Nigra in candida vertere

      На следующее день после свадьбы ранним утром Латифа доказала, что она достойная жена своему мужу. Весь ужас этого «доказательства» мне пришлось видеть собственными глазами, так как перед тем как Мохаммед вынес простынь с красным пятном, лара Назира захотела чтобы лично я принесла ей чай с бергамотом который она так сильно любит.       Конечно, увиденная картина просто повергла меня в шок, а Назира еще долго смеялась, увидев мое удивленное лицо. Я помню как она твердила мне что со мной будет такое же, что мою простынь Назира не поленится и понесет всем родственникам на показ. Помню как я нервно фыркнула, еле сдерживаясь чтобы не впиться в её горло. Тогда дядя еще стал отшучиваться, дабы избежать вражды, но было поздно — огонь моей ненависти к ней разросся до неимоверных размеров.       Если честно, то я смутно помню тот день. Мне лишь врезалась в память испуганная сестра, которая все время держалась своего мужа и не отходила ни на шаг. Зорайде тогда еще сказала, что это нормальное состояние, что Латифа привыкнет, но даже следующие три дня свадьбы я этого не заметила. Лицо сестры всегда выдавало непонятный страх. Теперь она полностью принадлежит им.

***

      Сегодня погода спокойная. Кажется, даже птицы устали распевать песни и решили отдохнуть, ведь на улице гуляет тишина. Именно та тишина, по которой так скучаю.       Сижу на диване и смотрюсь в зеркало. Совершенно не счастливая и грустная Жади пытается улыбнуться мне, но это у неё плохо получается. — Жади, спускайся, — Зорайде на минутку заглядывает в мою комнату, — Саид уже пришел. Дядя Али сказал, чтобы ты надела вот это платье. — Женщина подает мне подарочный пакет с фиолетовым бантом сбоку. — Иду, Зорайде, — томно отвечаю, крутя в руках любимое кольцо. — Скажи, что я сейчас приду и все выполню. — Это тебе Саид подарил, — улыбается Зорайде. — Я заметила, — киваю на пакет — Кроме него и некому дарить…       Зорайде кладет подарок на тумбочку и, даже не глянув на меня, уходит прочь, забывая закрыть за собой двери. Сквозняк без приглашения врывается в мою обитель и начинает свой бурный танец с желтыми занавесками, которые висят на окне, закрывая меня от лишних глаз.       Томно перевожу взгляд с зеркала на окно и выдавливаю из себя улыбку, стараюсь надеть маску радости, чтобы не подвести ни дядю, ни Латифу, которая уже собирает вещи для поездки в Рио. Рио — всего лишь три буквы, но какой огромный смысл… Смысл моей жизни… Именно той жизни, которая мне всегда нравилась, которая завораживала меня и притягивала к себе все больше. И по иронии судьбы, сейчас эта жизнь мне недоступна.       Подарок неприметно лежит на тумбочке, и у меня нет ни единого желания надевать его, хоть каким бы оно ни было красивым, хоть сколько бы там ни было нашито золота. Ведь это все не то, не то! Не так должна была сложиться моя жизнь! Уж точно не так…       Разворачиваю подарок и замечаю на дне розовое платье, блестки которого переливаются различными цветами. Фыркаю про себя и, поджав губы в одну сплошную линию, отбрасываю платье на кровать, отчего стакан с клубничным соком, стоявший на полу, задевается и падает, образуя под собой красное пятно. Идея приходит в голову молниеносно, и уже через секунду сижу на полу и вытираю пятно новым платьем, которое так не пришлось мне по душе.       Закончив свое не очень хорошее дело, вытираю руки и, гордо вскинув голову, надеваю платок, беру «нечаянно» испорченное платье и спускаюсь вниз, туда, где меня уже ждет будущий муж. — О, Жади, — дядя Али стоит возле колонны, держа в руках чай, — ты сегодня быстрее обычного. — Ты не надела мой подарок, — с долей грусти говорит Саид, опуская голову. — Саид, — начинаю свой спектакль, — я хотела, оно ведь такое красивое, но…видишь, — разворачиваю и показываю пятно, — я такая безрукая. Мне очень жаль… — одинокая слеза, которую выдавливаю из себя еле-еле, скатывается по щеке, тем самым придавая игре реалистичности. — Я куплю тебе много платьев. Только не плачь, — снова начинает свою песню Рашид. — Выкинь это, сегодня мы купим тебе другое. Какое ты захочешь.       