Холодные чувства

      Какое-то время и, правда, казалось, что проблемы отступили. Тревожные темы в наших с Борисом разговорах больше не возникали, посещения Дэна больше напоминали встречи со старым другом, родственники не звонили, вампиры не наведывались. Даже денежный вопрос почти не стоял ― редкие посещения магазина проходили за счёт Бориса, он же взял на себя и оплату счетов. Короче, идиллия, да и только.       Зима подходила к концу, но я старалась раньше времени не тревожиться. К началу весны я ощутимо похудела ― некоторые вещи стали велики в талии. Но при этом я не походила на измождённую диетами и недоеданием. Напротив, тело стало поджарым и сильным, как будто я всю зиму качалась в спортивном зале. Так могли решить наблюдатели, если бы задались таким вопросом, тогда как весь секрет заключался в регулярном кровопитии, которое я позволяла делать Борису, изредка получая от него порцию вампирской крови.       Поверхностные сведения о свойствах «V» (вампирской крови) для организма человека удерживали меня от более частых «возлияний», но я допускала, что она компенсирует мои затраты энергии, далеко превосходящие энергозатраты обычного человека. К тому же никакого галлюциногенного эффекта я не ощущала. И я почти не ощущала голода. Всё, в чём я нуждалась постоянно из обычных человеческих продуктов, были соки: томатный и гранатовый, которые я пила в больших количествах. Даже кофе отступил на второй план. Тем не менее, я старалась покупать продукты и хотя бы понемногу питаться, чтобы не отвыкнуть от этого окончательно. Борис ездил со мной в местный магазин, где я покупала, а он, как и полагается джентльмену, платил за свою временно неплатежеспособную подружку.       В этот день мы как обычно подкатили к магазину на шоссе, Борис остался в машине, а я пошла за покупками. Взяв для разнообразия помимо соков две банки пива, я отправилась в хлебный отдел. Народу в магазине было немного ― человек шесть или семь неторопливо бродили между стеллажами. Скользнув взглядом мимо полок с макаронами и крупой, я остановилась как вкопанная: в следующем отделе ― овощном, стояла Илона, то есть Жанна, ― она внимательно выбирала апельсины. Понимая, что вот-вот могу быть обнаружена, я хотела отпрыгнуть назад, чтобы скрыться за полками, но дорогу к отступлению преградило семейство с коляской, доверху наполненной продуктами. В этот момент Илона повернула голову в мою сторону, но на лице её ничего не отразилось. Видимо, она попросту не увидела меня или не узнала в зимней одежде ― моя вязаная шапка была надвинута почти на самые брови. Угроза быть узнанной заставила меня притормозить: разумнее было пропустить Жанну вперёд на единственную работающую кассу, и уже потом покинуть магазин. Но чтобы осуществить задуманное, мне пришлось еще в течение четверти часа зависать над малоинтересными мне замороженными полуфабрикатами.       Я была близка к потере терпения, когда Жанна-Илона всё-таки двинулась к кассе, и в этот момент дверь магазина раскрылась, пропуская внутрь… Бориса. Я замерла. Магазинчик маленький — если ты стоишь на кассе, то поневоле увидишь всех входящих в него. Жанна повернулась в сторону вошедшего и… ничего! Она не подала виду, что узнала Бориса. Точно также он никак не прореагировал на её присутствие. Пройдя в магазин, он подошёл ко мне и поинтересовался с нетерпением обычного смертного, по какой причине я здесь застряла. Я молча кивнула в сторону Жанны, обозначая эту причину. Он только хмыкнул.       Жанна-Илона уже расплатилась и выходила, только раз оглянувшись в нашу сторону и слегка задержавшись взглядом на Борисе. Но, скорее, это был не взгляд узнавания, а женской заинтересованности. «Это ещё что значит?» ― огорчённо подумала я. Ревновать вампира ― последнее дело, по-моему. Когда мы садились в машину, Борис соизволил приоткрыть тайну. ― Она не узнала меня, ― сообщила ему я, ― А вот твой приход всё испортил. Видел, как она смотрела на тебя? ― Она зачарована ― ничего не помнит. Можешь не беспокоиться больше на этот счёт. ― Как зачарована?! ― Так. Ты же просила решить проблему. У Саввы редкие способности по зачаровыванию. Он лучший по этой части. ― И она больше не возьмётся за старое? Не станет искать сверхъестественных существ и заниматься контрабандой? ― Этого я не знаю. Вполне возможно, что что-нибудь этакое придёт ей в голову, но никого из старых знакомых она теперь не помнит. ― Даже не знаю, это жестоко… ― По-твоему, это также жестоко, как смерть? ― Нет, конечно, нет, пусть живёт! Если только не начнёт соваться в нашу жизнь.       Такой поворот событий был неожиданным. Я надеялась, что Борис избавит меня от угрозы, исходящей от Илоны-Жанны, но по-честному старалась не думать о методах, им избранных. Пусть делает так, как посчитает нужным, решила тогда я абсолютно негуманно. Но теперь всё изменилось: она жива, а значит, с одной стороны, моя совесть чиста, а с другой, потенциальная угроза для меня остаётся!       Чтобы выяснить детали, я из дома позвонила Семёну, который всегда был в курсе дел своих родственников и тех, кого он относил к тому же разряду. Семён собирался в рейс, но уделил мне несколько минут, поэтому я прямо спросила, не в курсе ли он состояния личных дел Фёдора, встречается ли он всё ещё со своей новой подружкой. Он был в курсе. ― Ты знаешь, Фёдор был очень расстроен, хотя и не признавался в этом никому: она его бросила. ― Как бросила? ― Так и бросила, как бросают. Не звонила и не показывалась, а когда он к ней приехал, она его и узнавать не захотела.       Судя по рассказу Семёна, действия Саввы нанесли душевную травму моему троюродному брату. Оставалось надеяться, что он быстро оправится от неё и не свяжет эти события с моей персоной. Если бы он когда-нибудь решил, что её исчезновение или гибель связаны со мной, было бы гораздо хуже.

