Черт из Припяти.

      Лодка летела со склона, подпрыгивая на кочках. Илья пытался ею хоть как-нибудь управлять, при этом, крепко ухватив меня одной рукой и не давая мне вылететь из наших суррогатных саней. Небольшое суденышко умудрилось каким-то неведомым образом разогнаться с невысокого склона почти до космической скорости.       В один прекрасный момент нас подбросило на очередной кочке. Лодку закрутило, а мы вылетели из нее в разные стороны. Адреналин в крови зашкаливал. За эти секунды спуска и последовавшего за ним полета, казалось, что я успела побывать в открытом космосе.       Наша гигантская ледянка укатилась куда-то дальше, а мы раскинув руки валялись у подножия склона, не в силах перевести дух. — Ты жива? — крикнул Илья. — Живее всех! — Еще хочешь? — он подошел ко мне и, протянув руку, помог подняться. — И ты столько дней молчал о том, что тут есть такой бесплатный аттракцион? — Я и сам про него не знал, — то ли в шутку, то ли всерьез ответил он. — Нравится? — Я только в детстве так каталась. Я даже не помню, как это. А сейчас как будто до звезд рукой достала! — Тогда иди наверх, я сгоняю за нашим космолетом и догоню, — засмеялся Черт, вытряхивая снег, забившийся под куртку.       Сталкер догнал меня почти на самом верху. Запыхавшийся и страшно довольный, с лодкой наперевес. Снова первым запрыгнул в наше спусковое устройство, но на этот раз уселся вперед. В задней части при этом места осталось совсем мало. — Ты хочешь без меня прокатиться? — И в мыслях такого не было, — он похлопал по дну лодки позади себя. — Садись. — А… — Так лететь удобнее. И управлять полетом, — засмеялся Черт. — Никакого злого умысла, — заверил он, наконец умостившись и освободив посадочное место для меня. —Я все учел. Каждую кочку. Садись и держись за меня.       Осторожно уселась. Чуть продвинула ноги вперед и обхватила его обеими руками, как пассажир пилота мотоцикла. — Теперь слушай, — Илья чуть повернул голову в мою сторону. — Когда поедем, представь, что мы удираем изо всех сил от чего-то плохого. Хоть от бандитов твоих. Да что угодно. А главное, поверить в то, что это плохое, в любом случае, не сможет тебя, нас догнать. — Что-то интересное. А для чего это? — Мысли материальны. Долго объяснять. Просто так надо. — Ну хорошо. Попробую. — Тогда погнали. ***       Ветер свистел в ушах, дыхание перехватывало от ледяных потоков, бьющих в лицо.       В эти секунды полета по склону мне вдруг действительно представилось, что я уношусь в неведомую даль от преследующих меня отморозков в Брянске, от попыток свести счеты с жизнью и даже от Ярика. Только если братки с оружием наперевес пытались меня догнать, то человек, которого я когда-то любила больше жизни, просто стоял на обочине и смотрел мне вслед, даже не делая попыток мне помешать.       Почему-то эти картинки вдруг так ясно встали перед глазами, что я невольно зажмурилась, чтобы прогнать этот морок. А через секунду наш космолет снова потерял управление. Радостный вопль Ильи над самым ухом. Всего один миг в свободном полете. И мы снова лежим в снегу, а лодка медленно катится ниже. — Жива? — Черт перекатился и остался лежать в снегу рядом со мной. Наверное, с высоты мы выглядели как две морские звезды на теплом побережье. Разгоряченное всплеском адреналина тело не ощущало холода снежного покрывала. Мы валялись под черным небом Зоны, покрытым миллиардами звезд. — Наверное, — улыбаясь, отозвалась я. — Я еще не поняла. — Я тоже, — засмеялся Илья. — И все-таки этот агрегат оказался неуправляемым. Его нереально удержать. — Здесь просто слишком много кочек и ям. И, наверное, лодка не самое подходящее средство для катания с горки. — За неимением лучшего, это идеальный вариант, — он приподнялся на локте, повернувшись и придвинувшись ко мне. — Ну что, получилось у тебя удрать от своих неприятностей? Точнее, представить это. — Да. Сама не ожидала, что у меня получится. — Ну и славно, — сталкер откинулся на спину. — Значит теперь все хорошо будет… Смотри скорее! — он резко сел. — Ты видела? — Что? — Метеор. — Нет. — Еще один! — Вижу! — яркая вспышка на секунду прочертила белую царапину в черном небе. Я чуть не забыла, как дышать. — Желание загадать успела? — Не-а. Какое тут желание? Даже если бы и хотела, все равно бы не успела. — Я тоже не успел, — Илья, улыбаясь, плюхнулся обратно в снег. — И никогда не успевал. — Ты веришь, что они могут сбыться? — Не знаю...       Будто зачарованные разглядывали небесную чернь с миллионами ярких точек. Мелькнуло еще несколько метеоров, на доли секунд освещая небо яркими всполохами. — Я раньше никогда не видела, как падают звезды. — В конце лета здесь бывают охренительные звездные дожди. Вот в этой части неба, — Черт махнул рукой, охватив жестом больше половины окружающей нас темноты. — Ты их еще обязательно увидишь. — Думаешь, я застряну здесь так надолго? — Не знаю, — вздохнул он. — Такие вещи не мы решаем. Они давно решены за нас. Но мне хотелось бы этого. Хотя это же эгоизм в чистом виде. Ты наверное скучаешь по дому. По близким. — Не знаю, — я села, стряхивая снег с плеч и рукавов. — Неделю назад я и правда скучала. И не знала, что я здесь делаю. — А сейчас? — Мне здесь нравится. И я, наверное, впервые не жалею, что я тут. — Это