***
После нападения прошла уже неделя, Стайлз на удивление быстро приходил в себя, его лечащий врач что-то говорил о том, что на молодежи все быстро заживает, ну а сам Стилински младший начинал строить теории о влиянии крови оборотня на регенерацию человека при переливании, задаваясь при этом вопросом, кто он теперь. То, что Адейр не стал оборотнем, его обрадовало, ведь после той боли, и ощущения приближающейся смерти, бытие оборотня не слишком прельщало его. Перед выпиской из больницы на дом, Стайлз думал лишь об одном, стоит ли теперь звание «Брата» добавить еще одному человеку, кровь которого теперь бежит по его венам. Представив эту ситуацию, Стайлз засмеялся, Рык Дерека «Мои клыки – твое горло», очередная генеральная уборка близ лежащих поверхностей, и очередная футболка в корзине с грязным бельем. Так чистых вещей не наберешь. Насчет всей этой ситуации с Дереком, то стоит отметить, что про него все-таки вспомнил помощник шерифа. Задержание прошло штатно, Дерек поднял бровь, показывая свое удивление, и ровным голосом спросил: «Так вы меня искали?». Ответит на все заданные вопросы, рассказал, как ходил по памятным местам, и то, что его там видели некоторые подростки, которые бродят в неположенное время в неположенном месте, его не касается. В остальном же, то Скотт все так же бегал встречаться с Эллисон, Лидия претворялась ничего не понимающей королевой красоты, ну а шериф пропадал на работе, даже не намекая сыну о происходящих в Бейкон Хиллс событиях. То, что события набирают оборот, Стайлз понял сразу после слов Скотта об увеличившейся активности охотников. Дома было скучно, Стилински младший не знал что делать, от скуки он был готов лезть на стену, каждый день уговаривая отца отпустить его в школу… Стайлз понимал, как сильно он изменился. Казалось бы еще полторы недели назад он был готов кричать на отца, если бы он назвал его по имени, данным матерью, а сейчас слышал как шериф говорит его и чувствовал разливающееся в груди тепло. Еще полторы недели назад, он бы ни за что не полез на дальнюю полку в своем шкафу, про существование которой он старался забыть, то сейчас он с улыбкой на глазах разбирал вещи в старой пыльной коробке, что хранит его память о матери. Кулон с клевером, совместные фотографии, сухой желудь, который, наверное, уже никогда не прорастет, и две половинки мамино кулона, с разорванным по середине четырехлистником. Он с болью в сердце вспоминал тот момент, когда его любимая мама заболела. До сих пор, название её болезни, заставляет Стайлза впасть в панику. Как же больно было видеть её такой, изменившейся, временами доброй, временами причиняющей, своими словами адскую боль, как в тот момент, когда она бросила свой кулон на камень, а затем, рыдала над смоляными осколками и просила у сына прощение, прижимая его к своей груди. Стайлз помнил тот момент, когда мама перестала к нему обращаться по имени, называла его просто «Он», прося мужа убрать его. Не принимала ничего из рук сына, кричала, когда он был рядом. «Он хочет меня убить!», Стайлз не мог понять, куда делась его мама, что с ней случилось, тогда к нему пришло чувство вины. Он стал меньше улыбаться, перестал носить зеленые футболки, и больше не откликался на свое имя, все ожидая, когда мама позовет его к себе, но позже она впала в кому… Каждый день Стайлз проводил в больнице у кровати матери, молча, смотрел на нее, ждал прихода отца после смены. В «тот самый день», он так же был в больнице, ожидая отца, но когда он приехал было уже поздно, Клаудия Стилински умерла… Вслед за матерью Стайлз начал терять и отца, ищущего утешения в дне граненного стакана. В один из таких дней Джон совершил непозволительную ошибку, не контролируя свои слова, он обвинил Стайлза в смерти матери, который после этого убежал из дома. Десятилетний подросток не знал куда идти, родственников и близких друзей у него не было, за исключение школьных приятелей Скотта Маккола и Тео Ракена. Погрузившись в свои мысли Стайлз не заметил, как по привычке пришел к больнице. Сев на лавочку, он смотрел на темнеющие небо и думал, что же будет дальше. - Стайл! – Тихий женский голос раздался где-то в