Швед, который смог

       Эван давал интервью после очередной победы на этапе Кубка мира. В ответ на вопрос ожидал ли он и тренерский штаб такого впечатляющего старта – после двух этапов Эван уверено лидировал в общем зачете – журналисты получили абсолютно честное и короткое «да». В Эване не было наигранного кокетства или зазнайства.        «Я много работал для того, чтобы сейчас быть в лучшей форме», – закончил младший Нортуг. Поблагодарив представителей прессы, он двинулся в сторону раздевалок.        Юнатан же забегал в топ-десять гонок, периодически оказывался очень близко в тройке призеров, но скромные результаты ничуть не смущали парня: он казался абсолютно довольным, обретая с каждым стартом все лучшую форму. Он был из тех, про которых говорят «добирает через старты». Он не нервничал и не загонялся по поводу Игр, ожидая подойти к турниру в оптимальной форме.        Эван поражался беззаботности шведа. Финишируя каждый раз раньше него, с волнением ждал, когда тот пересечет линию. В какой–то момент такая беззаботность начала бесить Нортуга, и он хотел подойти и встряхнуть парня, чтобы тот наконец–то включился в работу. Но даже если бы Эван захотел, Юнатана никогда не было в зоне досягаемости: он или держался в стороне, или был окружен своей свитой обожателей. Пару раз они оказались в одной компании, и им пришлось поддержать разговор – один раз он даже обратился к нему по имени. Вроде бы, сущая мелочь, но Эван испытал кучу эмоций от этих простых звуков.        Младший Нортуг позволял себе лишь наблюдать за парнем, который был чуть спокойнее, не доводя товарищей и тренерский штаб до белого каления своими выходками. Он даже не видел его рядом с Иваном: тот вообще казался странным после межсезонья. Прежде веселый и беззаботный, Титов стал больше напоминать вечно угрюмого Антона Белова, который всегда был рядом с ним. Видимо, лицо кирпичом – это заразная болезнь.        Погруженный в свои мысли, Эван вполуха слушал утренний дайджест новостей от Томаса, помешивая липовый чай в кружке. Но, услышав знакомый смех, он отвлекся от содержимого своей чашки и метнул взгляд в сторону, откуда шел звук. Юнатан шел вместе с американцами, что–то весело обсуждая и жестикулируя, в сторону буфета. Но слишком увлеченный беседой, он не заметил парня, разворачивающегося в его сторону, в руках которого был горячий кофе. Секунда – и горячая жидкость растеклась по белоснежной футболке шведа. Он вздрогнул и вскрикнул, а стоящий напротив парень широко распахнул глаза, что–то бормоча. Юнатан сдернул футболку, чтобы хоть как–то уменьшить боль – пропитавшая ткань прилипала к коже, доставляя дискомфорт. Когда он избавился от вещи, на животе можно было разглядеть розовое пятно: все–таки, встреча с обжигающим кипятком не прошла бесследно. Эван даже вскочил со своего места, чуть не опрокинув собственный чай, но, вовремя сообразив, что его чрезмерное внимание и забота будут неуместными, сел на место. Внимание всех в помещении было приковано к этой парочке, особенно к пострадавшей стороне. Волна беспокойства за Юнатана прошла, и теперь Эван мог спокойно разглядывать шведа, отмечая, что за межсезонье тот еще больше окреп. Парень что–то бормотал, а Юнатан лишь улыбнулся и похлопал его по плечу, говоря, что все в порядке. Когда он повернулся на сто восемьдесят градусов, чтобы вернуться в номер, Эван смог разглядеть противоположный бок шведа, на котором красовались васильки. Татуировка была сделана очень искусно, и было понятно, что над ней не один час трудился настоящий мастер. Рисунок шел от ребер под сердцем, занимая весь бок, и уходя куда–то вниз, за линию его джинсов. Хотелось снять с него одежду, чтобы иметь возможность рассмотреть целиком. И не только Эван обратил внимание на татуировку, которая украшала тело Юнатана.        – Классное тату, – восхищенно проговорил Иван, когда Юнатан проходил мимо столика российской сборной. Он жадно рассматривая тело парня, сдерживаясь, чтобы не очертить контуры рисунка пальцами. Юнатан лишь улыбнулся ему и вышел из комнаты. Иван проводил его взглядом, отвернувшись лишь тогда, когда он полностью скрылся из вида. Возвращаясь в реальность, он поймал тяжелый взгляд Белова и, смутившись, быстро скрылся за чашкой своего чая. Белов лишь хмыкнул и вышел из–за стола, что–то на ходу бросая товарищу по команде.        Эван сжал кулаки, борясь с желанием подняться в номер за Юнатаном, попутно отбив у русского всякое желание так открыто пялиться на чужих парней. После ухода Юнатана комната вновь наполнилась шумом – лыжники за своими столиками вернулись к прерванным разговорам. Петтер, наблюдавший всю картину из дверного проема у противоположной стороны, лишь устало качал головой, проклиная выдержку брата.        