С чем покончено, к тому не возвращайся

Рей и Минако по известным только им причинам благополучно пропустили ужин, а потому сообщать им о намеченном плане пришлось в отдельном порядке, и что самое удивительное... ...они с лёгкостью согласились, что вызвало неподдельное удивление у всех, включая Хаято. Тсунаёши полагал, что они начнут ломаться и избегать незапланированной поездки, если все сказанные ими слова были ложью, однако они не произнесли и слова против. Ни слова против и больше ничего: между Вонголой и Сенши словно возникла незримая стена, которую мужчины могли ощущать. Если раньше девушки были... более открытыми, если так можно выразиться в подобной ситуации, то сейчас они как будто были отдельно. Словно полуживые. Словно ставшие призраками прошлого. Сошедшими со страниц газет легендами, а не просто Минако Айно и Рей Хино. И почему-то это невероятно злило Тсуну. И вызвало легкое раздражение у Ямамото. А ещё бесило Хаято. И если причины первых двух были непонятны даже им самим, то Хаято был открытой книгой: он категорически не понимал ни Рей, ни Минако. Или не хотел понимать и всячески отказывался хотя бы от малейшего шажка навстречу. Он не понимал, почему из-за двух несущих откровенный бред девиц должен рушиться уклад всей семьи. Откуда было ему тогда знать, что есть вещи гораздо более важные, чем спокойствие горстки людей?.. Минако и Рей видели его насквозь, а потому не возникали: чтобы осознать некоторые вещи, требуется время. Вечер следующего дня наступил очень быстро: девушки не появились ни за завтраком, ни за обедом, чем сильно расстроили Хару, но не вызвали никаких эмоций у той же Киоко. Реохей отбыл из резиденции по спецзаданию, оставив свои несомненно ценные рекомендации: идея была его, а значит спросить его совета не было лишним. Хаято до последнего настаивал, что Тсуна должен был остаться в резиденции. Киоко тоже была против этой затеи, однако никто и слова не посмел сказать ему поперёк, когда он озвучил своё пожелание, как приказ. Машины были уже готовы, мужчины тоже, они ожидали Рей и Минако в холле. Рядом с Тсуной стояла Киоко и о чём-то ему приглушенно рассказывала, когда на ступенях лестницы послышался стук каблуков и через мгновение девушки уже спускались с последних ступеней. Каждая новая встреча давалась им всем тяжелее предыдущей, настолько была напряженной атмосфера, а воздух — накалённым. Как будто бы это они враги, а не темнейшие и древнейшие силы, вновь вторгнувшиеся на Землю. Ведь это и не назвать разладом, когда никакого союза прежде не было упрочнено. — Если что, мы не опоздали, — Минако обвела взглядом каждого, улыбнулась и прошла мимо них всех по направлению к выходу, — просто вы все слишком рано собрались. Им не было сложно притворяться, игнорировать и играть отведённые роли, не ими были установлены правила этой никчёмной и бесполезной партии, но раз мужчины того хотят, они это получат. Рей не была равнодушной, бесстрастной и нейтральной, но она молча проследовала за Минако на улицу, не обращая ни на кого внимания и не желания начинать бессмысленный разговор: всё, что нужно, они уже друг другу сказали. Небо было пасмурным, и порой создавалось впечатление, что оно было таким тяжёлым и низким, что до него можно коснуться рукой. Несомненно, в скором времени должен был начаться дождь, но никакой водой не смыть той гнили и того мрака, что надвигались на человечество — Рей и Минако чувствовали это всем своим нутром. Катастрофически не хватало кислорода, было невозможно дышать: что на открытом воздухе, что в кожаном салоне автомобиля. — Почему ты отменил совещания? — сдержанно поинтересовалась Мина, при этом поправляя выбившиеся из низкого хвоста волосы. — Я посчитала, что ты очень хочешь обсудить нас со всей семьёй. — Вызывает сомнения тот руководитель, который с завидным успехом меняет свои решения, — добавила Рей. — Не вас, — поправил Тсунаёши, — а детали дела. Гокудера нахмурился, но ничего не сказал, сегодня он был особенно спокоен, если сравнивать со вчерашним днём. В этот раз он, а не Ямамото сидел вместе с девушками на заднем сидении, в то время как Ямамото и Ламбо ехали вслед за ними на другой машине. Не сказать, что они особенно жалели об этом: пусть Ямамото был самым добродушным и расположенным к ним из них всех, но не об этом стоило думать в данный момент. — Давайте, что ли, музыку включим? — со смешком спросила Минако. — Не на ваши же серьёзные мины смотреть на протяжении всей дороги. Минако прекрасно понимала, что ее единственной целью было найти, за что можно было бы зацепиться: потому что именно скандал — это лучший способ разрядить обстановку, но этого не произошло. Тсунаеши нажал на пульте управления какую-то кнопку, и салон сразу же объяли звуки музыки. Пела, вроде бы, Сара Брайтман, Минако сразу узнала ее мелодичный голос, однако не подала и виду, что она довольна, только молча откинулась снова на спинку сидения и, закинув голову на подголовник, прикрыла глаза — ночь была беспокойной и, несмотря на то, что спали они с Рей, ни разу не проснувшись, все равно были уставшими и измученными. Мимо них проносились деревья, сливаясь в одно бесконечное зеленое пятно, старые и новые задания, потом снова деревья, потом выжженная беспощадным итальянским солнцем пустошь, поле, снова деревья и снова здания. Рей хотелось пошутить, что они отвозят их подальше от города, чтобы застрелить, но не стала этого делать — за подобные шутки можно было бы действительно получить пулю в лоб. Прошло еще два часа, прежде чем машина начала постепенно замедлять ход: они выехали на какую-то проселочную дорогу, которая, как казалось Мине, не была обозначена ни на одной из карт. Тсунаеши внезапно повернулся и посмотрел прямо на них. — Я все-таки