Nigra in candida vertere

      Резкий стук в дверь и все тело вздрагивает от испуга. — Кто? — голос с хрипотцой, а голова болит от резкого пробуждения. — Это я. — Голос сестры бодр как и всегда. Слышу нотки радости. — Можно зайти? — Да. — Привстаю и в упор смотрю на дверь, Латифа медленно, вроде боясь, открывает дверцу и проскальзывает во внутрь. — Доброе утро, — улыбаясь заявляет она. — Как спалось? — Асад уже ушел? — сестра кивает. — Нормально. А ты как? — Хорошо. Зорайде говорила, что дядя вчера пришел поздно. Он ждет нас, Жади. — Зачем? Мы же вроде должны сами пойти к Рашидам. — Он не доверяет… — она жмется, — … тебе, — договаривает и сглатывает слюну. — Понятно. — Поворачиваю голову к окну — солнце уже во всю хозяйничает на земле. — Когда нам идти? — Уже. Собирайся. Дядя попросил надеть платье от Саида. — Откуда он знает что мне подарил Саид? — Жади, — сестра подходит ближе и кладет свою руку мне на голову, — жених всегда просит разрешения старших можно ли ему подарить подарок, и говорит что именно. — О Аллах, ну просто никаких секретов. — А какие секреты ты хочешь? — она нежно поглаживает меня по волосам. — Конечно дядя не будет всегда с вами, но он будет пристально следить за вашей жизнью. Таков закон. — Спасибо, — аккуратно убираю голову от её руки. — Я скоро приду.. — Я скажу дяде, — как газель, что скачет по горам, Латифа вмиг перепрыгивает мою комнату и, уже через минуту, за собой закрывает дверь, напевая себе под нос марокканский мотив.       Кровать скрипит под моим весом, когда пытаюсь встать. Вообще, я похудела за время прибывания здесь, но софа, на которую меня положили, была не первой свежести, хоть и с кучей разноцветных подушек, что так сладко пахли макрутом. Навешивать на себя золото, или прибирать волос, ы не вижу смысла, просто как робот подхожу к комоду, и с последней полки достаю аккуратно завернутое платье. На первый взгляд, оно кажется мне огромным, да и после того как надеваю его понимаю — оно совершенно не моего размера. Томно вздыхаю и, захватив золотой платок, выхожу из комнаты. — Думал, что тебя тащить надо. — Дядя стоит напротив моей двери и грозно сверлит меня взглядом. — Вы меня напугали, — признаюсь. — Ты меня всегда пугаешь своими выходками, неверная. — Как бы дядя ни старался выглядеть спокойным, а злость сама сыпется из его рта. — Если ты и на этот раз все испортишь, я не знаю что с тобой сделаю. — Не испорчу. — Опускаю глаза в пол. — Надеюсь. Пошли. Карим нас давно ждет.       Дядя быстро перебирает своими крепкими ногами, пытаюсь догнать и идти за ним следом, но он всегда вырывается вперед. От дяди пахнет… надеждой? Еще до сих пор верю, что он меня спасет, как и в детстве, когда на меня напала дикая собака. Но уже не детство, мне вряд ли кто поможет. — Карим, — подзывает дядя, когда мы заворачиваем на кухню. — Иди скажи Зорайде, что мы ушли. — Слушаюсь, сид Али. — Латифа, — дядя подзывает сестру, — завяжи Жади платок, как подобает носить марокканской женщине. — Хорошо, дядя.       Латифины руки трясутся, она медленно пытается перевязать мне хиджаб, то и дело закусывает нижнюю губу, которая краснеет на глазах. Впервые в жизни смотрю на неё и замечаю — печальнее взгляда не видела. Вроде сестра такая вечно радостная, а в глазах отражается горечь всего мира. — Завязала, дядя, — сглатывая, шепчет Латифа. Видимо, дядя и ей не доверяет. — Кульши. Ялла, ялла, бззда, — сердито отвечает он когда видит Карима, то и дело показывая на часы.       