***
Припарковав машину на обочине, они поставили её на сигнализацию и быстро двинулись по выложенной кирпичами извилистой дороге, а после, стараясь не споткнуться в темноте, — по широким ступеням. — Босс, — шёпотом позвал Гокудера. — Что мы здесь ищем? — Не «что», а «кого», — уточнил тот. — Реборна. Гокудера приостановился, явно опешив от такого заявления: никто не знал, где жил Реборн: тот был слишком скрытным и никого не подпускал близко к себе. Никого, кроме своего босса и бывшего ученика, как оказалось. Когда они подошли к большому деревянному дому со стеклянной дверью, что находился на широкой поляне в окружении одних лишь деревьев, они немного помедлили. Никто не решался позвонить в столь поздний час и позвать его на важный разговор: все помнили о его… непростом характере и нежелании идти на уступки. В итоге, собравшись с мыслями и силами, Тсуна нажал на звонок. Потом ещё раз. И только через несколько минут, когда они уже хотели возвращаться обратно к оставленной машине, они заметили, что включился тусклый свет. Ещё ровно через одну минуту повернулась круглая ручка, и перед ними предстал Реборн в махровом халате и с растрёпанными волосами. — Вы либо бесстрашные, либо бессмертные, — сказал тот грозно, окинув их гневным, но при этом изучающим взглядом. — Но, скорее всего, просто очень глупые. Что вы здесь делаете? — Надо поговорить, — серьёзно проговорил Тсуна. Реборн прислонился боком к дверному косяку. — О, — он усмехнулся и скрестил руки на груди. — Поговорить? Почему вы заранее не предупредили меня о своём позднем визите? Вдруг я не один? — Я очень надеюсь, что ты всё же один, — прикрыв сонные глаза и потерев переносицу, произнёс Тсуна. — В таком случае я готов тебя разочаровать, — Реборн лукаво улыбнулся. — Тогда я надеюсь, что ты не с моей сестрой, — поёжившись и попытавшись заглянуть внутрь дома, бросил Гокудера. — Нет, я не с твоей сестрой, можешь расслабиться. И сделай лицо попроще. Гокудера недовольно и отчасти даже немного раздражённо закатил глаза, но промолчал. Даже когда Реборн повторил свою просьбу «сделать лицо попроще» во второй раз. — Можно мы войдём? — осторожно поинтересовался Тсуна, выжидающе смотря на своего бывшего репетитора. Тот отошёл от двери и жестом пригласил их внутрь. — Проходите же, идиоты. Переться в ночь в такую даль и ещё стоять на улице, словно вы самые обычные люди и вас не грозятся убить каждый час изящным выстрелом в голову, это, конечно, в вашем духе. Тсуна и Гокудера переглянулись, но ничего не ответили, только вошли в дом и услышали, как Реборн захлопнул дверь. — И что вас заставило потревожить мой сон? Тсуна набрал в грудь побольше воздуха, чтобы начать говорить, но Гокудера его опередил. Дечимо не стал противиться подобному раскладу вещей и с каменным лицом (хотя в душе плескалась радость) стал обычным слушателем. — В городе случилось очень странное убийство, — с места в карьер начал Гокудера, игнорируя мелкие детали. — Шоичи выразил идею, что это — пламя Урагана, однако своё пламя я знаю, как и знаю то, что Ураган не оставляет подобных следов. И убивает оно, соответственно, по-другому. Реборн саркастично вскинул брови. — И? Я тут причём? — Ты нужен Вонголе, Реборн, — не выдержал Тсуна, встревая в разговор. — Я связался с Шоичи вновь: тело было вскрыто, и выяснилось, что это ни пламя Урагана и ни обычный огонь. Это что-то непонятное и неясное. Этого человека не сожгли, Реборн. Его словно выпили. Проблема заключается в том, что у нас нет ни малейшей идеи, кто мог это сделать. И, что самое главное, — как. Ямамото приехал вместе со мной на место убийства, однако у него тоже вразумительных идей не нашлось. Я уже отдал нужные приказы, но это не отменяет того факта, что нам нужно провести огромную… исследовательскую работу. Никто не делает этого лучше, чем ты. Ты знаешь каждого преступника и его способности, видел ты явно больше нашего. В конечном счёте, ты просто прожил уже столько, что у тебя есть возможность хотя бы понять, как это произошло… — Половину я благополучно прослушал, — наконец, высказался тот. — Надо было не только дурь из твоей головы выбивать, но и давать уроки ораторского искусства. Ей-Богу, твои речи усыпляют всяко лучше снотворного Шамала, а на дворе вообще-то ночь. Ладно, практически раннее утро, но я должен сейчас быть в кровати с любовницей, а не слушать нервный трёп. — Реборн, это не шутки, отнесись к этому дело серьёзнее. — И когда, напомни-ка мне, я был несерьёзен? — он повернулся к ним спиной, ненадолго скрылся на кухне, где открыл холодильник и достал оттуда камни из стеатита для охлаждения напитков, и вернулся к ним в комнату. — Итак, вы приехали сюда, чтобы просто поговорить и поплакаться у меня на плече? Или же имеется хоть какой-то план дальнейших действий? Тем не менее, сразу ответ не последовал, ибо Тсуна знал, что не было никакого смысла говорить ему что-либо, когда тот занят делом. Любым — даже самым бессмысленным — делом. Подхватив из нижней подставки журнального стола бурбон, Реборн открутил крышку и налил только себе в рокс, после чего достал из мешка камни и кинул парочку, расплескав несколько капель по мраморной столешнице. — Первым делом я думал заглянуть в архив, — позволил себе начать Тсуна. — Понятно, — Реборн сделал один глоток. — И что ты хочешь там отыскать? Нет, не смотрите такими жалобными и голодными глазами: у вас, оболтусов, давно детское время кончилось, а вы всё ещё на ногах. Алкоголь вам рановато пить, могу предложить молока, — поймав на себе раздражённый взгляд Хаято, тот улыбнулся одними лишь уголками губ. — Да шучу, не волнуйтесь, откуда у меня только взяться молоку… — Нам сообщили, что такой же случай недавно произошёл в Японии, однако никакой точной информации нам не предоставили, — добавил Гокудера. — И мы думали отыскать похожие дела, упущенные детали. — Дельные мысли, — отметил Реборн. — В этом я с вами полностью согласен. — А есть что-нибудь по существу? — спросил Тсунаёши, облокачиваясь на столешницу и давая ногам отдохнуть. Реборн недовольно покосился на него, явно желая в очередной раз произнести излюбленную фразу про «глупого Тсуну», но не сделал этого. Лишь отпил из своего стакана, поставил его на стол с глухим стуком и вышел из гостиной, бросив напоследок: «Я сейчас вернусь». Тсуна и Гокудера переглянулись, прекрасно понимая, куда он пошёл. Тсуна и сам представлял, каково это, когда тебя