***
Мысли Элая были заняты только лютой злостью, которая хотела разорвать его на кусочки изнутри. Тело пульсировало, было как будто не его, а боль жила где-то в правой руке. Но ближе к утру эта боль стала расползаться по всем телу, пожирая последние остатки беспокойного сна. Элай кусал губу и терпел. Обезболивающее ему больше не кололи, а из лекарств оставили только бутылку с водой и таблетку ибупрофена. За стеной все время играла музыка. Ночная смена в медицинском блоке проходила беспокойно: все время за дверью по коридору кто-то ходил, разговаривал, ругался. Элай лежал в маленькой одиночной палате на узкой койке и, честно, несколько раз плакал в подушку. Он даже не знал, что будет с ним дальше. Что случиться с его пальцами, срастутся ли они обратно? Останутся ли длинными и ровными как раньше? Почему прошло уже две недели, а пришел к нему только Джонни? Почему родители его бросили? Тяжелая дверь в камеру-палату открылась, и Элай увидел нового для него охранника. Они были бесконечными здесь. Постоянно новые лица. — Эванс, на выход! — крикнул он. Элай кое-как собрал в кучу волосы, перекинул все через правое плечо. Было очень сложно и больно шевелиться, но он сел на койке и посмотрел на таблетку. Больше ему ничего не светило, поэтому Элай съел ее. Бутылку он бы не смог открыть одной рукой. — Куда? — спросил Элай у охранника. Тот не ответил. Он встал, прижал руку к груди и просунул ноги в стоптанные кеды без шнурков. Подобрал с пола черную резинку, которая раньше была на его косе, а теперь валялась под койкой. Элай с раздражением посмотрел по сторонам. Без руки он стал совсем беспомощным.***
Элай понял, что они пришли в приемную начальника тюрьмы. Огляделся, а потом его сразу втолкнули в сам кабинет. Все остальные кабинеты, где ютились обычные сотрудники, не отличались почти от их камер. А вот господин начальник Нил Керхман обустроился с размахом. Здесь был и большой переговорный стол, и стол самого начальника с удобным креслом, уютный диванчик в стороне и самое настоящее большое окно, все равно забранное решеткой. Вместо бетона или серых пластиковых панелей, на стенах красовались деревянные панели, да и на самом полу был постелен настоящий паркет. Обстановка напомнила Элаю рабочий кабинет отца. Тот любил такой стиль и постоянно вызывал недовольство папы своей старомодностью. Элай снова отвлекся. Он все чаще думал про родителей. Мог ли он сейчас скучать по ним? Раньше такого не происходило. Нил Керхман — начальник тюрьмы и любовник Рена — покачивался в кресле, отбивал пальцем ритм по столешнице и смотрел на Элая своими светлыми глазами из-под белоснежной челки. В окно ярко светило солнце и его лучи падали на альфу. Элай рефлекторно втянул воздух в легкие и в ответ получил насмешливое фырканье. Олиа! Элай перевел взгляд и увидел его. Олиа сидел у окна на удобном стуле с мягкой спинкой и нагло поигрывал зажженной сигаретой в своих пальцах. На коленях он держал стеклянную пепельницу, а вытянутые ноги сложил на набитую картонную коробку. Вся поза Олиа говорила о том, что он перепутал алюминиевый стул в административном корпусе тюрьмы с шезлонгом у бассейна. — Проходи. — Пригласил начальник и махнул рукой. Элай сел на свободный стул подальше от них и уставился на Олиа. Потом перевел взгляд на Керхмана. Потом снова на Олиа. Тот в ответ только приподнял бровь и принялся тоже играть эту игру. У Олиа были очень темные страшные глазища. — Как рука? — прервал тишину голос Керхмана. Олиа опустил взгляд и поднес сигарету к губам. Альфа подался вперед, выражая заинтересованность состоянием Элая. Их запахи, оба очень сильные, перемешались в не очень приятную смесь и повисли в воздухе. От Олиа пахло только табаком. Элай еще ни разу не чувствовал от него омегу. — Вы