Там, где высыхают кровавые реки

Каждый наш друг — это целый мир для нас, мир, который мог бы и не родиться и который родился только благодаря нашей встрече с этим человеком. Анаис Нин

Хром перелистывала в руках страницы журнала трёхмесячной давности, в котором было напечатано интервью родителей одной из погибших девочек. «Нишизаки Юмико, семнадцать лет, ученица старшей школы» — гласила надпись под фотографией жизнерадостной девушки, окружённой улыбающимися друзьями. «За неделю до смерти она стала совершенно другой: испуганной, депрессивной, усталой. Начала отказываться от еды и встреч с друзьями, а ещё через пару дней заперлась в своей комнате, опасаясь выходить на улицу, — рассказывала младшая сестра погибшей. — Вскоре Юми начала жаловаться, что слышит какой-то голос, но наотрез отказалась покидать комнату и съездить в больницу. А затем с ней случилось это…». Череп Нишизаки Юмико был проломлен свалившимся книжным шкафом, и через несколько часов она скончалась в реанимации от кровоизлияния в мозг. Хром отложила журнал, сняла очки и потёрла уставшие от чтения глаза. Библиотека закрывалась через полчаса, а на столе перед ней по-прежнему лежала громадная стопка неисследованной макулатуры, с которой следовало ознакомиться. Вырезки новостей из газет, журнальные статьи, построенные на частном расследовании любопытных журналистов, интервью с друзьями и родителями погибших… Хром собрала всё, что нашла в библиотеке, до малейшего отрывка, чтобы найти точки прикосновения между ней и предыдущими инцидентами. — Ты впустую теряешь время, — с недовольством говорил ей Мукуро. Когда Хром пообвыклась и примирилась с его пугающим обликом призрака, он начал разговаривать с ней только в этом воплощении, не рискуя проникать в мысли, причиняя излишнюю боль, — я предупрежу тебя, когда аура вновь потемнеет. С тобой ничего не случится, я обещаю. Хром настороженно оглянулась по сторонам, желая избавиться от излишнего внимания, но никто из посетителей, кажется, не замечал дребезжащего воздуха и возникшей из ниоткуда синеватой дымки. Это было странно и непривычно, но, с другой стороны, ей не впервой быть не такой как все. — Я верю тебе, — одними губами прошептала она, раскрывая газету и отыскивая в ней нужную колонку, — но не верится, что всё происходящее с нами — случайно. Должно быть что-то общее, и если оно есть — я найду. Хром не хотела с покорностью принимать то, что сказал ей Мукуро ранее, — про судьбу и предопределение, — она была твёрдо уверена в том, что человек сам творец своей жизни. Иначе бы в рождении и развитии личности не было бы никакого смысла. Зачем стараться, прилагать усилия, отыскивать в себе таланты и слабости, если кто-то неизвестный там, наверху, распределил твою жизнь по полочкам, прописав от корки до корки, словно сценарий для постановки? — Возможно, следуя по жизненному маршруту, мы все свернули не на ту тропу и оказались бесполезными. — Хром вздрогнула, когда волос на затылке коснулись полупрозрачные пальцы, отчего по телу пронеслась электрическая волна трепета и тепла. — Может, — прошептала она, прикрыв рот ладонью, — но это было бы так… грустно. Но не только острое нежелание смириться с судьбой, граничащее с отчаянием, привело Хром в библиотеку. Она искала любое возможное упоминание о Мукуро. В конце концов, все вокруг считали Хром сумасшедшей или просто странной, не от мира сего — это продолжалось настолько долго, что можно было поверить в это. Сойти с ума по чужой указке или от одиночества. Хром была единственной, кто мог видеть Мукуро, и это не добавляло уверенности. Когда-то давно она даже читала о тульпах и воображаемых друзьях: первые появлялись, если сильно этого захотеть, а вторые являлись следствием детских фантазий или психологических нарушений. Однако отрывки, что она раз за разом находила в журналах и газетах, объёмно и полно раскрывающих суть происшествий, о которых она раньше слышала лишь мельком, помогали Хром развеять свои неутешительный подозрения. Когда библиотекарь объявил о скором закрытии, Хром решила прихватить с собой несколько газет, чтобы ознакомиться с ними завтра, в воскресенье. Всю заданную на понедельник домашнюю работу она выполнила ещё утром, а значит у неё будет полно свободного времени. Кроме того, не придётся прятаться в безлюдных улицах и пустых уголках библиотеки, чтобы украдкой поговорить с Мукуро. Вечерние улицы были яркими от огней и зажжённых витрин, но пустыми и тихими. Хром намеренно выбирала такие даже до встречи с Мукуро — в толпе ей всегда было некомфортно, неуютно и ещё более одиноко, чем посреди людей. — Жаль, что мы познакомились при таких обстоятельствах, — печально произнесла она, наконец повысив голос. Создавалось призрачное ощущение присутствия рядом друга — оно было забытым с детства, но согревающим и приятным, как подарки на Рождество, — приятная, долгожданная иллюзия волшебства и чуда. — Мне легко с тобой, как ни с кем другим. Мукуро улыбнулся её неожиданной откровенности, но покачал головой. — Я вряд ли бы понравился тебе таким, каким был при жизни. — Ты был… плохим человеком? — изумилась Хром. Сейчас, когда она начала понемногу узнавать Мукуро, её первичный страх выглядел глупым и смешным. Он казался ей ангелом-хранителем, призванным защищать, уберегать от опасностей, и, сама не замечая, в какой момент это произошло, Хром настолько привыкла к нему, что, кажется, больше не могла отпустить. — Можно и так сказать, — расплывчато ответил он. По интонации Хром поняла, что Мукуро хочет избежать этой темы, но точку поставить мешало вдруг проснувшееся любопытство и желание защитить свою предвзятую дружескую нежность. — Это ведь не важно, что было раньше, — произнесла она с необычайной неловкостью, чувствуя, как отчего-то краснеют щёки. — Важно, что сейчас ты другой. И я рядом с тобой чувствую себя не совсем собой. Другой и непривычной. Ты же знаешь, я… — Хром на секунду замолчала, собираясь с мыслями. Открываться перед Мукуро со своей самой жалкой стороны оказалось неожиданно нелегко, но, теперь по пятам следуя за ней, он бы обязательно всё узнал, — я странная, — наконец сказала она, низко опустив голову. И тут же ощутила едва уловимый щелчок по носу. — Ты не странная — ты особенная. Факты меняют значения, если рассматривать их под разными углами. Хром рассмеялась, чувствуя, как горят от смущающей радости щёки. — Знаешь, — тихо произнесла она, ещё взбудораженная его словами, — я… хочу сходить на твою могилу.