***
Вейдер себе не находил место… постостоянно метался по кровати, не давая ничего сделать… единственное, что его заботило — так это почему нет Падме рядом. — Отец… — Люк вошёл в палату. Его карманы были чем-то набиты. — Привет… — Люк… Где Падме? — Не знаем. И именно поэтому ты должен дать мастеру Оффи вылечить себя. Иначе как мы возьмём тебя с собой?! Ты ведь хочешь с нами за ней, верно? — Как не знаете?! — Он попытался вскочить. — Вот так. И если ты хочешь с нами, то придётся потерпеть. И лечение магистра Оффи. Иначе, увы, костюм я тебе не дам. Я не хочу беспокоиться ещё за тебя. — Люк осознавал, что отец не останется в стороне. Он почувствовал как отца просто затрясло. — Куда она отправилась? — За запчастями для твоей брони. И я отправлюсь за ней, чтобы она не приказывала, и я хочу взять тебя с собой. Моё условие — ты лечишься. Тогда я закую тебя в броню и мы отправимся, но предпочтёшь дёргаться и гордо отказываться лечиться и «всё сам» — останешься тут. Даю слово, что дам мастеру Оффи столько сил, сколько смогу, на твоё лечение, и завершится оно быстрее. — Люк! Ты не посмеешь! Куда эта идиотка намылилась? Ну за что мне это, — он попытался поднять руку, но только потом осознал, что вместо руки у него только культя… и снова в бессильном стремлении упал на подушку. — Посмею, отец… сам видишь, что с тобой… у меня уровень не тот, чтобы защитить нас обоих.***
Однако, вопреки мыслям Люка, Падме занималась на Корусканте совершенно другим. Она осознавала насколько необходимы мужу те материалы, но на данный момент они не были жизненно необходимы. Он был жив, под наблюдением опытнейших медиков и вполне мог прожить так довольно долго. Особенно, учитывая, что она договорилась о том, что ему начнут делать пересадку органов уже сейчас. На ее (то есть скорее их) стороне было уже не мало военных. Теперь оставались политики. В некоторых оставшихся она не сомневалась, некоторые были как флюгеры — повернутся туда, куда подует ветер, с некоторыми особо принципиальными, она надеялась договориться. Не было на Корусканте политика с более продолжительным опытом, чем у чагрианина Мас Амеды. Сколько его помнила сама Падме, еще со времен ее практики в Сенате, этот дородный мужчина был спикером Сената. Он им был и при Валоруме, затем остался при Палпатине: и в Республике, и в Империи. Сколько почтенному политику лет, женщина даже представить боялась, но он был уважаем даже после роспуска Сената, оставаясь в высших кругах. Он был единственным близким Палпатину, про которого она знала, что до вступления ситха на трон, он не был в курсе природы и способностей своего начальника. Слай Мур знала на сто процентов, в отношении Сате Пестажа она тоже была в этом почти уверена. Три тени скользили по улицам Корусканта: две женщины и высокий седовласый мужчина. В дом Амеды их впустила служанка, лишь взглянув на Вуллфа, и проводила в кабинет, принеся выпивку. — А если он не согласится? — поинтересовался пока еще генерал СИБ. — Мы не имеем права пока разглашать наше инкогнито, — кратко ответила Падме, подразумевая, естественно, что тогда в живых чагрианина уже никто не увидит. — Палпатин знает, что я жива, но вряд ли догадывается, где я сейчас. И вряд ли об этом он сообщил Айсард. Юларен кивнул, принимая ответ. Дверь открылась, и в нее вошел дородный пожилой чагрианин, кожа которого уже была не столь яркого оттенка, что помнила Падме по своему первому выступлению в Сенате, да и на лице явно отразились прошедшие года. — Генерал Юларен, чем могу помочь? Юларен поднялся, кивком приветствуя хозяина дома и повернулся к сидящим леди: — Советник, мы бы хотели поговорить с вами в приватной обстановке, это касается будущего Империи, — он намеренно использовал предложенную ранее доктрину. — Кто-то угрожает безопасности Империи? — удивился Амеда, прикрывая дверь и включая защитное поле. — Да, — внезапно раздался голос от сидевших женщин. — Император. Голос показался чагрианину знакомым, но он явно не слышал его уже много лет. Явный набуанский акцент, повелительные нотки человека, который убежден в своем мнении. Но ведь обладательница подобных характеристик мертва уже много лет, хотя… чем ситхи не шутят? — Леди Амидала? — все еще не веря, проговорил