Я с закрытыми глазами и улыбкой до ушей иду к собственному счастью через поле из граблей
Горькая смесь спиртного прожигает стенки пищевода и желудка. Мартин терпеть не может алкоголь. А впрочем, пусть сожжет её дотла и заберет всю боль. Мартин пьёт, чтобы смягчить удар по голове коротким Стайлзовым "да", что вот-вот слетит с его уст. Пьёт, чтобы на вопросы "как жизнь?" ответить "нормально", а не "я так устала", как хотелось бы. Женится. Все счастливы. И Лидия вынуждена быть счастливой. Обязана, натягивая улыбку, словно струну, - отпустишь - и распадешься на атомы и молекулы, больше не собравшись воедино. Все счастливы, кроме Лидии Мартин, что привычно прячет боль за повседневной маской. Она не воспринимает и половины того, что ей говорят. Слишком шумно и весело. Слишком громко и отчужденно. Слишком много "слишком". Кажется, кто-то спросил про Сан-Франциско. Почему Сан-Франциско? Потому что далеко. Потому что единственное отдаленное место, которое позволяет мизерная зарплата. Потому что к этому привела жизнь. А ведь у нее столько было желаний... У Малии в свадебном букете сирень цвета синяков под глазами Лидии из-за отсутствия сна, закорректированных косметикой. У Малии ненароком бьётся стакан - говорят, что к счастью. А у Мартин разбилось счастье, что приводит её к очередному стакану. У Малии бабочки в животе, не то что у Лидии - четвёртый бокал шампанского и бездна пустоты внутри. И не от радости, а от разъедающего душу горя.***
Запах шоколада и миндаля постепенно сносит крышу. Стайлз просто стоит перед зеркалом, раз за разом нервно перевязывая галстук-бабочку заново, пытаясь достичь идеала. Шлёт все к чертям, ударяя кулаком об гипсокартоновую стену. Запускает тонкие и длинные пальцы себе в волосы, зажмуривая глаза цвета листвы поздней осени. А Мартин просто подходит, молча, кусая губу до крови, цвет которой сливается с рубиново-красной помадой. Накрывает его руку своей, забирая галстук. Заставляет себя больше никогда не смотреть в его глаза. Никогда больше не прикасаться. Никогда больше не ждать в гости на Рождество. Никогда больше не любить. - Я рад, что ты приехала, - слова Стайлза выбивают остаток воздуха из лёгких, - Лидия, - заставляют забыть, что значит "вдох". Лидия Мартин не любит молчание. Оно сводит её с ума. Но голос Стайлза хуже - яд по венам. То, что нас не убивает, - делает нас сильнее. А лучше убило бы. - Сегодня твоя свадьба, - робко молвит она, закончив завязывать чёрный, словно сумрак ночи, галстук. Свадьба. Женится. На Малии. Лидия не хочет поднимать взгляд. Она не может позволить ему увидеть свои душащие горло слезы. Просто с нежностью оглаживает гладкую ткань его пиджака, распрямляя складки. Стайлз смотрит. Он смотрит на нее, расщепляя Лидию на миллионы частиц одним лишь взглядом. На миллиарды галактик и персональную бесконечность. "Не смотри на меня, Стайлз. Больше никогда не смотри. Женись уже на ней скорее и закончи мои муки". - Лидия. "Не называй меня по имени". - Лидия, посмотри на меня. - Его голос выворачивает внутренности наизнанку, стучится в хрупкий череп, заставляя мир теснеть и сужаться до маленькой точки. "Не переламывай меня собой заново". Стук в деревянную дверь - и Лидия отскакивает от Стайлза, как от огня, в панике пытаясь затушить вновь воспламенившийся пожар внутри. - Тебе пора, - сквозь слезы. - Малия ждёт, - сквозь боль. Мартин не помнит, как оказалась сидящей на скамье рядом с теми, кто когда-то были её друзьями. Под ногти забивается коричневая потрескавшаяся краска, которую Лидия сдирает с сидения в отчаянной попытке угомонить саму себя. Мартин вспоминает все, что только может, чтобы оглушить себя и не слышать слов "клянусь". Это личная мировая война внутри, когда слова - падающие бомбы на душу; когда действия - официальная смерть всех надежд и желаний. Это - личный апокалипсис Лидии Мартин, когда все в тебе разносится в щепки. Вдребезги. В ничто. Он женится. Он счастлив. А остальное не важно. Лидия не может дышать. Запах сирени и миндаля осел где-то в лёгких. Затхлый воздух со вселенской тяжестью давит на хрупкие ребра. Взгляд Мартин по-прежнему устремлён куда угодно, но не на Стилински. И поэтому она не знает. Она не видит, что, после заданного священником главного вопроса, Стилински смотрит на Мартин прежде, чем ответить. И если бы ему сказали "остановись", он бы это сделал безоговорочно. Если бы Мартин подняла на него взгляд, ему бы хватило лишь этой малости, чтобы выбежать из этого помещения, посчитав все это главной и не совершенной ошибкой в своей жизни. Но некому его остановить. - Да, я беру, - слетает с его губ. Его "да" гасит все огни внутри, выключая свет и оставляя лишь мрак. Его "беру" разом перечеркивает все, весь смысл дальнейшего существования Лидии Мартин. Его "да, я беру" - контрольный выстрел. И отныне Лидия Мартин мертва внутри.***
