Разбитое отображение

      Лев и Овен бежали по длинным, петляющим коридорам этого здания, которое было больше похоже на замок. Каждый сантиметр стен, пола, потолка — всё содрогался от частых взрывов. Где-то в параллельных окнах было видно сияние магии, эти разноцветные полосы и столбы, взрывы и небольшие шарики, которые, вероятнее всего, попадая в Люси, причиняют ей невыносимую боль.       Оба духа знали, насколько тяжело сейчас их хозяйке, ведь чувствуют каждой клеточкой собственного тела то, что ощущает она. Вот только эта связь не передаёт полную боль, а лишь частично. Они лишь отчасти могут понять, какого приходится сейчас их другу, их бесценной Люси.       Овен постоянно извинялась, заглядывая за каждую дверь, в надежде, что там, за этой чертовой деревяшкой с металлическими вставками, будут Громовержцы, ради которых сейчас всё это происходит.       Зодиакальный дух с розовыми волосами сжимала плечи, как испуганный вечерней грозой котёнок и боялась. Боялась, что они не успеют, что от Люси останется лишь воспоминание, из-за чего глаза начинали слезиться, а бежать было фактически невозможно.       Локи же был твёрдо уверен в том, что спасти всех они смогут. Он не позволит погибнуть ещё одному заклинателю по его вине, это будет ещё большим грузом на его, поношенную временем, душу.       Он был уверен, знал, что Люси непременно победит Мартина. Она ведь сильная. Ей есть ради кого победить. Ей есть ради кого жить. Значит она точно не отступит. Не умрёт. Нет…       Заглянув в очередную дверь, за которой, как оказалось, опять пусто, Лев сжал зубы, ударяя кулаком в стену, от чего в стене образовалась большая вмятина от его кулака.       «Лаксус, мать твою, ты где?» — это была его единственная мысль в тот момент. От злости его глаза блестели недобрым пламенем.       Овен, сжавшись ещё больше, стояла рядом со своим верным другом, захлёбываясь собственными слезами. Она тихо всхлипнула, потом постаралась унять текущие слёзы, но, как назло, именно в этот момент они не прекращались.       Локи, услышав тихий всхлип, словно отрезвился. Дух посмотрел на свою подругу, с которой у него были самые лучшие отношения. Он ненавидел самого себя за то, что не увидел раньше, как плохо ей. Он был слишком занят своими мыслями.       Рыжеволосый дух заключил Овна в объятья, поглаживая её по мягким волосам, дабы та успокоилась. Он знал её достаточно хорошо, чтобы знать: это работает безотказно.       Овен окончательно растаяла в его руках, дав волю слезам, уткнувшись носом в пиджак Льва. Сейчас она поплачет, и всё пройдёт. Это неустанно каждый раз твердил сам Локи, когда заключал её в подобные объятья.       Она тоненькими пальчиками сжимала пиджак друга в области груди; это помогало ей успокоиться.       Дух окончательно ослабла в крепких руках Льва, сползая на колени. Рыжеволосый последовал за ней. В итоге, оба духа сидели на холодных камнях, прижавшись к друг другу.       Внезапная истерика Овна прошла так же быстро, как и началась. Она лишь изредка всхлипывала, не более. — Она не умрёт, слышишь меня? Никто сегодня не умрёт… — уверенно сказал Лев, взяв лицо розововолосой в свои руки. Та слегка залилась румянцем, но кивнула.       Именно в этот момент всё вокруг сотряслось от неожиданного взрыва. С потолка посыпались камни и Лев, дабы Овен не пострадала, прикрыл её собой.