***

      Пару дней спустя вернулся Григориус. Дни оставались морозными. Вечерами казалось, что зима не собирается отступать. В этот вечер Борис по обыкновению сёрфил по просторам Интернета, пока я как примерный огородник занималась рассадой, прикидывая весенние посадки. Вдруг он отложил ноут-бук и встал: ― Нас ждут, ― сообщил он в своей обычной авторитарной манере. Я уже не протестую и не комментирую такие заявления ― проще сразу одеться и подготовиться к развитию событий. ― Мы никуда не пойдём. Пришли к нам. Во дворе.       Осталось только удивлённо поднять брови. Мы вышли из дома в глухую тишину зимних сумерек. На синеватом снегу свет лампы в окне выхватывал длинную тень, которая при нашем появлении шевельнулась, и … перед нами предстал Григориус. ―Здравствуй, ― поздоровалась я. Я не знала причин его появления и дальнейшей судьбы Драганы, и не знала, о чём стоит спрашивать, ―Ты вернулся, ― поэтому только и сказала я. ―Здравствуй, Мариан, ― откликнулся он, ― Всё ещё не пустишь в свой дом? ― Думаю, нет, ― честно ответила я. ― Что ж, останусь здесь, ― он повернулся и растворился в ночи. Дурацкое сострадание слабо кольнуло меня, но я постаралась устоять. Мы с Борисом вернулись в дом. ― Ты должна доверять Григориусу. Я подавила досаду: ― Ты так говоришь, потому что он твой друг, вассал и соратник? ― Я так говорю, потому что знаю. Нам троим ты можешь доверять. Остальные используют тебя и погубят. (Интересно, что бы он сказал, узнай о том, как Григориус раз за разом склонял меня к близости? Или это входит в понятие доверия между вампирами?) ― Но почему он вернулся? Разве он не уехал отсюда с Драганой? ― Ему надо было вернуться сюда. Он здесь останется ещё на какое-то время. ― А ты? ― Я не знаю…пока. Я тоже не знала, чего ожидать от него. Похоже, у нас нет будущего.