не могу уразуметь, — задумчиво произнес он, — как так получилось, что вы исчезли на столько лет и ни слова о вас не было слышно. — Мы же говорили, что мы умерли, — скучающе произнесла Рей и замолчала. — Для вас это трудно осознать, потому что вы люди. Хаято закатил глаза. — Мы же это слышали, — спародировал он Хино: девушка никак не отреагировала. Они проехали еще несколько километров и повернули на еще более узкую и раздолбанную дорогу. Тсунаеши посмотрел в окно заднего вида и словил настороженный взгляд Минако, однако она тотчас же отвернулась: музыка в машине неожиданно стала очень тихой, хотя никто из сидящих не убавлял громкость… …а в следующую секунду водитель резко затормозил и на капот машины упала врезавшаяся до этого в лобовое стекло птица. Все сидящие вздрогнули и напряглись — повисла звенящая тишина, в которой голос Рей прозвучал невероятно дико и словно бы не от мира сего. — Ворон, — едва слышно произнесла Рей. — Плохой знак. Минако было достаточно одной секунды, чтобы все понять. — Поворачивайте, — приказала она, на мгновение забыв, что не ей здесь было дано право отдавать приказы. Она глубоко вдохнула, и ей показалось, что воздух обжег легкие: дело было дрянь. — Если ты боишься дохлых птиц, то каким образом встречалась лицом к лицу со смертью, а? — саркастично вымолвил Гокудера и вышел из машины, чтобы подойти поближе и посмотреть на мёртвую птицу. При этом было заметно, как напряглись его плечи и свело челюсти, видимо, в некоторой степени он если и не верил им, то сам чувствовал, что это нехороший знак. Если боссу помогала Интуиция, то Гокудера продолжал верить в мистические силы, сверхъявственные явления, существование высшего разума и внеземные цивилизации. Впрочем, неудивительно: довольно тяжело мыслить ясно, когда ты был свидетелем и участником подобного, — чего стоят иллюзии Мукуро и путешествия во времени. Тем не менее, они все пытались опираться на опыт. — Иногда стоит прислушиваться к чужим советам, — Рей улыбнулась, однако выражение её лица выдавало беспокойство и нервозность. — Погода портится, а животные начинают вести себя странно, неужели такие простейшие вещи не заставляют вас призадуматься на пару секунд? Надвигается нечто страшное, а вы не обладаете теми силами, чтобы противостоять этому. — Ты говоришь некие абстрактные вещи, которые никак не помогут раскрыть дело об убийстве. Если постоянно сбегать, то ничего хорошего из этого точно не выйдет. Наверное, вы обе помните наш вчерашний разговор до мельчайших деталей, так же отчётливо, как и я: не я вчера предлагал помощь и говорил, что без «нас вам не справиться с демонами», так что либо вы нам действительно помогаете, либо сидите тихо в машине и не высовываетесь, — взгляда его глаз хватило для того, чтобы Рей почувствовала себя отчасти виноватой, а по коже Минако пробежали холодные мурашки. Тсунаёши потёр переносицу и провёл языком по пересохшим губам, после чего он достал из бардачка свои перчатки и тоже вышел из машины. — Они слишком торопятся, — вымолвила Минако. — Они хотят раскрыть это убийство, но не понимают, что если их убьют, то шансов наказать виновных вообще не останется. Рей, — внезапно тихо произнесла она, — нам надо найти способ пробудить в себе силы, иначе… —…иначе конец, Мина, — закончила та за неё, не отрывая взгляда от лобового стекла; ей было хорошо видно, что происходило на улице, она наблюдала за подошедшим к Гокудере и Тсунаёши Ямамото: мужчины о чём-то негромко переговаривались, иногда настороженно оглядываясь. Мина неожиданно вздрогнула и переглянулась с Рей — та тоже почувствовала… это. И это было мимолётным, словно приглушённым, словно… неявным, но существующим. Они ощущали подобное, когда были совсем рядом с порождениями тьмы, ощущали подобные удары почти постоянно, едва вступили на тропу войны со вселенским, как бы смешно это ни звучало, злом. Кто-то или что-то было совсем рядом, совсем близком. Гнило, дышало в затылок. И его рука почти сомкнулась на их шеях… — Они не ведают, что творят, — прошипела Минако, выходя из машины. За ней метнулась Рей: им уже не нужна была телепатия, чтобы действовать, как хорошо отлаженный механизм. Они вдвоём в который раз перекинулись взглядами и подошли к мужчинам. — Нам нужно ехать, — убедительно начала Минако. — Пожалуйста. — Что, — издевательски протянул Гокудера, — воительница за добро и справедливость поджала хвостик? Минако проигнорировала его выпад, её взгляд был устремлен прямо на Тсуну, поскольку она знала, что когда подчинённые не соблюдают субординацию и откровенно нарываются на неприятности, единственный, кто может привести их в чувство, это их предводитель. Потому что сама когда-то отчасти была на его месте. — Хорошо. Мы едем, — сказал он и обратился к Хранителям: — продолжим наш путь по намеченному маршруту. Гокудера бросил окурок недокуренной сигареты в сторону и, сунув руки в карманы, сделал было шаг к машине. Рей, провожавшая его взглядом, внезапно застыла: ей было знакомо это чувство: кончики пальцев на руках назойливо, но одновременно приятно закололо. Приятность сменилась тупой болью — она приподняла кисть, смотря на неё в упор, а затем заметила, как переменилась Минако: черты её лица заострились, а глаза, в которых до этого лишь изредка мелькало золото, почти полностью заволокло золотистой пеленой. — Так, — резко сказала Минако. — Я понимаю, что вам очень жалко машины, но выхода нет. К чёрту подвеску. Выжмите из них все. — К чему такая спешка? — Нам нужно уходить. Срочно, — с нажимом ответила Рей, резко поворачиваясь. — Вы попробуйте оторваться. Чем раньше мы доберёмся до места преступления, тем лучше. — Что происходит? — послышался голос Ямамото, который уже стоял около второй машины со стороны водителя