С чем покончено, к тому не возвращайся

То, что увидел Тсуна и Ямамото, было настолько… неправильно, дефектно, отвратно и страшно?.. Что сами они, привыкшие к этому скребущемуся внутри чувству постоянной неуместности происходящего, буквально осязали первородный ужас. Вряд ли бы каждый из них осмелился бы признать, что на долю секунды они испытали тот самый первородный страх, которым было пропитано окружающий обугленный труп пространство. При первом взгляде казалось, что человек просто сгорел в пламени посмертной воли, однако это было не так. У Тсуны в сознании всплыл образ двух знакомых девушек, которые, как ему яростно нашёптывала интуиция, каким-то окольным, косвенным путём были причастны к произошедшему. В глазах Хаято отражался неописуемый восторг, таков уж он был: всё, что было необъяснимо и сколько-нибудь отвратительно, всегда вызывало у него чувство благоговейного трепета. — Мне искренне его жаль, но это нечто. Тсуна нахмурился. — Заканчивай, Гокудера. Не тот случай, — беззлобно пресёк любую попытку что-то возразить Тсуна, делая шаг вперёд, чтобы получше рассмотреть последствия... катастрофы. — Не понимаю, — произнёс Ямамото. Носом ботинка он случайно ткнул в бок мёртвого мужчину. Его тело слишком быстро разлагалось книзу, но сверху же, напротив, напоминало иссушенную мумию. — Что с ним произошло? — Причину будет возможно установить лишь при вскрытии, вам стоит поспешить и привезти его в CEDEF, — послышался в наушнике Шоичи, голос у него был сонный и замученный. — Патологоанатомы найдены, готовы приступить к работе. Пока что придерживаемся версии, что эти повреждения связаны в связи с тем, что труп был подвержен использовании энергии одной из коробочек «Урагана». Все вздрогнули, по телу прошла мелкая дрожь. — Но это неправда! — рявкнул Гокудера. — «Ураган» не наносит таких… ран и не имеет такого действия. Гокудера больше не выглядел таким заинтересованным и азартным, он словно ощетинился и пустил когти, настолько он был взбешён от сказанных слов. — Подожди, — Ямамото нахмурился, — но ведь коробочки пока что имеются только у нас, те, которые сохранились с момента… путешествия во времени. Ямамото и Гокудера переглянулись. — Теперь я не понимаю, — наконец, сказал своё слово Тсуна, который всё это время лишь внимательно вслушивался в разговор и рассматривал тело. — Все разработки коробочек только недавно вступили в силу. И нами были приняты все меры, чтобы закрыть лаборатории и уничтожить чертежи и схемы. Помимо Вонголы, ими обладает семья Каваллоне и Вария. — …и Рокудо Мукуро, Дечимо, — добавил Гокудера. Данное имя прозвучало так, словно запрещалось его называть. В отношении него невозможно было сойтись в едином мнении, да никто и не стремился. Все приняли для себя: он их желанный союзник и одновременно заклятый враг. И никто не знал, что именно стоило от него ожидать, но… — Рокудо Мукуро — тоже часть Вонголы, — неожиданно резко вклинился Ямамото. — Как бы ты ни хотел этого признавать. И он точно никогда не стал бы способствовать тому, что сделает человека ещё сильнее и опаснее. — Ладно, — Гокудера ужасно хотел закурить, но сначала надо расправиться со всеми делами, помыть руки и помолиться (на всякий случай), — наконец-то слышу дельные вещи. Тсуна к своим годам уже успел убедиться, что видел абсолютно всё: и самые страшные ужасы этого мира, и самые светлые события жизни, однако никогда не думал, что в какой-то момент усомнится в собственных убеждениях... ...и поводом для сомнений станет изуродованное до омерзения тело. Смерть была разной: кто-то умирал с улыбкой на устах, а кто-то... кто-то подобным образом. Он видел и раньше искорёженные тела, но никогда — искорёженные с таким упоением. Ему встречались разные безумцы на пути: от простых одержимых до конченых параноиков и шизофреников, но никогда... Тсуна почему-то был уверен, что сделал это человек в здравом уме и трезвом рассудке. — Тсуна? — Ямамото положил свою руку на плечо боссу, однако тот не шелохнулся. Чугунное молчание их Неба начало нереально настораживать всех собравшихся. — Полагаю, что тут всё очевидно, — тихо проговорил Шоичи, словно ступал по минному полю. — Ни черта не очевидно, — ответил Тсуна, не сводя взгляда с останков. — Он выглядит... выпитым?.. — он задавал вопрос скорее самому