Сегодня по расписанию была женская гонка, поэтому после тренировочных кругов по трассе до разборок девушек, мужчины вернулись в свои номера, предпочитая поддерживать своих в теплых кроватках под одеялом, а не стоя на холодном ветру вдоль трассы. Петтер привычно расположился в номере Юнатана и Маркуса. Хотя Хелльнер и ушел на процедуры к шведскому физиотерапевту, Нортуг предпочитал дожидаться на его кровати, а не в своем номере. После откровенного разговора накануне первого этапа Кубка Петтер и Юнатан не возвращались к теме его отношений с Эваном. У Петтера чесались и язык, и руки, но он прекрасно понимал, что его сводничество только усугубит положение. «Хоть на это мозгов хватило», – выдохнул Маркус, когда, пересказав всю историю, Петтер решил, что не станет встревать. Но периодически он был на грани нарушить данное себе слово, особенно когда ловил взгляды парней, которые они бросили друг на друга, когда думали, что их никто не видит.        – Ты слышал? – мысли Петтера прервал Юнатан, который приподнялся на кровати, прислушиваясь к звуку. Он лежал на кровати с голым торсом, ибо одежда доставляла неприятные ощущения. Утреннее происшествие не прошло бесследно для него – краснота спала, но кое–где выступали небольшие волдыри. – Словно кто–то шкребется… – Юнатан снова покрутил головой, пытаясь понять, ослышался он или нет.        – Войдите! – все–таки, звук снова повторился, и Петтер решил пригласить гостя, который царапал дверь с той стороны.        – Можно? – в дверном проеме показалась густая шевелюра – так как парень наклонил голову набок, волосы упали ему на лицо, полностью закрывая его.        – Да заходи уже! – не выдержал Петтер. Через несколько секунд перед ними оказался тот, кто утром облил Юнатана кофе. Нортуг пытался вспомнить, кто он. Вроде, он был из французской сборной – уж точно крутился вроде лягушатников, и точно был вчерашним юниором, а судя по совсем юному телу и лицу парня – еще сегодняшний юниор, еще пару лет как минимум. Как же его зовут?        – Аллан? – Петтер предпринял попытку угадать имя мальчишки.        – Флоран, – мягко исправил тот, улыбаясь ему. «Цветочек, блин», – он и правда был тонким и грациозным, словно цветок, как и всем французам, ему были присущи лощеность и манерность. Что он вообще забыл в лыжах? Не страшно попортить идеальную укладку? Парень не совсем уютно чувствовал себя, находясь в центре комнаты, словно на стресс–собеседовании. Он метнул взгляд с Петтера на Юнатана, который так и полусидел на кровати, задумчиво глядя на мальчишку. Перехватив взгляд шведа, Флоран опустил глаза, и Петтер проследил за его движением, только сейчас заметив, что в руках он держит какой–то тюбик.        – О, так ты пришел лечить нашего Юнатана? А что же без костюма медсестры? – раздосадовано любопытствовал Петтер, вставая с кровати. – Что ж, лечи, раз пришел! Не буду мешать… вашим процедурам, – Петтер ухмыльнулся, проходя мимо парня, который лишь бросил на него косой взгляд.        – И кстати, – уже открыв дверь и держась за нее одной рукой, Петтер повернулся, – лубрикант не помогает от ожогов, – он ухмыльнулся и вышел за дверь, оставляя их наедине.        – Петтер, почему ты сказал, чтоб я шел в твой номер? – поинтересовался Маркус, который получил странное сообщение от него. – Привет, Эван, – он поздоровался с парнем, который вышел из ванной. – Вы что, разгромили с Юнатаном номер, и теперь я не могу туда заходить? – мужчина пытался докопаться до истины, присаживаясь напротив Петтера и вытягивая свои длинные ноги. – М?       – Да нет, – начал Петтер. – Просто там Юнатан занят, – он пытался говорить спокойно и буднично, его взгляд не отрывался от профиля брата, который сидел в кресле и залипал в своем смартфоне. – К нему там врач пришел, – Эван вздрогнул и замялся на кресле.        – Врач? Что с ним? – о, наша наседка оживилась.        – Ничего смертельного…        – Петтер, говори нормально уже! – даже Маркус не выдержал.        – К нему пришел парень, который облил утром кофе… француз… имя еще такое красивое, – Петтер даже нахмурился, делая вид, что включил серьезный мыслительный процесс. – Флоран! Весь такой красивый, как цветочек, – но постные морды его слушателей демонстрировали, что никто не оценил его остроумия, аж обидно стало. – Ну, вот он его там… лечит, – для полноты картины Петтеру не хватало подмигнуть или показать в воздухе кавычки на слове «лечит». – Пришел вину загладить, – задумчивое лицо Маркуса его сейчас мало интересовало, а вот то, с какой силой брат сжимал телефон... Все–таки стальной корпус – нужная вещь. – Зализать, – почти шепотом промурлыкал Петтер, точно зная, что Эван, который превратился в один сплошной локатор, как только он произнес имя Юнатана, точно его услышит.        – И зачем ты это сделал? – недовольно пробурчал Маркус, вздрагивая от хлопка двери – Эван чуть не снес ее с петель, вылетая из комнаты.        – Эй, я, вообще–то, ему помогаю, – Петтер даже обиделся. – Юнатан не будет сидеть в номере и ждать, пока Эван соберет все свои медальки, – начал заводиться Нортуг. – Даже ты не стал.        – Петтер, – умоляюще начал Маркус. Как же он ненавидел эту манеру Нортуга помнить все, а потом припоминать, выбивая почву из под ног.        – Все нормально, Маркус, – Петтер навис над ним, зарываясь в густые пряди. – Не хочу, чтобы он потом страдал, – он запрокинул голову шведа, глядя в такие родные и любимые глаза. Сколько же всего они прошли вместе, сколько слов было сказано вот так, глядя друг другу глаза в глаза, и страшно было подумать, насколько родными и близкими они стали друг другу. Первым не выдержал Маркус, притягивая его к себе и вовлекая в поцелуй.        Эван вылетел из комнаты, словно ненормальный, сбегая по лестнице и никого и ничего не замечая на своем пути. Только оказавшись напротив номера Юнатана, он пришел в себя. Что он здесь делает? Что он ему скажет? Эван уже развернулся, чтобы уйти, но скулящий, просящий стон резанул слух. Он хорошо знал, что значит находиться в таком состоянии, когда издаешь такие звуки. Злость закипала в груди, и единственной мыслью в голове Нортуга было ворваться туда и отлепить этого сучонка от своего парня. От напряжения он услышал скрежет своих зубов. Уже готовый открыть эту чертову дверь, Эван замер, из него словно дух вышибли. Он услышал утробный стон, вибрирующий, животный, от которого ток шел по всему телу, и этого стона Эвану было достаточно, чтобы кончить самому – он бы никогда не перепутал его ни с чьим другим. За секунду вся злость, агрессия, ревность улетучились, он почувствовал себя уставшим и опустошенным. Хотелось просто сползти по стене и остаться сидеть у двери, словно преданный щенок, ожидая своего хозяина. Нортуг тряхнул головой, словно пытаясь выкинуть из нее эти звуки, которые все еще сидели в ней. Развернувшись, он поплелся по коридору к лестнице, даже не заметив, что прошел мимо брата и Маркуса.        – Это было жестоко! – шипел Маркус, глядя на сломленную фигуру, поднимающуюся по лестнице.        – Так нужно, – сухо бросил Петтер. Он чувствовал боль брата, как свою, и не только потому что в них текла одна кровь, а потому что сейчас он вместе с ним переживал свои личные кошмары. – Он должен понять, что может потерять его навсегда, – Петтер начал спускаться по лестнице, не дожидаясь Маркуса. Преподавая урок своему брату, Петтер наказывал и себя, снова испытывая те эмоции, которые переживал с Маркусом, напоминая себе, каким идиотом был и что мог потерять. Хелльнер, который все–таки последовал за ним, настиг его на улице, крепко прижимая к себе и отгоняя все страхи, которые буквально окутали Нортуга вместе с неприятными воспоминаниями.        Члены шведской сборной поздравляли Юнатана с первым подиумом – он смог взять бронзу, на долю секунды опередив преследователей. Эван, который довольствовался лишь пятым местом, угрюмо собирал вещи, наблюдая за весельем слева от него. Он уже был готов подхватить лыжи и двинуться в сторону зоны, где размещались журналисты, чтобы выполнить свой долг перед норвежским телевидением и болельщиками. Но притормозил, заметив, что проходящий мимо шумной компании лыжник, облаченный во французский комбинезон, остановился, чтобы поздравить Крунвалля. По своей природе Эван никогда не любил драки – шуточные потасовки с братьями не в счет – настоящие драки были не для него, он был не из тех, кто так бурно и открыто выражает свои эмоции. Но сейчас он был готов отойти от этого правила, в нем просыпалась какая–то темная сторона, которая жаждала крови. Томас, подошел к брату, чтобы поторопить, и вывел его из этого оцепенения. Эван двинулся вперед, но не смог удержаться от абсолютно детского поступка – поравнявшись с французом, который уже отошел от шведской сборной и теперь стоял со своей командой, Нортуг задел его плечом и, даже не повернув головы, словно не заметив препятствие на своем пути, двинулся дальше, чем вызвал недоуменное взгляды.        – Что это с ним? – непонимающе пробурчал Флоран, потирая ушибленное плечо.        – Видимо, нортуговские гены начали проявляться, – саркастический комментарий вызвал смех среди французской сборной. Техника, в которой выполнена татуировка Юнатана http://tattoomagz.com/wp-content/uploads/Tattoos/nature-tattoos-tattoo/Lovely-small-cornflower-tattoo.jpg