Дядя гордо улыбается, видимо, ему приятно осознавать, что он выдал своих племянниц за таких богатых и щедрых людей, пусть даже и насильно. — Ну, ступайте, — говорит дядя, — да хранит вас Аллах. Саид, когда вернетесь, у меня к тебе будет важный разговор. — Шукран, дядя, — выдавливаю улыбку. — Конечно, дядя, мы придем, как только Жади выберет себе украшения.       Подмигнув мне, дядя подзывает к себе Кариму и уходит с ней на кухню, на которой снова слышны крики женщин. — А где же лара Назира? — невинно спрашиваю. — Назира подойдет позже, у неё есть дела, — пытаясь не смотреть на меня, отвечает Рашид. — Мы пойдем в самый дорогой магазин. Обещаю, тебе понравится. — Хорошо, — соглашаюсь, — но только… — хочу уже подшутить или высказать сарказм, но сама же останавливаю себя — глаза Саида, которые он пытается спрятать, наполнены грустью, отчего мне становится его жалко. — Пошли, Саид, — говорю ему спокойно. — Нужно успеть к молитве.       Рашид лишь кивает и пропускает меня вперед. Как охранник, он идет сзади, сложив руки на груди, лишь иногда здороваясь с местными торговцами или людьми, которые с интересом осматривают меня.       Оглянувшись еще раз, замечаю что Саид хорошо сложен, а его росту может позавидовать большинство мужчин. Замечтавшись то про Сада, который спокойно дышит, идя сзади, то про Рио, не замечаю ступеньку и слетаю с неё, больно ударяясь ногой. — Жади! Аллах! — Саид подлетает ко мне. — Как ты? Что болит? — Нога, — шиплю от боли, касаясь лодыжки, — болит. — Аллах! Я не усмотрел! — Саид начинает бить себя по щекам. — Как я мог?! Как мог?! Аллах! — Саид, Саид! — хватаю его за руки, тем самым останавливая движения. — Хватит себя бить, ничего же не случилось серьезного. Просто подвернула.       Рашид начинает успокаиваться, его дыхание становится ровным, и он лишь иногда поглядывает на мои руки. — Я помогу тебе, — выпаливает он после минуты молчания. — И не спорь. За золотом сходим потом. — Нет! — чуть не выкрикиваю, зная, что следующего похода не выдержу. — Смотри, — начинаю шевелить ногой, иногда морщась от боли, — уже и не болит. Это пустяк, вот в Рио я и ноги, и руки ломала, — Рашид с ужасом заглядывает в мои глаза, — помоги лучше подняться.       Быстро кивнув, Саид сразу подает мне руку, за которую, если честно, хватаюсь со всей силой, как за последнюю надежду. Он тянет меня на себя, отчего почти не врезаюсь в его грудь. И я могу поклясться, если бы не вся ситуация, это был бы самый романтичный поступок за всю мою жизнь. Но серое Марокко и его обычаи снова возвращают нас в реальность. — Здесь так не принято, — отходя от меня, говорит Рашид, — ты мне еще не жена, я не могу тебя касаться. — А как же помощь? — опираюсь на больную ногу и стараюсь держать равновесие. — Женщины должны были помочь. Всегда так. В нашем городке особенно, — Саида явно расстраивает эта ситуация. — Ладно. Забудем, — отвечаю ему, поправляя платок. — Пошли, и не жалей меня, Саид, не надо.       Рашид неуверенно кивает. Видно, это падение ошарашило не только меня, но и Саида, который теперь краснеет как рак под взглядами здешних жителей.       До магазины дохромала в полной тишине, так как Саид лишь иногда томно вздыхал и все больше отходил от меня. Поднимаю голову и замечаю: на вывеске написано по-арабски. — Что здесь написано? — "Все золото к ногам одной женщины", — переводит Саид, подавая мне руку. — Здесь работает мой друг, с которым мы учились, — Рашид переводит меня через порог, и у меня не получается скрыть своего удивления — полки так и ломятся под золотом и различными украшениями, которых здесь очень много. — Выбирай, — шепчет Рашид мне на ухо. — Что хочешь, я тебе это куплю.       