пожилой мужчина, садясь в кресло. Несмотря на почтенный возраст, ясность ума он все еще не потерял, в отличие от той же Слай Мур, увлекшейся Темной Стороной. Одна из прибывших с Юлареном скинула капюшон, чуть наклонив голову одновременно кивая в знак согласия и привествуя его. На губах якобы почившей сияла улыбка явно не предназначенная трупам: — Вы явно не растеряли свой ум в погоне за последними тенденциями увлеченности Темной Стороной, в отличие от ваших бывших собратьев. Амеда провел рукой по голове, касаясь рогов, словно пытался избавится от головной боли: — Что вы имели ввиду, когда говорили, что Император — угроза Империи? — Боюсь, что мой отец уже не так умен и дальновиден, как был раньше. Кажется, это заявление явно шокировало одного из старейших политиков: — Отец? — А, вы не знали? — с намеком на улыбку произнесла Падме. — Вторым браком Дьен Кос, известный под государственным именем Палпатин, был женат на моей матери. Надеюсь, факт того, что он меня обучал вы не ставите под сомнение. — Ну, что вы, Леди, — заметил чагрианин. — Его речь на ваших похоронах была очень прочувствованной. — И явно не раз отрепетированной, — Падме позволила себе смешок. — Учитывая, сколько раз он меня подставлял. Но как раз за это я его не могу обвинить в стремлении разрушить Империю. Это было умно, с далеко идущими расчетами, да и временами забавно, — в голосе бывшего сенатора звучала странная гордость. — Он добивался своего. Но в последнее время, все эти Звезды Смерти, тяга к гигантомании, непомерные расходы, странные назначения — все это явно говорит о том, то Император явно уже не может управлять собой, не то, что империей. Либо кто-то им удачно манипулирует. Но тот Палпатин, которого я знала и которого безмерно уважала не позволил бы никому с собой подобного сделать. — Я его старше, — заметил бывший спикер Сената. — Но что-то не замечаю в себе признаком старческой деменции. — Возможно, все дело в Темной Стороне? Чем больше мощь, тем быстрее она сжигает не только тело, но и дух? Никогда не увлекалась подобными изысканиями, хотя в моем ближайшем окружении такие люди есть. Мас Амеда чуть склонил голову: — И что вы предлагаете? Республику, как того требуют те, кто именует себя повстанцами. — Чур вас, господин Советник, — с иронией заметила Падме. — Может быть, когда-нибудь мы и вернем выборную систему, но явно не сейчас. Лишние потрясения Галактике не нужны. Она достала небольшой пад, на внешней обложке которого значился символ Империи. — Я знаю, что после бегства Вейдера, Император изменил завещание, назначив своим наследником свою дочь Варлу, — бывшая ученица Императора протянула документ Амеде. — Это официальное отречение Варлы в мою пользу. Естественно, Император об этом не в курсе, как и ни один из его советников. — А Леди Варла? — завуалированно спросил чагрианин. — Естественно в курсе, сестра меньше всего заинтересованна в правлении Империей, ей по душе домашний покой и уют. Да и вряд ли Император думает, что когда-нибудь этот документ потребуется, ведь он считает, что благодаря Темной Стороне будет жить вечно. Амеда внимательно прочитал документ и замолчал, что-то обдумывая. — Я согласен, но с условием, что к людям, служащим Империи не будут применятся никакие санкции только на основании того, то они служили Палпатину. — Именно этого я и добиваюсь — справедливости, — кивком подтверждая условие ответила почти наследница Империи. — Но те, чьи руки по их собственной инициативе замараны кровью невинных людей, не избегут за это ответственности, невзирая на заслуженные доблести и чин. — А повстанцы? — Аналогично, — подтвердила Падме. — Даже Скайуокера? — поинтересовался старый политик. — С ним я сама разберусь, не волнуйтесь. К тому же и вторую Звезду Смерти мы тоже планируем уничтожить. Подобные монстры не должны существовать, ведь всегда найдется еще один Таркин и судьбу Алдераана может повторить любая планета, если не все. — Но уничтожать все планеты не логично, — заметил чагрианин. — А безумие Темной Стороны вообще не логично, — усмехнулась Падме. — Если изучать истории, которые, к слову, Палпатин хорошо подчистил, то можно наткнутся на личность некого Нихилиуса, который выпивал жизнь из каждой