Дядя громко хлопает входной дверью, и кажется, что весь дом содрогнулся от его злости. Карим подталкивает нас сзади направляя за дядей, и нам ничего не остается делать, как следовать за ним. — Латифа, — хватаю её за руку, когда мы выходим на улицу, — обещаю тебе, что все будет хорошо. — Я верю те… — Что так медленно? — дядя дергает меня за локоть, — если мы опоздаем я вас… — он запинается, вроде пытается подобрать правильные слова, — …ялла! — выкрикивает на весь переулок. — Дядя? — Что ты хочешь? — не оборачиваюсь спрашивает. — Я хотела… — запинаюсь, — извиниться. — Лучше бы ты вела себя достойно. — Буду, — признаюсь ему, — честно буду. Дядя, — выбегаю вперед и встаю перед ним так резко, что он чуть не врезается в меня. — Простите меня. — Неверная! — шипит он, — за что вас люблю?!       Этот вопрос означает, что дядя, человек доброй души, совершенно уже не злится. Он даже замедляет шаг, прикрываясь тем, что мы не заслуживаем с Латифой быстро топтать землю Аллаха, но мы-то знаем — он нас жалеет. — Латифа, — дергаю её за рукав платья, — нам далеко? Такая утренняя пробежка не для меня, — улыбаюсь. — Дядя говорил, что они живут за рынком.  — Еще долго? — Нет. Мы почти пришли, — встревает Карим.  — Подслушивать плохо, — шепчу ему в ответ.  — Карим, — дядя подзывает его к себе и начинает разъяснять что-то на арабском язык, который мне пока тяжело воспринимать.  — Мы пришли, — шепчет Латифа.  — Откуда ты зн…       Повернув голову немножко вправо, замечаю, как с балкона дяде машет рукой лара Назира.  — Аллах! Спаси нас, — шепчет под нос сестра.  — Все будет хорошо, — беру её за руку, — она нам ничего не сделает.  — Радость в нашем доме! — кричит лара Назира с балкона. — Сид Али, мы вам так рады!  — Вы разрешаете нам зайти, лара Назира?  — Вы же нам семья! Вам не надо спрашивать разрешения, сид Али. Для вас, наши двери всегда открыты.  — Да благословит Аллах ваш дом, лара Назира.       Назира заливается смехом, что как быстрая лань, проносится по маленькой улочке.  — Жади, — подзывает дядя, — помни, что я тебе говорил.  — Помню. Помню, — успокаиваю его. — Все будет хорошо, дядя.  — А дом у Рашидов действительно богатый, — с восхищением произносит сестра.  — Действительно.. — эхом повторяю за ней.        Если сравнить дом дяди и жилище Рашидов, то можно сказать одно — они действительно богаты. Разноцветная фреска на полу, диковинные цветы на балконах и необычной красоты попугаи, что пытаются перекричать друг друга — все это вызывает восторг и дорожку из мурашек по моему телу.  — Ну как тебе? — шепчет сестра. — Ты только представь, это все будет нашим. — Да, — поднимаю голову вверх, когда мы заходим во внутренний дворик, — будет, Латифа, обязательно буд…  — Что будет? — Ай, лара Назира, — Латифа прижимает руку к сердцу, — вы нас очень испугали.  — Откуда вы… — непонимающе смотрю на неё.  — У нас дома есть два входа и выхода. Сид Али, — Назира расталкивает нас и ближе подходит к дяде, который засмотрелся на бассейн посередине дворика. — Мы так вам рады. — Мгм, — бормочу я, — она только дяде и рада.  — Жади, улыбайся, — сквозь зубы говорит Латифа и толкает в бок. — Мы должны быть вежливыми. — А мы что? Мы будем послушны как молодые овечки. — Латифа пытается прикрыть рукой рот, дабы не засмеяться во всю. — Мы к вам пришли не просто так, лара Назира, — дядя решил не тянуть время. — Жади хотела вам что-то сказать. — Неужто? — поднимая левую бровь спрашивает Назира. — И что же? — Извините меня, лара Назира. — За что? — фыркает и отворачивается к дяде. — Иногда я веду себя нестерпимо. Такого больше не будет. — Мы это еще посмотрим. Я все равно буду следить за вами. — Лара Назира, вечно будете смотреть за молодыми, а когда же время для себя найдете? — смеясь спрашивает дядя. — Найду. Я все успею, сид Али. — Не сомневаюсь. Вы, лара Назира, сильная женщина. — В такой семье, — покачала она головой, — попробуй будь слабее — съедят! — Ага, — наклоняюсь и шепчу на ухо сестре, — вся такая бедн… — Может пройдете в дом? — Нет, лара Назира, — качает головой дядя, — мы просто зашли извинится, еще нужно столько дел уладить. — Да бросьте, сид Али, — сверху послышался грубый мужской голос. — Заходите, чай попьем.       Латифа сильно схватила меня за руку и округлила свои шоколадные глаза. — А, Мохаммед, Саид, ас-саляму алейкум.       Поворачиваю голову и исподлобья поглядываю на балкон, где стоят братья. — Они смотрят на нас? — выпрямившись как струна, спрашивает Латифа. — Да. — Они хотят спуститься? — она крепче сжимает мою руку. — Да, нет, не знаю, — запутавшись и совершенно засмущавшись, сообщаю. — Наверное… — Девочки, как вам такое предложение? — Какое? — вместе с сестрой спрашиваем, и наши голоса эхом разносятся по саду. — Попить чай с вашими женихами, — дядя улыбается и прячет руки в карман. — Или пойдем домой? — Можно, — тихо шепчет сестра. — Давайте останемся. — Ну, раз невесты просят, — дядя пожимает плечами, — то мы останемся. — Подмигивает нам и, взяв Назиру под руку, подводит её к разноцветным птицам. — Как у тебя дела, Жади? — за спиной слышу шаги, приближающиеся к нам. — Ответь, — сестра пихает меня локтем в бок. — А у тебя, Латифа? — Хах, у меня? Хорошо, нормально, да, — на одном дыхании повернувшись к Рашидам, заявляет сестра. — А у вас? — Хорошо. — Ага, — единственное, что говорит, и снова разворачивается в мою сторону. — Жади, я такая глупая! — шепчет, наклонившись ко мне. — Они стоят совсем рядом? — Да, — кивает она. — Совсем, совсем. — Надо повернуться? — Мгм, — Латифины глаза выдают её смущение. Уверена что мои не лучше. — Так, как у тебя дела, Жади? — слышу за спиной знакомый баритон.       Набравшись смелости и кивнув друг другу разворачиваемся к Саиду и Мохаммеду, вроде ничего и не было и мы всегда так стояли. — Хорошо, — держа за руку Латифу, отвечаю Саиду, — а у тебя? — Хорошо, — в разговоре со мной он явно нервничает — все время теребит браслет своих часов. — Как бизнес? — Хорошо. Может чего-то хотите? — Попить! — почти выкрикивает сестра. — Я принесу, — говорит Саид. — Я с тобой, — смущенный Мохаммед явно не желает оставаться с нами наедине. — Ты видела? — начала сестра, когда «женихи» зашли в дом. — Он на меня даже не смотрел… — Не унывай, Латифа, ты его видела? Он же смущается. — Он взрослый мужчина! Если и он, и я, будем смущаться, что тогда выйдет?! — А что хочешь? — Хочу любовь… — она опускает свои глаза на плитку. — Значит так и будет. Поверь мне.       Глажу Латифу по руке, дабы хоть как-то её успокоить и отбросить этот глупый страх перед Мохаммедом. Объяснять, что у них вся семья с «приветом», не вижу смысла, ведь сестра вряд ли поймет мои «западные» замашки. — А вот и вода, — Мохаммед выносит поднос, — точнее, сок. Мы не знали кто какой любит, поэтому принесли пять видов. — Да. К сожалению, — Саид выходит следом за братом, неся в руках корзинку с фруктами. — Мы мало о вас знаем. — Пока, — встревает сестра, — пока мало знаете. — Да, ты права, Латифа. Скоро мы станем ближе. — Какой он сильный, — шепчет