стороне. Он повернулся и посмотрел на приближающуюся Мелиссу Маккол, медсестру в больнице, и маму его школьного приятеля. - Что ты здесь делаешь? Что-то случилось? – Стайлз молча смотрел в глаза, обеспокоенной женщины, говорить ему не хотелось. Присев рядом с парнем, Мелисса обняла его и зашептала что-то утешающее. Стайлз не слышал, что она говорила, но ему стало легче… Немного позже Стайлз сидела на заднем сидении машины Мелиссы, и ехал к себе домой, но остаться там ему не удалось. Проводив ребенка домой, и обнаружив в какой состоянии находится шериф, миссис Маккол оставила на столе записку с комментариями, адресом и номером телефона и забрала Стайлза к себе домой, где её ждал сын… Запой Джона продолжался, в участке его временно отстранили от службы. Стайлз почти не появлялся дома, на время перебравшись жить к Мелиссе и Скоту, с которым он проводил все свое свободное время… Когда шериф вышел из запоя, и не обнаружил сына дома, то сразу же помчался за ним, но Мелисса лишь выставила его за дверь, сказав, что ребенку не место с пьяным отцом. Спустя несколько дней Джон снова вышел на работу, а Стайлз вернулся домой, не забывая про своего лучшего друга.***
Если кто-нибудь незнающий Стилински младшего спросил о его первой любви, то мог бы получить очень длинный ответ на свой вопрос. Включающий в себя почти всю подноготную Лидии Мартин, и, конечно же, не обходя стороной и чувства самого Стайлза, которые он даже не думал скрывать от окружающих. Но вот только поведать это он смог лишь двум людям, из которых лишь Скотт мог сказать свои размышления на этот счет. Стайлз отчетливо помнил тот самый миг, когда его сердце стало биться чаще от переполнявших его чувств, когда он впервые влюбился в Лидию Мартин. Не сказать, что до того момента он не был с ней знаком. Они учились в одной школе, иногда виделись, но каких либо чувств у него к ней не было, пока он не увидел её в новой для нее роли… Проснувшись утром с хорошим настроением, Стайлз надеялся, что и день будет таким. Вчера, когда они с отцом были у мамы в больнице, она говорила с ним, смеялась над его серьезным лицом, когда он рассказывал о произошедшем в школе. Адэйр был счастлив, болезнь отступила, дав им с отцом надежду на лучшее. В школе было как всегда скучно, сидеть на одном месте, было не выносимо, и Стайлз вертелся в разные стороны, рассматривал одноклассников, пытаясь что-то для себя понять. Мисс Браун уже давно привыкла к мальчику с СДВГ и почти не обращала на него внимания, ведет себя тихо, никого не отвлекает, вот и хорошо. Отсчитывая последние минуты урока, Стайлз казалось бы подпрыгивал на одном месте, под тихий, почти беззвучный смех одноклассников, и какой-то слегка тяжеловатый, немного сердитый взгляд учителя математики, высматривающей кого бы еще спросить. Стилински спрашивали часто, учился он хорошо, правда почти всегда его ответ мог превратиться во что-то совершенно иное, не связанное с темой урока, да и с изучающим предметом в целом. Так что, спрашивая Стайлз, будьте готовы остановить его и вернуть к обсуждаемой теме. Да вот только, мисс Браун спрашивала Стайлза в середине урока, а теперь выбор пал на немного трясущегося Айзека. Прозвучал школьный звонок, и под громкий выдох Лейхи все стали собирать свои вещи, изредка оглядываясь на него. Обеденная переменка прошла быстро, в школьной столовой продавали что-то странное, но вполне съедобное. Тео, Айзек и Мэтт где-то рядом обсуждали новый выпуск человека паука, за соседним столиком Дэнни что-то говорил ухмыляющемуся Джексону, чей хитрый вид не предвещал ничего хорошего. До того самого момента осталось несколько минут… Громкий девчачий крик заставил многих обернуться. Джексон Уитмор, ухмыляясь, убегал от Лидии Мартин, держа в руках какой-то предмет. Несколько парней рядом смеялись над сложившейся ситуацией, а девочки, стоявшие рядом, о чем-то перешептывались. В школьном коридоре детей можно было разделить на три группы. Настороженно – сердитые, в основном пай девочки и мальчики, уважающие школьные правила и хмурящиеся от громкого крика Лидии. Безответственно-веселые, все те, кого забавляла данная ситуация, и которых крик не