирался тратить время на такой незначительный эпизод в своей жизни. — Юнатан, – остановил его Эван. – Когда ты остынешь, то поймешь, что я прав. И сможешь… — Нет, Нортуг, я никогда не пойму. Ни одна медаль, ни один хрустальный глобус не стоит и минуты рядом с любимым человеком. Надеюсь, что ты когда-нибудь это поймешь. Я больше не побеспокою тебя, и искренне желаю тебе достичь своей цели, – холодно закончил парень. Эван не посмел его остановить, оставаясь на месте и провожая его взглядом. Юнатан ушел, так ни разу не обернувшись: только в машине он дал волю своим эмоциям, вымещая обиду на руле снятого напрокат «Ауди». «Вот и сказочке конец», – Юнатан ехал по скандинавской дороге, пытаясь заглушить обиду. Волны словно чувствовали бурю в душе парня, и мощными потоками бились об дорожное сооружение.Глава 14
10 сентября 2015 г. в 05:47
— Неси к столу, – Анна всучила корзинку с хлебом Нортугу, который стоял в задумчивости, прислонившись спиной к барной стойке на кухне, и наблюдал за Маркусом с дочерью. Петтер не сразу сообразил, чего от него хочет эта странная женщина, которую он долгое время практически ненавидел. А она лишь возвела глаза к потолку, пробурчала что-то типа «вот послал же бог наказание» и, взяв два огромных блюда, вышла на террасу, дополнив обеденный стол. Когда Петтер прошел вслед за ней, Маркус оторвался от своих игр с Тувой и ободряюще ему улыбнулся. Первые несколько минут были неловкими – Петтер до сих пор не мог понять, чего ожидать от жены Хелльнера, да и чувство, что он лишний за семейным обедом, его не покидало. Но Маркус, который сидел по правую руку и периодически касался его, давая понять, что он с ним и все в порядке, и Тува, которая заполняла своим лепетом все паузы, позволили Петтеру немного расслабиться.
После ужина девочка потянула отца и гостя показывать свои рисунки, основным сюжетом которых были лыжные гонки, а героями – Маркус и Калле. На одном Нортуг даже умудрился разглядеть Тео – тот был представлен в образе принца, но накидка получилась у девочки длинной, а цветовая гамма была характерна, скорее, для наряда принцессы. Петтер отметил, что нужно не забыть сделать фото этого рисунка.
Тува усадила отца на своей кроватке и всучила ему книжку со сказками. Петтер стоял на пороге, прислонившись к косяку, и наблюдал за лучшим папочкой во всей Швеции. Таким расслабленным и домашним Маркус выглядел рядом с дочерью и еще с ним, когда лежал на диване, закинув ноги на колени Петтера, и читал книгу, или смотрел с ним телевизор. Петтеру было хорошо сейчас – хотелось самому завалиться к ним на кровать и уснуть под ласковый шепот Маркуса.
— Пойдем, Тува еще долго будет его мучить, – Петтер вздрогнул от неожиданности, когда его окликнула Анна.
— Куда? – эта женщина все-таки его немного пугала.
— Хочу поболтать с любовницей, – она подталкивала его в спину, чтобы он быстрее спускался по лестнице. – Идем, роковая разлучница!
— Эй, чего это любовницей? – негодовал мужчина. Анна всего лишь рассмеялась и потянула его на кухню. Нортуг запомнил ее не такой. Хотя они виделись всего лишь раз, он запомнил враждебность с ее стороны, а сейчас поведение женщины сбивало его с толку. – Кто еще тут разлучница... – бубнил Петтер.
— Садись, Нортуг, – она поставила перед ним начатую бутылку текилы и тарелку с нарезанным лимоном. – Мы с Дани ее начали – надеюсь, с тобой осилим? Эх, видимо, участь у меня такая – пить с мужиками Маркуса, – она подмигнула Петтеру и уселась на высокий стул напротив него.