и готовился ехать, когда увидел, что все остальные закопошились. — У нас незваные гости, но мы должны попытаться уйти. Ни вы, ни мы не сможем справиться, — сбивчиво сказала Рей, не понимая, как в пару предложений уместить всю информацию. — Мы говорим, что не нужно сейчас беречь машины. Попробуйте ехать так быстро, как сможете; не исключено, что это существо перемещается со скоростью, гораздо больше скорости света, но мы будем надеяться, что это среднестатистическая йома, хоть это и слишком оптимистично… — Попробуем сыграть по их правилам, — ободряюще улыбнулся Тсуна, затем он вернулся на своё место и пристегнул ремень безопасности. — Я, правда, не совсем понимаю, как нам поможет то, что мы пребудем на место первыми. — Видимо, заденем гордость, — усмехнулся Гокудера, — а это неприятно. Как бы они ни любили скорость, но в этот раз внутри всё словно сжалось и при этом перевернулось от страха и напряжения. Казалось, что в любой момент им не миновать внезапно появившегося препятствия и они обязательно врежутся во что-нибудь. Не только птицы, но и другие животные тоже сходили с ума от приближающейся опасности — девушки сильно боялись, что в любой момент под колёсами машин могут оказаться мелкие зверьки, а толстое лобовое стекло пробьют муфлон или косуля. Девушки заметили, как сконцентрировались мужчины, просчитывая варианты исхода событий. Те потирали свои кольца Вонголы грубыми пальцами и были готовы в любой момент схватиться за своё оружие; на руках Тсунаёши как раз были надеты перчатки. Кожа покрылась неприятным липким потом, и накатывали волнами приступы тошноты; воздух казался спёртым и знойным, что у них появлялось ощущение сухости в горле, при этом они мёрзли, как во влажный зимний день. Не стоило даже гадать, поскольку ответ лежал на поверхности: это происки йомы — и он нестерпимо приближался куда быстрее, чем им хотелось. Все дальнейшие действия слились в один смазанный фрагмент: они оказались на месте и вышли из машин, добежали до здания и проникли внутрь, не успев сразу сообразить, что, кроме них, больше никого поблизости не было, хотя был приказ сторожить и охранять место преступления. Никто из них не обернулся, когда услышали звук разбивающегося стекла и лопнувшей резины, потому что абсолютно каждая секунда была дорога. Пускай никого из подчинённых босса Вонголы не было видно и слышно, они всем своим естеством ощущали чужое присутствие. Не физическое пока что, однако ничего хорошего в этом тоже не было. — Какое продолжение у вашего плана? — спросил Гокудера. — Надеюсь, мы не будем просто стоять в кругу из соли и ждать, пока эта чертовщина с миром не уйдёт? — Для такого плана у нас нет соли, — иронично подметила Рей. — Мы бы выкинули тебя из круга, — Минако подмигнула ему, — правда, ради Хару пришлось бы втащить тебя обратно, не хочется её расстраивать. Здание, в котором они находились, было невероятно огромным и таким же невероятно пустым: внутри него изредка разгуливал нечаянно забредший ветер, а бетонные стены внушали уныние каждому, кто оказывался ими окружён. Оно представляло собой типичный антураж фильмов ужасов не самого лучшего производства, но одно дело — смотреть на экране и тихо посмеиваться, а другое — самому оказаться в столь удручающей обстановке. Хаято вскинул брови и фыркнул. — Чувство юмора у вас так себе, конечно, — как бы между прочим заметил он, поворачиваясь спиной и постепенно отдаляясь. Рей закатила глаза: она устала доказывать всем их собственную с Миной «правильность», спорить не хотелось. Желчный человек может сам захлебнуться в своей желчи. Минако грустно поджала губы и тоже ничего не ответила: Хаято относился к тем, кого очень сложно было переубеждать. — Я думаю, — осторожно начала Айно, оглядываясь по сторонам, — что вам нужно отвести нас туда, где вы нашли… человека. Дальше будем разбираться на месте. Рей кивнула и взглянула на свою руку — покалывание, которое она ощутила, когда в лобовое стекло врезалась уже мертвая птица, постепенно усиливалось. Ну, конечно! Теперь всё вставало на свои места. Сенши появляются только тогда, когда в них нуждаются. Чем быстрее они окажутся к источнику тьмы, тем выше вероятность, что планеты сами откликнутся на зов, тем быстрее они смогут вернуть себе хотя бы частицу своих способностей, и тогда появится шанс, что они расправятся с этим быстро. Ямамото поймал настороженный взгляд Мукуро, и они молча кивнули друг другу, Хаято стоял ото всех в стороне, засунув руки в карманы и задрав голову к потолку. Повисло неловкое молчание, обусловленное тем, что никто не понимал, что делать дальше, однако продлилось оно недолго. Тсунаёши дал знак рукой, что пора двигаться: Хранители моментально среагировали и пошли вперед, в то время как сам Тсунаёши задержался на мгновение: он повернулся к девушкам, и его лицо выражало степень крайней обеспокоенности. — Я знаю, что мои слова прозвучат относительно глупо, — он запустил руку в волосы, — но, пожалуйста, если что-то выйдет из-под контроля, постарайтесь остаться в живых. Мы вас не знаем, но я почему-то, — он хохотнул, — почему-то доверяю вам, полагаясь только на интуицию. Если с нами что-то случиться, — повторился он, — Вонголу придётся защищать вам. Минако и Рей молча кивнули. Как бы они ни относились к мафии в целом, эти люди не вызывали у них катастрофического отвращения. Их единственной целью было защищать всё живое, и если этот человек об этом просит… Рей и Минако, завязав волосы в низкие хвосты, пошли бок о бок с Тсунаёши вперёд: им впервые предстояло бороться, как обычные люди, однако они не прошли и двух шагов, как Мина внезапно приостановилась. — Постой, — позвала Рей Минако. — Рей, я хочу сказать, — нервно начала она, — что… что бы дальше ни было, мы в