прерывают на самом… ответственном моменте в этом деле, поэтому отчасти стыдился за то, что появился так внезапно вместе с Гокудерой у Реборна, явно нарушив все его планы. Пока Реборн отсутствовал, они осматривали помещение, примечая явно дорогую мебель и изысканный дизайн — другого от Реборна ждать не приходилось: он был тот ещё любитель роскоши, хоть и в некотором смысле аскетичной. Просто и со вкусом — вполне про него, однако с обязательно оригинальными элементами. Денег было вложено в этот дом явно очень много. Впрочем, у Реборна была такая возможность. — Я здесь, — окликнул их Реборн, когда вернулся обратно — немного растрёпанный и разгорячённый: видимо, любовница не хотела его отпускать просто так, и Реборну приходилось отвоёвывать своё право выйти из спальни, не закончив начатое, прямо силой. — Что? Так быстро? Я думал, что вы на большее способны, — нагло заявил Хаято, вальяжно разваливаясь на барном стуле у такой же импровизированной барной стойки. Тсуна округлил от удивления глаза, а потом прочистил горло, тем самым привлекая к себе внимания и снижая градус накала обстановки. — Боже мой, да у тебя чувство юмора появилось, небось? Не ожидал. Ну, хоть в чём-то ты стал хорош, — саркастично парировал Реборн, садясь за стол. — Всё. Вот теперь мы точно можем беседовать. Тсуна вздохнул, переводя взгляд с бывшего репетитора на друга — и обратно. Меньше всего ему сейчас хотелось слушать мелочные склоки по поводу и без. Он взглядом дал понять Хаято, чтобы тот успокоился, потому что прекратить это первым мог только он: Реборна, когда тот входил в раж, было вообще не остановить. — Правильно, — Гокудера сжал ладонь в кулак, словно сконцентрировал всю злость и запечатал её прямо в нём. — Нам многое надо обсудить… — Но на это совсем нет времени, — серьёзно сказал Тсуна. — Мы продолжим вводить тебя в курс дела в машине, поэтому тебе стоит что-нибудь накинуть. — Не думай, что мы против твоего махрового халата, тем не менее, привычнее видеть тебя в классическом костюме. Ещё ты просто по дресс-коду совсем не проходишь. — Ничего страшного, — Реборн словно оскалился. — Если что, ты одолжишь мне свои милые вещички, но боюсь, что в штанах будет тесновато. Пока тот пытался придумать, чем ещё можно уколоть Реборна и как защитить и отстоять свою честь, тот резко поднялся и вновь скрылся, но уже в другом направлении. Через три минуты он объявился в идеально отглаженных вещах: чёрные брюки, пиджак и галстук, а также светлая рубашка. И начищенные до блеска ботинки. — Детишки, папочка готов, — он обворожительно улыбнулся, надел шляпу и вышел на улицу. Ключи он бросил прямо в голову Гокудеры, однако тот успел вовремя повернуться и поймать их. — Не забудьте закрыть дверь, а то папочка будет волноваться за сохранность дома и о мамочке. — Почему с самого начала нельзя было так сделать?! — опешил Гокудера. — Ты там со своей любовницей так же обращаешься? — Нет, блин, мы играем в дочки-матери, — иронично проронил Реборн. — Но я бы посмотрел на такое и, возможно, принял бы участие. Надеюсь, она снова пригласит свою подружку. У Хаято нервно дернулся глаз, когда он, наконец, собрался ответить Реборну что-то невероятно колкое и обидное, но посмотрел на лицо своего Босса и замолчал. — Прекратите этот балаган, — тихо, но при этом невероятно твёрдо произнёс Тсунаёши, смотря сначала на Гокудеру, а потом в упор на своего бывшего репетитора. Повисла неловка пауза, нарушаемая лишь звуком тиканья громадных напольных часов, стоящих в гостиной первого этажа. Гокудера шумно выдохнул, но кивнул. Реборн с лукавством посмотрел на Тсунаёши и почти по-отечески улыбнулся. — Наконец-таки ты научился вести себя как Босс, а не тряпка, Дечимо, — он усмехнулся и принялся оценивать обстановку, для того чтобы удостовериться в том, что им ничего не угрожает и дать зелёный свет Тсуне и Хаято. Тсунаеши прикрыл глаза: впервые за всю его жизнь Реборн назвал его «Дечимо» — и не в издевку, а с реальным уважением. Когда те вышли на улицу, холодная ночь дала о себе знать не менее холодным ветром и отсутствием облаков. — Сколько вы по времени искали информацию? — спросил Реборн, садясь на переднее сидение. — Немало: целый день, — просто ответил Тсуна с заднего сидения, открывая подлокотник и доставая оттуда воду: в рту невозможно пересохло. Реборн скептично покосился в зеркала заднего вида, стараясь своим взглядом зацепить взгляд Тсуны, однако второй сидел, уткнувшись в противоположное окно. — Проблема не в том, что мы ничего не нашли, — отозвался Гокудера. — А в том, что мы не знаем, где и, что самое главное, что именно искать. Искать то, сами не знаем что — гиблое дело. Мы так до старости можем просидеть и не получить ни одного ответа на заданные вопросы. Реборну хотелось встрять: «Вы их вообще задавали?» — но он пересилил себя и ехидничать на эту тему не стал. То, что предстояло им сделать, даже ему казалось немного диким. — Ладно, с этим разобрались, — он выглянул в окошко: вокруг простирались лишь массивные деревья, высокая трава и кустарники. — Тсуна, ты сказал, что «его словно выпили». Что ты имел в виду? — Я считаю, что тебе обязательно стоит увидеть это лично. И самому сделать выводы, — спокойно сказал Тсуна. — Если совсем вкратце: нижняя часть тела погибшего начала быстро разлагаться, вот только труп был свежим… Кверху же он, напротив, напоминал… мумию? Не было замечено никаких жидкостей, только тонкая кожа и кости: он был полностью обескровлен и иссушен. — Мм, звучит интересно, — Реборн усмехнулся. — Правда, мерзковато. — Да, — Гокудера кивнул, — очень интересно. Не терпится узнать, что же это такое. Всё оставшееся время они ехали молча. Через сорок минут они, наконец, прибыли на место. Когда они припарковались и вышли из машины, каждый размялся — и только после этого они двинулись по направлению к зданию, которое больше напоминало склад. Но внешность обманчива. «Код доступа», — послышался электронный женский голос. — Тсунаёши Савада, — хрипло проговорил Тсуна, после чего громко и чётко продиктовал цифровой пароль. Его приложенную к большому экрану ладонь, как и сетчатку глаза, просканировали, после чего автоматическая дверь была открыта. Реборн присвистнул. Тсунаёши недовольно оглянулся на Реборна, уже заранее ожидая чего-то издевательского с его стороны, но вместо этого увидел лишь немое одобрение в глазах. — Да вы, ребята, я смотрю, зря времени не