— Ненавидишь меня? – с опаской спросила Анна, разливая алкоголь по стопкам. – Я рада, что ты пришел… Что вы с Маркусом вместе. Нет-нет, дай мне сказать, – она не позволила Петтеру прервать себя. – Я давно должна была поговорить с тобой, но трусила. Я… мы с Маркусом… черт, как это сложно, – она уперлась руками в столешницу. – Может быть, я должна перед вами двоими извиниться, что воспользовалась проблемами в ваших отношениях и влезла… Но я не буду, потому что тогда бы у меня не было Тувы. Я давно наблюдала за Маркусом со стороны, но он всегда был мыслями где-то далеко, где-то в Норвегии… – усмехнувшись, она залпом осушила свой стакан. – Тогда это был мой единственный шанс, понимаешь? Это как выиграть вашу Олимпиаду – другого шанса может не быть, – Петтер кивнул: он действительно понимал ее, очень хорошо понимал. Когда он встретил Маркуса, он не замечал ни Рикардссона, который был рядом с ним, ни то, что он его конкурент. Он видел Хелльнера и следовал своим желаниям, отдаваясь эмоциям, подчиняясь чувствам, которые он вызывал.
— Понимаю, – Петтер опустошил свою стопку и потянулся к бутылке, чтобы вновь их наполнить.
— И больше никогда не смей его бросать, понял? Я не посмотрю, что ты король лыж – подвешу за яйца на том дереве, – она указала рукой на большее дерево в саду. – Тува – замечательная… и так похожа на него. Ты ее полюбишь, – Анна протянула стопку в сторону Петтера, и, улыбнувшись, они чокнулись, словно это был тост.
— Что это вы за посиделки тут устроили? – Маркус прочитал Туве последнюю сказку и, поцеловав девочку перед сном, пошел искать Петтера: не обнаружив его в комнатах, он забеспокоился. Когда он нашел мать своего ребенка и любимого мужчину на кухне – те мило улыбались друг другу и пили – он начал беспокоиться еще больше.
— Да так, сплетничаем о тебе, – Анна подмигнула Петтеру. – Эта вечеринка – для девочек, но раз пришел – присоединяйся, – она поставила на стол еще одну стопку, и Петтер наполнил ее алкоголем.
— За что будем пить? – Маркус поднял стакан и вопросительно посмотрел на них.
— За любовь,– просто ответили Петтер и Анна хором, переглянувшись и подмигнув друг другу. Рассмеявшись, они чокнулись и выпили за любовь до дна.
— Мне всегда было любопытно попробовать секс втроем, – после нескольких стопок призналась Анна. – Вот напою вас и воспользуюсь, – то ли шутка, то ли угроза. Вот знал Нортуг, что ей нельзя доверять.
— Фу, извращенка, – возмутился он, прикрываясь руками и делая огромные глаза.
— Кто бы говорил, – фыркнула Анна и почти прямым шагом направилась к выходу. – И завтрак готовишь ты, Петтер! Пора тебе осваиваться в роли хозяюшки. Тува любит кашу с фруктами. Спокойной ночи, норвежская мачеха, – Анна дала указания уже у двери, прежде чем скрыться за ней.
— Она… другая, я помню ее другой, – поделился впечатлениями Петтер, наблюдая, как Маркус убирает со стола.
— Да, с того момента, как она поняла, что у нас ничего не получится и мы останемся только родителями Тувы, она успокоилась. Мы оба поняли, что у нас никогда ничего не получится. Анна очень хорошая – она стала моим лучшим другом, поддерживала меня, – Маркус действительно был ей благодарен за Туву, за поддержку. Она не оставила его одного, когда Петтер вычеркнул шведа из своей жизни. Когда-то Хелльнер злился на нее, винил во всем, но сейчас давно ей все простил: она подарила ему его принцессу, которая всегда будет с ним.
