хХх
Луи чувствует себя ужасным отцом, да и вообще человеком, но рассказывать семье о своих отношениях ему не хочется. Пока. Он понимает, что это, по сути, не делает его плохим человеком, но, когда он просыпается от звонка в дверь, чувствуя запах бекона, и Гарри кричит «я открою» понимает, что облажался. К счастью, он успевает выпрыгнуть из постели и в два счёта влезть в свои спортивные штаны. Уже натягивая футболку на выходе из спальни, Томлинсон говорит Гарри вернуться обратно на кухню. Сейчас ему очень нужно принять душ и справиться с утренней рутиной. Луи будет задаваться вопросом – как Гарри не вырвало от его утреннего вида? – всю оставшуюся жизнь. Может быть, дело в том, что прошлой ночью Луи всё простил Гарри. Его мама всё понимает, когда Луи наконец открывает дверь, сразу после того, как жестом выгнал надувшего губы Гарри из комнаты. Она без промедления, даже не здороваясь, говорит Луи: – Ты выглядишь дерьмово. – Следи за речью, – закрывая ладонями уши Эммы, Луи проводит дочку в дом. Женщина улыбается, просовывая голову в квартиру. – Вкусно пахнет. Может, тебе стоит иногда принимать душ перед завтраком. В ответ Луи закатывает глаза. – Спасибо, что присмотрела за ней в очередной раз. – Это было одно удовольствие, – отвечает она. – Я бы очень хотела остаться на чай, дорогой, но мне надо идти, – она нежно целует сына в щёку и прощается с Эммой. – Спасибо, – благодарит Луи еще раз. – Не стоит, – улыбаясь, она машет рукой. – Пока, любимый. – Пока, мам. Люблю тебя. – И я тебя, Бу, – хихикает она и посылает воздушный поцелуй, спускаясь по лестнице. – Веди себя хорошо, – через плечо указывает она. – Когда-то было иначе? – отвечает он, на что женщина лишь машет рукой и садится в машину. Когда Луи возвращается обратно в дом, его маленькая дочь стоит с очень любопытным лицом. – Хей, тыковка, у бабули было весело? Она лишь одаривает его взглядом, не отвечая на вопрос. – Почему Гарри на кухне готовит завтрак? На нём твоя одежда. Именно в этот момент, Луи решает, что он действительно самый ужасный человек. Он хотел рассказать Эмме позже, когда был бы достаточно уверен в том, что справедливо называть Гарри своим, даже несмотря на то, что он уже делал так несколько раз, в его присутствии. – О боже, эм... – не самая лучшая его речь, но винить его никто не сможет. Эмма прерывает его. – Он тут, чтобы присмотреть за мной? – выпячивая губы, спрашивает она. – Нет-нет, – говорит Луи, приседая, чтобы взъерошить волосы дочки. – Гарри... он особенный друг папы, поэтому иногда мы целуемся, обнимаемся и ночуем вместе. Она всё еще выпячивает губы, и Луи боится из-за, того что он сказал что-то не то или ей не нравится Гарри, или что-то такое же ужасное. Но вдруг Эмма спрашивает: – Он заберёт тебя от меня, папочка? Одновременно с чувством облегчения, Луи начинает терзать волнение что он, наверное, дал Эмме поводы для сомнения. – Конечно, нет, тыковка. Я весь твой, – как можно спокойнее произносит Луи, стараясь подавить все сомнения дочери, и тычет пальцем в кончик её носа. – Хорошо, – улыбается она. Облегчение накатывает на Луи. – Хорошо, еще вопросы? Она прикладывает палец к губам в раздумьях – привычка, которая, должно быть, досталась от матери. Взглянув на Луи через некоторое время, она наклоняет голову. – Ты выходишь замуж? Луи бормочет в ответ что-то нечленораздельное и откашливается. – Ух, – этот вопрос заставил его нервничать и краснеть. Луи видит позади Эммы Гарри, стоящего в дверном проёме кухни. На его лице играет ухмылка, и это ничем не помогает в данной ситуации. – Мы вернемся к эту разговору позже, – говорит он, направляя своё внимание на дочь, целует её в лоб, после чего выпрямляется. – Кто будет завтракать? – спрашивает Гарри, и Эмма – хотя Луи уверен, что она уже позавтракала, – визжит и бежит к столу. Луи идёт на кухню, чтобы помочь накрыть на стол. Гарри легко толкает его бедром, прежде чем оставить небрежный поцелуй на щеке. Луи всё еще не принял душ, но Стайлс, кажется, не против. Луи очень рад, что младший парень ничего не говорит об этой ситуации, о том, как Луи не захотел познакомить его со своей мамой. – Итак, Бу, да? Луи бросает сердитый взгляд на Гарри. – Да. Я в душ. Гарри начинает гоготать, когда Луи выходит из кухни, борясь с собственной улыбкой.хХх
