Безумный Макс: пыль юмора на Дороге Ярости

      – Ну скажии-и-и! – продолжал нудить Риктус.       – Да клянусь, откуда ж я знаю! – больше всего Корпус жалел о своей невозможности встать и уйти прочь именно в те моменты, когда его доставал младший брат. – Нет никаких рецептов, никто заранее не угадает, что выстрелит. И вообще: обо всём уже написано, только не обо всём прочитано.       Он с мудрым видом поднял палец, надеясь на этой философской ноте и завершить разговор, но какой там!       – Ты нарочно не хочешь мне помочь, – в голосе Риктуса появились отвратительные до мурашек плаксивые нотки.       – О нет, прекрати немедленно! У меня дел полно, я и так не успеваю ничего, а тут ещё и ты со своей бредовой затеей. Кто вообще тебя надоумил книгу писать?!       – Мисс Гидди, – прозвучало уже повеселее. – Она сказала, что писатели – уважаемые чуваки. И что если они пишут хорошо, то их все запоминают, даже когда они уже давно в Вальхалле.       – А, вот оно что, – Корпус потёр лоб. – В общем-то, это так. Но, понимаешь, тут не всё просто. Чтобы стать писателем, надо...       – Стой, ты меня не путай, – замотал лысой головой Риктус. – Ты мне одно скажи: о чём написать? А дальше я сам, печатать я умею.       – Машинку не дам, даже не думай! – вмиг насупился карлик.       – И не надо мне твоей машинки, у меня своя теперь есть, – Риктус, кривляясь, высунул язык. – Разведка доложила, что нашли ещё одну. Говорят, идеальный экземпляр. Её почистят, смажут и мне принесут. Так о чём написать-то так хорошо, чтобы... Ну, чтобы меня точно запомнили?       – Ох, не знаю... Напиши детектив, что ли. Хотя нет, для тебя это слишком сложно. Лучше приключения какие-нибудь интересные. Например, про рейд: с драками, с погонями.       – Рейд?! А что в них интересного – каждый раз одно и то же, скучно! – опять кислый тон.       – Тогда придумай что-нибудь. Не обязательно же описывать то, что было на самом деле. Давай, прояви фантазию!       – Так-так-так, – глаза у Риктуса забегали. – А что можно придумать?       – Всё можно. Всё, что хочешь! – Корпус выдохнул в эту фразу остатки выдержки.       – Вот прямо всё-всё? – младший как-то странно заулыбался.       – Абсолютно. Не стесняйся, дай себе волю, ни в чём себе не отказывай, – он деликатно, чтобы не спугнуть, указал пригласительным жестом на выход.       – Да! Да-а!.. – видимо, Риктуса зацепила эта идея, он убежал довольный, хлопнув дверью.       Но едва Корпус заново вникнул в отцовскую речь, над которой работал, как дверь обратно распахнулась:       – А название?! Мне нужно крутое название!       – Риктус-с!! – брат шипел от злости. – Иди ты... к мисс Гидди, у неё спроси!       – Вон там поставь, да поосторожнее, – скомандовал Риктус долговязому варбою – смышлёному не по дням бригадиру разведотряда.       Тот, медленно переступая по камням, притащил увесистую печатную машинку и бережно опустил, куда велели – на деревянный ящик в зарослях винограда. Риктус откуда-то узнал, что писатели любили творить в уединении, охотнее всего на природе, вот и решил предаться этому на вершине одной из скал.       – Ух ты, такая громадная! – не скрывал он своей радости. – Не то что у Корпуса – какая-то игрушечная, да?       – Просто у вашего брата портативная, а вот этот экземпляр – стационарная, – принялся было растолковывать варбой, но почувствовал на себе тяжёлый взгляд и тут же исправился. – О да, эта куда круче! Корпусу такая и не снилась.       – А где бумага? – Риктус погладил вычищенный от ржавчины и наполированный бок аппарата.       – За ней уже щенка послали, сейчас целую пачку доставит. Только вот чернила...       – Что чернила?!       – П-пересохли, босс, – испугался варбой резкого вопроса. – Но вы не переживайте, мы догадались пропитать ленту императорским машинным маслом – краска размокла и всё отлично работает.       – Молодец, соображаешь, – улыбался Риктус, заглядывая внутрь механизма. – С меня ведро молока. Распоряжусь, чтобы тебе каждое утро выдавали по бутылочке.       – Спасибо, босс! Восемь цилиндров, – бригадир пятился, кланяясь и сложив руки над головой.       С бумагой подоспели даже быстрее, чем Риктус удобно умостился на потёртом тюфяке, брошенном перед ящиком. Сосредоточенно пыхтя, он заправил первый лист и от души похрустел суставами.       Ещё пару минут рассматривал клавиши с буковками, освежая в памяти, где какие. И подумал: здорово, что папа в детстве часто разрешал ему играть со своей пишущей машинкой, которая потом так несправедливо досталась Корпусу.       Размеренно отстучав несколько пробелов, он зажал рычаг, поднимающий каретку, чтобы получались только заглавные буквы, и начал печатать указательным пальцем.       Пальцы Риктуса были заметно крупнее, чем у любого другого знакомого ему человека, поэтому попадать по мелковатым для него кнопочкам было сложно. Но он очень старался: упорно выискивал нужный символ, метко прицеливался и тыкал в него. А затем прищуривался: тот ли отпечаток оставила литера?       