Nigra in candida vertere

      Сколько прошло времени? Неделя? Месяц? Запуталась. Но как не запутаться, когда каждый день одно и тоже? Я вроде бы застряла в паутине этих серых будней и самое страшное — не знаю как выбраться. Я вроде мухи, которую схватил паук и теперь, перед тем как съесть, будет мучить до потери сознания.       Хм, странная аллегория именно с такими существами, не правда ли? Но как иначе объяснить то, что чувствую? Ведь паутина для меня — ни что иное как жизнь в доме с пауком-Саидом, который с каждым днем все больше оплетает меня своими нитями.       Вроде бы желания Рашида понять легко: он хочет спокойную жизнь с женщиной, которая будет беспрекословно его слушаться. Но я не та женщина. Почему-то Рашиду это очень трудно понять…       Небо над Фесом сегодня светлее обычного, так, по крайней мере, говорит Латифа, окрыленная своей любовью. Но для меня, для узника этого места, небо как было, так и остается лишь крышкой моей коробки, в которой я лежу как кукла, если не понадоблюсь. — Знаешь, Жади, Мохаммед мне вчера такое подарил. Смотри.       Сестра показывает мне золотое колечко с маленьким агатиком посередине. В её глазах горит такая верность и такое восхищение, что увидя их, Саид наверное пожалел бы о своем выборе. — А еще, он сказал, что купит мне жемчуг. Ох, обожаю жемчуг.       Моя улыбка получается натянутой и неискренней, но Латифа этого не замечает. Переступить через себя и радоваться за нею не могу. Скверный характер не позволяет изменить своим убеждениям.       Поворачиваю голову к трюмо, на котором красуется шкатулка из красного дерева. Там, на зеленом бархате, лежит уже более десяти украшений, которые каждый день мне носит Саид. Странный, он считает, что сможет меня купить. Как наивно. — А лара Назира говорит, что дядя Али должен придти вечером. Но это еще не точно.       О, Назира. Ну как же без этой змеи, которая только своим присутствием портит все настроение вокруг. Кажется, что даже день становится мрачнее, когда она своей вальяжной походкой заходит в дом, проклиная все вокруг. — Жади, ты слушаешь? — Латифа вырывает меня из последних раздумий. — Мне кажется, что нет. — Слушаю, слушаю. Дядя Али придет вечером.       Наверное, для того только и придет, чтобы разузнать, как мы тут, и не позорим ли его фамилию. Насчет того, счастливы мы или нет, никто спрашивать не будет.       Латифа уверенно продолжает что-то рассказывать дальше, даже не задумываясь о том, что я её уже давно не слушаю, а витаю в своих мыслях, которые вышли далеко за пределы этой страны.       Как бы выбраться отсюда? Может уехать? Улететь? Переплыть океан? — Жади! — Сестра дергает меня за рукав. — Ну ты меня не слушаешь! Я говорю серьезные вещи. Мы должны показать дяде все наше мастерство. Я тут звонила Зорайде и узнала один рецепт.       В знак согласия киваю. Суть моих слов все равно не станет ей понятен. Так зачем попусту сотрясать воздух? — Поможешь? Будем как настоящие сестры делать все вместе. — Есть вариант отказаться? — морщу носик, показывая, что это меня не интересует. — Ну не будь ты такой занудой, Жади. — Латифа встает с софы и начинает тянуть меня за рукав сильнее. — Вставай. Я тебе все объясню, и тебе самой понравится.       Эту девчонку ничем не переубедить. Она просто не хочешь слышать то, что я ей говорю. — Только не тяни, хорошо? Я сама спущусь.       Дорога вниз не кажется такой длинной, как в первые дни. Возможно, я уже начинаю привыкать? Или просто ноги готовятся к длительному побегу? Ох, за такие бы шутки дядя Али выпорол бы.       На кухне пахнет специями и недавно срезанными розами для Латифы. Она их каждый день поливает и убирает плохие лепестки. Так сказать, пытается продержать букет живым подольше, будто бы это её последние цветы. Розы уютно поместились в вазе на столешнице возле плитки, которая все никак не может отмыться после последнего «рецепта» Латифы. — Так, нам нужен казан, сковородка, лопатка, специи…       Сестра достает из кармана помятый листок бумаги и начинает зачитывать содержимое написанного. Список оказался длиннее, чем я думала. — Так…ну, вроде, все есть. Жади, неси баранину. А я займусь рисом. — Я? Почему я? Я не хочу. — Если мы так будем спорить, то не успеем. — А что, если просто отварим рис? И нарежем овощи. Хороший получится обед. — Как для Бразилии. У нас в Марокко так не едят.       Качаю головой, мол, да разница какая. Но по взгляду сестры понимаю — разница есть, и она более чем существенна. Просто кивнув, иду в кладовку, из которой уже за метр сочится неприятный запах свежего мяса. Найдя нужную баранину (точнее, ногу) показываю Латифе. Та радостно кивает — с выбором угадала. — Что дальше? — спрашиваю, кладя «добычу» на стол. — Дальше… Зорайде говорила, нужно сварить её. — Сперва почистить и помыть, а уже после варить.       