теряли. — Надо просто поменьше на миссии ходить и побольше семью охранять, чтобы хотя бы быть в курсе перемен, — недовольно пробурчал Гокудера, пропуская Дечимо вперед. — Прости, если я буду всё время сидеть в особняке, то мне не будет хватать денег на моих прелестных любовниц, а я ими очень дорожу, — елейно ответил Реборн, заходя следом за Хаято. — Так у тебя их ещё и не одна? — с явным отвращением спросил Гокудера. — Конечно! Я, что, импотент какой-нибудь? — Кошмар. Ты бы съездил в КВД и проверился, что ли. А то мне с тобой стоять рядом противно. Вдруг заражусь какой-нибудь гадостью нечаянно, — адски спокойно вторил Хаято в ответ, пока они шли по длинным коридорам технического назначения. Тсуна молчал, пока Гокудера с Реборном препирались, так как влезать в этот отчасти очень смешной, а отчасти очень грязный разговор у него не было ни малейшего желания: он уже давно вырос, но считал постель слишком личным делом, чтобы обсуждать это. Реборн, судя по всему, вообще не имел ни капли стыда. Или просто хотел поиздеваться над своими бывшими учениками — Тсунаёши склонялся больше ко второму варианту, однако имея к подобным выходкам своего бывшего репетитора иммунитет, благополучно пропускал половину сказанного мимо ушей, дабы не забивать себе и так забитую разными проблемами голову. — Пришли, — лишь только вымолвил он, когда они оказались около нужной двери, тем самым заставляя замолчать обоих своих спутников. Перед ними предстали высоченные шкафы и сейфы, полки которых заполнены были архивными документами, рукописями, письмами и коллекциями планов различных зданий; схемами, газетными вырезками и журналами. В отдельной комнате находилась библиотека по финансам, а также материалы по истории Вонголы. — Предлагаю разделиться, — сказал Гокудера. — Не представляю, насколько это вообще может затянуться, но так будет наиболее эффективно. — Я согласен, — Тсуна кивнул, после чего перевёл взгляд на Реборна. — Я принимаю ваши правила игры, — тот улыбнулся, поправил шляпу и сразу направился в отсек «B», махнув напоследок рукой. — В таком случае… я получше исследую бумаги из подразделения Вонголы в Японии. Есть вероятность, что ранее наблюдались некие аномальные явления. — Да, хорошо, — Тсунаёши потёр левое плечо ладонью и скосил глаза вправо, заприметив плотные папки и обёрнутые специальной бумагой свёртки. — Я тогда покопаюсь в… «грязном белье»: на мне газеты и журналы. Репортёры и всякие писатели подмечают порой такие детали, о которых лучшие сыщики и детективы Вонголы и ищейки Варии не могут додуматься. — Каков временной отрезок, Дечимо? — Наверное, тридцать лет. Они разошлись, каждый в тайне лелея надежду докопаться до правды первым: ведь так интересно быть первооткрывателям чего-то неизведанного, хотя до конца Тсуна и Хаято этого не понимали. Искать, вынюхивать, примечать важные детали — то, чего не умел делать из них никто, кроме Реборна. Им бы очень пригодились Хибари с Мукуро, но их рядом не было, а значит — нужно было полгаться только лишь на свои силы. Тсуна скинул с верхних полок все нужные ему газеты и глубоко вздохнул прежде, чем начать рыться в ворохе сильно пожелтевших листов, пропахших старостью и пылью. Он перебирал каждую бумажку, осматривал с двух сторон, изредка вчитывался в поблёкшие строчки, которые могли иметь хоть какой-то смысл, но дельного ничего не находил. С того момента, как они все принялись за дело, прошло два с половиной часа, а со стороны Тсуны или Хаято не было ни единой зацепки. Реборн к тому моменту странно затих, словно затаился — это не было странным, но внушало определенную долю отчего-то благоговейного трепета. Тсуна сел на пол, прислонившись к стеллажу, и провёл рукой по осунувшемуся лицу. Он чертовски устал, однако волею случая был вынужден сидеть на холодном паркете, а не спать в роскошной кровати, приобнимая Киоко. Он осмотрелся по сторонам и уже собирался было дальше рыться после небольшой передышки, когда его взгляд зацепился за странную фотографию. Он нахмурился, встал с пола и вытянул очень старый листок из-под стопки. «Известная певица Венера, дочь богатого магната, вновь стала жертвой наших папарацци!» С фотографии на него оглядывалась очень красивая девушка, поразительно похожая на… …Минако? Далее следовал текст, полный восторгов по поводу «захваченной в объектив» девушки. Он тряхнул головой, презрительно сжимая губы: в Вонголе в то время была настолько скучная жизнь, что мафиози начали коллекционировать вырезки из жёлтой прессы?.. Тсуна чертыхнулся. Следующая статья была ничем не лучше: «Пойдёт ли дочь по стопам отца-политика? Новая благотворительная акция от дочери самого Хино!». Тсуна закатил глаза: у Солдатов Вонголы того времени явно наблюдались признаки идиотизма… — Нашёл что-нибудь? — к нему со спины подошёл Гокудера и посмотрел из-за плеча на страницу, которую рассматривал босс. — Ничего дельного, — тот тяжело и обречённо вздохнул. — Что у тебя? — Думаю, тебе покажется это интересным. Гокудера жестом подозвал босса следовать за ним. В помещении совсем не было окон, поэтому единственным источником света были лампы, прожекторы и светодиоды, а температура фиксировалась, а также регулировалась с помощью специального прибора. Пускай кондиционер и не работал на полную мощность, но их знобило — больше от усталости и нервов. Гокудера подвёл его к высокому деревянному столу, полностью застеленному различными бумагами и картами. Тот успел проделать немалую работу за столь короткий промежуток времени: во всю красовались различные схемы и подписи на расстеленной поверх кальке, были протянуты тонкие красные нити от одного объекта до другого, соединяя в причудливую фигуру. — Что это? — поинтересовался Тсуна. — В Японии раньше происходили необъяснимые катаклизмы и разрушения, в частности это, конечно, касалось Токио. Но… — Но?.. — Невзирая на то, что повсюду писалось, что это происходило из-за движения литосферных плит, извержения подводных вулканов, подземных толчков и… других природных явлений, это было вовсе не так. В том же самом Токио были отмечены необъяснимые явления, то есть истинная причина крылась в другом. — Действительно: такие разрушения не могли быть спровоцированы теми же самыми цунами и прочим. — Ещё дело в том, что метеорологический центр ни разу не предсказал заранее ни одной катастрофы: они всегда происходили неожиданно. И слишком часто, точно вмешивались… потусторонние