- Поздравляю, - Лидия говорит немного хрипло, глядя на счастливую Малию. Слишком мало алкоголя, чтобы забыться. Слишком громкая музыка и сплетение несуразных фраз. Мартин сидит на деревянном стуле и рассматривает мерцание звёзд плаксивого сентября, выпивая шампанское, от кислоты которого сводит желудок. Она не сразу замечает руку у своего плеча и белую рубашку с галстуком-бабочкой. Просто родной запах шоколадных сигар становится уловим чуть больше обычного. - Ты со мной потанцуешь, Лидия? - От его слов по спине пробегают мурашки. Мартин переводит взгляд потухшей весны на его руку, теплую и крепкую. - Сегодня все для жениха и невесты, - слова вырываются из вакуума души. Она встаёт на дрожащие в коленях ноги, подавая ему свою руку. Прижимается к нему крепко, глубоко и тихо втягивая аромат миндаля. Кладет голову ему на плечо, собирая все крошки оставшегося самообладания на сдержание режущих глаза слез, чтобы не испортить дорогую рубашку Стайлза да и праздник в целом. Женат. Его тёплое дыхание ласкает кожу на щеке, отчего Лидия закрывает глаза. Они танцуют абсолютно не в музыку, делая нелепые обороты и шаги, что кажутся такими правильными. У них свой ритм. Ритм сердец: его - чуть ускоренный; и её - медленный, но сбитый. Он вдыхает запах её волос цвета октября - лаванда и апельсин. Затягивается подобно сигарете. И Мартин чуть отстраняется, впервые за все время встретившись со Стилински взглядом. Стайлз теряется в зеленом, бескрайнем и густом лесу её глаз. Кто-нибудь, дайте ему компас и карту, Стайлз Стилински не ориентируется на местности. Лидия тонет в этом океане жидкого гречишного мёда его взгляда. Кто-нибудь, киньте ей спасательный круг, Лидия Мартин не умеет плавать. Не прошло и дня, как Мартин нарушила данное самой себе обещание никогда не смотреть ему в глаза, никогда не прикасаться. Никогда не любить. Блеск увешанных на ветвях деревьев гирлянд мерцает в его тёмных глазах подобно звездам. Лидия касается холодными пальцами его руки, нащупывая проступающие вены и артерии на запястье. Вокруг них словно ничего и нет. А больше ничего и не надо. Мартин ведёт кончиками пальцев дальше и натыкается на тонкий холодный металл. И это - динамит, что подрывает и разрушает их маленькую вечность. Женат. Боль зажимает её тело в тиски, сковывает Лидию холодными цепями безразличия. И она вот-вот сломается. - Мне пора ехать, - она отстраняется, опуская взгляд полный слез на выложенную камнем дорожку. - Стайлз... Он не отпускает. Просто навсегда запоминает чувство её прикосновений и смотрит на нее. - Стайлз, пусти меня, - Мартин хочется врезать самой себе за сказанные ею слова. Да так сильно, чтобы отключиться и не испытывать больше этой боли. И он отпускает. Медленно, словно под дулом пистолета. Медленно, потому что по-другому не может. Не умеет. Не научился. - Я тебя проведу, - слетает с его губ, и Мартин вот-вот упадёт к его ногам и выплачет всю горечь. - Лидия, прошу. "Замолчи. Не спускай курок своими словами". - Найди Малию, Стайлз. - Она встаёт на носочки, обхватывая его лицо ладонями, и оставляет на его щеке короткий поцелуй, уже не сдерживая слез. - Будь счастлив. И Лидия уходит. Уходит, чтобы найти ближайший бар и утопить в очередном стакане своё горе, опустошив по крайней мере половину содержимого алкоголя в баре. Рвущиеся наружу слезы дерут наждаком горло, а голос срывается в немом крике. Сентябрь обнимает её хрупкие плечи своим одиночеством, забираясь глубоко под кожу. Надо выпить, чтобы хотя бы до утра забыть его имя, запах и понимание того, что он теперь женат. Треск. Лидия Мартин рассыпается вдребезги. Женат. Счастлив. С Малией.***
Он идёт за ней, как шёл всегда. Как должен идти. Как пошёл бы, если бы она его остановила. Но останавливается у калитки, глядя на то, как ночь своим пледом накрывает её силуэт. Останавливается, ведь не хорошо женихам покидать собственную свадьбу.