Молча киваю и начинаю выхаживать по магазину и изучать его. Золото и драгоценные камни меня никогда не привлекали, но сейчас мои глаза разбегаются, а руки хотят все потрогать и примерить. Саид с удовольствием наблюдает за мной и лишь кивает, когда подхожу к какому-нибудь украшению. Он переговаривается с продавцом, и я понимаю, что они обсуждают цену. Конечно, раз уж мы пришли, то я не собираюсь быть как Латифа и покупать все по минимуму и самое дешевое, наоборот — подхожу к самому дорогому прилавку. Подозвав его, показываю на красивейшую подвеску. — Хочу, — говорю одно слово, и Саид улыбается. Видно, он решил, что меня можно купить за золото, но он ошибается. — И это хочу. — Я куплю тебе. Бери все, что ты хочешь, и неси продавцу. Я буду жда…       Не дослушиваю, что он хочет сказать, и продолжаю выбирать украшения дальше, ведь от этого процесса невозможно оторваться. В магазине, который был полностью увешен лампочками, были специальные корзинки, в которые все желающие могли сложить свое золото. Не долго думая, начинаю складывать в эту корзинку все, что нравится, и иногда даже что не нравится. Хочу посмотреть, действительно ли Саид любит меня, сможет ли отказать.       Через некоторое время подхожу с полной корзиной к продавцу и Саиду. Рашид совершенно не обратил внимание на кучу разных украшений, как это сделал его старший брат, и это не могло не удивить. Не врал, значит, дядя, когда говорил, что они щедры. Продавец сразу стал все считать, называя непонятную мне сумму. Саид лишь кивал и в конечном итоге достал несколько купюр и расплатился. Делал он это все молча, и казалось, что совершенно не рад тому, что его невеста такая транжира.       Выйдя из магазина, сразу же обращаюсь к Саиду и пытаюсь снова играть: — Саид, если я купила много золота, ты скажи, мы пойдем и вернем половину. — Жади, мне для тебя ничего не жалко, — опуская глаза, говорит суженый. — Я очень рад, что ты там себе выбрала то, что пришлось тебе по душе. — Спасибо, —говорю тихо, почти шепчу. — Это моя обязанность. А вот и Назира.       Поворачиваю голову и вижу лару Назиру, которая идет к нам навстречу с цветком в руке. — Ас-саляму алейкум, Саид, — радостная Назира светится издали, — и тебе, Жади. — Ва-алейкум салям, лара Назира, — киваю в ответ и смотрю на Саида, ищу в нем защиты, что ли. — Назира, где ты была? — Рашид не на шутку злой. — На встрече, — хитро улыбается Назира. — А что? Уже и нельзя? — Назира, мы тебя ждали. Почему ты не пришла? — Я была на встрече, я уже сказала. Это что такое? — говорит возмущенно Назира, смотря на украшения в моих руках. — Это золото, что мне купил Саид, — гордо произношу это, как самую торжественную речь.       Назира зло смотрит то на меня, то на своего брата, а через секунду отводит его в сторону, и они начинают шептаться. По Саиду видно, что он недоволен тем, что ему говорит сестра, а по Назире — что она отчитывает его за такую большую, непонятно на что выброшенную, кучу денег. — Назира, хватит. Я сам знаю, как нужно, — подходя ближе говорит Рашид. — Хорошо, хорошо, но знай, когда придет Судный день, ты будешь наказан за то, что тратишь такие огромные деньги попусту. — Хватит! — прикрикнул Саид. — Иди домой, Назира. Потом поговорим.       Назира бросает на меня злобный взгляд и, сжав цветок в кулаке, быстро уходит в сторону их дома. Заговорить с Саидом не решаюсь, по нему видно, что сейчас он не очень склонен к каким-либо разговорам. Поэтому и домой мы идем молча. Заходим во двор дяди, и нас встречает Зорайде, которая сразу насторожилась видом Саида. — Дядя Али у себя? — спросил Рашид, отчего Зорайде на секунду растерялась. — У себя, — отвечаю за неё, — где же ему еще быть? — Шукран, Жади.       Саид уходит, оставляя после себя лишь след своего одеколона, который очень похож на запах сладкого мандарина. — Жади, что случилось? Почему Саид такой злой? — Ничего. Это все Назира, — машу рукой. — Пошли лучше, я тебе покажу украшения. — После молитвы, — подмигивает Зорайде. — Ладно. Я буду в комнате.       Обняв женщину, забегаю в дом и поднимаюсь к себе. Комната встречает меня запахом недавно срезанных цветов и поджаренного хлеба. Закрываюсь на ключ и кладу покупки на столик. Еще раз бегло осматриваю их и не могу понять — ну неужели его щедрость меня подкупила? Или дело не в щедрости?