себе, нежели окружившим его Хранителям и подчинённым, словно проверял собственную теорию на прочность и, убедившись в правильности, отказывался ей верить. Гокудера достал сигареты и нервно закурил, плюнув на собственные предубеждения. Он ненавидел подобное состояние босса. Оно его откровенно пугало. — Машина подъехала, — оповестили их. — Босс, нам можно забирать тело? — Ямамото, — через несколько томительных минут, полных молчания, позвал он, наконец, — я прошу, чтобы ты поехал вместе с ними и проконтролировал транспортировку погибшего. Гокудера, — опередил начавшего возмущаться друга, — ты отправишься на встречу с Верде утром, однако сначала мы с тобой заглянем в архив CEDEF... а Лар Милч и Базилю стоит объявиться как можно скорее. Без лишних слов они согласовали свои действия, отметили время прощания, и каждый направился по своим делам: Ямамото кивнул боссу и Гокудере, после чего направился к ожидавшему его человеку (за телом тут же пришли одетые в специальные костюмы люди); Гокудера и Тсуна вышли на улицу и недолго осматривали полуразрушенное здание, в котором до этого они находились. — Наверное, я сильно тебя напрягаю, — тяжело вздохнув, сказал Тсуна, когда захлопнул за собой дверь машины. Гокудера застегнул ремень безопасности и недоумённо на него взглянул. — Но я больше никому не могу довериться так, как тебе. Гокудера просто светился от счастья, и это напомнило Тсуне те времена, когда они только начинали… — Я вас не разочарую, Дечимо. Интуиция подсказывала ему, что возникшее дело намного запутаннее, чем им всем сейчас казалось. На некоторые возникшие вопросы ответы найдутся уже через несколько часов: по крайней мере, он надеялся, что удастся установить личность по стоматологическому статусу; внутри здания или же поблизости окажутся сохранившееся и рабочие камеры наблюдения. Насчёт свидетелей он очень сильно сомневался, однако всё равно отправил группу своих людей опрашивать бездомных бродяг, случайных прохожих, ближайших жителей, а также всех, кого встретят в публичных местах, расположенных в радиусе двух километров. Тсуна, впрочем, всегда был склонен видеть картину всего происходящего чуть лучше, чем она была на самом деле. Кого-то это раздражало, кого-то трогало, кому-то было всё равно. Хранители Вонголы старались подражать своему Боссу и не вешать нос даже тогда, когда дело становилось очевидной дрянью. Тсуне думалось, что сегодняшний день был переполнен событиями и вместе с тем тянулся долго-долго, а не летел со скоростью выпущенной стрелы. Ему это нравилось, потому что в последние годы они все как никто другой начали осознавать ценность каждой секунды. — Как Киоко? — неожиданно спросил Тсуна Гокудеру. Ему отчего-то стало неожиданно интересно узнать про свою невесту. Хаято коротко кивнул: то ли самому себе, то ли Тсуне, то ли просто от балды. — Нормально. Соскучилась по вам, судя по всему. Тсуна вздохнул и посмотрел в окно на проносящиеся мимо пейзажи. — Мы сегодня с Ямамото познакомились с двумя девушками. Хаято пожал плечами, как будто так и надо. — Ты — Босс Вонголы, — произнёс Хаято, переходя на «ты», так как обстановка требовала сего незатейливого приема. — Наличие любовниц в верхах мафиозной иерархии — нечто само собой разумеющееся. Главное, чтобы девушки между собой не ругались при чужих. Тсуна вздрогнул. — Я бы ни одну из них не хотел в любовницы... — Что, слишком страшные? — хохотнул Хаято. — Наоборот, — как-то странно отозвался ему Тсуна в ответ, — слишком красивые. Гокудера присвистнул. Пускай разговоры о женщинах ему были совершенно неинтересны, однако для него было важно то, что Дечимо делился с ним своими мыслями, чувствами и, конечно, переживаниями. — Наверное, — на повороте он запнулся, — не стоит пока что заморачиваться по этому поводу. Всему своё время, — неоднозначно подытожил Гокудера. — Верно, — на него внезапно навалилась вся накопившаяся за день усталость, глаза слипались; Тсуна протёр сначала лицо ладонями, после чего прижался щекой к прохладному стеклу. — Интересно, у отношений есть срок годности? Гокудера пожал плечами и спросил разрешения закурить. Про «отношения» Гокудера тоже никогда не распространялся. Если бы Киоко однажды случайно не проговорилась про тщательно спланированный ужин, на который Гокудера пригласил