любом случае ещё увидимся. Я хочу тебе об этом напомнить, потому что я отчасти сама этим успокаиваюсь. Рей, бывшая до этого настороженной и сосредоточенной, смягчилась. — Я знаю, Мина. Не стоит переживать. Нам же не в первой, да? — и они продолжили путь. Мужчины впереди шли стройным рядом, и невозможно было не заметить то, какой хищной поступью они перебирались: эта привычка выдавала с головой, что они научились жить каждую секунду в состоянии полной боевой готовности, их повадки были действительно отчасти животными. Минако и Рей, переходя из одной пустынной комнаты в другую, всё больше ощущали свою собственную беспомощность: им было непривычно, что они не могут ничего противопоставить тому злу, которое могло поджидать их прямо за углом. Неожиданно они остановились как вкопанные, тем самым заставив и мужчин замедлить свой темп: воздух словно сковал их лёгкие и обжёг их. В грудь ощутимо что-то ударило, а кости заломило. — Здесь было не одно убийство, — пробормотала Рей и сделала ещё один шаг вперёд. Минако медленно кивнула и повела головой. — Я, даже не будучи полностью Сенши, ощущаю, насколько это проклятое место. И чем дальше, тем хуже. Мне кажется, что мы уже близко. Тсунаёши подтвердил их слова. — Труп нашли в следующей комнате. Минако в гробовой тишине сделала движение по направлению к бывшему дверному проему и обернулась. — Я, конечно, могу сейчас пошутить в стиле старого доброго американского кино, но мои слова не будут шуткой: если что, я была рада с вами познакомиться. Она улыбнулась, а затем, не поведя и бровью, без каких-либо колебаний шагнула в следующую комнату. И Рей пошла за ней. Пахло сыростью и сладковатой гнилью, будто до их прихода прошёл сильный ливень. Им понадобилось какое-то время, чтобы привыкнуть к зябкой темноте и разглядеть обрушенный потолок, колотую плитку и проросшую траву. Через несколько минут стали более отчётливыми отпечатки рук и смазанные следы ботинок; в некоторых местах они заметили отпечатки рук, высохшую кровь и даже слизь. Минако поморщилась и зачем-то взглянула на Мукуро: на его лице невозможно было прочитать ни одной эмоции, оно напоминало белое полотно, которое хотелось испачкать краской или же разорвать в порыве гнева. Должно быть, он чувствовал то же самое, что она и Рей, но старался держаться, пока у него есть такая возможность, в стороне. Не сказать, что Мукуро был скользким человеком, но… Минако не понимала его или не хотела этого делать. Ей было интересно залезть к нему в голову, но её останавливала мысль о том, как много боли и страданий может храниться у этого человека. Ей известно: он — иллюзионист. И тот словно живой труп из горячей плоти и крови. Наверное, по этой причине, когда она смотрит на него, то вспоминает… себя, Рей, остальных хранителей планет, воинов, Сенши. Ведь у него тоже есть такая способность: видеть то, чего не видят другие. Босс Вонголы может всё почувствовать, понять и поверить в этой, но увидеть собственными глазами — никогда. Если только воспользуется чужими… — Прикрывай нас, — сказала Минако, и это прозвучала не как просьба, нет, а как приказ, который ни в коем случае нельзя нарушать. В большинстве случаев любой мужчина бы опешил от такой наглости и уверенности в себе, но Мукуро лишь обратил на неё свой взгляд и улыбнулся уголками губ хищно и довольно, что по её телу пробежали холодные мурашки. Минако шла впереди и старалась не оглядываться назад: боковым зрением она видела Рей, чьё лицо было сосредоточенным и напряженным. Они вдвоём, несмотря на полное отсутствие хоть каких-либо магических сил, всё равно чувствовали зло, дышавшее из каждого угла. Можно перестать использовать магию, но вторая сущность, самая первая, ещё до перерождения, несмотря ни на что, всегда будет с ними. И всегда будет напоминать о себе. Можно перестать быть Минако Айно или Сейлор Воином, но нельзя перестать быть Венерой. Можно забыть имя Рей Хино и не вспоминать о существовании Сейлор Марс, но сама Марс всегда была и будет. Тсунаеши шёл позади них, окружённый с обеих сторон Ямамото и Гокудерой: они передвигались чуть медленнее, то и дело бросая настороженные взгляды в разные стороны, если Минако и Рей опасались одного, то Вонгола боялась в первую очередь совершенно другого (если вообще когда-либо чего-либо боялась). — А вы смелые, — насмешливо хмыкнул Мукуро, разрушая тишину: ему было трудно признаться в этом самому себе, но тишина была единственной вещью, которую он на дух не переносил. Слишком долго он в ней пробыл в своё время, чтобы полюбить её. Рей резко обернулась и взглядом дала понять, что не оценила его попытки разрядить атмосферу — тот в сдающемся жесте приподнял руки. Послышался короткий шепоток, который услышал каждый: и мужчины, и девушки резко остановились. — Она здесь, — напряжённо вымолвила Минако после секундного молчания. — И она ждёт. Шёпот, похожий на тихое змеиное шипение, вновь повторился. — «Она»? — встрепенулся Ямамото, но ответа не последовало. Возможно, по той простой причине, что его хриплый дрогнувший голос растворился в этом оглушительном неразборчивом шёпоте, повторяющемся снова и снова, словно ударная звуковая волна. Показалось, что темнота сгустилась и стала осязаемой, а воздух — плотным и вязким, как будто им на глаза надели мелкую сетку и оплели паутиной. Пламя Посмертной Воли осветило безликие стены, однако теплее не стало, как будто они оказались в заточении вечной зимы. В уголках заиграли безобразные тени, похожие на вспоротых птиц, и вновь со сквозняком пришёл дикий шёпот. Минако лишь смотрела до рези в глазах на Пламя Посмертной Воли и не могла оторвать свой взгляд. Её память наполнялась новыми фрагментами той самой первой жизни и следующими за ней, и она почти чувствовала ту