удивленная Латифа, — и не смей говорить, Жади, что тебе не повезло. — Ой, Латифа, — отмахиваюсь от неё. — Может пойдем присядем? — Можно, — соглашаюсь. — Пойдемте, — Саид указывает рукой под навес дома, где прекрасно вписались разноцветные пуфики и деревянный столик. — Ты сегодня надела мой подарок, Жади, — услышав это, сестра немного отошла от нас. — Да. — Тебе понравилось? — Понравилось, — гордо взмахиваю головой. — Спасибо, Саид. — Я подарю тебе тысячу подар… — Не надо, — перебиваю его. — Не стоит Саид. В Рио не принято ко… — Жади, — перебивает он, — ты не в Бразилии. Прошу тебя запомнить это.       Молча, совершенно не понимая что происходит, сажусь рядом с сестрой на желтый пуф и беру в руки стакан. В горле, от грубого и властного тона Саида, пересохло, поэтому не долго думая опустошаю стакан с гранатовым соком. Сестра молча уставилась в разноцветную плитку на стене, а птицы, что разглядывал внимательно дядя Али, громко засвистели и запели свои чудесные трели. — Тебе все нравится, Латифа? — вдруг заговорил Мохаммед, тем самым нарушил нашу тишину, в которой мне было уютно. — Да, — сестра закивала. — Золото просто бесподобное.       Мохаммед просто закивал головой, давая понять что ответ Латифы принят и  что больше он ничего спрашивать не собирается. — А ты, Жади? — Что я? — почти безэмоционально спрашиваю у Саида, который сидит напротив и сверлит меня взглядом. — Когда ты хочешь пойти за золотом? — Мне вполне хват… — Латифа одергивает меня за рукав, — когда ты скажешь, Саид, — с наигранной улыбкой отвечаю. — Тогда я поговорю с дядей. — Хорошо, — верчу в руке пустой стакан. — Как ты захочешь, Саид.       Молча слушаю отдаленный разговор дяди с Назирой и тем временем сверлю взглядом недалеко растущее дерево, с оранжевыми цветами. — Это кампсис, — замечая мой взгляд, говорит Саид. — Красивое, — ставлю стакан на поднос. — У нас в Марокко много чего красивого, Жади, я тебе обязательно потом все покажу. — Буду… — запинаюсь, — …признательна. — Это долг мужчины, — начинает Мохаммед, — развивать свою женщину. В семье Рашидов все женщины были очень умными. — Именно поэтому дядя Раиль и женился в седьмой раз.       Оба брата заливаются смехом, подавляю улыбку в ответ и замечаю что сестре совершенно не до веселья. — Что такое, Латифа? — Жены… я не выдержу этого… — Чего? — Не хочу, чтобы у Мохаммеда были еще жены! — Латифа, не выдумывай. Ты ему очень нравишься, — шепчу настолько тихо, насколько могу, — он и не подумает о других женщинах. — Иншаллах! — Иншаллах…       Повторяю за сестрой, и в мыслях рисую портрет своей будущей жизни: если Саид от меня не откажется, то я с легкостью заставляю его женится во второй раз, а то и в третий, и может тогда он даст мне то, что я хочу. — Какой вам сок понравился больше? — Апельсиновый и клубничный, — признается сестра. — А тебе, Жади? — Гранатовый, - вру и отворачиваюсь к клеткам. — Тебе понравились птицы? Хочешь, я могу теб… — Не стоит, Саид, но спасибо. — Я хочу, — отзывается Латифа. — Я очень люблю… птиц, — признается сестра. — Мохаммед, покажи Латифе Абию, — командует Саид, и Мохаммед послушно кивает головой в знак согласия.       