силы? Дечимо, такая же ситуации теперь с моим… пламенем «Урагана». Всё пытаются скинуть на коробочки и кольца, но никто не копает глубже. — Не могут или не хотят, — Тсуна прикрыл глаза и потёр виски. — Выходит сложнее, чем мы могли себе представить. Что насчёт Намимори? — В Намимори подобных явлений ранее не отмечалось. Пускай и имеются эти записи, но больше ничего по делу я не нашёл, — Гокудера выглядел немного рассерженным: восторг сменился разочарованием. — Видимо, Вонгола этим не занималась, потому что Токио не является нашей территорией. И изменения не касались семьи и ближнего круга. То ли мы зашли в тупик, то ли перед нами предстал лабиринт с несколькими возможными путями. По какому пойдём мы? Тсуна бросил взгляд на стол, полностью заваленный бумагами, и снова обречённо вздохнул. Если не приходилось драться с очередным захватчиком всего мира, то требовалось рыться и копаться в непонятных делах и раскладывать по полочкам такие же непонятные ситуации. Лучше бы он сейчас сражался насмерть, вот честно… — Этот вопрос я хотел задать тебе, Гокудера. Но раз ты меня спрашиваешь об этом, ты тоже не имеешь ни малейшего понятия… — разочаровано протянул Дечимо и сел за стол, устав стоять. Хаято оглянулся, видимо, надеясь застать Реборна, но никого не увидел. — Может, нам Реборн сможет помочь. В любом случае… мы уже хоть что-то нашли. И немало. Нам осталось только распутать этот колтун загадочных совпадений — и золотой ключик у нас в кармане. Тсуна вскинул брови. — Ты думаешь, что всё так просто? — Я думаю, что всё просто, но на глубине. В смысле, — поправил он себя, — ответ лежит на поверхности, но до поверхности нужно добраться, а… — Это как раз и называется «глубина», — устало возразил ему Тсунаеши. Гокудера мысленно взмолился: да, именно сейчас им бы и решать, что есть глубина, а что — поверхность. Недосып давал о себе знать кучей бредовых фраз, слетавших с языка, и не менее бредовых мыслей, навязчиво лезущих в голову. — Вы же меня прекрасно поняли, Дечимо. Необъяснимых вещей не бывает. Всё объясняется, но со временем. Сколько времени мы пытались объяснить принцип действия коробочек? И объяснили же! — Да, но мы с этим сталкивались сами. А тут… Они замолчали, не имея сил продолжать дальше разговор. По прошествии некоторого времени послышались глухие шаги. Реборн, казалось, вышагивал невероятно помпезно и самодовольно. Тсуне было плевать, что самодовольно, главное, чтобы он что-нибудь уже нашёл. Спустя столько лет во главе Вонголы учишься не замечать недостатки человека, а смотреть на КПД его работы. Если он выше градуса раздражающих черт характера, то Тсуна был доволен. Хотя иногда и добродушные люди, вроде него, выходили из себя. Хаято в этот момент начинал то ли беситься, то ли побаиваться. Остальные принимали это как должное. — Ну что, гастарбайтеры? Нашли что-нибудь? — ехидно спросил он, подходя к ребятам и смотря на их унылые и измученные лица. — Да, нашли, — проигнорировав «выпад», сказал Гокудера. — Думается, что и ты пришёл не с пустыми руками, раз выглядишь, как напыщенный индюк. — Увы, увы, — он покачал головой и цокнул языком. — Вспоминаю времена, когда ты смотрел на меня такими восхищёнными глазками, мне аж грустно становится видеть, во что порой вырастают милые детки с динамитом, — тот вновь оглядел их с ног до головы. — Но если серьёзно… разве что мною были откопаны некоторые любопытные фотографии. Реборн попросил пройти к столу, после чего выложил поверх схем и карт свои находки: несколько порванных и помятых журнальных страниц, которые явно были не к месту, вызвали недоумение у Гокудеры и заинтересовали Тсуну. — Вновь Хино, — прошептал Тсуна. — И Венера, но здесь она подписана, как Айно. Кто остальные? — Я смотрю, ты тоже наткнулся на них? — Реборн был удивлён, что случалось нечасто. — Да, — Тсуна разгладил углы глянцевой бумаги. Чернила расплылись, из-за чего было сложно прочитать написанный текст. — Так кто остальные? Их я вижу впервые. Реборн посмотрел на него с нескрываемым превосходством, но глубоким уважением. — Это, — он ткнул пальцем в девушку, очень похожую на Минако, — одна из известнейших певиц своего времени, ставшая при жизни легендой, дочка богатого бизнесмена, кумир и идол своего поколения, — он провёл пальцем по шершавому листку до следующего лица. — Это — дочка известного в то время политика. Отучилась на композиторском, однако также занималась благотворительностью, — он вновь провёл пальцем. — Это — одна из известнейших гонщиц 90-х на Формуле-1, ставившая на место даже мужиков. — Это женщина? — странно спросил Гокудера, вглядываясь в черты лица. — Да, — кивнул Реборн, не обращая внимания на интонацию Хаято, и продолжил, — это — Мичиру Кайо такая же известная скрипачка, которая выступала на лучших сценах мира. Ами Мицуно, гениальный нейрохирург, к которой выстраивались очереди на операцию со всего мира. Макото Кино, известнейший ресторанный критик, Сецуна Мэйо, знаменитый психолог, написавший пару книг, перевернувших такую науку, как «психология», Хотару Томоэ — девочка-гений, дочка знаменитого на весь мир психиатра, который очень дружил с Сецуной. — Мы их видели, — внезапно сказал Тсуна. — Двух первых. — Тсуна, — устало произнёс Реборн, — это были не они. Мало того, что их имена стерты, есть ещё кое-что, что тебе следует знать… Произнося это, он выудил следующую газету с чёрными, как ночь, заголовками. — «…самолёт потерпел крушение и упал океан. На борту находились сто тридцать четыре человека, среди которых и Ами Мицуно, нейрохирург, спасшая сотни жизней…» — «…нашли мёртвой в своей же спальне. Сецуна Мэйо — невосполнимая утрата для мира». — «…среди жертв затонувшего теплохода числится и Мичиру Кайо, знаменитая скрипачка, которая…» — «…под обломками обрушенного здания нашли и Макото Кино, бывшую довольно известным ресторанным критиком, родители...» — «…жуткая автомобильная авария, унёсшая жизни Рей Хино и Минако Айно, лишили мир живых гениальных композитора и певицы…» — «…Хотару Томоэ умерла на месте от удушья, убийцу, совершившего непростительное преступления, так и не нашли…» — «…Харука Тено врезалась в ограду и скончалась на месте, мир скорбит…» Реборн говорил и говорил, но в голове у Тсуны его голос словно шёл фоном, а в голове остались лишь непонятные шумы. Все названные смерти были просто ужасны и напоминали скорее шутку судьбы, которая подстроила все