мощь, ту силу, ту власть, которая была дана ей Венерой. Чувствовала, но не могла воспользоваться, как будто её посадили на короткую металлическую цепь. В уголках глаз заблестели непрошенные слёзы, и она стиснула зубы от злости и некой обиды, но быстро взяла себя в руки. Не то время для того, чтобы себя винить и жалеть одновременно. Рей подошла к ней сзади, и Минако ощутила чужое тепло, когда она прикрыла её: спиной к спине. Время словно обратилось вспять — в руках власть, в глазах огонь, в голосе сталь. Но единственное, что им осталось на этом свете, — они сами. Всё остальное — прах и пепел, и они дышат этим, питаются этим, живут этим, и болеют этим каждый день и каждую ночь. Хаято неожиданно щёлкнул зажигалкой, и спустя мгновение до Рей и Минако донёсся тяжелый, грузный запах сигарет. — Не время для перекура, Гокудера, — серьёзно сказал Ямамото, доставая катану, лезвие которой моментально охватило синее пламя: такое же буйное и непокорное и такое же холодное, как пустота. Тсунаёши помолчал, сжав губы в тонкую линию: он что-то тщательно обдумывал, прежде чем едва заметно кивнуть Ямамото. — Девочки, — поспешно сказал Ямамото, приняв неозвученный приказ и подходя к ним, — шли бы вы на улицу... Рей встрепенулась и, резко обернувшись, хлестнула волосами его по лицу. — В смысле? Однако пока происходил этот короткий диалог, Минако не отрывала взгляда от Тсунаёши и Гокудеры: первый стоял к ним в профиль, но было видно, как между его бровей залегла неглубокая складка задумчивости. Второй наблюдал за своим боссом, и его нервное покуривание было доказательством того, что он наконец-таки поверил. Они могли не до конца осознавать свою веру, могли до последнего отпираться, словно котята, которых собрались тщательно и с неумолимым усердием вымыть, но факты были на лицо. — Осторожно, — произнесла Минако. — Мы не знаем, на что она способна. В любую секунду может выкинуть любой фокус... — Это я уже понял, — мрачно отозвался Дечимо и в недолго длившемся безмолвии сделал шаг вперёд, наступив на что-то хрупкое и хрусткое. Этого хватило, чтобы шёпот мгновенно оборвался и в следующую секунду из тьмы вынырнуло нечто и моментально исчезло вновь, не оставив ни единого шанса разглядеть себя. Минако и Рей сжались, но не от страха, а словно бы готовые в любой момент ринуться в бой, на краткий миг совершенно забыв, что крыть козырные карты демона или демоницы им нечем. — Поздно, Ямамото Такеши, — размеренно произнесла Минако и выпрямилась, вбирая лёгкими затхлый воздух. — Неужели ты, правда, думал, что мы возьмём и сбежим вот так вот? «Мы никогда не бежим». Последнее слово слетело с губ Мины, и Тсунаёши, чья интуиция подчас могла оглушить, метнулся демонице наперерез, как будто бы заранее зная, где она находилась, хотя наверняка сказать было невозможно ни для кого, кроме него самого. Её когтистые лапы, состоящие из непонятных светящихся болезненным синим светом сухожилий, вынырнули из тьмы, словно рыбы, изголодавшиеся по кислороду, из мутного пруда, и, едва задев своими коршуновскими когтями левое предплечье Дечимо, заставила того сморщиться от боли. Рей и Минако отшатнулись в разные стороны, когда мимо них со стремительной скоростью пролетели три разноцветных потока пламени и остервенело сжали руки в кулаки. Они оказались друг напротив друга: одного переглядывания хватило бы, чтобы начать действовать как идеально отработанный механизм, если бы... если бы в руках ещё ощущалась сила. Однако сейчас они не знали, что делать, и это знание пугало. — Блядь, — выплюнул Хаято, когда демоница неожиданно исчезла. До этого она была лишь разрозненными частями тела, появляющимися в разных местах и настигающих в самый неожиданный момент. Тишина вновь воцарилась вокруг них. Но ненадолго. — Здесь Сенши, — чернота в глубине комнаты почти почтительно расступилась, впуская цельное существо вперёд, — какой сюрприз. Её голос был безумно красивым, мелодичным и невероятно насмешливым. Перед глазами Тсунаёши, Гокудеры, Ямамото и девочек предстало нечто похожее на суккуба, но не обладающее его поразительной соблазнительностью, ибо соблазнительным существо нельзя было назвать даже с очень большой натяжкой. Её руки были скоплением синих светящихся сухожилий с длинными кривыми ногтями на пальцах. Её тело отдалённо напоминало женское, но женским не было ни разу. Её лицо было почти человеческим, если бы не синяя кожа, покрытая странного рода образованиями. И вообще она напоминала бы человека, если бы не два крыла, похожих на крылья коршуна, за спиной. — Аж сама Венера с Марс. По нашим расчётам вы должны уже давно гнить в могиле, — она оскалила осколки своих зубов, сочившиеся густой чёрной слизью. — «По нашим?» — Рей вскинула правую бровь и повернула голову в сторону от демоницы, пытаясь высмотреть её союзников или образования порталов из другого мира. Глаза существа напоминали два сияющих мертвенным жёлтым цветом зеркала в искажённом надломленном пространстве. Демоница была сильна, наполнена поглощённой энергией и жизненными человеческими соками: та питалась ими на протяжении не одного года и явно выжидала… но чего? Явно не их прихода и оказанного внимания, поскольку данная встреча всё же была для всех некой неожиданностью. Рей и Минако знали, но надеялись, что ошибаются, невзирая на уверенные речи и оброненные слова. — Кто тебя послал? — выкрикнула Минако, привлекая внимание демоницы. — Вы давно сложили своё оружие и ушли на покой, — демоница прищурилась и громко хрустнула массивной челюстью, внезапно рассыпавшись миллионом посеребрённых песчинок, после чего тут же раздались оглушительные взрывы наведённых динамитов. — Какие мужчины вообще бьют в спину? — та вдруг с резким хлопком оказалась в самом тёмном углу и