После этого всё по-немногу налаживается, даже несмотря на то, что Луи до сих не набрался храбрости для разговора об их отношениях. Гарри очень мил, наверное, хочет загладить вину, принося как подарки не вещи, которые украл у него, а что-нибудь с магазинной этикеткой. Луи впечатлён: Гарри пытается исправиться, хотя исправлять, по большей части, нечего. Они смогут пройти через это. У Томлинсона получится, если он постарается, преодолеть разницу в возрасте. Он обязательно поговорит об их отношениях – нужно подождать подходящего момента. По крайней мере, Луи уверяет себя в этом. Он пытается сфокусироваться на счастье, надеясь, что всё остальное придёт со временем. Особенно сейчас, когда Эмма спит в другой комнате, а Гарри сидит на диване и смотрит вместе с ним телевизор. Сейчас Луи может притвориться, что это – то, что нужно Стайлсу на всю оставшуюся жизнь. Гарри говорит о том, что хочет выйти прогуляться с Луи куда-нибудь: может в боулинг, потому что он очень хорошо играет. Томлинсон может с уверенностью отметить сарказм в этих словах. Это мило. С тех пор, как Гарри начал проводить время с ним, его уровень владения сарказмом улучшился. Просто очаровательно. Несмотря на захватывающую историю Гарри о соревновании по боулингу, в котором он однажды принимал участие, Луи начинает засыпать, прекращая играть с краем спортивных штанов Гарри. Его ноги закинуты на колени Луи, и он опрокидывает голову в сторону, клёпая своими сонными глазами на Гарри. – Прости, мой рассказ вгоняет тебя в тоску? – вопрошает Гарри, на что Луи хихикает. – Только твой голос. Гарри скулит. – На сегодня ничего не светит, не так ли? Луи в замешательстве смотрит на младшего парня, выпячивая губы. – Что? Вместо ответа Гарри надавливает пяткой на его колени. Глаза Луи расширяются, когда он понимает подтекст. – У нас есть, по крайней мере, тридцать минут, и я устал рассказывать истории. Томлинсон не хочет показывать то, как Гарри на него влияет, поэтому решает вести себя, словно вообще не впечатлён и не раздражён. – Самая не сексуальная вещь, которую ты когда-либо делал или говорил, – лжёт он. Гарри смеётся, вставая и прижимаясь к Луи. – Мне стоит стараться лучше? – спрашивает он и кладёт руку на выпуклость в штанах старшего парня. – О боже, – стонет Луи, прикрывая рукой лицо и качая головой, пытаясь сдержать смех. – Ты – самый неловкий человек, которого я когда-либо встречал в своей жизни. Лучше? Серьёзно? Младший парень утыкается в плечо Луи и начинает смеяться. – Я просто возбуждён. Я плохо шучу, когда возбуждён. – Ты всегда плохо шутишь, – уверяет Луи, на что Гарри дёргает бровями. Старший парень игриво ударяет его в грудь. – Ты, грязный мальчишка, отвали от меня. Лицо Гарри принимает серьезный вид и вместо того, чтобы отойти от парня, он взбирается на него, садясь на колени и оборачивая ноги вокруг его талии. – Хочу тебя. – Гарри, – нежно воркует Луи, прижимая руку к его груди. Он и не отталкивает парня, но и даёт приближаться. – Я не могу сейчас, – трудно объяснить, но причиной отказа служит не только то, что его дочь в другой комнате, и он будет чувствовать себя чертовски отвратительно и самым худшим человеком на планете, если она войдёт и всё увидит. Нет. Также и потому, что, если они и пойдут в его комнату, он расстроится. Нелепо, да, потому что он очень старается быть счастливым и Гарри делает его счастливым, но. Всё запутанно, он даже не знает, как это объяснить. Он чувствует себя так, будто не сможет дать Гарри то, что парень хочет. Может, они не созданы друг для друга. – Пожалуйста, – бормочет Гарри в челюсть Луи, накрывая своей ладонью его ладонь. – Я не... – прерывается Луи и через несколько мгновений издаёт растерянный звук, когда