события. Минако Айно и Рей Хино… Минако и Рей… Как только он хотел вновь возразить, он зацепился взглядом за расположенные под статьями датами. Его самого тогда даже не было, когда все девушки одна за другой трагично погибли. Ни его, ни всех остальных Хранителей. Был лишь проклятый Реборн, но… — Да как так? — глухо произнёс он, точно обращался в неизведанную пустоту, но его услышали. — Рей и Минако, — повторил он. — Мы точно их видели. — «Мы»? — переспросил Реборн? — Кто «мы»? — Гокудера выглядел обеспокоенным и ошарашенным. — Я и… Ямамото, — он не знал, что и думать по этому поводу, лишь вновь и вновь перечитывал заголовки и первые строчки статей, бросался от одной идеи к другой, потом начал ходить то в одну сторону, то в другую. — Ведь только… сегодня. Нет, теперь уже вчера… — Дечимо… — Гокудера положил руку на плечо босса. — Вы… с вами всё в порядке? — Возможно, просто так совпало, — попытался успокоить Тсуну Реборн. Тот тоже начал переживать за состояние своего бывшего ученика. Натянутые маски безразличия и гордыни словно треснули, проявляя истинное лицо Реборна. — Я давно не верю в совпадения, — Тсуна уставился на пол. — Вы ведь тоже, я знаю. Что насчёт путешествий во времени? — не унимался он. — Ты имеешь в виду «Базуку Времени» Ламбо Бовино? — Не только её, — Тсунаёши подвинул ногой стул к себе и присел, более не в силах стоять. — Но, как вариант, — да, его стоит рассмотреть. Или что насчёт сил Бьякурана Джессо? Почему мы упускаем эти варианты, хотя они лежат на поверхности и известны нам? На поверхности, Гокудера. Гокудера понял намёк, но с ответом не спешил. Напряжение развеял внезапно разразившийся телефонный звонок. — Да, — принял вызов Тсуна. — Дечимо, отчёт о вскрытии готов. Вам его зачитать или вы хотели бы лично с ним ознакомиться? — Лично, — безапелляционно произнёс Тсуна. — Уже выезжаю. Конец связи. Он посмотрел по очереди сначала на своего Хранителя Урагана, а затем на Аркобалено Солнца. — Хаято, ты поедешь со мной, — посмотрев на него, озвучил Тсунаёши, не терпя никаких возражений. — Реборн, а ты... — повернулся к своему бывшему репетитору Дечимо, скорее не обращаясь, а задавая вопрос. — Я останусь здесь, — ответил Реборн и молчаливо кивнул. — Поищу ещё что-нибудь и хочу посмотреть про этих девушек поподробнее. Может, нашему делу это особо и не поможет, но я намереваюсь проверить одну теорию, которая мне кажется правильной… Тсуна согласился с ним, и, попрощавшись, они с Гокудерой вышли из здания, оставляя за спиной кучу не отвеченных вопросов. — Куда, Дечимо? — спросил Гокудера, садясь на переднее сидение и заводя машину. — В морг CEDEF. Шоичи получил результаты вскрытия. Я выразил желания ознакомиться с ними лично. Я всецело доверяю системе безопасности Вонголы, но по телефону такие вещи не хочу обсуждать — слишком непонятно даже самому. Надо увидеть всё своими глазами. Гокудера промолчал, таким образом выражая согласие с боссом. Хотя вряд ли в этом мире было что-то, что делал Тсуна и с чем был не согласен Хранитель Урагана. Иногда самому Хаято казалось, что если Тсуна примет решение перестрелять всех к чертям собачьим, он сам, не задумываясь, будет стрелять вместе с ним, потому что единственное, что считал истинным Хаято, так это решения Тсунаёши Савады. Сам Тсуна об этом догадывался, но никогда бы не стал пользоваться таким доверием Хаято, потому что это было бы проявлением высшего неуважения. В голове у него засели два имени: Рей и Минако. Минако и Рей. Которые чертовски были похожи на двух девушек со страниц. Вот только это попросту не представлялось возможным: они все должны были быть давно мёртвыми… но почему-то оказались живыми. А, может, это их родственники?.. Тсуна изумился собственным мыслям: после всего того, что он пережил, он думал, что вряд ли в мире ещё хоть какая-то вещь будет способна вызвать подобное удивление. Но такая вещь нашлась. И Тсуна уже перестал верить себе самому и своим глазам. В CEDEF охранная система была серьёзнее, нежели в архиве. Впрочем, ничего удивительного в этом не было: CEDEF прямо говорили и показывали, кто они есть на самом деле, а архив скрывался под личиной обыкновенной библиотеки. На этот раз они проходили по одному: каждый назвал своё имя, личный пароль и уровень доступа, потом их просканировали — и голос, и глаза, и отпечатки ладони и пальцев по отдельности. — Просим прощения, дон Вонгола, за принесённые неудобства, однако таковы распоряжения вашего отца… — тем не менее, никакой вины в голосе девушки, которая следила за всем этим процессом, не было. — Ничего страшного, я сам подписывался под всеми этими правилами, как и остальные члены семьи, которым разрешён доступ, — он кивнул ей и прошёл вперёд, когда Гокудера, наконец, оказался рядом с ним и накидывал пиджак. — Правда, раздражает то раздеваться, то одеваться, — подметил Гокудера. В центре зала их встретил Шоичи, растрёпанный и зазевавшийся, под глазами у него пролегли тёмные круги. Когда он их заметил среди немногочисленных людей, то заметно оживился и сам двинулся быстрым шагом на встречу. — Рад вас видеть, — он пожал руку сначала Тсуне, потом Гокудере. — Пускай и при таких… печальных и неприятных обстоятельствах. — Благо, лично нас они никак не касаются, — с призрачной улыбкой на губах сказал Тсуна. Шоичи кивнул и сказал: — Я вас провожу. Втроём они прошли к грузовому лифту и спустились на минус четвёртый этаж, где и находился морг. В коридоре, в котором они в итоге оказались, оказалось намного прохладнее, чем в главном зале, в воздухе витал непривычный запах, пропитанный хлоркой и прочими… неприятными вещами. Находиться в морге было просто… ужасно, никто не мог привыкнуть к этому месту, пускай часто приходилось сюда спускаться. Правда, Тсуна никак не мог припомнить, когда он оказывался здесь в последний раз, собственно, как и Гокудера: ни босс, ни его Хранители не приходили сюда лично уже довольно давно, так как обычно отправляли обычных солдат. — Дальше вы сами, — Шоичи поёжился и вздрогнул, даже не стараясь скрыть, что его буквально тошнит и трясёт от омерзения и засевшей паники. — Прямо по коридору. Первая дверь налево. — Поняли, спасибо, — Гокудера кивнул ему. Шоичи двинулся обратно, а они продолжили идти. Несмотря на стерильную чистоту, успокаивающие светло-зелёные плиточные стены, а также мягкий белый свет, который даже не отдавал желтизной, было жутковато. Когда они, наконец, оказались