издеваетесь? — спросил Элай. Вместо ответа Керхман достал из кармана пиджака старый телефон с кнопками и, слеповато щурясь, несколько раз нажал на кнопки. Элай с интересом следил за ним. Олиа курил. — Он пришел. — Сказал Керхман неизвестному собеседнику. — Да, сейчас передам. Он отправил телефон по глянцевой столешнице в сторону Элая и тот, проскользив немного, остановился прямо перед ним. Элая рефлекторно протянул здоровую руку, но остановился и взглянул на альфу. — Поговори с сенатором. — Бросил тот. Элай схватил телефон. Он был такой маленький и неудобный, что почти выпал из руки. Впервые за последние недели Элай искренне обрадовался. Отец все-таки вмешался. — Я здесь. — Сказал Элай в трубку дрогнувшим голосом. — Элай? — отец опять включил свой строгий голос. — Рассказывай, что ты опять натворил. Только быстро, без нытья. Элай подавился возмущениями и испытал жгучее разочарование. — Я? — переспросил он. — Мне пальцы сломали! — Да, я знаю. За что? Керхман скучающе слушал, а Олиа ухмылялся. Оба они переглядывались и вели какой-то безмолвный диалог между собой. — Я… — Элай запнулся. Рассказать про наркотики? Тогда отец точно оставит его здесь на целый год, да и потом не отстанет. Может лишить содержания, выгнать из дома, выдать замуж — всем этим он уже угрожал. Лучше, чем оправдываться, Элай решил сам напасть. Он, вообще, почти никогда не оправдывался перед отцом. Как будто ему это очень нужно было. — Мне сломали пальцы! — сказал он своим истеричным голосом и в упор посмотрел на Олиа. Тот не отзывался, но продолжал сверлить взглядом. Сам Элай чувствовал свой запах, который уже заставил альфу отодвинуться дальше к стене. Олиа опять не реагировал. — Просто потому что ты отправил меня сюда, чтобы не проиграть выборы! Ты обещал домашний арест, а не реальный срок! — Ситуация вышла из-под контроля. — Да пошел ты! — крикнул Элай и с грохотом отбросил телефон на стол. Но тут же схватил его обратно и снова быстро заговорил. — А после выборов, а? Потом сможешь меня забрать? — Нет. — Отрезал Отец. — Элай…. — Почему? В трубке тяжело вздохнули. Олиа чем-то заинтересовался и убрал ноги с коробки, отставил пепельницу на узкий подоконник. — Будь умней, Элай. — Посоветовал отец. — Мы с папой учили вас с братом правильному поведению. — На блядских приемах с банкирами, а не в сраной тюрьме! — Схема везде одна. Будь хитрее. Элай раздраженно выпустил воздух из легких. Левая рука болела все больше, а грязные волосы лезли в глаза и все норовили упасть на пол. — Просто так ничего не делают, Элай. — Продолжил отец. — Будь умным, не ссорься ни с кем. Я разберусь в этом деле и тот, кто это сделал — ответит. — Элай торжествующе вскинул голову, но Олиа даже не пошевелился. — Мне нужно знать одно: ты замешан в чем-то, что может на нас отразится? Элай промолчал. Олиа и Керхман наверное, понимали всю щекотливость его положения. Элай не знал, куда пропал тот пакетик, остались ли какие-то следы, и что произошло за тот день, который он провел в медицинском блоке. — Почему молчишь? — продолжил давить отец. Запах отца иногда очень сильно подавлял и лишал воли, но и только одним голосом он умел делать что-то похожее. — Ладно, я все узнаю сам и найду способ тебе помочь. Виновника накажем. — Может, все-таки можно меня как-то…. — Нет. — Когда папа приедет ко мне? — Сейчас не до этого, Элай. Из-за тебя у нас с Лесли много работы перед выборами. Элай прикусил губу и повесил голову. Волосы закрыли его лицо от пристальных взглядов. Отец хотя и обещал покарать Олиа, победителем Элай себя совсем не чувствовал. — Может, через неделю. — Сказал отец. — Сейчас не могу сказать точно, я сам не видел свой календарь, он у нового секретаря. — А папа? — Передам ему. Через несколько секунд Элай