встреченной им планеты, оставляя после себя безжизненный планетоид, где ничего не было кроме песка и руин. Даже вирусов и тех не оставалось. Юларен не вмешивался в разговор, внимательно анализируя ответы Амеды, ведь именно ему было поручено сделать вывод в искренности одного из Советников Империи. Хотя один из мастодонтов политики хорошо умел играть, но все же Юларен каким-то десятым чувством знал, что тот искренен хотя бы в одном — Амидалу он не выдаст, правда, если на него сильно не надавят. Но пытки это все же форс мажор. Сам бывший Адмирал Республики тоже не был уверен: сможет ли он их выдержать, особенно если задействуют Филли и его внуков. После, находясь в небольшой квартирке, снятой Падме, они поделились своими выводами. Оставшись довольными тем, что они совпадают, Падме принялась за реализацию другой части своего грандиозного плана.***
На базу в астероидном поле Полис Масса Асока прилетела так быстро, как смогла. Она улетала на бриффинг, организованный остатками повстанцев, которым удалось (не без помощи Сети) выяснить местоположение второй Звезды Смерти. Единственным выходом для Восстания было уничтожение этого чуда инженерной мысли и венца гигантомании некого лорда ситхов (явно не Вейдера). Едва только посадочные опоры ее корабля коснули поверхности, тогрута тут же откинула колпак кабины и выпрыгнула, направляясь к основному корпусу. — Люк! — крикнула на ходу парню учитель. — Да, Тати? — он старался называть ее при всех именем, под которым она известна вне внутренней структуры Сети. — За мной, в переговорку, прихвати Ирену и Лею с ее пилотиком. Скайуокер кивнул, понимая, что у учителя явно срочные новости. Он боялся того, что та может поведать о провале матери. Когда все вышеуказанные персоны были собраны, Асока глянув на свои руки, словно оценивая качество маникюра, произнесла: — Альянс готовится к атаке на Звезду Смерти. Точка рандеву пока засекречена, но есть предположения. Но это не самое важное. Империя на этот раз готова. Станцию окружает силовое поле, генератор которого расположен на планете, на орбите которой строят станцию. Прямая атака ничего не даст. Нужна диверсия. Нам предложили как раз создать такой отряд. И так как я являюсь на данный момент старшим офицером Сети, я собираюсь это поручить вам. Люк даже не задумываясь кивнул. Соло же наоборот впал в некое состояние задумчивости, Ирена кивнула следом за Люком тоже не сильно долго раздумывая. Асока ждала реакции Леи, чуть склонив голову. Бывший сенатор Алдераана, постукивая кончиками пальцев по столу, в ответ также пристально изучала Асоку: — Где Мираж? — озвучила она вопрос, который мучил ее и Люка уже довольно продолжительное время. — Не знаю, — честно ответила тогрута. — Информации о ее деятельности не поступало ни от нее, ни о ней. — Она жива, — тихо сказал Люк. — Это я точно знаю. С последнего разговора с матерью, эта особенность их связи восстановилась снова, так как он перестал ее сознательно блокировать. Люк и Лея снова переглянулись, словно вели некий свой собственный диалог, потом принцесса кивнула: — Я иду. Но вы ничего не говорите… — назвать отца отцом было для нее еще дико — ведь в памяти были еще свежи пытки трехгодичной давности, Вейдером как-то странно — не вызывал в ней прежней ненависти и ужаса этот человек, которого она видела в больничном крыле базы, с которым не так давно поговорила. Хотела высказать все те колкие слова ненависти, чтобы сделать ему как можно больнее, но все это разбилось о тихое, но искреннее и такое теплое «Прости». — Анакину, — выбрала она самое нейтральное определение этому человеку, который в любом своем обличии не позволял оставаться к нему равнодушным. — Естественно. Ему еще лечиться и лечиться. Пусть пока Барисс занимается его лечением. Тогда тихо собираемся, к нам несколько позже добавится еще один человек из Сети, а проникнуть малой группой всегда легче. Они вылетели через несколько часов, Лея набралась храбрости и зашла еще раз проведать Анакина, но так как он спал, она просто оставила датапад с запиской для него. Люк же провел время за подготовкой челнока, устанавливая свежие коды для определения свой-чужой и перекрашивая угнанную лямбду под те цвета, что использовались именно на строительстве этого технического монстра.***