в нужной комнате, то у каждого из них засосало под ложечкой. — Дон Вонгола, — почтительно обратился к Тсуне темноволосый мужчина сорока пяти лет с карими глазами, как только заметил его стоящим в дверях. Он стянул резиновые перчатки и выбросил их в открытую урну. — Прошу вас: проходите, всё готово. Тсуна поморщился: ему не нравилось, когда его так называли. Или же он никак не мог к этому привыкнуть. — Простите, что пришлось вас потревожить в столь поздний час и вызвать на работу в срочном порядке, — Тсуна прошёл мимо металлической кушетки. — Вышло неудобно. — Я поклялся служить Вонголе, — мужчина изогнул в улыбке тонкие, словно обескровленные губы. — Передай все нужные бумаги Дечимо, — спокойным тоном сказал он своей помощнице. Когда отчёт оказался у него на руках, он принялся внимательно вчитываться в него, что удавалось с трудом: он едва мог воспринимать написанное, пускай и было напечатано, а не написано от руки. Тсуна поднял голову и посмотрел на камеры и контейнеры. Нет, он ненавидел морг, его начало бы мутить, если бы он мог всё чувствовать и ощутить в полной мере. Казалось, всё притупилось от недосыпа. Передав отчёт Гокудере, он попросил ещё раз осмотреть тело. Патологоанатом мягко сдёрнул накидку, а потом сложил её. Вместе со следами вскрытия труп выглядел ещё более жутким и отвратительным, а пах он скверно. Поэтому он с радостью принял предложенный платок и приложил его к лицу, закрывая нос и рот. Но этот отвратный и поганый запах слишком глубоко засел. Гниение, шрамы, швы, нити, жжённое мясо, дряблая кожа и редкие волосы… он смотрел и сдерживал рвоту. — Что же, — он положил платок на металлический столик рядом с лотком, в котором лежали инструменты. — Не могли бы вы предоставить мне образцы тканей и крови. Поместите их в специальный контейнер для перевозки. — Но, дон Вонгола… Тсуна вновь поморщился и прикрыл ладонью рот. — Вы желаете мне возразить? — он взгляд патологоанатому прямо в глаза, его помощница не решалась даже пискнуть. — Или я вас неправильно понял? — Вы неправильно меня поняли, — поспешил с ответом тот. — Я всё сделаю в лучшем виде. Но, позвольте узнать, зачем вам? — Не стоит задавать вопросы, на которые вам лучше не знать ответы, — Тсуна перевёл взгляд на Гокудеру, который яростно сжимал в руках отчёт, но всё это время молчал. Пускай в отчёте и не было сказано, что это «проделки» пламени «Урагана», но он явно был недоволен проделанной работой. Подойдя к нему вплотную, он схватил Гокудеру за рукав и прошептал на ухо: «Ты помнишь, о чём мы говорили на месте преступления? Тебе передадут этот контейнер, и ты отправишься к Верде. Пускай он проведёт дополнительную… экспертизу». И в полный голос он продолжил: — Я знаю, что ты очень устал и тоже валишься со всех ног, но только тебе я могу такое поручить. Как только расправишься с этим, то немедленно доложи мне или Реохею о результате, если меня не будет на связи. И после этого сразу, запомни, сразу же поезжай домой и отдохни. — Но… — начал, было, он, но быстро сник: — будет сделано, Дечимо. — Я оставляю свою Правую Руку, сэр, — кинул он патологоанатому. — Вам нужно передать контейнер ему, а дальше он справится со всем сам. Благодарю за проделанную работу. И скрылся за дверью, лишь постепенно утихающие шаги напоминали, что он недавно здесь был. Когда Гокудера и патологоанатом остались вдвоём, а помощница отправилась оформлять бумаги, повисло выжидающее молчание со стороны Хаято и чуть недоумевающее — со стороны врача. Гокудера безмолвно кивнул ему, таким образом давая приказ начинать забор материала и передачу его в личные руки. Мужчина с готовностью принялся за работу и, пока происходил весь процесс, также не говорил ни слова. Стены помещения нереально давили, заставляли внутренне скукоживаться от осознания всего происходящего внутри здания, однако Гокудера оставался принципиально непреклонным. Он столько раз здесь бывал, что не сосчитать, поэтому лишь наблюдал за проделываемой работой с лёгким чувством неуместности всего происходящего. Будь он всем интересующимся подростком, как десять лет назад, он бы скакал вокруг патологоанатома и с нескрываемым восторгом в глазах задавал отчасти глупые, отчасти детские вопросы. Сейчас же он просто ждал. Потому что знал весь алгоритм действий наперед. Когда он, наконец, получил заветный герметичный контейнер на руки, то, быстро попрощавшись с мужчиной, пулей метнулся к машине. Ему было необходимо доехать до Верде: дорога отсюда занимала часа полтора, а в сон клонило нереально, поэтому он решил разделаться с этим поскорее. Ночь окутала спортивную BMW беспроглядным туманом.***
— Чахоточный день, — в пустоту проговорил Тсуна, когда оказался, наконец, дома, в резиденции Вонголы. Немногочисленные слуги передвигались бесшумно, а охрана, стоящая на определенных постах, была, как ни странно, бдительна, как никогда. Тсунаёши прошёл через громадную лестницу на второй этаж и свернул по направлению к гостиной. Прежде, чем лечь спать, он хотел немного расслабить распалённый мозг. Однако его планам грозил позорный крах, когда из-за угла внезапно появилась сонная Киоко. — Тсу-кун? — позвала она. — Где ты был? Её лицо выражало искреннюю обеспокоенность, однако у самого Дечимо не было ни малейшего желания разговаривать сейчас со своей женой. — Киоко, милая, не сейчас. В голове у него пронёсся целый вихрь мыслей, состоявших, в основном, из матов: с годами у Киоко появилась какая-то поразительная особенность всегда оказываться в ненужное время и в ненужном месте. Киоко отправилась вместе с ним в Италию и с самого первого дня пребывания жила в резиденции Вонголы под охраной, как и остальные близкие и важные для Тсунаёши люди, помимо Реборна, конечно. Никаких вопросов она ему не задавала, не перечила и не показывала грусти по родине, хотя явно тосковала по Японии. Дома они все говорили на японском языке, а не на итальянском, и она готовила обычно традиционные блюда Японии, если хотела порадовать своими кулинарными способностями, которые однажды сильно выручили их, когда они находились в десятилетнем будущем. Киоко не подходила Италия, она была чужда ей, но это — Киоко. И теперь ему стало ещё сложнее от осознания… чего? Того, что он… остыл к ней? Что она стольким пожертвовала ради него, а он может лишь сказать: «Не сейчас»? Что они словно приелись друг другу, стали замечать те минусы, на которые раньше закрывали