Занавесочная история
9 декабря 2015 г. в 21:59
Безмозглые всё-таки птицы эти вороны. Чего опять испугались, чего кружат да каркают? Неужто не привыкли до сих пор, что в воздухе частенько стоит такая канонада? Регулярно же стоит.
И всегда так было. Испокон веков, можно сказать. Ещё с тех времён, когда Зелёные Земли воистину были зелёными. Вот и сегодня – ничего нового. А они каркают, безмозглые.
Нет, ну какая там стрельба, давно уж не было. Вувалини, ежели на разбой собираются – так это подальше; там, где ещё ходят караваны или вообще на трассы. А к ним сюда никто и не суётся – думают небось, что их по-прежнему целые тысячи.
Мало их совсем, откуда тысячи. Так, стайка уцелела, вот и все тебе Матери. Но традиции старые чтят, это да. Раз в месяц в лагере Субботник, хоть перевернись она вверх дном, Пустошь эта.
– Давайте, бабоньки, подналяжем, – Хранительница сыплет семена в центр распростёртого платка. – Солнце уже на спад пошло, а одёжу еще перебирать и не начинали.
– Чего её перебирать-то, – отзывается Кудрявая, оставив колошматить по ковру куском трубы. – Я с прошлого раза и надеть ничего не успела, там чисто всё да ровно сложено.
– Ой, гляди у меня, – ворчит, не оборачиваясь, Мади, что трусит с Валькирией пледы в четыре руки. – Чего доброго, моль заведётся да и острижёт тебя налысо, пока спать будешь. Тогда только и останется, что в Цитадель идти проситься – чтоб варбоем приняли!
– Мади, Ма-ади!.. – заливисто, легко смеётся Валькирия, роняя углы со своей стороны.
– Не, ну а что? – та приосанивается с лукавым видом. – Держи давай, не отвлекайся. И верно, времени в обрез.
– Та-ак, это сюда, это сюда... – бормочет себе под обветренный нос Рыжуля. – А занавеска нам зачем? – и поднимает руку, чтоб повыше, чтоб остальные разглядели пожелтевший тюль.
– Это на место поклади, моё, – издалека кричит Голубушка. А сама поближе садится подушки взбивать – видать, за тюль переживает.
– Дык я ж не забираю, что ты. Но таскаем зря: ни тепла от неё, ни толку, – Рыжуля нехотя кидает занавеску в кучу, к вещам. – Иль ты надеешься ещё взамуж сходить, а это на фату припасла? А? Признавайся!
Хохочут вувалини, от души хохочут. Ну а когда же им ещё, как не на Субботнике.
– Только скажи, мы тебе живо жениха сосватаем! – подхватывает Хранительница, возвращая семена в очищенный от сора ридикюль.
– И где их взять нынче? – почти серьёзно охает Кудрявая.
– А хоть с болот приведём! – приносит Мади ворох покрывал.
– Вот уж спасибо, – беззлобно огрызается Голубушка. – Всю жизнь о такой жабе мечтала.
– Правильно мечтала, – подходит, обнимает Рыжуля. – Один горячий поцелуй – и сразу принцем станет.
– А хочешь, тебе пленного поймаем? – сдувает Валькирия пыль с перьев байка. – Помоложе выберем, да покрасивше. Сколько таких перестреляли, одного можем и приберечь. На цепь посадишь – будет тебе счастье, а?
– Ой, ну вас, бабоньки, совсем с ума посходили, – прячет Голубушка зардевшиеся щёки. – Что-то и правда медлим мы сегодня.
– Это потому, что у кого-то стало добра слишком много, – подмигивает Кудрявая.
– Это потому, что нас самих осталось слишком мало, – слова Валькирии сметают всё веселье, как тот песок с их нехитрых пожиток.
Становится вдруг тихо, вдруг промозгло. И вороны, оказывается, смолкли. И ветер жалостливо воет, заплутавши в перекладинах ржавых электроопор.
– Может, и впрямь, выбросим лишнее? – скрипит вмиг постаревшим голосом Мади. – На что нам столько пледов? Кого уж ними укрывать?
– Оставьте, пригодятся, – Хранительница смотрит на восток неизлечимо воспалёнными глазами. – Я чувствую, что скоро пригодятся.