Сабе распахнув глаза уставилась на свою госпожу: — Ты сделала «что»? — переспросила она, в голосе не было и намека на уважение, скорее бывшая компаньонка хотела померить температуру у бывшей королевы Набу и отправить к психиатрам для проверки на предмет буйного помешательства. — Отправила сообщение Императору о местонахождении базы, где скрывается Вейдер, — терпеливо, словно ребенку, повторила Падме. — Я не сумасшедшая, Сабе. Все просчитано. Эскадра уже вышла в точку, так что Император наткнется не на беззащитную, Силой забытую станцию, а на хорошо организованный флот. — А Фирмус в курсе, как ты их подставила? — Адмирал Пиетт был среди командования, когда мы разрабатывали этот план. Подруга прошипела что-то нечленораздельное, но явно ругательное. — А ты не подумала, что Палпатин возьмет с собой весь флот. — Не возьмет. Флот сейчас на другом конце Галактики, защищает Вторую Звезду Смерти. — Ты и повстанцев подставила, — хмыкнула Сабе. — Имперский флот будет сопротивляться лишь до того момента, пока не придет информация о смерти Императора. После уже будет без разницы. Мы выйграем в любом случае. Наш козырь в том, что Император пока не в курсе того, что Эскадра Смерти сейчас не на его стороне. Он считает, что они находятся у Эндора. Так что к большому сопротивлению он не готов. — А если он выживет? — Тогда не важно, где будет Император: на Корусканте или в системе Полис Масса. Но так у нас есть хоть какой-то шанс на успех. Сабе покачала головой, задумываясь о превратностях судьбы. Лишь бы Фирмус остался жив. И Падме, она хоть и сумасшедшая, но всегда действует во благо других.***
Наталие Пиетт стояла подняв глаза к небу, рассматривая громаду повисшего Звездного разрушителя Супер Класса, нового Флагмана Империи, личного корабля Императора. Смахнув несколько слезинок (и это было ничуть ни странно, ведь на платформе то и дело поднимался сильный ветер), она повернула голову в сторону подошедшего к ней старшего брата. Дорел был старше неё на шесть лет и все больше походил на отца, в то время как Ната взяла всего по-немногу от обоих родителей: ее темно-каштановые волосы были всего на пол-тона светлее, чем у матери, а огромные в пол-лица глаза были светлыми, того же оттенка, что и у отца. Родственники до сих пор спорили с какой стороны девушке достались небольшой носик и красиво очерченные губы, но все сходились во мнении, что Наталие Пиетт — одна из самых красивых девушек Империи, которая в свои неполные семнадать с легкостью затмит любую из актрис головидения. — Ната, ты о чем-то хотела поговорить? — Да, До… — она сглотнула, отворачиваясь от брата, но от него не укрылось, что сестра хлюпнула носом и стерла ладонью слезы. — Тебя кто-то обидел? — сразу же вскинулся брат, подбегая. Она проигнорировала вопрос: — Меня переводят на новый флагман, в качестве личного секретаря Императора. — И ты по этому поводу слезы льешь? — усмехнулся брат, чуть отдышавшись. — Нет, по этому поводу я давно слезы не лью, — отрезала Ната, протягивая брату инфокристал. — Отдашь родителям? — Сестренка, ты чего? — но протянутый носитель информации он все же взял. — Он ответит за все. За все, что сделал, за все, что собирался сделать. Я не первая, но я обещаю, я стану последней, — сдерживать слезы дальше не получилось и она уткнулась брату в плечо, стискивая в кулаках его форму. — Я больше так не могу. — Ната, — в голосе Дорела слышались почти панически нотки. Его самая младшая сестра всегда была самым светлым, оптимистичным человеком в их семье. Она никогда не унывала, всегда находила пару улыбок для каждого. Тот кто ее обидел заслуживает только смерти, и он все сделает, чтобы наказать его, кем бы тот ни оказался. — Кто? Дочь Фирмуса Пиетта, всхлипнув, попыталась вздохнуть (получилось как-то рвано), но все же она взяла себя в руки и, смахнув слезы, посмотрела в глаза брату. Тот только чудом не отшатнулся: огромные, знакомые с детства глаза принадлежали не подростку, а старухе — столько в них было боли, отчаяния и страха. — Император, — коротко ответила она, разворачиваясь и в последний раз касаясь протянутой руки брата, и направилась к ожидавшему ее шаттлу с маркировкой флагмана.