теплый свитер

«милая, легче уже не станет,  не переболит, не вылечится и не пройдет.  это как пытаться спасти Титаник,  который стабильно идет под лед.»

У Шмеля голова изнутри разрывается. От боли стонать и кричать хочется, чтобы все услышали и помогли. Хоть чём-нибудь. Хоть советом. Он вокруг смотрит, но ничего не видит. Ослеп будто, зрения навсегда лишился, и дальше — только темнота. Глаза тайком вытирает, только все всё равно замечают, потому что взгляда с него не сводит никто. — Кузьма, все в порядке будет, успокойся, — Куницын подбадривающе по плечу друга хлопает, но все как в впустую. Шмель слышать ничего не может. Дина срывается через два года. У них все хорошо, думает Кузьма. Он любит ее до безумия, домой спешит с букетом полевых, — как она любит, — каждый день. Думает, что скоро предложение делать нужно, с Емельяном бы как-то договориться. А тут все как в тумане. Она дома три дня не появляется, у них с Кириллом уже ужас в глазах напополам с паникой, а помочь никто не может. Через неделю только полуобморочную у подъезда ловят, обколотую всю до синяков. Круги под глазами страшные такие. Шмелев руки дрожащие сжимает и взгляда отвести не может. Кирилл его пихает, кричит что-то, только все бесполезно. Кузьма вместе с Диной в ту пропасть сваливается. Час за часом. Только ее спасти ещё можно, а его уже — б е с п о л е з н о Он без неё жить не сможет, а сейчас все как раньше не получится. Она другая теперь. Не его Дина. Не та, кого он в сердце впустил когда-то, а теперь это его в пропасть тянет. — Легче станет, — говорит Емельянов, с сожалением на него глядя. С огромной жалостью. Кузьме ногами хочется затопать, только чтобы не видеть никого. Н е ч у в с т в о в а т ь н и ч е г о — Я не справлюсь, — отвечает он, ожидая чего угодно: от выкрика, что он слабак и баба, до удара в челюсть. Но Кирилл слабо улыбается: — Справишься. И Дина справится. Только по отдельности. Кирилл переводится в другой клуб, и однажды его телефон перестаёт отвечать. Шмель в квартиру пустую заходит, со стенки все сбрасывает и кричит громко. Ему бы напиться до самолетиков перед глазами, но нельзя, — Макеев не оценит. Поэтому парень прячет все свои чувства где-то внутри. И больше никому не позволяет туда влезть, вбежать, влететь. Он запирает все на замок, и чувствует себя хорошо. Изредка флиртует, изредка проводит ночь с кем-то там, но домой никого не приводит и отношений не заводит — табу. Он от ее фотографии на журнальном столике никак не избавится, о каких отношениях может речь идти? Кирилл раз в месяц короткие сообщения присылает, мол, «все в порядке.она справляется», но больше ничего. Как будто и не было никогда любви этой безумной. Ничего не было. Три года проходит, у него отпускать начинает потихоньку. Алиса Горовая хорошенькой такой день ото дня становится, да и Всеволод ничего против не имеет. Он жизнь с чистого лица начинает, кольца обручальные покупает и глаза закатывает, когда невеста гостей начинает обсуждать. Любовь разная бывает. С Алисой у него урагана нет, но что-то такое, что душу греет, за что бороться хочется, — это всегда с ним. Через год после свадьбы, когда они на узи уже пол ребёнка узнают, он у подъезда сгорбленную фигуру видит. Худую до ужаса, он аж воздухом давится. — Я от Кирилла сбежала. Пускать не хотел, говорит, зачем старое ворошить? — хрипло говорит Дина, волосы бесконечно поправляя. Руки бледные в рукавах прячет, а Кузьма в себе жест уткнуться в них подавляет. — Я со свадьбой поздравить хотела. Прости, что так неожиданно, но… лучше так, чем по скайпу, да? — хмыкает девушка, и он не выдерживает. В ноги к ней кидается, ладони хватает, в живот лбом утыкается. Только бы не исчезла, только бы рядом была сейчас. — Прости меня, — хватается за него как за круг спасательный, волосы в ладонях мнёт, слезами омывая. — Я не могу без тебя. Шмель дышит неслышно почти, только бы не пропустить ничего. Он выхода не видит. Дома Алиса — тёплая, понимающая, родная такая, его сына вынашивает, не жалуясь ни на что. А здесь он и его болезнь завсегдатая. Такая инородная, ледяная. Только он вылечиться не может сейчас. Погружается снова и снова. — Уходи, — говорит он, объятий не разжимая. — У меня жена беременная дома, Дина, уходи, прошу тебя! Она исчезает так же неожиданно. Только волосы влажные от ее слез до сих пор. Напоминание, которое ему будет до конца дней сниться. — Все в порядке? — Алиса как солнечный лучик, обволакивает, раздеться помогает. — Лучше всех, — выдыхает Шмель, прижимая ее к себе. Он гладит живот жены, понимая, что ни за что не предаст ее. Он не поступит с ней так, как поступили с ним несколько лет назад. Кузьма мысленно представляет, как Емельянов усмехается: «Пацан превращается в мужика?», а потом идёт ужинать.