Гарри другой ладонью надавливает на выпуклость в спортивных штанах Луи. – Знаю, – следом произносит Гарри, порхая губами по челюсти старшего парня. – Но я обещаю, это не безответственно. Всё в порядке. Луи боится, что иногда Стайлс может читать его мысли. Но так или иначе, он качает головой. – Не безответственно, – произносит он снова, и в этот раз, когда он прижимается губами к губам Томлинсона, тот отвечает, потому что совершенно бессилен перед Гарри и тот факт, что у него встаёт только лишь оттого, что парень сидит на его коленях, – явный признак того, что он очень этого хочет. Очень сильно. – Fuck you, – говорит Луи между поцелуями. Грубо, горячо, но почти ничего не делая, позволяя рукам блуждать одновременно везде и нигде. (прим.пер.: игра слов, fuck you – 1) трахну тебя; 2) иди к чёрту). – В этом-то и план, – пыхтит Гарри и прижимается губами к шее Томлинсона, на что тот стонет громче, чем должен, потому что этот мальчишка такой-такой. Это слегка тревожит. Слышится громкий стук в дверь, который заставляет их отпрянуть друг от друга. Гарри едва не падает с дивана, но уж точно падает с колен Луи, визжа и задыхаясь. Оба смотрят друг на друга в удивлении, словно в первый раз, когда слышится второй стук, почти такой же громкий, как первый. – Господи Иисусе, – бормочет Луи и затем ещё раз, но погромче: – Да иду я! – он вздрагивает, когда понимает, что Эмма всё ещё спит в другой комнате. Он открывает дверь и на пороге стоит Лиам Пейн. Из глубины дома доносится визг и Луи слышит, как Гарри мчится в другую комнату. – Блять, есть же звонок, ты же знаешь, – говорит он ему. Лиам смеётся, смотря на него. – И я рад увидеть тебя. – Что тебя принесло сюда этим хорошим днём? – к счастью, Лиам не заметил выпуклость на штанах Луи. Несмотря на то, что Пейн видел его и в более непристойных ситуациях, Томлинсон всё же не очень хочет быть застуканным. Он пытается понять, что будет более очевидным: оставить всё так или попытаться скрыть стояк. В волнении он застёгивает худи, интересуясь, выглядит ли он так, словно несколько минут назад страстно целовался с кем-то. Наверное, да. Лиам странно смотрит на него. – Эм, мне было по пути. Я хотел отдать тебе жёсткий диск, который ты дал мне на прошлой неделе. – Точно, – говорит Луи, хватая диск из его рук и слишком активно кивая. Он прикрывает им свой стояк. Ему очень хочется, чтобы Лиам ушёл. – Я могу войти? Луи прибьёт его, наверное. – Ага, конечно. Он как обычно, когда он в форме, медленно входит в квартиру, словно самый важная персона в комнате. Он двигается словно какой-то детектив или что-то подобное, а не простой человек, который штрафует за превышение скорости. Томлинсон вполне уверен, что сейчас рабочее время, поэтому, вероятно, Лиам надолго не задержится. Ничто так не портит настроение, как Пейн в форме. – Эмма дома? Луи кивает в сторону коридора, когда они идут на кухню. – Она спит. – Ох, хорошо, – облегченно произносит Лиам. – У тебя есть минутка? Луи хочет сказать нет – у него нет и секунды – но Пейн его лучший друг и он чем-то обеспокоен, поэтому у Луи нет выхода. – Да, конечно. Что случилось? Он опирается на столешницу и вздыхает. – Думаю, у меня... и Софи проблемы. Луи стонет про себя. Это будет долгий и скучный разговор. У них уже был такой. – Что за проблемы? Лиам пожимает плечами. – Ну, у нас не было... ты знаешь. Очень долгое время. Едва Луи успевает открыть рот, слышится визг из кладовой. Когда он оборачивается, видит очертания человека сквозь щели. Чёртов Гарри Стайлс прячется в кладовой и подслушивает чёртов разговор с проблемах брака Лиама. Отлично. Пейн смотрит тоже, и Луи точно не хочет, чтобы Лиам узнал о шпионаже Гарри, поэтому хлопает рукой по столешнице. – Лиам, Лиам, Лиам. Хочешь чая? Он улыбается, немного проясняясь. – Если не трудно, пожалуйста? Он сжимает его щёчку, улыбаясь в ответ, хотя внутри на грани сердечного приступа. – Всё для тебя, детка. Может, Гарри не понравится это, когда он выйдет из кладовой, но поделом ему. Луи