Швед, который смог

       Третий этап Кубка мира открывала индивидуальная гонка — пятнадцать километров свободным стилем по прекрасным пейзажам. Как и все лидеры, Юнатан стартовал в последних номерах и надеялся, что мороз усилится, сделав трек быстрее. Он еще стоял в тренировочном костюме, наблюдая, как Петтер подначивает Маркуса, отправляя его на старт — самому королю лыж до старта оставалось меньше минуты. Юнатан не слышал, о чем они говорят, но глядя на улыбку Маркуса, предположил, что Петтер, видимо, обещал какой–то приз, если Хелльнер покажет приличный результат. Парень улыбался, глядя на всю эту картину, но тренер окликнул его, прося отправляться наматывать круги на тренировочной площадке. Юнатан кивнул и резко развернулся, чтобы выполнить ценные указания Рикарда Грипа, но ему помещал лыжник, в которого он врезался.        — Извини, не заметил, — весело пробормотал Юнатан, все еще поддерживая парня за предплечья и возвращая ему равновесие, хотя тот уже не нуждался в помощи.        — Все в порядке, — в голосе Эвана не было задора и беззаботности шведа. — Мне пора, — он скинул руки Юнатана и двинулся мимо него к стартовой площадке.        — Удачи, Эван! — окрикнул он, разворачиваясь к Нортугу и пряча руки в карманах.        — Ага… и тебе, — не удостоив его и взглядом ответил Эван, продолжая свой путь.        Юнатан смотрел на удаляющийся силуэт Нортуга — в каждом движении сквозила уверенность: этот парень шел за своей очередной победой — возможно, успехи в этом сезоне как раз и были связаны с аурой непоколебимой решительности, с которой младший Нортуг выходил на старты, побеждая соперников еще до гонок. Юнатан был горд им и с восхищением наблюдал, как Эван отправляет соперников в нокаут в своих лучших гонках, но этот Эван, который громил всех, хладнокровно идя к своей цели, не имел ничего общего с милым и открытым парнем, который был с ним в межсезонье.        — Нортугов невозможно понять, — Калле, милый Калле, который точно знал, что говорит, как знал и то, что чувствует Юнатан.        — Их нужно принять и любить? — тот приподнял бровь, глядя с интересом.        — Иногда и этого недостаточно, — пробормотал Калле, натягивая перчатки. — Их нужно побеждать! — уверенно добавил он, хлопая Юнатана по плечу и отправляясь вслед за Эваном к стартовому коридору.        Юнатан был прав: трасса покрылась глянцем, давая ему преимущество над стартовавшими раньше лыжниками. Десятый километр он прошел с пятым результатом, отставая от тройки лидеров всего лишь на несколько секунд, а его темп позволял надеяться на то, что к финишу он придет как минимум в тройке.        Однако на двенадцатом километре его ждал небольшой сюрприз в виде лыжника, потерявшего равновесие и активно жестикулирующего руками, чтобы вернуть себе вертикальное положение. Юнатан, съезжающий с горки, набрал приличную скорость, поэтому быстро оттормозить перед спортсменом у него не было возможности. Он почти объехал препятствие по широкому радиусу, но того занесло как раз в сторону шведа. Юнатан, перебирая лыжами, чтобы избежать контакта, сам наехал на обледеневший участок, и его снесло с трассы. Он успел среагировать и сгруппироваться, но все равно прилично приложился боком об дерево.        — Эй, ты в порядке?! — второй участник происшествия спустился к Юнатану. — Что болит? Подняться сможешь? — начал было тараторить парень, ощупывая Юнатана.        — Нормально, немного приложился, — Юнатан поморщился, касаясь ребер. — Но, вроде, все на месте, — он попытался отшутиться.        — Я сейчас, — тот было дернулся, чтобы позвать на помощь, но к ним уже бежали врачи и кто–то из тренерского штаба шведов. Их тут же окружили, ощупывая и задавая вопросы. Юнатана для перестраховки отправили в ближайший госпиталь, чтобы удостовериться, что он не получил никаких серьезных повреждений. Крунвалль пытался сопротивляться, но тренер быстро его убедил, что ему лучше поехать — целее будет.        — Эван, церемония награждения начинается. Все тебя ждут, — представитель тренерского штаба сборной Норвегии уже несколько раз напоминал своему подопечному о мероприятии, но тот все также продолжал сидеть в раздевалке, обновляя официальный аккаунт сборной Швеции и надеясь, что представители пресс-службы и тренерского штаба, которые уехали вместе с Юнатаном, оповестят болельщиков о состоянии своего спортсмена.        — Эван, вставай! — окрик старшего брата заставил его вздрогнуть. – Иди, иди! — Петтер подталкивал брата к выходу, отобрав телефон. — С ним все будет в порядке, — он положил руку на плечо брата, заглядывая в глаза. Только когда он получил в ответ осознанный взгляд, и брат ему кивнул, он его отпустил.        Петтер сам переживал за шведского парня, но Калле проинформировал, что с ним Рикард, и они скоро должны вернуться в расположение сборной. С Юнатаном действительно было все в порядке — он отделался небольшим ушибом, но был раздосадован таким исходом гонки, которая для него так хорошо складывалась. Поздним вечером он вместе с тренером вернулся в отель. В номере их ждали парни из сборной, которые сразу получили нагоняй от тренера. Он понимал беспокойство ребят за Юнатана и был рад, что в команде царит такая атмосфера, но все–таки завтрашний спринт никто не отменял, и всем нужен был нормальный сон.        — Все расходимся, живо, — строгий голос тренера отвлек всех от своих занятий. Калле перестал поправлять второй десяток подушек вокруг Юнатана, Маркус не донес очередную ложку каши, поправляя салфетку на его на груди, а Тео дорисовал последние лепестки на эластичном бинте, которым перевязали торс Юнатана врачи, закрыв татуировку. Эмиль, который держал ноутбук, чтобы Крунваллю было удобно смотреть фильм, с облегчением выдохнул. Три шведские медсестры недовольно взглянули на тренера, но он не собирался отступать. Против него не помогло даже грозное оружие в виде щенячьего взгляда Калле, хотя под взглядом Калле он не мог долго злиться: парень действовал на него как успокоительное, обволакивая своим теплом и гася взрывной темперамент и суровый нрав Рикарда. Приняв поражение, все отошли от кровати Юнатана. Тео, опустив голову, понуро побрел в свой номер, прихватив с собой Эмиля. Маркус отошел к своей кровати, где расположился Нортуг, который с ехидной улыбкой наблюдал за всем, а Калле встал рядом с Рикардом. Единственный, кого тренер не мог отправить спать, был Петтер.        — Суровый швед не отправит меня спать? Даже не пригрозишь выпороть? — печалился Нортуг.        — Поздно тебя пороть, Петтер, — выдохнул Грип.        — Ты хочешь сказать, что я старый? — Маркус устало опустил голову: сейчас начнется буря. Когда речь заходила о возрасте, то из уравновешенного, почти уравновешенного мужчины Петтер превращался в истеричную блондинку, которой предложили крем от морщин. — А ты нашел секрет вечной молодости, питаясь энергией молодых мальчиков? — от негодования Нортуг аж вскочил с кровати. — Берегись, Калле, скоро он тебя променяет на кого–нибудь помоложе… – он повернулся к нему, приближаясь вплотную.        — Так, все! Цирк уехал, а Нортуг остался! — Рикард встал между Калле и неадекватным норвежцем. — Юнатану отдохнуть нужно. На выход, Нортуг! — тренер указал ему на дверь номера.        — Рикард прав, Петтер. Иди уже, тебя Эван ждет, наверное, — Маркус пресек дальнейшие препирательства своего мужчины с тренером. Единственный кого все устраивало, был Юнатан, который полулежал в своей кровати на мягких подушках и с интересом наблюдал за словесными баталиями старой гвардии. Петтер недовольно взглянул на Маркуса и, хмыкнув, гордо зашагал к выходу. Рикард закатил глаза и потянул Калле, который начал поправлять одеяло на Юнатане, к выходу.        — Юнатан, ты как? — наутро в номер зашел тренер. — Слушай, там журналисты бушуют, выйди к ним на пять минут, а?        — Да без проблем, босс! — с ним действительно было все в порядке, да и валяться весь день на кровати, пока все готовятся к спринту, было не самой радужной перспективой. — Пятнадцать минут и я готов!        — Спасибо, парень! — он благодарно ему улыбнулся и скрылся за дверью.        Юнатан рассчитывал на небольшую пресс–конференцию с шведскими журналистами, но его буквально со всех сторон окружили представители прессы из разных стран. Первые секунды он даже растерялся от такого количества людей и вопросов, которые на него посыпались.        — Тише, тише! Не все вместе, пожалуйста, коллеги! — осадил пыл журналистов руководитель пресс–службы шведской сборной, давая своему подопечному время освоиться.        Юнатан нацепил самую дружелюбную улыбку и приступил к своей работе. Рассказав о своем самочувствии, неудачном падении и периоде на реабилитацию, он готов был поблагодарить журналистов и покинуть свое место. Но вопрос немецкого журналисты заставил его задержаться.        — Йохан Беле высказал предположение, что любительским сборным лучше воздержаться от участия в соревнованиях высокого уровня, иначе такие ситуации будут возникать и впредь, ставя под угрозу здоровье элитных спортсменов. Вы поддерживаете тренера сборной Германии? — весь зал перевел взгляд с журналиста на Юнатана.        — То, что вчера я столкнулся с представителем сборной Аргентины, ни о чем не говорит. За время выступления на этапах Кубков мира у меня лично было несколько столкновений с парнями из лидирующих стран. На месте Энрике мог оказаться любой спортсмен! — Юнатан считал это полной чушью, хотя даже с утра успел увидеть в сети несколько заметок в таком ключе.        — Но более опытный спортсмен мог бы избежать столкновения… — начал было журналист.        — Давайте тогда из лыжных гонок устроим закрытый клуб, в который может попасть только элита! Мне кажется, идея спорта как раз в обратном, и мы должны сделать так, чтобы лыжи полюбили во всем мире, разве нет? — задав риторический вопрос, Юнатан привстал со своего места.        — Всем спасибо! Пресс–конференция окончена! — провозгласил шведский делегат, скрываясь от журналистов вслед за Крунваллем.        — Скоро ты станешь настоящим героем среди лыжников! Умный, красивый, благородный! Настоящий рыцарь! — уже полчаса Петтер донимал Юнатана. Журналисты быстро разнесли информацию о том, что швед встал на защиту виновника столкновения несмотря на то, что получил травму и упустил возможность выиграть вчерашнюю гонку. Новость быстро дошла и до лыжников: немецкого тренера поддержало лишь несколко человек, а остальные же готовы были пожать руку молодому спортсмену из Швеции, который, не смотря на свой возраст, обладал огромной мудростью. – Ну, правда! В честь тебя уже оды слагают, о, благородный муж Швеции! — Юнатан не выдержал и швырнул в Петтера подушку.        — Отвали, Петтер! Пойдем лучше — скоро гонка! — Юнатан сморщился, когда резво потянулся за своей курткой.        — А дракон тебя выпустил из лазарета? — удивился Петтер.        — Я полчаса канючил, и он разрешил мне побыть на тренерском мостике, — похвастался Юнатан.        — Стареет он, хватку теряет! Раньше из него только Калле мог веревки вить, а теперь и ты, — сокрушался Нортуг. — Теряем мужика! — под общий смех они двинулись к трассе: скоро начинался пролог.        Юнатану безумно нравилось находиться так близко к трассе: он подбадривал своих, громко крича им и махая руками. За Тео он пробежал несколько метров, и тренеру даже пришлось прикрикнуть на парня, чтобы немного его угомонить. Рикард оглядывался на своих коллег из других стран, молча извиняясь, словно отец, который вывел свое слишком шумное чадо в парк, и оно устроило там маленькое представление. Юнатан стоял возле Рикарда и обиженно сопел, засовывая руки глубоко в карманы. Была передышка — шведские спринтеры стартовали в двух группах.        