— И ты не хотел терять близкого человека – друга, мать своего ребенка, я понимаю. А я… я за своими обидами не слышал тебя. Видимо, нам нужно было это время, чтобы повзрослеть, – Нортуг понимал, что когда-то сам подтолкнул Маркуса к этому, но гордость не позволяла потом попросить шведа вернуться, признать, что ему чертовски плохо без него. А потом он узнал, что у Хелльнера будет ребенок и совсем съехал с катушек. Он даже думал, что это какой-то хитрый план Маркуса – ударить по больному. Если бы он просто вернулся к Дани или нашел еще кого-то, то Петтер бы просто выдрал его за такую попытку отомстить и задеть, но ребенок – это было то, что Петтер не смог бы ему дать, это был главный страх Нортуга, что в один день Маркус захочет уютного домика и детей, а Петтер останется просто эпизодом из прошлого.
— Мы все изменились – я, ты, Анна. Мы должны оставить все это в прошлом, – Маркус подошел к Петтеру, который сидел на высоком стуле, и развернул его к себе. – Наша история начинается сейчас, Петтер. Готов ты принять мою жизнь, стать ее частью? – Маркус стоял напротив него и ждал ответа, боясь его услышать.
— Хелльнер, я бы действительно очень хотел тебе сказать нет, уехать, забыть о твоем существовании и радоваться жизни. Но я не смогу – пробовал, я разучился жить без тебя. Сейчас все по-другому, ты теперь несешь ответственность за это маленькое чудо, но да, я хочу стать частью вашего мира, Маркус, – Нортуг сказал за один вечер больше, чем за все время, пока они были вместе. Сегодня он полностью открылся Маркусу, признавая, что нуждается в нем не меньше, чем тот в нем. Маркус поцеловал его, и в этом поцелуе было обещание, что Нортуг никогда не пожалеет, что полностью раскрылся перед шведом, что он будет его беречь.
— А где я буду спать, господин? У тебя есть гарем для наложниц? – Петтер не мог переносить таких эмоциональных моментов, боялся скатиться в истерику, ибо был слишком эмоциональным. В моменты нежности он всегда старался сказать что-то ироничное, пошутить, поддеть. Маркус улыбнулся, понимая состояние своего мужчины.
— Со мной, в спальне, – он положил руки на плечи Нортуга.
— Вы и правда с ней извращенцы. Все шведы извращенцы! Я не буду с вами спать! – возмутился Петтер.
— Ты идиот, Нортуг. У меня своя спальня.
— Ну-ну, идем, – Петтер хотел было встать со стула, но Маркус удерживал его на месте.
— А может, мы немного задержимся, м? Я соскучился по тебе – целый день тебя не целовал, – он мурлыкал, словно большой кот, а руки, лежащие на плечах спустились на грудь Нортуга.
— Пусти, маньяк. Ты не слышал? Мне утром завтрак готовить, нужно рано встать, – Петтер ударил его по руке и наконец-то избавился от шведского плена. Гордой походкой он вышел из кухни.
— А какую именно кашу Тува любит? – Петтер лежал на кровати и хмурился, не обращая внимания на мужчину, который прижимался к его боку. Маркус готов был заржать в голос, но знал, что может смертельно обидеть Нортуга. Поэтому он и любил этого невозможного мужчину: может тот и был жутким засранцем, но у него было доброе любящее сердце.
— Я тебя обожаю, Петтер, – не удержался Маркус, подтягиваясь ближе и нависая над ним.
— Хелльнер, это я знаю. Так какая каша? Никакой от тебя пользы, – пробурчал Нортуг, поворачиваясь к нему спиной. – Утром маме позвоню, – наконец-то он устроился удобно. – И перестань меня так прижимать, я не убегу, – для порядка возмутился Петтер, когда Маркус теснее прижался к нему и поцеловал в шею. В эту ночь они заснули абсолютно счастливые – больше не было страха. Впереди было много трудностей, но теперь они были вместе. Теперь они могут все.