услышал короткие гудки. Отец так делал, когда сердился на него. То есть, почти всегда. Да и с другими людьми он вел себя жестко, даже не делал различий по полу, социальному статусу или богатству. Только папа всегда вил из отца веревки и мог успокоить разбушевавшиеся нервы. Элай положил замолчавший телефон на столешницу перед собой и протер здоровой рукой вспотевший лоб. Он был весь грязный и липкий от пота. Он не мылся уже третий день. — Что же, — подвел итог Керхман, — только внимания сенатора нам не хватало. — Отец разберется со всеми вами. — Пообещал Элай. — Он просто так это не оставит. — Эванс, — подал голос молчаливый Олиа, — если он начнет разбираться, узнает, что его сынок ввязался в торговлю наркотиками. И еще, Нил, узнает, что ты допустил такое. Скажите, чьи головы полетят с плеч? Элай отрицательно качнул головой. — Отец меня не посадит. — Он уже это сделал, Эванс. — Сейчас выборы, его прижали. — Тупые отмазки. Олиа встал со своего места, пнул ногой коробку и прошел до стола, за которым сидел Элай. Резко выдвинул еще один стул и сел напротив, снова вперив свои страшные глаза ему в лицо. — Паршиво выглядишь, Эванс. — Сказал он. — Дерьмовые обстоятельства возникли. — Просто нужно было быть умнее. Тебе же сказали. — Просто нужно было не калечить людей. — Я спас тебя от срока. Ты нес наркотики федералам в руки. — А нахуя пальцы ломать? — Да потому что ты без мозгов совсем. Как, вообще, до своих лет дожил? — Рассказать? — Попробуй. — Господи, заткнитесь оба! — попросил со своего места Керхман. Элай на минуту совсем забыл про этого альфу. Увлекся чуть-чуть. Олиа откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. На фоне яркой оранжевой формы и черных волос его кожа выглядела особенно бледно. Элай видел у него на запястьях и шее синие вены. — Что ты хочешь, Нил? — спросил Олиа прямо. — Эванс сам понял, что нельзя про наркоту пиздеть. Он не скажет отцу, он же его боится. Элай не боялся, просто с отцом было очень тяжело. — Если сенатор начнет копать, он все поймет. Неужели тяжело было не калечить пацана? — Я бы мог, вообще, его не караулить. — Это в твоем блоке крыса завелась. — В твоей тюрьме. Это твои проблемы. Элай поправил волосы и перекинул их через плечо. Сломанные пальцы под гипсом горели огнем, и он кусал губы, чтобы немного отвлечься. Во рту стоял привкус крови, а в воздухе витал его горьковато-шоколадный запах и тяжелый мускус альфы. Только Олиа держался так, как будто ничего не чувствовал. Он, правда, был омегой? Так вели себя в основном беты. Олиа с альфой прекратили ругаться, и почти на минуту в кабинете повисла тишина. Они оба пялились на Элая, осматривали его маленькую грязную и беззащитную фигурку. Олиа интересовал гипс на руке. — Если Эванс не проболтается, — спокойно подвел итог Олиа, — никто не узнает про этот инцидент. Даже сенатор. — Как устроишь? — подозрительно спросил Керхман, но ответа не получил. Элай пожевал саднящую губу и задумался. Его еще никогда не ловили с наркотиками. Элай только курил травку иногда за компанию с Джонни, но никогда не попадался. В участок его привозили исключительно за хулиганства и тупые перформансы в общественных местах. Они смотрели на него и Элай кивнул. Повесил голову. Он проиграл. Эти люди имели против него козырь и как-то загнали в угол. Отец мог действовать только в рамках закона, он мог выдвинуть против Олиа обвинения и накинуть ему несколько месяцев к сроку. И рискнуть, что история с наркотиками всплывет не только в приватных разговорах за закрытыми дверьми. — Эванс должен вернуться в блок, к Рену. И пусть кто-то из твоих ребят за ними присмотрит. Рену нельзя так больше нервничать. — Хорошо. — Кивнул Олиа. — Мэтт все равно за ним следит. — Он живет у Тая. — У Тая ни черта нет