Звонкий стук от поставленного стакана на столик Саида мог означать одно — меня ждет куча расспросов, и чувствует душа, не очень для меня понятных. — Латифа такая счастливая, — начинает он, — радуется свадьбе. — Да. Она всегда хотела, — смотрю ему в лицо и замечаю несколько морщинок на лбу. — А ты? Разве не хочешь стабильности? — Я… — поворачиваю голову и смотрю на радостную сестру, -…мечтала…- громко выдыхаю, принимаю свое поражение, — …о свадьбе… — Значит, можно сказать, что ты тоже рада? — Да, — неуверенно заявляю. — Как-то мало верится, — хмыкает он, поправляя рукав рубашки. — Твое право, Саид. — Мое право, — эхом повторяет он. — У меня есть бизнес, — начинает он, — наша свадьба будет немного позже. Дядя все решит, когда я вернусь сюда. — Хорошо, — безразлично киваю. — Да, хорошо. Еще сока? — Нет. Спасибо. — Хочешь пойти посмотреть цветы поближе? — Что? — непонимающее на него смотрю, — какие цветы? — Кампсис, — Саид показывает на оранжевое дерево. — Его садила Назира, много лет назад. Оно для нас как талисман. Пошли, — он встает, — вблизи он еще красивее.       Не спеша, точно как солдат, Саид вышагивает по двору, а его рубашку колыхает ветер, что доносит до меня нотки сандалового запаха.       Следом иду за ним, его широкая спина закрывает все, что находится впереди, и в это минуту мне ужасно хочется коснуться его плеч. Таких широких, и совершенно не мальчишеских, а мужских плеч. — Вот наша гордость, — Саид резко останавливается, — в своем доме… — запинается он, — …нашем. Нашем доме, я хочу посадить кучу таких деревьев. — Ага, — только и отвечаю. — Тебе не нравится? — широкие брови Саида сводятся к переносице, давая мне понять что он чем-то напряжен. — Все прекрасно. — Жади, Жади, — веселая Латифа подбегает и хватает меня за руку, — если бы ты видела тех птиц! Аллах! Они великолепны! — Верю, — натягиваю улыбку. — Девочки, — издали подзывает дядя Али, — подойдите сюда.       Одарив Саида оценивающим взглядом, беру за руку Латифу и направляюсь в дядя, что радостно улыбается нам. — Вы что-то хотели, дядя? — Мы идем домой, девочки. — Х…хорошо, — сестра мило улыбнулась, ей не хотелось покидать столько роскошный дом. — Бсляма, Мохаммед, Саид, лара Назира, — тихо произнесла Латифа и сделала неловкий взмах головой. — Бсляма, — резко ответила Назира. — И пусть радость будет сыпаться на ваш дом с небес, — добродушно говорит дядя, — бсляма. — Бсляма, Жади, — слышу голос Саида.       Молча, наклонив голову, иду за дядей и сестрой к расписной двери. Чувствую на себе взгляд Назиры, душой чую, как он словно прожигает меня. — Вам понравилось? — спрашивает дядя, когда мы выходим на главную улицу. — Я же говорил, Рашиды очень состоятельные. — Очень, очень! Дядя, а давай зайдем в лавку Расуна? — Хорошо, — соглашается он. — А тебе, Жади? Тебе понравилось? — Да, — иду спереди и попутно трогаю руками стену синего здания. — Я видел, ты уже начала разговаривать с Саидом. — Мгм. — И как он тебе? Все так же хочешь в Рио? — Нет. Кто этот Расун? — перевожу тему. — Это торговец, — объясняет Латифа. — В его лавке можно найти кучу разных животных! — И что ты там хочешь? — Птичку, — говорит Латифа, и я непонимающе на нею оглядываюсь. — Мохаммед любит канареек. — Ты купишь птицу лишь из-за того что он их любит?! — Жади, он мой будущий муж, и я как порядочная жена должна ему соответствовать. — Вздор! — взмахиваю руками. — Опять в тебе борется этот «червяк» западный, — начинает дядя, — ты бы лучше уму-разуму научилась, а не ерундой страдала.       Молча продолжаю свой путь, придираться с ними нет желания, да и сил не хватит. — Чего ты молчишь, Жади? Или я не прав? — Правы, — соглашаюсь. — Сейчас направо, — сестра выбегает вперед. — Вон и лавка, — показывает рукой на ветхое здание с красной крышей. — Бред… — тихо шепчу себе под нос. — Когда выйдешь замуж, все поймешь, — одаряет меня своим добрым взглядом дядя. — Все поймешь.       