саркастично промурлыкала рвущиеся на волю слова. Гокудера цокнул языком и настроил контактные линзы системы C.A.I., чтобы с точностью определить дистанцию и запустить ракетные бомбы. — Вам стоит быстрее усваивать уроки, — голос существа распространялся по всей территории и отражался от стен, а затем ими поглощался. Девочки могли почувствовать вибрацию от пола и лёгкое покалывание в конечностях, которое высасывало из них силы. Зрение начинало подводить их: реальное смещалось и заменялось демоническими иллюзиями, казалось, что пол уходил из-под ног, мерзкий дождь просачивался сквозь щели в потолке и оставлял ожоги на коже. «Нет». Его голос и вкрадчивый смех был не наяву, а в голове, разливался, как молоко и мёд. Как только он щёлкнул пальцами, иллюзии демоницы развеялись, точно прах над водой. Глаз Мукуро светился, и в нём девушки увидели самый настоящий видели Ад. Рай и Ад для них всегда были под несгибаемым крепким замком, но в этот раз двери для них словно распахнулись и застыли. Сецуна было подвластно время. Хотару была подвластна смерть. Этому человеку было почти подвластно добро и зло. — О-у, мальчики, — демоница сделала шаг вперёд. — Игры кончились, значит... Ну что же... Сенши вам не помогут, потому что кто бы помог им, а вы тоже не особо отличаетесь выдающимися способностями. Начнём мы с вас, а закусим девочками. Обожаю девичьи жизни. Особенно, когда выдаётся шанс убить аж двоих Светлых, пусть уже относительно бывших. Ваши Высочества, — она наигранно поклонилась, и её губы искривились в жалком подобии усмешки. Рей и Минако поняли, что игры действительно кончились: ситуация вышла из-под контроля. — Минако, есть какой-нибудь план? — тихо спросила Рей, стараясь не сорваться в приступе истерического хохота. — Я думаю, — напряжённо ответила Айно, внимательно следя за каждым движением Демона. — И как оно? — Пока не придумала. Ямамото неожиданно резко оттолкнул девушек в сторону и кинулся вслед за ними, там, где секунду назад были их головы, пронеслась толстая струя оранжевого пламени: Тсунаёши Савада был не на шутку взбешён. — Дечимо! — крикнул Хаято с другого конца зала. Тсуна глубоко и тяжело дышал: подвластная ему сила была слишком велика. — Уводи девочек, — он кашлянул, отдавая приказ никому и всем одновременно. Минако и Рей резко отшатнулись от протянувшего им руку Ямамото. — Отсюда никто не уйдёт, — прошипела демоница. — Особенно Сенши Солнечной Системы. Как же так вышло, что вы ещё живы? — Нам самим было бы очень интересно узнать ответ на этот вопрос, но сама Вселенная не особо нас балует, — фыркнула Минако. Всевышними решено, что они нужны планете, нужны Земле, нужны её людям, раз они не сохранили свои дома и свои семьи. На них вновь возложено бремя, но без своих сил они безобиднее новорождённых детей, слабее и бесполезнее, чем вообще можно себе представить. Такое положение злило, выбивало их из колеи и доводило до паники, однако они ничего не могли с этим поделать. — Вам придётся послушаться, — Гокудера вмиг оказался перед ними, каждую заслонив своей спиной и созданным поглощающим энергию щитом. У него на поясе Минако заметила распахнутую коробочку цвета крови. — На выход, вас проводит и прикроет Ламбо. Не стоит выпячивать свою гордость, просто стоит признать, что сейчас вы бесполезны; включите мозги и не усложняйте. Девочки не оскорбились: слова были сказаны без злости и насмешки. Гокудера выполнял свой долг и мыслил трезво; он был Правой Рукой, который достоин своего титула. Гокудера был надёжным и верным, он контролировал ситуацию и принимал решения, когда босс принимал на себя весь урон. Невозможно было не признать, что мужчины сильны не только физически, но и духом. Даже подросток Ламбо выглядел сейчас намного старше своих лет, в который раз напомнив девочкам, что для них отнять жизнь так же легко, как и подарить её. Что в их горячих сердцах закралась тьма саморазрушения, гнили, боли и страхов. Что смерть — есть начало и конец. Немедля больше ни секунды, они уверенно кивнули Гокудере и стремительно бросились в сторону выхода, однако тот отчасти был заблокирован бетонными блоками и деревянными досками. — Я расчищу, — голос Ламбо казался бы флегматичным, если бы девочки не, как он тяжело переводил дыхание. Рёв голоса демоницы, когда она заметила, что Сенши уходят, и режущий глаза блеск гроз и молний напомнили девочкам о проведённых днях на Юпитере, об их подруге Макото, о том, что их силы по-прежнему запечатаны. Её движения были слишком быстрыми, а сила, — в первую очередь, неподвластной людскому разуму. Каждый из них, наконец, понял, о чём пытались втолковать Минако с Рей с самой первой минуты, как вскрылась нарывом правда о каждой из них. Демоница бросилась вслед за ними, однако Тсунаёши возник у неё на пути слишком резко, чтобы она точно так же стремительно достигла своей цели. — Ты не получишь ни одну из них, — эхом раздался его голос. — Это мы ещё посмотрим, сопляк, — едко прошипела она в ответ и отлетела чуть назад, приготовившись к очередному удару. — Не нужно было вам сюда соваться. — Тсуна! — из дальнего угла крикнул Ямамото: в минуту наивысшей опасности ни титул, ни положение не оказываются настолько важными, какой становится сама жизнь. — Она не одна. Савада мысленно чертыхнулся. Он не хотел признавать, что Вонгола впервые за всю историю переоценила свои силы: она могла быть недооценена врагами, могла быть недооценена самими членами Вонголы, но никогда — переоценена. Всё когда-то бывает в первый раз. Тсунаёши повернулся на голос Ямамото, и заприметил с противоположной от него стороны ещё одно такое же существо. — Твою мать… — тихо произнёс он, стараясь привести мысли в порядок: соображение было стремительным, но не менее хаотичным. Минако и Рей