своего. И он уже не проблема. — Миша знает про твои планы? — Да. — Отлично. — Альфа переключил внимание на Элая. — Ты можешь идти Эванс. За дверью охрана, тебя проводят в первый блок. Отлежись еще сегодня, у тебя освобождение от работы. Элай кивнул и встал. Придержал здоровой рукой волосы, а больную прижал к груди. Он хотел уйти не прощаясь. Не было сейчас настроение ни для шуточек, ни для вежливости. — Эванс, — окликнул его Олиа. Элай остановился у двери и повернулся. Олиа, казалось, впервые обращался к нему нормальным тоном, — найди Мишу, пусть отведет тебя отмыться. Выглядишь жалко. Элай кивнул. Потому что чистоту он любил больше, чем свою гордость.***
Когда Эванс ушел, Олиа повернулся к альфе. Нил прикурил из общей пачки и пошел за пепельницей. — Ты нашел? — спросил Олиа. — Да. Мы должны сдать Тая и выяснить, как он протаскивает все внутрь. Олиа покачал головой и нашел оправдание для Нила: — Его могут убить. Мы же ничего не знаем про них. В любом случае, Тай должен был выкручиваться сам. Да, сейчас он был в карцере и даже на свидание с сыном не пошел. Оттуда Тай никак не мог получить новую партию и помешать им навести порядок. Нил наделся спокойно пережить проверки и сохранить должность еще на полгода, а Олиа думал, что сможет использовать все это и в своих интересах тоже. У Олиа имелся кое-какой план, но он еще сомневался. Договориться с Харви Роудсом было сложно. Того интересовали не только деньги, к сожалению. — Когда приедет комиссия? — задал вопрос Олиа. Керхман курил около приоткрытого окна. Эванс обладал очень сильным и тяжелым запахом, приправленным страхом и болью. Олиа догадывался, что альфе было сложно. Вот от Рена всегда пахло легкими цветочными ароматами, как от утреннего лужка на опушке леса. Керхман совсем не выносил других омег. Таких терпких и вязких, как Эванс. Наглых и потрясающе убедительных в своей наглости. — Не твое дело. — Ответил Нил. — Ты подготовился уже. — Заметил Олиа, кивая на коробки. — Что, не доверяешь мне? — Нет, конечно. Нил повернулся и тоже пнул коробку с конфискованными вещами. С самой ночи Олиа так и не появился в блоке, не знал даже про утренний обыск. Не знал, что люди Нила смогли найти у них. Керхман, явно, что-то задумал. — У тебя нашли телефон и карточки. — Керхман отмерил несколько шагов по кабинету. — Мы же договаривались, что обойдемся без этого. — Ты сразу не поверил мне. — Спокойно ответил Олиа. Правильно, Нил всегда знал про эту ложь, а сейчас использовал как предлог, наверное. — Не надо было ломать пальцы мелким засранцам. Его отец натравит на нас всех, кого сможет, и этот аудит с федералами нам только началом покажется! — Да не расстраивайся ты, Нил. — Ты заигрался, Олиа! — альфа надавил на него запахом, но Олиа почти не отреагировал. Он продолжил неподвижно сидеть на своем стуле и даже смотрел в одну точку, на интересный узор на деревянной панели. — Катись к своему братцу в одиночку! И можешь сколько угодно пытаться мне испортить проверку оттуда. Олиа поставил локти на стол и навалился на них, уставился на Керхмана. Злой альфа двигался быстро по кабинету. Вызвал охрану, причем выбрал кого-то из второго блока, с кем Олиа не смог бы договориться. — У нас был договор. — Все-таки сказал Олиа, хотя и понимал, что ничего Керхмана не остановит. Альфа тоже мухлевал, когда они пожимали друг другу руки. — Что ты разберешься со своим братом, пока им не заинтересовались из управления по контролю, что ты не будешь хранить запрещенку, и ты, черт возьми, обещал не калечить Эванса! — Ладно. — Легко согласился Олиа. — С Эвансом перегнул. Он меня выбесил. Пришел охранник. — Брось его в карцер. — Приказал Нил ему и упал в свое кресло, раздраженно вдохнул. — И чтобы ни с одной душой он не смел трепать языком!