Хару, никто бы не узнал про их романтическую связь. — Говорят, что любовь живёт три года, — безразлично произнёс Тсуна. — Мне стыдно, что я не могу дать ей то, что она хочет. Гокудера нахмурился и повернул руль влево, уходя с основной дороги. — Тебе не должно быть стыдно, Дечимо. Сердце — это такая штука, которой не прикажешь. В твоём случае, — он выдержал паузу, — тем более. — Чем дальше мы от цели, чем меньше шансов получить эту цель, тем она желаннее, а когда получаешь — становится вроде как... бесполезной, — Тсуна рукой достал с заднего сидения какой-то ежедневник и мельком пролистал его. — В этом и есть главная загадка отношений. Как сделать так, чтобы желанное оставалось желанным, даже когда по факту оно перестаёт им быть. Люди, которые находят ответ на этот вопрос, умирают вместе и в один день. — Ты стал слишком рассудительным, Гокудера, — с улыбкой произнёс Тсуна. — Ну, мы же все выросли. Пора бы и взрослым стать окончательно, — с усмешкой ответил ему тот. Тсуна кивнул. Он единственный понимал, что выросли они уже в шестнадцать лет, когда впервые по-настоящему убили человека. — Не переживай, Джудайме. Киоко не идеал, но стремится к нему. И ни одна красивая девушка не сможет у неё этого отнять. Тсуна задумался. — А если эта девушка и есть идеал? — Мне кажется, что ты спешишь с выводами. Возможно. Всё могло быть. В словах Гокудеры была доля истины — и эта доля была весомой. Вот только он не желал ей подчиняться беспрекословно. Или же идти на поводу у здравого смысла… Прошло несколько часов с момента их знакомства — их первой и, он искренне надеялся, что не последней, встречи, — а он вспоминал её… постоянно. Никак не мог сосредоточиться на нынешнем деле, выкраивал свободную минуту для того, чтобы переосмыслить сегодняшний день. Целиком и полностью. Шутка жизни? Ирония судьбы? Поразительно, что одновременно могут происходить и прекрасные, и ужасные вещи. Что течение времени таит множество секретов. Что… — Что бы ты сделал, — внезапно спросил он у Гокудеры едва слышно. — Как бы ты поступил? — Во-первых, — Гокудера бросил на него быстрый взгляд. — Никогда бы не поднимал данную тему… при Реохее… Тсуна охнул. — Ладно, стоп, — он поднял руки вверх, изображая жест «сдаюсь», — не надо «во-вторых». Удивительно, как наличие старшего брата может разительно менять отношение людей к тебе, — Тсуна как-то нервно хохотнул. — Просто поразительно. — Ну, у них действительно сильная привязанность. Тсуна, если ты понимаешь, что это была мимолётная встреча, то успокойся и не морочь голову. Не порти отношения с девушкой, которой ты добивался годы. Я прекрасно знаю это чувство, когда её, я имею в виду незнакомую даму, задница слишком хороша, а твой мозг слишком под алкоголем. Это совершенно нормальная реакция мужского... — Гокудера, — прервал своего друга Тсуна, — я и капли в рот не взял, — тихо закончил он. Хаято громко выдохнул, словно признаваясь в первую очередь самому себе в собственном бессилии. Машина чуть подскочила на кочке. — Тсуна, у тебя может быть любовница. И Реохей был в курсе, когда отдавал свою ненаглядную сестрёнку тебе в невесты. Об этом все в мафии в курсе. Уж если даже мелкий босс любой задрипанной семейки позволяет себе иметь гарем, то почему тебе нельзя? Смирись уже со своим положением. В этом мире тебе можно всё. Нельзя только умирать. Тсуна закинул голову назад и расслабил тело, бывшее до этого чересчур напряжённым. Их жизнь была... слишком сложной, слишком «не по стандарту», что бы там ни говорил Хаято. Позволено было всё... а кем позволено? И имеет ли это всеобщее позволение смысл, если ты сам себе не можешь «дать добро»? — Даже если я с ней расстанусь, её всё равно придётся держать рядом. Весь мафиозный мир уже достаточно про неё знает, чтобы в любой удобный момент нанести по ней удар, который попадёт прямо в цель. Это слишком... — он мялся, — рискованно. Хаято едва улыбнулся. — Наши жизни нам не принадлежат. И это норма. Тсуна тихо засмеялся последней фразе Хаято. — Ладно… И всё же. Если я не забуду её? Что будет «во-вторых»? В лобовое стекло их машины внезапно врезалась птица со сломанным крылом, и Гокудере пришлось резко затормозить. Что за чертовщина?.. — Во-вторых, — его голос, казалось, дрогнул, — тебе придётся втянуть и её в нашу… жизнь.