***

      Фрид поморщился от невыносимой боли на пережатых и давно затёкших запястьях, тряхнул головой, с длинными, грязными, слипшимися от крови, волосами.       Они висят тут уже бог знает сколько. Эвергрин давно уже без сознания висит безмолвной куклой на цепях. Её с трудом можно отличить от трупа, хотя, вероятнее всего, что она где-то на грани, ведь её кожа неестественно белая, губы синие, на теле сияет множество порезов и синяков, которые чередуются с большими, иногда кровоточащими, ранами.       Рядом с главной феей висел Бикслоу, который, будучи сам изнеможённым всеми этими пытками, ещё находил силы на то, чтобы смотреть на Эвер, улавливать слухом её тихое дыхание. Иногда он предпринимал глупые и бесполезные попытки вырваться из антиволшебных оков.       Где-то в дальнем углу валяются сломанные куклы Бикслоу, за которых он первое время очень сильно переживал, но всё, что начало происходить вокруг, было ещё страшнее.       С другой стороны от Фрида висел его обожаемый предводитель, который, наверное, рвал бы и метал молниями, но антиволшебные оковы не давали этого сделать. Волшебник висел, опустив голову, и казалось, что он ровным счётом наплевал на окружающую его атмосферу, но на деле он старался придумать план, как им выбраться.       И вдруг, на удивление всем тем, кто ещё был в сознании и мог хоть чуточку соображать, израненный, весь в крови, Лаксус поднял голову, повёл носом и, после всего этого, очень сильно разозлился.       Фриду, который первым обратил на это внимание, показалось на секунду, что Дреяр вновь загорелся молниями, вот только это было не так. Блондин был так же беспомощен, но только злился на что-то.       Внук мастера ещё недолго выражал полнейшее негодование, пока здание не содрогнулось от сильного взрыва, а с потолка не начали падать камни. Именно в этот момент его лицо стало таким печальным и взволнованным, но в то же время оставался по-прежнему злым.       Фрид и Бикслоу ожидали хоть каких-то объяснений от молчаливого командира, но тот, словно желая оправдать мнение окружающих о себе, не издал и звука, внимательно прислушивался к чему-то.       Один только Лаксус понимал, что происходит. После громкого взрыва он услышал душераздирающий крик, нет, настоящий вопль, который может издавать раненое животное, когда его вот-вот на куски разорвёт хищник.       И только Лаксус знал, кому принадлежит этот крик. Люси. Его Люси, которую он верил в руки своих согильдийцев, своего деда. Тогда, какого чёрта неугомонная блондинка здесь забыла? Откуда она знает, где они?       А самое страшное — это не знать, что сейчас с ней. Почему она так кричит? И почему потом голос резко обрывается? Жива она или уже, возможно, нет? Кто с ней, сколько ран на её коже, и сколько из них станут извечным шрамами, которые будут сиять на её великолепном теле, как напоминание об этом ужасном дне?       Неведение в этом случае было хуже, чем правда, даже самая ужасная. Ведь именно сейчас ей, вероятнее всего, нужна его помощь, а он? Что он? Висит тут, не способный даже выбраться и помочь своим друзьям. — Чёрт, — мысль быстро превращается в короткое, но довольно точное в этом случае ругательство.       Проходит с пару секунд, прежде чем кто-либо из Громовержцев решается спросить Лаксуса обо всём, что с ним произошло в его голове, но даже этому не суждено сбыться, ведь дверь открывается, а с той стороны слышится тихое, почти неслышное «Извините».       Тут в их комнату для пыток, где повсюду разбрызгана кровь, уже безо всяких церемоний заходит Локи, иногда морщась, от неприятных ощущений. И в очередной раз он задумывается, какого сейчас Люси. — Оковы магией не сломать. Они антимагические, — кратко поясняет Фрид, когда замечает, что Лев собирается использовать магию для их освобождения. — Надо найти что-то металлическое, чем можно разбить цепи или что-то, из чего можно сделать отмычку.       Джастин объясняет, словно перед ним маленький ребёнок, но дух не злится. Он просит Овна чуть передохнуть или отправиться в мир духов за лекарствами для раненых, после чего возвращается к своему делу: поиску чего-то нужного, подходящего.       Лев довольно быстро находит металлический стержень, достаточно острый, чтобы пробить их оковы. И первым делом он спешит к Эвергрин, которой помощь нужна больше, чем кому-либо в этой комнате.       На то, чтобы сломать металлический «браслет», что довольно плотно облегал руки девушки, ушло около десяти минут. За это время Овен уже успела сходить в мир духов и вернуться обратно, с парой-тройкой лекарств. Локи передаёт Эву на руки подруги, после чего по очереди освобождает каждого мужчину.       Когда Лаксус оказывается свободным, он снова чувствует, как к нему возвращаются его силы, как волшебные частицы собираются внутри. И от злости, что всё это время кипела где-то внутри, вокруг начинают свой красивый, но такой опасный танец молнии. Дреяр разминает затёкшие конечности и, не дожидаясь никого, идёт по звукам битвы.       Мартин должен получить по заслугам.