радует, — отозвался мужчина. Сел рядом и поправил мне шапку. — Давай еще разок прокатимся и надо к дому топать, — встал и помог мне подняться. — Не замерзла? — Не успела. — Тогда поднимайся, я догоню. — А если бы я сказала, что замерзла, твой ответ был бы другим? — засмеялась, пытаясь вытряхнуть снег, забившийся за шиворот. — Тогда бы я закинул тебя на плечо и бегом потащил бы домой греться, — улыбнулся он. ***       Третий спуск или скорее, слет, был не менее захватывающим, чем два предыдущих. Я вцепилась в Илью, изо всех сил удерживающего наше судно от переворота. На этот раз у него получилось. Мы съехали и умудрились не вылететь. Лодка плавно затормозила почти у самой кромки закованной в лед реки. Когда перевели дух, Черт обернулся. — Когда ты меня так обнимаешь, мне, и вправду, кажется, что мы женаты, — хохотнул он.       Отпустила глаза и поняла, что все еще сижу вцепившись в него мертвой хваткой. Тут же отпустила, смутившись. — Я совершенно не против, — улыбался сталкер. — Я не контролирую себя, когда мне страшно, — только и нашлась, что ответить я. — Да брось, я же с тобой. Чего ты боишься? — он порылся в карманах и вытащил сигареты. — Будешь?       Осторожно вытянула сигарету из зажатой в его руке пачки. Прикурила. Заметила, что Илья поглядывает на меня, вертя в руках спичечную коробку, будто собирается что-то сказать. Еще пару секунд он смотрел, как я курю, а затем забрал сигарету. — Много курить вредно, — пояснил, затянувшись. — Да уж так с тобой много и покуришь. — Я же не запрещаю. — Но и не одобряешь.       Он затянулся покосившись на меня. — Я спокойно воспринимаю курящих девчонок. Но это не твой случай.       Я не могла понять шутит он или говорит это на полном серьезе. Просто сидела и таращилась на него, не зная что ответить.       Илья докурил и стрельнул окурком в темноту. Красный огонек исчез в снегу. — Ты снова смотришь на меня, как на инопланетянина, — не удержавшись засмеялся он. — Тебе просто не идет курить. Для детдома, в котором ты жила, курить — это, наверное, нормально. Но иногда, глядя на тебя, я сомневаюсь, что ты на самом деле детдомовская. — Почему это? — Потому что нет в тебе какой-то наглости что ли, — он выбрался из лодки и протянул мне руку. — Там же совсем другой контингент. Ты больше похожа на маленькую домашнюю девочку. Но порой, когда ты начинаешь стесняться и краснеть, это так здОрово, что я даже слов нужных не подберу, — взвалил на плечо свободной рукой лодку и не выпуская моей ладони, двинулся вверх.       Старалась не отстать от него, тут же задумавшись о том, что услышала только что в свой адрес. Это звучало немного странно. Интересно, что за стереотип о детдомовских детях у Ильи в голове? Они разные. Есть детдомовские скромняги, а есть домашние, те которые переплюнут в наглости любого, самого наглого сироту. Я никогда не задумывалась, как воспринимают меня окружающие. Каким человеком воспринимаю себя я.       Может быть такой характер достался мне от родителей. Но даже маленькой я часто играла в одиночестве или в компании единственного, кто мог в ней быть — Антона. Я не любила детские праздники и старалась увильнуть от обязательной декламации стихов. Не участвовала в создании стенгазет и школьных спектаклей. У меня не было подружек. Я не была букой, но почему-то всегда держалась в стороне. Вместо игр в резиночки, мяч и догонялки, мне больше нравилось торчать весь вечер у окна, навалившись грудью на подоконник и разглядывая не меняющийся много лет заоконный пейзаж. Воспитатели в такие дни думали, что я грущу и тоскую по родителям и старались меня утешить. А мне просто нравилось сидеть в тишине и одиночестве. Когда в подростковом возрасте мои сверстники бросались в омут нахлынувших чувств, я предпочитала побеги за интернатовский периметр в обществе моего названного брата. Не помню, как случилась моя первая затяжка сигаретой. В моем детском мозге не было никакого ложного представления о крутизне курящих подростков. Это просто было каким-то таинством, которое объединяло нас с братом. Его присутствие, книги и романтические фильмы были намного интереснее компаний ровесников. И при всей моей патологической любви к справедливости, наглости мне всегда не хватало. Как любит говорить Антон, “Когда Господь раздавал ум, я стоял в очереди за глупостью”. Так, наверное, и я, вместо причитающейся мне наглости, попала в какую-то другую очередь.       Озвучила эту неожиданно пришедшую мысль Черту, ожидая бурю веселья в ответ. Но он почему-то принял ее достаточно серьезно. — Возможно, поэтому ты и послана сюда. — Меня никто не посылал, я сама пришла. Точнее сбежала. — Ну не в буквальном же смысле, — он остановился, обернувшись. — Все, что произошло в твоей жизни, привело тебя сюда. Там, — он ткнул пальцем в небо. — Иногда очень странный юмор. И, порой, ты долго не понимаешь, почему случается что-то. Некоторые вообще воспринимают это как кары небесные. А всего то и надо чуть-чуть по другому задать вопрос. Не “За что”, а “Для чего”. Может быть, побывав здесь, ты в чем-то станешь другим человеком. Вот, может, и этой недостающей наглости наберешься или обзаведешься какими-то качествами, о которых только мечтать могла. — Ты и правда так думаешь? — Я в этом уверен.