***

      Ещё одним неожиданным развлечением стала дневная вылазка на кордон к Дэну. Дорога немного подтаяла, и колеи наполнились снежно-водяной кашицей. Солнце нехотя выглядывало из-за пелены облаков, пригревая нетронутую целину.       Борис как-то беспечно, на мой взгляд, стал относиться к дневным перемещениям в потенциально солнечную погоду. Видимо, он уверовал в малолюдность наших краёв. Кто ещё мог пожаловать к Дэну посреди бела дня? Однако, пожаловал, как выяснилось: перед избушкой, неплохо отреставрированной, как я могла оценить, стоял УАЗик, а рядом с УАЗиком ― Дэн и его человеческие гости: двое мужиков полузнакомого вида.       Борис остался в машине, а я вышла и пошла поздороваться с Дэном, вспоминая, где я могла их видеть. Снежная жижа зачавкала под сапогами, пока я добрела по расквасившейся дороге к избушке. Мужики оказались из местной администрации, они поздоровались со мной и покосились на машину, где продолжал сидеть Борис. С этого расстояния он выглядел совершенно нормально, как самый обычный человек. Представители администрации уже уезжали, Дэн с ними распрощался и повернулся ко мне: ― Ты с Борисом, конечно, по делу? ― Это ты у него спроси. Я сегодня только экскорт.       Борис уже вышел из машины и тут же оказался рядом с нами, сдержанно поприветствовав Дэна. Дэн не особенно светился от радости, и я уже подумала, что наш визит ему крайне неприятен. Мы зашли в избушку. ― Неплохо отремонтировали, ― оценила я масштаб проделанной работы. ― Как новенький!       Свежесколоченный топчан заменил сгоревший, деревянные стены были отскоблены от копоти, чулан занавешен новым ярким куском ткани. Не успел Дэн отозваться на мой комментарий, как занавеска откинулась, и оттуда показался Кадугаун. (Вот и причина плохого настроения Дэна!) Увидев меня, он расплылся в улыбке: ― Марьанн, моё почтение! Я обернулась к Борису, понимая, что эта встреча не случайна. Он понимающе кивнул: ― Кэдоган и я договорились о встрече.       Я всё еще недоумевала про себя, зачем нужна здесь я. И что за общие дела могли у них быть. Дэн кивнул мне: ― Садись, буду тебя угощать чаем. А они пусть общаются. Борис и Кадугаун отошли в угол и завели свою вампирскую беседу, трудноразличимую для уха смертного. ― Тебе от него не досталось? ― я покосилась на Кадугауна, ― В прошлый раз они хотели с тобой рассчитаться. -Мы выяснили все недоразумения, ― махнул рукой Дэн, ― наше сотрудничество возобновлено.       Я кратко рассказала ему историю про зачарованную Илону-Жанну. Дэн сначала отнесся с недоверием к эффекту амнезии: ―Ты уверена, что это действительно так? Может, она вспомнит что-нибудь или притворяется? ― Может и вспомнит, если ей напоминать. Этого я не знаю. Но я уже видела, как Савва может зачаровать ― это надёжно. Тот человек ничего не помнит до сих пор, ― я имела в виду капитана полиции. Дэн уставился в окно, переваривая новую информацию. ― Всё время что-то происходит, ― пожаловался он. ― Вот те раз! Люди всегда жалуются на однообразие, а ты не рад новостям! ― Новости тоже могут быть однообразными. А здесь всё время думаешь, как выпутаться из очередной фигни. ― Ну, одна-то, наконец, закончилась. ― Она закончилась для Жанны, но сама история не окончена. Видишь, ― он кивнул в сторону вампиров, ― всё ещё делят свой товар… ― Не товар, а трофей! ― Кадугаун уже подходил к нам с Дэном, ― А ты ещё остаёшься нам должен, парень! Так что будь паинькой!       Он опять посмотрел на меня, отчего у меня внизу живота возникло тянущее ощущение, немного тревожное и приятное. Я вздрогнула. Оказавшийся в секунду рядом Борис сжал моё плечо: ― Мы можем ехать. Дэн отнесся к этому равнодушно, а Кадугаун, казалось, с сожалением: ― До встречи, Марьанн, твой приятель не всегда будет тебя конвоировать…       Мне стало немного неловко, как будто между нами был какой-то негласный сговор, что позволяет ему так смотреть на меня и так разговаривать. Но Борис только усмехнулся, выходя вслед за мной на улицу. Когда мы подошли к машине, я взглянула на своего спутника: ― Они знают, что Григориус вернулся? Борис укоризненно взглянул на меня: ― Теперь знают. Не стоит говорить о тайном, если рядом вампир. ― Мы же достаточно далеко от дома! ― Кэдогану более 700 лет, он прекрасно может тебя услышать даже отсюда! ― Окей, ― я заткнулась. Возраст Кадугауна впечатлял и заставлял ещё больше бояться его. Однако хранить молчание всю дорогу обратно мне не хотелось. И я не выдержала: ― Скажи, наконец, что ты искал всё это время? И нашёл? Сейчас-то мы уже достаточно далеко отъехали от кордона! ― Да, нашёл, ― вдруг ответил Борис. ― Я искал одно место. Это портал ―проход между нашим миром и иным, наверное, его можно назвать «чудесным». Я молча переваривала это признание. Потом очнулась: ― И что даёт вам это портал? Хотите свалить в чудесное? ― Не обязательно. Там могут быть весьма полезные ресурсы. ― Какого же рода ресурсы могут интересовать вампиров? ― Совсем деловой вопрос! Самые разные, главное, что они могут быть безграничны! Вот почему не хочется предавать этот факт широкой известности. ― И где же он, этот портал? ― Вот уж тебе я точно не скажу! ― Почему?! ― обиделась я, ― Ты всё делаешь только для себя и своей высшей власти! Почему я не могу знать, где в моих краях находится переход в другой мир? Ты вообще здесь чужак! ― Я не отрицаю твоих прав. Ты здесь родилась и здесь живёшь, но есть много того, что люди вовсе не должны знать, чтобы не навредить себе и другим существам! ― Я знаю про тебя и про других, таких как ты. И ничего, это, значит, можно? Или ты убьёшь меня, когда решишь уехать? Борис, видимо, уже пожалел, что сообщил мне свою тайну. Он положил свою руку мне на колено. ― Мариан, пойми, я не могу тебе сказать. Если ты будешь знать то, что может принести тебе горе или смерть, я себе этого не прощу.       Звучало это благородно. И как всегда, хотелось верить. Вот только его признание об успехе поисков наводило меня на тревожные мысли. Не за тем ли прибыл обратно Григориус, и не грозит ли это переменами. Интуиция о чём-то предостерегала меня. Только вот о чём?