начинает готовить чай, выслушивая не в первый раз о том, как Лиам напуган, что их с Софией близость уже не та. Он рад, что тот ему достаточно доверяет, чтобы рассказывать такие секреты, а сам Томлинсон – хороший друг, который не против выслушать. Теперь уже всё равно слишком поздно для него и Гарри. Луи очень переживает, что Лиам застукает Стайлса подслушивающим в кладовой, потому что последний, очевидно, – еблан, блять. Луи ничем серьёзным не может помочь, учитывая его предыдущий неудачный брак, поэтому просто говорит, что ему нужно поговорить об этом с Софией. Он чувствует себя лицемером, потому что сам не следует своим же советам. Он никогда не поступает как нормальные люди: именно из-за этого Гарри сейчас прячется в кладовой и он не может поговорить об их отношениях. В душе он также переживает о том, что, наверное, это слишком старомодно, у молодёжи сейчас всё по-другому. Он вполне уверен, что никогда бы снова не вляпался в эти игры, но с Гарри ему просто повезло. Так или иначе, Луи наконец находит время в почти двадцатиминутном разговоре с Лиамом, чтобы сказать, что должен разбудить Эмму и пропылесосить пол, который Пейн запачкал своими ботинками. Это некий вежливый способ намекнуть Лиаму, что ему надо уйти. К счастью, он понимает намёк и обнимает Томлинсона, говоря, что позвонит, прежде чем окончательно выходит из дома и садится в машину. Это не ложь, он всё сделает, но сейчас только резко оседает на столешницу и глотает холодный чай, который Лиам так и не допил. Гарри наконец появляется из кладовой, смущенно улыбаясь. Безнадёжно очаровательно, но Луи вынужден закатить глаза, потому что блять. – Гарри Стайлс, что Вы делали в моей кладовой? – единственный раз, когда он пожалел о наличии кладовой. Лёгкий смех льётся из него, и он похлопывает себя по рту. – О боже, я запаниковал. – Ты запаниковал, – повторил Луи сухо. Он не расстроен, совсем нет; смешно расстроиться из-за того, что кто-то скрывался в его кладовой. Это странно, но гнева не вызывает. – Из всех мест, чтобы спрятать свой стояк, ты выбрал это. Гарри смущенно смотрит на него, словно не уверен, шутит ли Луи, но потом снова смеётся. – Эу, остановись. – Не могу поверить, что ты даже не хочешь встретиться с одним из моих лучших друзей. Стайлс взмахивает головой и его кудри плюхаются на плечи. – Очевидно это так, если я спрятался в твоей ебанной кладовке. Луи снова закатывает глаза, и прижимает ладонь к бедру Гарри, потому что может. – Он правда один из твоих лучших друзей? Луи кивает. – Да, один из лучших. Гарри вздыхает. – Должно быть, это хорошо. У тебя, кажется, много хороших друзей. – Только три, – говорит Луи, качая головой. – И они все – мудаки. Гарри смеётся, но его лицо становится серьёзным, даже немного грустным, тем самым вселяя в Луи волнение. – Я думаю... просто... это, должно быть, приятно. – Хей, – Луи прижимает другую ладонь к боку Гарри, притягивая ближе. – Ты в порядке? Гарри пожимает плечами. – Конечно, просто я глупый, – он наконец улыбается, и Луи кажется, что воздух стал чище, и Стайлс продолжает: – Я просто уверен, что все мои друзья ненавидят меня сейчас. – Уверен, что нет, – но, конечно, откуда Луи знать? Гарри слишком прекрасен для ненависти. Стайлс качает головой, снова улыбаясь. – В любом случае, они – мудаки. Итак, я уверен, что у тебя очень много штрафов за превышение скорости, да? – поддразнивает Гарри. Луи притворяется оскорбленным, несмотря на то, что переживает и расстраивается из-за того, что Гарри так сменил тему. Он прижимает ладонь к груди младшего парня, но не отталкивает. – Прости? Я – законопослушный гражданин. Я соблюдаю все законы. – Как жаль, что ты не соблюдаешь мои, – говорит Гарри, и Томлинсон стонет, на этот раз действительно отталкивая его. – Ты – самый ужасный человек, которого я когда-либо встречал, – говорит он, на что Гарри просто смеётся. – Поэтому ты пропылесосишь мой дом, – он ещё раз тыкает в ему грудь, прежде чем отвернуться. Гарри шлёпает его по заднице. – Да, сэр.