***

— Я считаю, — начала Минако, — что туфли на шпильке придумали нечистые силы. Происки Королевы Берилл — никак не иначе. Но, чёрт возьми, я просто обожаю эти самые шпильки. В меня точно вселился демон. Рей неопределённо пожала плечами, после чего несколько секунд подумала и в итоге плюхнулась на мягкий коврик возле своей кровати. — Нужно сначала принять ванну, переодеться и только потом… ложиться, — оправдалась она то ли перед собой, то ли перед Минако. — Ты не встанешь, — утвердительно сказала Минако. — Придётся укрывать тебя пледом, как маленького ребёнка, но… — Минако присела, взяла подушку и обхватила её руками, как бы обнимая, — я тоже ни за что не встану. — Значит, — пробурчала Рей, — мне придётся тебя хорошенько приложить, чтобы мы оказались в одинаковом положении. После недолгих минут молчания они снова заговорили. — Странный город. Странный, но хороший, — Минако отложила подушку в сторону и поудобнее устроилась на диване. — И мальчики, — она мечтательно прикрыла глаза. — Тоже хорошие. Рей пробормотала что-то нечленораздельное и повернулась на бок, подкладывая руку под голову. — Ты не меняешься, Минако, — она улыбнулась. — С другой стороны, хоть что-то в этом мире должно оставаться неизменным. «А то в этой быстро сменяющийся череде событий теряешь самого себя». — ...хорошо, что мы себя не потеряли. Или потеряли, но не до конца, — тихо прошептала Рей, даже не замечая, что говорит уже в голос. — Чего ты там бормочешь? — Минако недоумённо посмотрела на названую сестру. Рей осеклась. — Ничего. Уже ничего. Но её мысли разрезал голос Минако, ворвавшийся в сознание телепатической связью: «Всё будет нормально, Рей. Теперь точно всё будет в порядке, слишком много жертв и без того». Рей ничего не ответила сначала, а потом всё-таки решилась озвучить вслух то, что её терзало многие дни: — Просто странно жить и... не видеть их. Повезло же им: спят себе и спят, ждут Новой Эры. В то время как мы с тобой в очередной раз показали себя какими-то корявыми и непригодными. В смысле, — она сделала паузу, пытаясь подобрать правильные слова, — может, это и не мы виноваты? А сам принцип? — А может, всё так и должно быть? — лицо Минако осунулось. — В конечном счёте, может, мы не все долги ещё заплатили? А может, просто хватит уже их платить? — Была Принцессой и Хранительницей, а стала никем. Долг, заплаченный нами, и так слишком велик. Покрывает наши расходы на несколько тысячелетий вперёд. Стоило же Семи Планетам умереть, чтобы жила одна? Видимо, стоило. Больше ничего не хочу платить. И, если честно, я устала. Последнюю фразу Рей произнесла почти неслышно, но по-обычному, словно ей это ничего не стоило сказать. — Всё, — решительно сказала Минако, бросив в подругу расчёску, — больше никаких грустных воспоминаний и речей на сегодня. Нет никакого желания омрачать чудесно проведённый вечер. — Ладно, — Рей цокнула языком. — Получается, будем сплетничать о парнях, как нормальные, среднестатистические девушки? Минако скрестила руки на груди и надула губы, как обиженный ребёнок. Всё-таки из неё вышла бы прекрасная актриса… — И кто проводил статистику для определения «нормальности», «обычности» и прочих субъективных вещей? — иронично заметила Минако. — Но о парнях я бы реально поговорила, уж очень они запали в душу. Вот