глаза? — Конечно, дорогой, — она попыталась ободряюще улыбнуться и поправила свой шёлковый халатик, который был задран и оголил левое бедро. — Позвать слуг, чтобы приготовили завтрак? Или чтобы набрали тебе ванну? Или… если хочешь, я могу сделать это сама. — Нет, не стоит, — он подошёл к ней и не поцеловал, а скорее нежно мазнул губами по её мягкой щеке. — Время раннее, возвращайся в постель, я скоро к тебе приду. Киоко ласково приобняла его и положила голову ему на грудь: она прикрыла глаза и стала вслушиваться в биение его сердца. — Ты такой напряжённый и уставший. Я так волновалась, когда ложилась без тебя и проснулась тоже без тебя, — полушёпотом сказала она. — Как насчёт… массажа? Я разомну тебе плечи, а, Тсу-кун? — она облизнула кончиком языка пересохшие губы. Тсуна повторил ещё раз: «Нет, не стоит», — чмокнул её в макушку и отправил обратно в кровать, на этот раз она послушно кивнула, двинулась в сторону их комнаты и лишь раз обернулась, но он не смотрел ей вслед, лишь вслушивался в гулкие шаги: Киоко носила тапочки на танкетке. Иногда Тсуне казалось, что ему запланированный переезд дался гораздо легче, чем остальным. Однако на самом деле его ситуация обстояла гораздо хуже. Тсуна не имел права переносить штаб Вонголы в Японию, в то время как только появлялось задание в стране восходящего солнца, Хибари и Ямамото глотки готовы были друг другу перегрызть, лишь бы иметь возможность его выполнить. Когда пререкания между ними достигли своего апогея, Тсуна решил проблему невероятно детским, но таким действенным способом, что более ему перечить не захотели: задания в Японии они выполняли по очереди... Глупо, зато справедливо. Тсунаеши провёл рукой по волосам и двинулся в направлении гостиной, стараясь двигаться настолько тихо, насколько это было возможно: личное пространство и сон — вещи, которые ценились внутри Вонгольской элиты больше всего. — Тсуна?.. — неловко послышалось прямо за его спиной. Дечимо обернулся. — Ямамото? Не думал, что ты здесь. Хранитель Дождя был единственным, кто никогда не называл Тсуну Дечимо, и для кого-то это было дикостью — так фамильярничать с Боссом; а для кого-то — Божьей Благодатью и Манной Небесной (для самого Тсуны, который свыкся уже с ролью Десятого, однако всё никак не мог сродниться со своими титулами). — Да, буквально пятнадцать минут назад вернулся. Я хотел принять душ и лечь спать, но увидел тебя. Ты что в такое позднее время не спишь ещё? Тсуна улыбнулся. — Я вот хочу отдохнуть от дел праведных в гостиной и разлагаться там как личность. Мы только недавно вернулись из CEDEF. Если хочешь, пойдём со мной?.. Ямамото пожал плечами и подошёл к Тсуне. — Пошли. Ты даже представить не можешь, как я заебался за день. Тсуна прекрасно понимал. Пока они неспешным шагом шли по коридору, никто не говорил о том, как же прошла ночь: не хотелось этим загружать вполне себе мирное, но хмурое утро. — Ты ведь тренировался? — больше констатировал, а не спрашивал он. Ямамото кивнул, поправил ворот футболки и вытер тыльной стороной ладони проступившие капельки пота. Его ничего не могло остановить: каким бы уставшим, сонным и заебавшимся он ни был, Ямамото ни за что не пропускал свои тренировки и с завидной регулярностью снова и снова пересматривал присланные и присылаемые ему уроки. Никакие раны, болезни, а также жизненные трудности не становились для него помехой и преградой. Всё это его закаляло. И отвлекало. Для этого на деньги Вонголы Тсунаёши сказал построить специальное место, своим видом напоминающее дом Ямамото — додзё, где тот мог медитировать и размахивать боккэн направо и налево, не боясь задеть кого-то или внезапно быть прерванным. Перед тем, как пройти в гостиную, они решили заглянуть в столовую, где только начинала кипеть жизнь: все мойщики повторно начищали кухонные приборы и промывали выложенные овощи, повар и его помощники очень тщательно проверяли как поставленные продукты, так и уже имеющиеся на складе, а пекарь уже начал замешивать для хлеба тесто. Как только они заметили Дечимо и его Хранителя, стоящих в дверях, те все мигом отвлеклись от своей работы, словно замерли, после чего каждый вежливо поздоровался и приблизился, чтобы пожать им руки. — Вы не могли бы быстренько сделать нам несколько сандвичей? — Ямамото улыбнулся и неловко почесал макушку. — И кофе, — добавил Тсуна. На самом деле, он не очень любил кофе и больше предпочитал пить чай, но сейчас он решил немного подзарядиться. — Эм, мне сандвич с индейкой. — Да, кофе точно не помешает, — и следом: — Мне, пожалуйста, с сёмгой. — Будет сделано. Вы пройдёте на кухню или вам принести в другое место? — В гостиную на втором этаже, — сказал Тсуна. Они развернулись и вышли из столовой, предвкушая прекрасное завершение слишком долгого дня в отличной компании с вкусной едой. Когда они всё-таки дошли до гостиной, горничная, которая там убиралась, едва только увидела их, нервно замельтешила. — Прошу прощения… сейчас, я почти все убрала: осталось только собрать в кучу моющие средства и положить их на место, Дон Вонгола, — выговорила она и вытерла руки о передник. Комната сияла чистотой. Тсуна с готовностью кивнул, и они с Ямамото прошли к дивану. Когда они обессилено плюхнулись на мягкие подушки, тело как будто обдало разрядом расслабленности: сказывалось до этого бывшее слишком сильным напряжение. Они переглянулись и одновременно закинули головы на спинку. — Включи, пожалуйста, телевизор, Ямамото, чтобы тот фоном был. Не люблю такую напряженную тишину, — послышался голос Тсунаёши, губы которого едва ворочались. Ямамото нахмурился и, дотянувшись до пульта, нажал на красную кнопку. По центральному каналу показывали утренний выпуск новостей, где говорили о произошедшем пожаре в пригороде Флоренции. Когда Ямамото переключил канал, то попал на прогноз погоды: в Вероне, кстати, было неплохо, но сейчас им не до незапланированных отпусков. Ямамото переключил канал ещё раз и наткнулся на какую-то передачу о здоровом питании и похудении. После ещё одной попытки они смотрели, как ловят крокодилов. — Неужели нет ничего нормального? — Тсуна возвёл руки к потолку. — Есть котята и щеночки, — сказал Ямамото, — мило, но неинтересно. О, есть интервью с итальянским волейболистом. — Нет, — мрачно сказал Тсуна, вновь откидываясь на спинку и дотягиваясь до подушки. — Верни новости. — Я подумал о том же, — он протяжно зевнул. Миловидная женщина