Сестра вбегает в магазинчик, и птицы сразу начинают громко пищать в своих позолоченных клетках. — Хочу вон ту! — тыкает пальцем Латифа в красную птичку. — Она такая милая! — Кульши, — говорит дядя, — каддещь? — Рбаташ дирхам, — отвечает продавец в зеленой желетке, явно недовольный тем что мы его побеспокоили. — Кульши, — повторяет дядя и кладет на золотой подноси разноцветные купюрs и пару золотистых монет. — Афон, — протягивает клетку Латифе продавец, — Бсляма. — Шукран! Бсляма, — сестра чуть не прыгает от счастья. — Это так происходит торговля? — спрашиваю когда выходим, попутно убираю с рукава яркое перо, — эти птицы линяют, — констатирую. — Это так, — соглашается Латифа, — ведь всем нужна любовь, а продавец всех любить не успевает... Но эту милашку, — она тормошит клетку, птицы начинает взмахивать крыльями, — я буду любить, и линять она не будет. — Господи, — качаю головой, — это все бред. — Девочки, — отзывает нас дядя, — вы дойдете сами? Я зайду к Шамси. — Кульши, дядя. — что такое «кульши»? — непонимающе спрашиваю. — Это значит «хорошо». — Латифа, а разве женщине можно гулять одной по рынку? — Жади, — сестра резко останавливается, — вон же наш дом. Мы совсем рядом. И да, — поворачивается она, — с позволения мужа, или родственника — можно. — То есть, ты хочешь сказать, что если Саид мне не разрешит, то… — замолкаю, сама не веря в этот абсурд. — Привыкнешь.       Клетка с птичкой в руках хрупкой Латифы кажется тяжелой, но не смотря на это, она с легкостью и радостью несет её, то и дело напевая канарейке любимые восточные мотивы. Когда мы входим во двор, нас встречает одинокая Зорайде, которая подметает. — Ты посмотри, что мы купили, Зорайде! — Латифа тычет клетку женщине в лицо. — Ох, Аллах! Это что за птица? — Канарейка.! — гордо заявляет сестра. — Их Мохаммед любит, — я пытаюсь как-то разъяснить ситуацию. — Любил бы он змей или пауков, были бы мы все несчастны, — снимаю платок и кидаю его на софу. — Фи, не люблю змей! — кривиться сестра. — Радуйся, что Мохаммед тоже. — Кстати, что там Назира? — Зорайде подходит к нам ближе. Доверять этим стенам она не может. — Ничего. А мы извинились, пообщались с женихами, — объясняю. — Пока Назира пыталась флиртовать с дядей. — Да вы что! — Зорайде закрывает рот рукой от удивления. — Вот же эта Назира! — Гадина, — вырывается из моего рта. — Жади! — шипит Латифа. — Да ладно вам, — машу рукой. — Это будет нашим секретом. Пойду в комнату. — А поесть? — Нет. Не хочу. Сока хватило.       Вбегаю в дом и чувствую прохладу от здешних стен и всего интерьера, что ни капли не похож на бразильские жилища. Обвожу взглядом гостиную, потолок и большие колонны, медленно прохожу, как бы изучаю каждый фут. Вроде живу не первый день, а детали начала замечать только сейчас: вон на столе стоят две свечи в красивых подсвечниках, а пальма, что пристроилась в углу, отлично разбавляет цвет стен.       Забегаю по ступенькам наверх, попутно подняв полы платья, ведь страх запутаться в нем присутствует всегда. Только сейчас замечаю, что в дядином доме не все по-мароккански: вон те шторы явно привезенные из другой страны, а ковер не вышит персидским мотивом. Видимо, бразильский друг дяди все-таки внес свою лепту в формирование его вкусов.       Может, и вправду этим людям нужно дать шанс? Может, не все здесь такие запущенные и дикие? Может когда-то мне удастся уговорить Саида переехать в Рио? Может, может…