сильно то и цеплял. Стайлз Стилински был отдельной группой из одного человека, казалось бы он завис, широко раскрытые глаза, смотрящие лишь на неё, глупо выглядящий открытый рот, остановившееся дыхание и безумно стучащее сердце. Ему хотелось оказаться там, на месте Джексона, быть центром внимания Лидии, чтобы её голос был направлен на него. Мысли проносились в голове с огромной скоростью, не давая до конца осмыслить, что происходит. Стайлз не видел, как все было дальше, казалось, что его глаза могут улавливать лишь один образ. Кричащая девочка с волосами каштанового цвета, переливающимися золотом на солнце. Яркие зеленые глаза, с каким-то знакомым оттенком боли, из которых были готовы политься слезы. Прозвеневший звонок возвратил Стилински к реальности, а в его голове застрял образ плачущей Лидии, и он мог бы поклясться, что это было самым прекрасным, что он когда-либо видел в своей жизни. А вечером его маме стало хуже…***
Последние дни в жизни Бейкон Хиллс выдались не самыми радужными, множество людей недоумевали, что происходит, и к чему это может привести. Крис Арджент был одним из этих людей. Вот уже около часа он сидел в гостиной своего дома, обдумывая слова Эллисон, её друг Стайлз в больнице, чудом выжил после нападения животного. Крис хорошо помнил неугомонного сына шерифа, говорящего со скоростью пулемета, бросающего саркастические высказывание во все стороны. Что делать, охотник не знал. Семейный кодекс гласит «Мы охотимся на тех, кто охотится на нас», был ли ребенок укушен Альфой, или же это был тот второй бета, было не известно, время покажет, ну а сейчас стоит сходить в больницу и узнать о произошедшем. Поход в больницу обещал затянуться. Первое, что выяснил Крис, так это как ребенок попал сюда, о пропаже сына шерифа говорила еще Эллисон, но то, что привез его Дерек Хейл, ставший впоследствии еще и донором, было для Криса неожиданным. Сам оборотень еще недавно лежал в соседней палате, а сегодня, после допроса шерифа его отпустили. Проходя мимо палаты Стилински, Арджент увидел сидящего возле него уставшего шерифа, ожидающего, когда же его сын очнется. На выходе из больницы Крис увидел Дерека, с которым решил поговорить. - Дерек Хейл, постой. – Оборотень настороженно смотрел на Арджента, шедшего к нему, и думал, что сказать охотнику. - Я понимаю, что у нас с тобой не лучшие отношения, но укушенный сын шерифа меняет многое. Нам в городе не нужна новая охота на ведьм, ты же понимаешь? – Крис смотрел на нахмурившегося оборотня, дожидаясь ответа. Он понимал, что воевать на два фронта нет смысла, и уж лучше пойти на мир с мирным Хейлом, чем дожидаться, что может случиться дальше. - Что ты от меня хочешь? Я спас подростка, на людей не нападаю, в отличии от некоторых. - В городе происходят убийства, кровожадное животное нападает на людей, и если я не ошибаюсь, убило твою сестру. Я знаю про альфу, тебя и молодого бету. Какова вероятность, что и сын шерифа будет выть на луну? - Арджент понимал, что играет с огнем, упоминая последнего родственника оборотня, которой нет в живых, но он должен был все узнать. - Я не знаю, он был при смерти, чудом выжил. Моя кровь помогла ускорить исцеление, но обратиться он не известно. – Несмотря на умение Дерека скрывать свои эмоции, Крис видел, что оборотень переживает. Почему Хейла так заботит судьба незнакомого ему ребенка, он не знал, и даже не подумывал у него об этом спросить. - Кровь оборотня, я раньше не слышал про то, что бы волки выступали донорами, не усугубит ли она и так шаткое положение парня? – Крису было интересно, в семейно бестиарии не было почти ничего об этой стороне волчьей жизни, книги были довольно старыми, и обновлений было не так уж и много. - Вы же знаете, что наша кровь почти ничем не отличается от нормальной, разве что немножко ускоряет исцеление. А насчет обращения, то нет, от переливания обратится невозможно. Если что-то случится, я с вами свяжусь. – Крис смотрел на уходящего Хейла и понимал, что даже если случится второе пришествие Жеводанского зверя, он не обратится к охотникам за помощью, всё еще виня их в смерти своей семьи, к которой Ардженты были точно не причастны…