с оливковой кожей и тёмными глазами рассказывала о сильных дождях в Козенце, потом своё слово взял взрослый мужчина, который начал говорить о незаконно провезённых диких животных. В то время, когда в эфире появился политик, в гостиную прошла женщина средних лет, которая не поднимала полностью головы и постоянно шла так, точно не никак не могла или боялась разогнуться, поставила перед ними две чашки с кофе и несколько тарелок с сандвичами. — Признаться честно, я уже и забыл об этом, — едва выговорил Ямамото; тот потянулся за сандвичем, взял его в руки и откусил большой кусок, как будто он не ел неделями, а не полсуток. Крошки от него посыпались на одежду и диван. Впрочем, эти произнесённые слова и представшая глазам обыкновенная сцена были последним, что запомнил Тсуна прежде, чем всего на минутку прикрыл глаза, а потом и вовсе уснул. — …слышал, сегодня что-то в торговом центре на площади *** произошло? Посторонние шумы заставили его поморщиться, однако открывать глаза тот пока что явно не стремился. Было неудобно, а спину стало неприятно ломить, но сил не хватало даже для того, чтобы просто повернуться на другой бок. И вообще — кто это, мать вашу, был? — Да, именно, — послышался ещё один громкий голос. И он, вроде как, узнал его обладателя: кажется, это был Реохей. — Поговаривают, что произошло ограбление ювелирного салона, кстати, любимый магазин Ханны; а так ничего особенного. Не припомню уже тех дней, когда всё было спокойно, а сейчас что происходит: то природные катаклизмы, то людям не живётся спокойно, и им башню сносит… — Не существует спокойных дней — то всего лишь неведение и незнание. О, вы только посмотрите: наша Спящая Красавица проснулась, но капризничает и не хочет подниматься. Глупый Тсуна, проснись и пой, — его ткнули в бок. — Ямамото, ты тоже, — на тон выше сказал Реохей. — Вы даже с того света достанете, — пожаловался Тсуна. — Ай, Реборн! Когда он, наконец, разлепил глаза и потянулся, то позволил себе неожиданно ущипнуть Реборна за бедро. Не самая кровавая месть на памяти всей Вонголы, но хоть что-то. Повернувшись в сторону Ямамото, он заметил, что тот совсем никак не реагировал на все действия совершаемые Реохеем: лишь продолжал пускать слюну и тихо похрапывать. — Не время боссу и его подчинённым валяться на диване. Я поражаюсь вашей наглости: из кровати меня, значит, вытащили, а сами развалились, как медведи в берлоге, — Реборн заметил стоявшую на краю стола чашку, взял её и отпил из неё. — Фу, какая же гадость. Да будь этот кофе всё ещё свежим и горячим, лучше бы он точно не знал. Напомни мне, чтобы я привёз тебе что-нибудь из своих запасов. — Не надо, Реборн, — Тсуна ровно сел и потянулся. — Который час? Не дожидаясь ответа, он сам посмотрел на настенные часы и заметил, что уже вечер. Время пускай и не близилось к ночи, но проспали они достаточно, даже не заметив этого. — Ты нашёл что-нибудь ещё, что могло бы нам помочь? — поинтересовался он у сидящего на подлокотнике дивана Реборна. Тот поправил указательным пальцем свою шляпу и кивнул. Встрепенувшись, Тсуна повернулся к Реохею, который, наконец, достучался до Ямамото и поднял того, спросил его: — Есть вести от Гокудеры? Я просил, чтобы он связался с тобой, если я буду вне зоны доступа. Реохей серьёзно посмотрел на него, не сводя глаз практически с полминуты, и только после этого дал положительный ответ. Не успел тот заговорить, как его внезапно прервал Ямамото, который положил ладонь ему на живот и немного нажал, таким образом привлекая внимания, другой рукой он взял пульт и стал увеличивать громкость. — Ямамото, ты что… — Подожди, Тсуна, — его цепкий взгляд был устремлён на экран телевизора, а рот был слегка приоткрыт. — Ты только посмотри... — Я как раз про этот торговый центр и говорил… — Реборн сложил руки под грудью. Послышался неясный гул, состоящий из бесконечного бормотания и причитания всех присутствующих. Ямамото недовольно хмурился, пока в конце концов не вышел из себя в попытке расслышать в этом гвалте хоть что-то. — Вы можете хоть ненадолго заткнуться? — раздраженно рявкнул тот, повернувшись к толпе, и вновь посмотрел в телевизор. — Тсуна, смотри… Все присутствующие, не только Тсуна, как по команде, взглянули на плазменный экран. То, что на нем показывалось, трудно было назвать «обычным порядком вещей». Ямамото прибавил ещё громкости, таким образом дав ясный намек, что если кто-то попытается перекричать телеведущую, будет покромсан на суши. А говорила эта женщина очень много интересного… —…невероятно ловкие девушки смогли обезвредить преступников вовремя и скрылись с места происшествия, однако видеокамеры засняли их передвижения. Кажущиеся такими хрупкими, эти красивые синьоры проявили невероятную храбрость и смелость, не потребовав ничего взамен. Если кто-то из вас знает, кто они и могут с ними как-то связаться, сообщите нам об этом. Город должен знать своих героинь! — улыбчивая репортёрша уступила место занятному видеоряду, на котором отчётливо (хоть и немного смазано) были видны лица этих новоявленных «героинь», а позже прокрутили отрывки того, как они обезвреживали преступников. — Реально красивые, — изрек спокойно Хаято, до конца не понимая, чем всех так заинтересовала эта новость. Однако его никто не услышал, так как все взгляды были направлены на Тсуну и Ямамото, которые сидели, чуть ли не открыв рот, и вглядывались в мелькавшие кадры так, словно это было единственное, от чего зависела их жизнь. — Тсуна?.. — потревожил тишину Реохей. Тот зачарованно кивнул. — Гокудера, — тихо отозвался Дечимо, — это они. Это их мы видели тогда в ресторане. И… Реборн, тебе тоже стоит внимательнее приглядеться… — Именно об этом я и хотел поговорить. Реборн поднялся с насиженного места, подошёл к Ямамото и Тсуне со спины, после чего осторожным движением расстегнул среднюю пуговицу пиджака и достал из внутреннего кармана аккуратный газетный свёрток. Никто из них не обращал на эти махинации, даже когда он начал его разворачивать, после этого разглаживая из всех имеющихся два листа. — Что же… — он усмехнулся и приложил каждому к груди по одному листу, привлекая тем самым их внимание. — Познакомьтесь с красавицами-воинами Сейлор Венерой. И Сейлор Марс. Реборн не солгал и не слукавил, когда сказал, что нашёл новую занимательную информацию. Ямамото и Тсуна опустили головы, а после подняли их обратно на телевизор. — Да твою же мать…