С важнейшей, по его мнению, задачей Риктус справился довольно скоро. Щедро промасленная лента украсила почти белый фон тем заголовком, которое подсказала для сочинения мисс Гидди: «КАК ЙА ПРАВЁЛ ЛЕТО».       Дальше дело шло не настолько резво. Солнце уже палило прямо над макушкой; и хоть виноградные листья защищали от его лучей, на площадке стало душно, поэтому Риктус открутил посильнее клапаны кислородных баллонов.       Скомканные листы рясно усеивали всё вокруг, будто черепа врагов после хорошей битвы, а готовой пока так и оставалась одна единственная страничка – та самая, с названием. Оказалось, не так-то просто выразить словами свою гениальную задумку. И как только Корпус умудряется ваять длинные и внятные тексты за считанные часы?       Шикарная военная эпопея о любимом папе, который отправился покорять дальние земли, совершенно не давалась. Мысли витали в воздухе назойливыми спутниками, но никак не хотели превращаться в подходящие фразы.       Риктус придумал, Риктус всё придумал: как папа затеял совет перед походом, где и решили собрать всю Армаду для захвата новых территорий. Как он взял с собой не только всех до единого императоров, бригадиров и лучших варбоев, но даже обоих старших братьев, и даже Оргмеханика с мисс Гидди; потому и оставил его за главного.       Особенно ясно он представлял финальную часть, где навёл в Цитадели за время их отсутствия порядок. Такой порядок, что папа, героически вернувшийся с целыми стадами полнокровных туш и кучей захваченных агрегатов, хвалил его да приговаривал, что он куда умнее Корпуса со Скротусом вместе взятых. И Риктусу до слёз было досадно, что всё это никак не выходило написать.       Он понял, насколько проголодался, только когда принесли обед – принесли прямо сюда, на плантации, не дождавшись его к столу. Риктус был поглощён размышлениями и даже не разобрал, что именно наспех похватал из миски; а после вытер крепкие ладони о штанины.       После еды он заметил, что мозг заработал гораздо активнее. Тогда-то к нему и пришло решение сократить свой роман до минимума – до одной главы. А что, он же читал, что краткость – чья-то там сестра. Вот и пусть будет мало, зато самое ценное. Пусть будут лишь самые яркие моменты, которые будоражат его душу сильнее всего.       Теперь печаталось и правда, как по маслу – Риктус едва успевал передвигать до упора и ласкающего слух звоночка каретку. Почти не отвлекался, только изредка задумчиво теребил ожерелье из кукольных бошек.       Краснея от жары и смущения, громко сопя и хмуря рыжеватые брови, Риктус писал о том, как одним из порученных ему на лето полномочий было присматривать за отцовским гаремом. И как он туда наведался. Ну и присмотрел там Чидо. И так присмотрел, и эдак. На следующий день опять пришёл присмотрел, и ещё раз, вернулся – и снова...       В общем, ни в чём не отказывая своей фантазии по совету брата, Риктус, не зря же он Эректус, выдал-таки эротический шедевр на пяти листах. Да, не много – но это лучшее из всего, что он видел. По крайней мере, это хотелось перечитывать снова и снова, ведь сказ о лете в объятиях Чидо наполнял его большое сердце эмоциями, а маленький разум – приятными мыслями.       Спалось Риктусу в эту ночь удивительно сладко. Мало того, что снились самые горячие сцены из написанного, так ещё и распирало чувство гордости: шутка ли, такой проект осилил!       Разумеется, первое, что он захотел сделать, проснувшись – это перечитать свою нетленку, и... не обнаружил её там, где оставил!       – Мисс Гидди!! Мисс Гидди!.. – ревел он подранком, бегая по верхнему ярусу Цитадели.       – Ну чего орёшь, как туша заклеймённая! Что случилось, малыш? – няня упрямо не желала замечать в великанском теле великого писателя.       – Где мои листочки?! Были листочки... Я их там... Они лежали... – от волнения Риктус не мог толком объяснить, но она и так разобрала.       – А, печатный текст? Так отец твой забрал с утра, пока ты спал. Ругался ещё, что ты его речь утащил.       – Чего-о?! Какую речь?..       – Как какую? Новую, которую Корпус вчера дописывал. Джо как раз ушёл читать её народу. Уже, наверное, начал...       Риктус даже не дослушал – выкатив глаза, он вначале ринулся по коридору налево, потом вернулся и рванул направо, но в итоге скрылся на лестнице, спускающейся к гаражам.       – Всё, я уехал!! Меня нету! Папе скажите – в Пустоши пропал, Дикобразы съели-и!.. – доносилось уже откуда-то снизу.       Всё счастье от успеха улетучилось, как пары пролитого бензака. Единственное, о чём сейчас думал Риктус, приказывая лифтёрам срочно опускать Бигфут – у кого лучше пересидеть время самого острого отцовского гнева: у Людоеда в Бензинске или у Калашникова на Патроноферме.       И он даже жалел, что написал настолько хорошо: ведь папа это запомнит, точно надолго запомнит!..