как тебе тот?.. — Господи!.. Ты действительно не меняешься, — Рей быстренько поднялась, достала пижаму из шкафчика, прихватила повязку для волос и направилась в сторону ванной комнаты. — Если ты продолжишь в том же духе, то тебе точно придётся кричать, в противном случае я не услышу твои воздыхания! — Не сбежишь ты от меня, Рей, — ехидно проговорила Минако. — Ещё я на сто процентов уверена, что через день-другой к нам постучится курьер, чтобы передать тебе цветы: Ямамото так на тебя смотрел… — Нет, — Рей вскинула руки, — успокойся. Просто успокойся. Минако изогнула правую бровь, этим жестом как бы говоря: «Неужели ты серьёзно? Если думаешь обманывать меня, так не обманывай хотя бы себя». Пожалуй, они слишком хорошо знали друг друга, что вызывало — особенно сейчас для Рей — некоторые… затруднения. — Нас словно судьба сводит вместе, — театрально-мечтательно протянула Минако, складывая руки в молящем жесте и запрокидывая голову к потолку. — О Боже. Выключите её, кто-нибудь, — измученно выдавила Рей и захлопнула за собой дверь в ванную комнату, оставив Минако в гордом одиночестве. Однако и так неугомонная Минако продолжала гнуть свою линию. — Ну призна-а-а-айся, Рей, он тебе понра-а-а-а-а-авился, — тянула она нараспев, явно намереваясь сегодня довести Рей до состояния бешенства, однако вторая, едва захлопнулась дверь в ванную, улыбнулась самой себе. Ей было радостно видеть Минако такой... живой?.. Потому что проклятой Адонисом Минако очень редко удавалось поймать за хвост столь игривое настроение, которое было не поддельным для девочек, мол, у меня всё в порядке, а настоящим... Да и по правде, Рей давно не видела её такой. Это значит, что дул ветер перемен. — Ты там скоро? — после непродолжительного молчания возмутилась Минако. — А то я тоже хочу успеть принять душ! Вдруг тут воду отключают. Рей чуть не рухнула. — Какое на хрен отключают? Ты в своем уме? — Не, если отключат, тогда точно можно будет позвонить мальчикам, чтобы они нам услужливо дали свою ванную в пользование. Глаза Рей стремились вылезти из орбит. — Во имя Марса! Что ты несёшь? — и засмеялась. И только потом до неё дошло, что ни телефона, ни адреса они не взяли. «Интересно, они потерей памяти не страдают?» — хохотнула Рей, та никак не могла ответить лично для себя на терзающий их обеих вопрос. Нет, множество появившихся вопросов. Что стоило ожидать от их знакомства? Будет ли оно иметь продолжение? Рей прикусила нижнюю губу: Ямамото они встретили второй раз… так какова вероятность третьего, четвёртого и прочих? Каковы последствия? Неизвестность одновременно пугала и при этом манила. Рей словно физически могла ощущать её. Просто неописуемое чувство ожидания, трепета и восторга. В дверь постучалась Минако, после чего приглушённо послышалось: — Если мужчина захочет, то сделает, — серьёзно сказала она, точно прочитала её мысли, вторгнувшись в них; Рей резко повернулась на её тихий голос. — И никакие преграды не смогут ему помешать. Никакие. «Я знаю толк в любви». Рей взглянула на своё отражение в зеркале, провела ладонью по прохладной глади, будто пыталась его стереть или исказить, после чего сделала несколько неуверенных шагов в сторону двери и прислонилась к ней лбом. — Минако, — позвала она подругу. — Ты… только попробуй быть не права.