Пыль дорог

      «Белый зверек открыл глаза, прянул длинными ушами. Медленно и пугливо огляделся по сторонам.       Кругом шумел точно такой же лес, как и тот, из которого он сбежал.       Такой же, да не совсем.       Никакого колодца не было и в помине, а сам пушистый беглец лежал посреди небольшой полянки, заросшей густым мягким мхом. То тут, то там торчали белесые тонкие стебельки с корзинками спор, проглядывали сквозь темную зелень красноватые шапочки мухоморов и сыроежек.       Выбравшись из своей мягкой постели, зверек принюхался и понял, что воздух в здешних местах тоже пахнет иначе: сыростью, грибницей, хвойной смолой. Со всех сторон высились сосны и ели, сизые кроны тонкими шпилями стремились в вышину.       Рядом хрустнула ветка.       Зверек подпрыгнул от неожиданности, ринулся в сторону, забиваясь под раскидистые нижние лапы ближайшей к нему ёлки. Опасливо выглянул оттуда, чуя нутром, что неизвестный не был Хозяином Леса.       Что в этом лесу если и имелся какой хозяин, то совсем другой, не тот, который преследовал беднягу до самого Колодца.       Высунувшись из-под еловой ветви, белый зверек вгляделся в темноту и увидел черное пятно, метнувшееся в его сторону от ствола растущей по соседству сосны. Существо налетело, опрокинуло, вскарабкалось сверху, выйдя из поединка несомненным победителем.       Лишь тогда пушистый комок, сбитый с лап другим таким же пушным созданием, только черным, сумел как следует разглядеть незнакомца.       Был тот круглым, ушастым и очень воинственным. Белый зверек зажмурился и поджал собственные уши, но ничего не происходило. Он открыл глаза — набросившийся на него черный зверь глядел с удивлением, легким недоверием и… интересом.       Слез, освобождая своего белоснежного гостя. Протянул лапу, предлагая следовать за ним…       Белый зверек, чувствуя радостное нетерпение в груди, ухватился за нее крепко-крепко, всецело доверившись своему новому — и единственному во всём этом неизведанном мире — другу.       Надеясь, что друг этот никогда не бросит и не предаст.       А если будет так, то купальский цветок всё же выполнил его заветное желание».       — Занятная книжица, — старик отложил томик в потрепанной обложке с затертыми буквами в сторону, на стойку регистрации посетителей. Окинул взглядом сколоченный из грубых балок потолок, задумчиво почесал пальцами подбородок. — Вот же раззявы туристы, из забытых вещей впору музей открывать… Ей-богу, на три витрины бы хватило, клянусь!       Он поднялся и, морщась от разбившего по весне ревматизма, отнес Калейдоскоп в дальний пыльный угол, аккуратно складывая к куче таких же потерянных предметов.       Была там фотокамера, деревянный гребень, подвеска-барашек, купленная кем-то в предгорьях в качестве сувенира, мобильный телефон, старое зеркальце, усыпанное стразами, сломанная дудочка, шарф-палантин, путеводитель по горам, пара стоптанных, но еще годных кроссовок, деревянные бусы, ключ с резной головкой, украшенной вензелем, и с длинной бородкой…       Всё это пахло стариной и волшебством, и каждый из предметов бережно охранял свою тайну, умалчивая о том, какая история привела его в затерянный на перевале приют с флюгером в форме четырехлистного цветка на старенькой крыше, овеянной всеми ветрами.