обернулись и заметили то же самое, что успели заметить остальные, но, кроме зрительного внимания, сработало ещё и внутреннее: они ощутили ещё один всплеск тёмной энергии, который отозвался в районе груди глухим ударом. — Ламбо, нам нужно придумать, как помочь, — скороговоркой выговорила Минако, останавливаясь на пару с Рей. Он покачал головой. — Лучшая помощь — это не мешаться. Сзади них раздался взрыв и за ним ещё один, возвещая о том, что борьба велась полным ходом. — Они не справятся без нас, — покачала головой Рей. — Вы не сможете им помочь, — отозвался Ламбо, подрывая завал перед собой: обломки осыпались мукой вниз. — Не одному же Хаято взрывать бомбы, — попытался отшутиться он. — Если бы… — сделала отчаянную попытку... Рей и сама не понимала чего. Ей просто нужно было цепляться за веру в то, что может произойти чудо. Какое именно и что бы оно значило — было не столь неважно. Важно, чтобы это было чудо. Однако чуда не произошло. Позади внезапно раздался громогласный смех, резко переходящий в истерический. Минако и Рей знали, когда смеются именно таким образом. Почему-то у каждого тёмного, застоявшегося в очереди на захват мира, был именно такого рода хохот. — У меня есть приказ. Я не имею права его ослушаться, — хмуро произнёс он, подталкивая девушек вперёд. Рей переглянулась с Минако и уловила её едва заметный кивок. — Идём, — смирилась она и шагнула вперёд в тот момент, когда над их головами пролетел огненный шар и врезался в стену. Всё перемешалось: отдалённые голоса и нечеловеческий вой, перезвон стекла; стены, превращённые в пыль, комнаты и коридоры — в пепелище. Насекомые и птицы сходили с ума: клинтухи, вороны, кулик-сороки и даже буревестники кружили в небе, врезаясь друг в друга, падали мёртвыми листьями на землю и вздрагивали в последний раз в агонии; отовсюду выползали крупные муравьи, сороконожки и жуки. Рей резко отпрянула, когда прямо перед ней спустились пауки и слишком быстро побежали на неё. Если бы стук собственного сердца не приглушал остальные звуки, девочки не перенесли бы доносившихся до них звуков: нескончаемые взрывы, рёв и хохот демонов, голоса мужчин, едва различимые в этом шуме. Девушки ненавидели себя и не могли простить себя, что послушались и убежали, пускай знали, что поступили правильно. Но… они виноваты — снова. Такова цена их личной правды и истины их предназначения, которая оказалась велика. Когда они, наконец, оказались на улице, солнца не было видно, трава и дорога были усыпаны трупами животных и вымочена в их крови, машина, на которой они приехали, оказалась разбита и смята. Рей обернулась и смогла разглядеть, что одежда Ламбо была порвана, а на лице и теле были многочисленные раны и царапины поверх старых шрамов. На щеке и шее виднелись тонкие царапины демоницы, и Рей очень боялась, что они могут начать гноиться. Кольцо Грозы всё ещё светилось зелёным цветом настолько ярко, что болели глаза. — Вам нужно укрыться в лесу, — спокойным голосом сказал он, будто ничего не произошло. — Я должен вернуться и помочь своей Семье. — Нет! — вскрикнула Минако слишком резко, после чего прикрыла ладонями свой рот. — Посмотри на себя: ты ранен, ты же… — она перешла на шёпот. Вот только её шёпот утонул в очередном взрыве: громком и оглушительном, как отзвук ядерной бомбы. Их головы машинально запрокинулись, и взгляды моментально приковались к взмывшем в небо Тсунаёши и демонице. Они сражались уже врукопашную: Дечимо старался не давать ей возможности наносить удары магией, провоцируя на обычный бой. Продырявленная насквозь крыша здания дымилась, словно только что закончивший извергать лаву вулкан, послышался ещё один взрыв, когда на улицу с заброшенного завода хлынули остававшиеся до этого момента внутри Хранители Вонголы: Хаято, Такеши и Мукуро. Они выбежали и сразу же запрокинули головы, как до этого сделали Ламбо, Минако и Рей, но сразу же сконцентрировали своё внимание на стоявших неподалёку девушках и Хранителе Грозы. Хаято сделал характерное движение рукой, и Ямамото с Мукуро направились вместе с ним к бывшим Сенши. Не нужно было обладать орлиным зрением, чтобы сразу же заприметить раны и порезы, которые отнюдь и вопреки не красили мужчин, потому что получены они были в бое на смерть без любого даже намёка на романтический флёр. Все трое были усталыми и невероятно измотанными, и кому как не Сенши было знать, насколько выжимает все жизненные соки бой один на один с порождениями Тьмы. Если уж Сенши уставали, то что было говорить о людях, пусть они хоть трижды были уникальными и обладали неведомыми никому силами. — Мы должны что-то придумать, — медленно произнесла Минако, наблюдая за устремившимися к ним мужчинами. — Так больше не может продолжаться. Это неправильно. — Мир вообще кривой, — мимолётом подметил Ламбо, обходя девушек сзади и вставая перед ними спиной. Он хмурился и едва заметно покачал головой, когда пересёкся взглядами с Хаято. Рей заметила это, хоть и не видела его выражения лица, и попыталась заставить его присесть и отдохнуть, но он отказался. — Вторая внезапно исчезла, — тяжело дыша, проговорил Ямамото, когда они оказались на достаточном расстоянии от Хранителя Грозы и Сенши, чтобы не кричать. — Я даже в Аду не видел таких тварей, — Мукуро скользнул взглядом по Минако, затем по Рей и, наконец, по Ламбо. Выглядел он бодрее остальных, но всё равно потрёпанным. Его выражения лица выдавало крайнюю озадаченность и недоверие. То, как он смотрел на каждую из них, выдавало его собственную проверку… на вшивость? Мукуро не верил. Или не хотел верить в то, что увидел, однако это не спасало. — Это плохо, — проигнорировала замечание Мукуро Мина. — Значит, что она может появиться в любой момент и в любом месте, — Минако сощурилась