***

      Возвращение Григориуса в Бон Темпс сопровождалось и его возвращением к водительским обязанностям. Мартовским пасмурным утром мы с ним отправились в Ла Перлу. Григориус привычно занял место шофёра, и мне показалось, с удовольствием. Разговор у нас не клеился, какое-то время мы молчали, пока Григориус не бросил в пространство: ― Ты стала много лучше выглядеть! ― «Намного». Он с не обратил внимания на грамматическую поправку. ―Неужели кровь Бориса настолько могущественна, что одного раза хватило на такие метаморфозы! Или ты пила её неоднократно? ― Мы вроде как не лезем в личное пространство друг друга. Григориус снова будто не слышал меня: ― Теперь представь, насколько круче будут обстоять дела, когда он тебя обратит! ― С чего ты взял?! ― Это очевидно. Разве я ошибся хоть раз в своих предположениях?       Слова Григориуса меня смутили. Он и раньше своими намёками заставлял задумываться о моём будущем, гадая, какое решение примет Борис, или, что ещё страшнее, примут те, кто стоит над ним. Предположение о том, что меня могут обратить, было неожиданным, слегка утешительным, но в то же самое время оно было ужасным. Потому что обращение означало бы одновременно и смерть, через которую перерождение было возможным. Сама я не могла решить для себя свою же судьбу. Неопределённость продлилась несколько дней.       Я ожидала какого-то особенного судьбоносного разговора с Борисом, но он только сказал мне, что уезжает. Один. И напомнил ещё раз о своих предостережениях: ― Ты помнишь, что в моё отсутствие тебе следует доверять только Савве и Григориусу? Как странно, словно больше нечего сказать мне. Ну, хотя бы в «моё отсутствие». Значит, всё-таки не навсегда? ― Когда ты вернёшься? ― У меня нет ответа на этот вопрос. Тебе не очень приятно это слышать, понимаю. Поверь, всё, что я хотел бы сейчас для себя ― так это взять тебя с собой, но пока это не возможно.       Вот и весь разговор. Я снова не представляла себе свою жизнь, словно время остановилось. Всё изменится, и, значит, моя жизнь тоже должна измениться. Но не было ни планов, и ни малейшего представления, чем я могу заняться. Образовавшаяся внутри пустота только увеличивалась с каждой минутой, порождая панику. Если я попрошу Бориса взять меня с собой, может, он передумает? Это решило бы мои проблемы, я без оглядки могла последовать за ним, слабо представляя себе, как бы это могло выглядеть в реальности. Но он заранее сказал «нет», словно предвидя мою безутешную просьбу. По-видимому, мне оставалось набраться мужества, чтобы пережить это грядущее одиночество.       Дэн как будто почувствовал, как мне тяжело на душе, как будто и вправду стал моим другом ― он приехал без всяких просьб с моей стороны. Я усадила Дэна за стол и поставила перед ним банку яблочного варенья. Дэн уже смирился с моим кулинарным лаконизмом последних месяцев. Я присела рядом и пока глядела, как он режет хлеб, открывает банку и ложкой накладывает варенье на хлеб, вдруг поняла, что тоже очень хочу есть. Взяла ложку и присоединилась к Дэну. ― Я рад, что он уезжает отсюда. ― Дэн смотрел спокойно и печально. ― Чем же ты будешь меня шантажировать? ― Найдётся что-нибудь ещё, ― печально улыбнулся Дэн.

***

― Мне всё-таки кажется это слишком поспешным, ― ещё раз попыталась я вернуться к беспокоившей меня теме, лёжа в объятиях своего вампира. ― Я бы сказал наоборот, ―мы все здесь задержались из-за идиотской слежки друг за другом. Только сейчас появилась возможность уточнить информацию и передать её куда следует. Бесстрастное лицо Бориса не дрогнуло под моим взглядом. ― Ненавижу прощаться! ― постаралась я незаметно смахнуть вдруг набежавшую на глаза влагу. ― Тебя никто не заставляет! Считай это моей очередной деловой поездкой. Тебе надо будет беречь себя. ― Как всегда!       Ему вздумалось отправиться в путь, не дожидаясь полного захода солнца. В саду, куда я вышла проводить его, было по-зимнему тихо. Прощаясь, я подумала, что никогда больше его не увижу. Но это уже другая история.       Заходящее солнце мягко выжелтило протаявший наст. Я потянулась и вернулась в дом.