Из–за поворота показался российский спортсмен, который получил указания по времени от своего штаба и активно включился в работу, чтобы набрать скорость к очередному спуску, но он отталкивался слишком рвано, и одна палка буквально слетела, а к этому моменту он уже пролетел место, где располагались тренеры и сервисмены сборных. Шведский штаб находился в конце выхода из поворота, в хвосте тренерского мостика. Юнатан, увидевший, что лыжник потерял инвентарь, быстро сориентировался и, подхватив палку, которая была в распоряжении шведов, несколькими большими шагами преодолел расстояние, которое их разделяло, и передал ему палку.        — Давай, Титов! Давай! — Юнатан кричал вслед лыжнику, который спешил ликвидировать отставание, которое возникло из–за этой заминки. Когда Юнатан возвращался к своему штабу, мимо него проехали спортсмены, в числе которых был и Эван.        — Устал? — все–таки, в его состоянии устраивать спринтерский забег по снежным сугробам было не очень хорошей идеей.        — Нет, все нормально, — пролог закончился, и Юнатан шел с тренером, который должен был дать установку тем, кто успешно преодолел этот этап спринтерского первенства.        — Останешься здесь, — вынес вердикт Рикард, а Юнатан не стал спорить и лишь кивнул своему тренеру.        Гонка оказалась удачной для шведской сборной — двое оказались на пьедестале. Тео и Калле заняли второе и третье места соответственно, немного уступив победителю. Юнатан спешил вслед за тренером, который уже поздравлял ребят с успешной гонкой, чуть дольше задерживая в объятиях Калле, который счастливо взирал на Рикарда и радостно улыбался.        — Спасибо, мужик! — победитель гонки сгреб Юнатана в медвежьи объятия.        — Черт, Иван, отпусти! — Юнатан застонал от боли, которая прострелила в боку.        — Блин, извини! — тот отпустил его, с испугом заглядывая в глаза шведа, которые стали влажными от боли.        — Нормально, — выдохнул Юнатан и натянуто улыбнулся.        — Спасибо тебе, правда, — спокойнее начал Иван. — Если бы ты не помог, то я бы не выиграл! — Титов мог полностью запороть пролог, если бы Юнатан не подсобил ему с палкой.        — Да ладно, — Юнатан смотрел на счастливо парня, глаза которого просто горели и искрились. Что было неудивительным — первая победа, все–таки! — Поздравляю! — Крунвалль притянул его, обнимая и хлопая по спине.        — Твоя палка оказалась прям волшебной! — искренне выдал русский, но осознав насколько двусмысленно это звучало, он ойкнул и даже покраснел. У Юнатана это вызвало громкий смех, к которому присоединился и Иван.        — А, блин, — все еще смеясь, Юнатан придерживался за пострадавший бок. — Смешной ты парень, Титов! — вытирая слезы из уголков глаз, проговорил Юнатан.        — Да ну тебя, — беззлобно огрызнулся Иван.        — Иди уже! Иначе на свою церемонию опоздаешь, а может, второго шанса и не будет! Я восстановлюсь к следующему этапу, — поддел Юнатан, а Иван, показав язык задиристому шведу, двинулся к месту, где уже установили пьедестал почета.        — Обидно, когда все веселье без тебя, — протянул Петтер.        — Что? — слишком грубо спросил Эван, отрывая взгляд от картины русско–шведского веселья. К слову, он был не единственным, кого раздражало это зрелище.        — Говорю, четвертым быть обидно, правда? — Петтер проглотил грубость со стороны брата: ему сейчас и так хреново.        — Что ты его донимаешь? — Маркус проводил взглядом злого парня, который даже не заметил, что чуть не сшиб его. — Что ты ему опять сказал?        — Я? Ничего, — сделал лицо херувима Петтер. — Это все он сам.        — Петтер, — предупреждающе начал Маркус. Но тот всего лишь закатил глаза и двинулся к месту награждения призеров. Ему ничего не оставалось, как пойти за ним.        — Эй, Рикард, я тут подумал... — Юнатан зашел в комнату тренера, не ожидая, что застанет интересную картину. Тренер, этот суровый мужик, сидел на кровати, а у него между ног расположился Калле, прижимающийся к нему спиной. Рикард одной рукой прижимал его к себе, обхватывая поперек груди, а второй держал руку Калле в свой ладони, перебирая длинные пальцы, а затем, повернув ладонь вверх, поцеловал, невесомо касаясь кожи. Во всем этом была такая нежность, что Юнатану стало дико неловко. Он был свидетелем и более откровенных ситуаций, но в этом была большая интимность. — Черт… — парень привлек внимание мужчин, и от неожиданности Калле дернулся, но Рикард удержал его на месте.        — Юнатан, стучать не учили? — строго спросил Грип, а Юнатан под его взглядом становился подростком.        — Ну, я… у двери говорил, думал, ты услышал, — мямлил огромный детина, вызывая смешок Калле.        — Чего хотел–то? — уже смягчился мужчина, губы которого дрогнули в улыбке.        — Я думаю, что мне нужно пропустить следующий этап. Я все равно не могу нормально работать, хочу уехать в Штаты, чтобы перед «Туром» потренироваться, — выпалил на одном дыхании Юнатан, словно отпрашивался у родителей на вечеринку. А если говорить быстро и уверенно, то точно отпустят.        — Хм, здраво… Хорошо, можешь ехать, но чтобы приехал раньше и предоставил мне полный отчет, — назидательно проговорил Грип.        — Да, да! Конечно! — закивал Юнатан, улыбаясь. — Вы такие милые, — он не удержался и, в мгновение ока преодолев расстояние до кровати, обнял обоих.        — Юнатан! — хором крикнули те.        — Все, все! Ухожу! — Крунвалль сбежал, пока тренер не опомнился и не заставил его тренироваться под наблюдением.        — Он невозможный, — проговорил Грип, зарываясь в шелковистые волосы Калле. Он любил его всего — от кончиков волос до глубины души. Он был действительно прекрасен, как внешне, так и внутренне. Любящий, честный, открытый — он покорил сердце сурового мужчины, не оставляя шансов. Грип злился и не понимал, как Нортуг мог игнорировать это солнце, но еще больше он не понимал преданность Калле своим чувствам: тот готов был терпеть все. Рикард срывался на парня, пытаясь привести его в чувства, посмотреть правде в глаза, но в ответ Калле тяжело вздыхал и опускал свои огромные глаза, полные боли и безысходности, и шептал: «Я просто люблю его». В эти моменты хотелось ударить его, но в то же время он чувствовал уважение. Калле любил так, как никто не умеет, никогда ничего не прося, и его любовь нужно было выдержать. Петтер оказался к этому не готовым. Готов ли был сам Рикард? Он каждый день боялся, что окажетс, слаб, для такой любви. Сможет ли он быть достоин?..        — Рикард, — снова позвал Калле. — О чем ты так задумался? Юнатан будет тренироваться в Штатах, он тебя не подведет, — успокоил он, разворачиваясь к мужчине.        — Я знаю, — Рикард поцеловал его в висок. — Мне вот страшно подумать, что будет, когда он влюбится.        — Ты уже опоздал с этим, — улыбнулся Калле.        — Да? — удивленно переспросил Грип. — И кто же это? Американец? — опасливо. — Русский? — задумчиво. — Кто–то из наших? — недоверчиво.        — Нортуг, — просто ответил Калле.        — Нортуг? — мужчина чуть не скинул его с кровати. — Нортуг?!        — Тише ты, — Калле сел на кровати лицом к нему. — Эван, — пояснил он тоном, словно это должно было все объяснить.        — Эван? Он же кроме гонок ничего не замечает! — у него в голове младший Нортуг никак не мог быть героем любовных историй.        — А нашего Юнатана невозможно не заметить, — Калле от гордости даже грудь выпятил.        — Да что ты говоришь? — Рикард завалил его на кровать, мягко заводя руки над головой. — Юнатан в качестве зятя будет настоящим наказанием Петтеру!        — Ага, Юнатан еще переманит его к нам в сборную… — потешался Калле.        — А венчать их будет Гунде Сван… — закончил Рикард, и кровать затряслась от смеха.        — Рикард Безжалостный Грип! — выдал Калле.        — Нортуг заслужил, — пробормотал он, притягивая к себе любимого. — Юнатан отомстит за всю Швецию, — последовал мягкий поцелуй, от которого у обоих сердца на секунду замирают, чтобы начать биться в одном ритме.