и огляделась по сторонам, словно бы ожидала, что демоница возникнет прямо сейчас и прямо перед ними. Она внезапно ощутила укол невероятного страха: впервые в жизни в голове не было ни единого плана. Она не была сейчас генералом, но то, кем она была с начала времён, никогда не покинуло бы её. Пусть даже то, что давало ей право зваться Предводительницей, давным-давно стало сказкой и легендой современного мира. Хаято раздражённо фыркнул. — Прекрасно, — он вынул сигарету и повернулся к ним спиной. — Дечимо должен справиться. «Он всегда справлялся». Взгляды всех стоявших как по команде обратились на две парящие в небе точки, которые то приближались к друг другу, то резко удалялись. Послышался ещё один взрыв, а затем загорелись деревья вокруг поляны. Рей сжала губы в тонкую линию: огонь был её стихией, был ею самой, но не было ничего хуже, чем видеть своего родителя и своё дитя и не иметь права к нему воззвать. Внезапно Ламбо сделал шаг назад и что-то яростно зашептал, смотря на Хаято: тот неожиданно достал револьвер и, не вытаскивая сигареты изо рта, перезарядил его. — У нас нет выбора, — буднично вымолвил он и защёлкнул магазин. — Что ты собираешься делать? — недоверчиво покосилась на него Мина. — Увидишь. В пространстве послышалось тихое шипении, напоминающее помехи связи, и с каждой секундой оно становилось всё более громким и раздражающим. Кожа снова покрылась мурашками, невзирая на жар пламени и горящий огонь, Мине было не по себе, она предчувствовала нечто нехорошее, но не могла объяснить конкретно, что именно, хотя казалось, что оно вертится на языке. Глаза слезились, когда она всматривалась в серое небо — оно было настолько тяжёлым, что казалось, будто оно вот-вот рухнет им на головы. Возможно, это сыграло бы им на руку в схватке с демоницами, однако девочки очень сильно сомневались по этому поводу. Внезапно вновь начался ливень, расползлись во от края до края ломаные линии грозы, а яростный гром, не вызванный кольцом Грозы Вонголы, словно лишил их на несколько секунд слуха. Демоница начала двигаться быстрее и проворнее, в то время как силы Дечимо покидали его: движения становились смазанными, реакция медленнее, Пламя Неба как будто бы потихоньку угасало и превращалось в остывающие угли. И они приближались к ним: всё ниже — к земле. Пыль, пепел и перья поднялись и зависли в воздухе, попадая в рот, глаза и ноздри, застревали в волосах, а кожа пропитывалась вонью. Два тела падали, то сцепляясь, то отталкиваясь друг от друга. В любой момент они либо мягко приземлятся, либо расшибутся насмерть, но их волновал лишь непрекращающийся бой, они были заняты друг другом, не обращая внимания на угрозы за пределами схватки. Гокудера прицеливался, выжидая. — Её этим не возьмёшь, — процедила сквозь стиснутые зубы Рей. — Даже не пытайся. — Это не для неё. Рей опешила, однако не успела среагировать. Ямамото накрыл её своим телом и повалил на землю, Мукуро сгрёб Минако и сшиб с ног, Ламбо прикрыл свою голову руками и успел упасть до того, как ударная волна дошла до них: демон и Тсунаёши упали с неба и провалились ниже поверхностного слоя земли. Пистолет вылетел из рук Гокудеры на небольшое расстояние, и как только тот выбрался из-под слоя грязи, пыли и расщепленного бетона, то сразу потянулся к нему, не обращая внимания на боль в ноге от вонзившегося осколка плитки. Поднявшись на ноги, он сделал несколько неуверенных шагов и проверил, всё ли в порядке с оружием, после чего вновь наставил на то место, где Тсунаёши и демоница приблизительно упали. Под ними вибрировала земля, означая, что один из них точно жив, и девочки молились, чтобы это был Тсунаёши — он и только он. Но выглянула когтистая тонкая лапа, напоминающая кость, увитую чёрной слизью. Демоница распахнула прожжённые крылья, вынырнула из-под камней, открыла зловонную пасть, из которой вырвался её душераздирающий крик и обернулась к ним, сверкая слепыми глазами. Не успела она направиться к ним с выпущенными лезвиями, как её схватил за мясистую шею Тсунаёши. Гокудера весь дрожал, но не позволял себе допустить лишнего движения. В их сторону было направлено дуло пистолета, Гокудера выжидал. И он нервничал, что невозможно было не заметить. На лбу и висках выступили капельки пота, а пальцы его заледенели и как будто бы не слушались. Вторая демоница появилась у него за спиной в тот момент, когда он был готов нажать на курок. Удар по спине, задевший также правое плечо, был такой силы и мощи, что послышался хруст, приглушивший сдавленный крик из его рта. Гокудера упал на колени, раздирая их в кровь, но не выронил пистолет из рук, даже когда на него пришёлся ещё один удар. Ямамото и Минако, как будто бы испытывая себя, бежали на помощь, не имея ни малейшего понятия, что делать и как помочь, но не могли не вмешаться. Ямамото катаной пресёк следующий удар демоницы, прикрывая друга. Минако было больно, как будто их раны стали её частью. Пускай она и пришла вместе с Ямамото, но она ничем не могла помочь. В этой жизни она была той, кем порой они с остальными Сенши мечтали стать: обыкновенной девушкой. Бесполезная обуза, которая только мешала и привела мужчин на погибель. Всё слилось в один застывший миг: люди на коленях, демоны, навалившиеся всем своим телом, смерть и разруха. Чистейший пламень Вонголы был дымом, а их сердца — копотью. Её же органы словно бы окаменели, дыхательные пути как будто бы перекрылись, голос украли, а движения смазались. — Давай! — подбадривающе выкрикнул Ямамото. — Либо всё, либо ничего, да? Гокудера кивнул, Минако вздрогнула, и горькие слёзы полились из её глаз. Гокудера нажал на курок, и лишь сейчас Минако поняла, что этот выстрел был предназначен не демонице. Тсунаёши открылся. Но пуля пролетела мимо.