Безумный Макс: пыль юмора на Дороге Ярости

      Едва он разлепил веки – тут же глаза засыпало песком, который, как обычно, не спрашивая приглашения, пробрался во все щели. Накс прокашлялся, чувствуя, как скребутся в глотке тысячи мелких невкусных жучков.       «Не три, не три» – выло в его голове напоминание о горьком опыте первых пылевых бурь. И терпеливо ожидая, пока песок сам собой соберётся в комочки, он пытался оценить масштабы катастрофы прямо сквозь пелену в глазах.       Туша!.. Ишь ты, какой живучий!       Дикарь суетливо возился с цепью – уже ведь понял, что её не разорвать, и трепал просто так, из природной своей мерзопакостности. Потом задумчиво, но быстро поколупал дыру в отвалившейся двери, через которую та цепь была продета. И бестактно смерил Накса оценивающим взглядом, совершенно не отреагировав на то, что герой изволил очнуться. Наконец, вообще зачем-то пнул его ногой, будто покрышку.       – Эй!.. – тот настолько оторопел от наглости своей капельницы, что не вспомнил ни единого матерного слова.       – Вроде не тяжёлый, – всё с тем же игнором и гонором, трофей цепко схватил Накса за куртку и легко взвалил тощее тело на плечи, прихватив заодно и дверь драндулета.       – Ты!.. Ну!.. Куда?!.       – Не дёргайся, уедут!       Боец хрустнул затёкшей шеей в ту сторону, куда его тащило это исчадье Пустоши, и с трудом разглядел вдалеке смутные очертания молоковозки.       – Пусти, сам пойду! – ему тоже было туда же, причём, гораздо нужнее.       – Тихо, сказал! Времени нет, так быстрее.       Да и ладно. Смирившись с таким неожиданным транспортом, Накс начал вспоминать, что вообще за чудесный день только что приключился.       – И долго я валялся?       Дикарь только пыхтел, как старый карбюратор, подозрительно затягивая с ответом. И лишь полный недоумения фиалковый взгляд впялившегося в него вверх тормашками варбоя, заставил смущённо выдавить:       – Ну... да, достаточно.       Накс лихорадочно прислушивался к своим ощущениям. Что-то было не так. Что-то явно изменилось, но измочаленный в аварии организм упрямо отказывался посылать чёткие импульсы, партизански умалчивая, что именно.       – Ты что со мной сделал, тварь злющая?!. – Накс скатывался к вратам истерики.       Не замедляя ходу, Рокотански боднул его затылком в бок, чтобы заткнулся. «Ишь ты, какой нежный! – пронеслось в его безумной голове. – Подумаешь, сапог снял!»