Даже и не было сомнения, что лара Назира сегодня дома будет раньше обычного. — Ох, лара Назира, — Латифа испуганно улыбнулась женщине. — Ас-саляму алейкум. — Ва-алейкум ассалям, — с некой неохотой ответила Назира. — Вы решили снова что-то испортить? — Нет, — вмешиваюсь, — мы решили приготовится к приходу дядя Али.       Назира укоризненно на меня взглянула. И в этом взгляде читается такая ненависть и злоба, что, наверное, такого не сыскать нигде на белом свете. — Хвала Аллаху, мне хватило ума нанять Берикку — новую служанку. Точнее, первую в нашем доме. Никто же не виноват, что мои братья взяли в жены себе ничего не умеющих девушек.       Латифа еле сдерживает слезы, которые готовы потечь по её пухлым щекам. Я же просто сложила руки на груди и с вызовом смотрю на Назиру. Нанять служанку? Ну, это хоть какой-то плюс. — Берикка! — крикнула Назира. — Заходи.       Молодая девушка, лет двадцати, может, чуть больше, входит в комнатку. Её типичная марокканская внешность заставляет Латифу сначала покраснеть, потом мгновенно побледнеть. Для этих мест Берикка — красавица. — Это твое рабочее место, — говорит, Назира указывая на кухню. — Латифа, отдай Берикке казан, она знает, что с этим делать.       Сестра неохотно передает в руки юной особы посуду и отходит подальше, встав за мной. От Латифы веет таким необъяснимым…неужели она уже приревновала Мохаммеда к этой Берикке? День ото дня не легче. — Не мешайте ей выполнять свою работу, — говорит Назира, снимая платок. — Лучше вообще на кухню не заходите. От вас одни убытки.       Я вижу, как зло сверкнули глаза сестры, которая, наверное, еле себя сдержала, чтобы не кинуться на Назиру. — Я иду на рынок. Нужно купить подушки,— заявила Назира, — скоро должен придти Саид и принести новый светильник. Приберите пока гостиную. Если, конечно, сможете.       Засмеявшись, лара Назира громко хлопнула дверьми и оставив горькое послевкусие от разговора с ней. Взяв меня за руку, сестра вывела их кухни, на которой Берикка уже начала хозяйничать. — Нет, ну ты видела! Аллах! Это невероятно! Как она могла! — мою бедную сетру всю трясло. — Она специально это делает. Она хочет, чтобы наши мужья взяли себе еще жен. Поэтому привела в дом именно её! — Латифа, успокойся, — мой голос казался спокойнее обычного. — Назира просто…       А что «Назира просто»? Просто решила насолить в очередной раз? Возможно. Но такой ответ Латифу явно не устроит. — Мохаммед тебя любит. Он не возьмет еще жену. — Аллах! Хоть бы так и было! — Так и будет, — стараюсь успокоить разволновавшуюся сестру, — поверь мне. Он же у тебя спокойный. И совершенно не бабник. — Да. Хочется верить.       Вдох-выдох, и Латифе становится легче. Хоть она и зло сверкает глазами в сторону новой служанки, но уже перестала так заметно волноваться. Теперь же сестра полностью отдалась уборке в остальной части дома. Она тщательно протирает пыль. — А ты чего не убираешь? Жади, давай докажем всем, что можем обойтись и без этой Берикки. — Не вижу в этом ничего плохого, — отвечаю, садясь на диван возле окна. — Она будет помогать. Нам меньше работы. Вроде бы у вас это вполне нормально, когда жена ничего не делает. — Да, это замечательно, — отвечает сестра, — но не когда в доме есть вертихвостка. Плюс к тому, Жади, очень даже хорошенькая. — Это не нам решать, — пожимаю плечами. — Уж точно не нам.       Латифа складывает губы в одну сплошную линию, что означает одно — она в некой растерянности и совершенно не знает, что делать. Она запуталась. Вот тебе еще одна паутина, которую плетет эта семейка. — Как думаешь… — Если ты про Берикку, то никак, — отмахиваюсь и разворачиваюсь к окну. — Да нет, — говорит Латифа, — как думаешь, что сегодня скажет дядя Али? Доволен ли он нами?       А и вправду, доволен ли он тем, как хорошо пристроил своих племянниц? Думаю, что да. Ведь Рашиды дают ему отличное положение в обществе. Еще бы, выдать единственных родственниц за бизнесменов. Счастье, что говорить! — Не знаю, Латифа, — пожимаю плечами, — узнаем вечером. Не умею еще читать мысли.       Склонив голову на подоконник, смотрю на деревянную раму, которая украшена различными цветами. Выглядываю в открытое окно: по маленьким улочкам ходят люди, которые совершенно не догадываются о том, что, возможно, кому-то плохо, что кто-то грустит. Странно, что в этой стране чувства других никому не интересны.