Черт из Припяти.

      Припять впустила нас в свои владения с наступлением рассвета. Мы умудрились не встретить по пути ни единой живой души. Казалось, что все вокруг находится по другую сторону огромного экрана телевизора, через который ты смотришь на мир. Даже звуков почти не слышно, да и те, что удавалось различить, были приглушены. Тишину нарушали только наши шаги и редкий Монин кашель. В вышине деревьев тихо и робко начинали петь первые птицы. Воздух стал густым влажным, будто мы вошли в плотный туман. Тучи висели совсем низко, вот-вот готовые разрыдаться дождем.       Возле полосы колючей проволоки пришлось задержаться. Чтобы протащить волокуши, Илья разомкнул давно уже кем-то перекушенные и заново скрученные стальные нити, перемежаемые острыми железными колючками по низу периметра и проделал лаз. Это препятствие мы преодолели довольно быстро. После чего сталкер вернул проволочное заграждение в первоначальное состояние.       Черт в несколько заходов перетаскал наши вещи в конечную точку маршрута, пока мы с Моней коротали время у периметра. Дождь все же начал моросить совсем скоро после нашего проникновения в город. Воздух сразу же наполнился запахом прибитой пыли и цветущих растений. Аромат их стелился над самой землей, прибиваемый к ней каплями мороси.       Илья оставил меня и нашего безмолвного спутника под раскидистой сосной. С лап ее вскоре стали просачиваться редкие капли. Моня лежал у края кроны и ловил капли ртом, подставляя руки под водяную пыль. От моего предложения переместить его поближе к стволу дерева он в очередной раз отказался. Потом медленно повернулся ко мне и достал из нагрудного кармана колоду карт, которую забрал с собой из свертка перед выходом. — Что ты собираешься делать? — не удержавшись полюбопытствовала я. В ответ он ловко перетасовал колоду, словно делал это каждый день и протянул мне, пальцами свободной руки показав число три. — Я должна достать три карты? — уточнила на всякий случай, задержав руку в нескольких сантиметрах от колоды.       Парень кивнул, подвинув руку чуть ближе.       Осторожно вытянула из середины первую. Бубновый валет переместился в свободную ладонь немого. Вторая — шестерка пик. Моня мельком глянул на меня, немного нервно пригладил чуть отросшие усы и бородку и помрачнел. Замер в ожидании, пока я достану последнюю карту. — Я в этом ничего не понимаю. И не верю во все эти сказки, — третью карту я вытянула из самого низа колоды.       Валет червей. Ни одна из этих плотных бумажек с картинками мне ни о чем не говорила. Старые и растрепавшиеся по краям от времени. С отметками в виде точек на каждой. Для меня все они были не больше чем развлечение. Игра, за которой можно скоротать длинный вечер. Моня же вглядывался в них, словно в старую книгу. Считывал информацию и делал какие-то выводы. Вид его был серьезен и тревожен. Заправил волосы за уши и глянул на меня, на секунду озарив темной зеленью зрачков. — Что все это значит? — не выдержала я. — Ты мне расскажешь?       Немного подумав, он кивнул, показав в сторону прячущихся за лесом из разросшихся деревьев домов. — Ты слишком веришь во всю эту чушь, Дань. Только не обижайся. Чтобы тебе там твои карты не предрекли, они все равно врут.       Парень возмущенно сверкнул глазами и, перетасовав колоду, не глядя, сам вытянул одну за другой три карты. Положил их в ряд перед собой. Так, чтобы мне было видно. Бубновая восьмерка, валет той же масти и десятка пик. И только потом посмотрел наконец на выпавшие карты. Каким бы самообладанием он не владел, в тот момент его словно ведром ледяной воды окатили. Секундное замешательство, и он снова был спокоен, как и прежде. Но эти несколько мгновений подействовали на него как электрошок. Моня прикрыл веки и медленно выдохнул. Поводил рукой над картами, словно определяя, последовательность событий, которые они ему показывают. Считав информацию, шаман быстро сгреб их обратно и смешал с остальными листками. — Монь, что ты там увидел? На тебе лица нет, — раздалось из-за моей спины. Илья наконец вернулся за нами. — Карты, — отозвалась я. — Всего три карты. Он увидел там что-то, что способно выбить даже его из равновесия. — Это для нас с тобой карты — азартная игра, — заступился за него Черт. — Не забывай, кто он. Мы же не знаем, что он там видит. — Я понимаю. Просто я никогда в это не верила. И сейчас не верю. А ты? — Не знаю, — Черт пожал плечами, подав руку нашему шаману и помог ему подняться. — Монь, ты как? Сам идти сможешь? Предлагаю доставить тебя по-быстрому, — Илья хлопнул себя по плечу. — Тут же рядом.       Парень дал понять, что пойдет самостоятельно. Он показал колоду карт сталкеру прежде, чем ее спрятать. Словно предлагая и ему вытащить несколько штук. — А давай, — согласился Илья. — Только сначала доберемся до наших апартаментов. Патруль уже по территории кататься начал. Договориться не проблема. Но сейчас не хочется мне с ними пересекаться. Последней нашей встречи мне вот так хватило, — он коснулся ребром ладони шеи под подбородком.       Медленно выдвинулись в сторону пункта назначения. Моня шел еле передвигая ноги, чуть ссутулившись, будто каждое движение доставляло ему боль. Было видно, что сил у него почти не осталось. Незаметно пристроилась рядом с ним, подставив и свое плечо для опоры. Хорошо хоть от такой помощи парень не отказался. ***       Пока брели по мрачным, заросшим дворам, я успевала рассмотреть близлежащее окружение. Стены домов появлялись в поле видимости только когда мы были уже практически около них. В одном из дворов среди торчащих отовсюду зеленеющих ветвей поросли внезапно обозначилась полянка. Может быть, когда-то она была клумбой. Усыпанная яркими алыми тюльпанами, она будто магнит притягивала взгляд. Цветов было немного. Компактной кучкой они жались к подъезду, выглядывая только верхушками из высокой травы. Я решила, что кто-то специально их здесь посадил. Не могли же они столько лет расти в этом всеми забытом месте. И уже было хотела подойти, посмотреть поближе, как Моня тронул меня за руку, дав понять, что делать этого не стоит.       Где-то совсем рядом послышалось рычание автомобильного мотора. Мы, не сговариваясь, резко ускорили шаг и укрылись в ближайшем подъезде. Моня, съехав по стене, присел на корточки возле перекошенной двери лифта. Оставив под собой шлейф осыпавшейся краски. А Илья стоял в дверях тамбура, высматривая, когда опасность минует.       Нарушая тишину шорохом попадающих под подошву мелких камешков, поднялась на два пролета выше. Было странно, непривычно видеть лестницы без перил, покрытые слоем побелки и пыли, местами ощерившиеся проржавевшими кусками арматуры, проглядывающей из медленно разрушающихся бетонных конструкций.       На площадке в обе стороны уходило два длинных коридора, вмещающих несколько квартир, имевших общий выход к лифту. Двери в них были распахнуты и манили сырым полумраком посмотреть, что же там внутри.       Не удержалась и переступила порог в левое крыло. Шаги негромким эхом разносились по темному коридору. Справа сразу за раскуроченным электрощитком гостеприимно распахнута перекошенная дверь, обитая дермантином. Из раскрытых окон по полу гуляет сквозняк. Вошла внутрь. Деревянный пол пружинил под ногами, островками проглядывая из-под вздыбившегося линолеума. Куски отвалившихся обоев вперемешку с мусором тут и там. Дверь в кухню снята с петель и стоит рядом. Маленькое девятиметровое пространство, некогда бывшее уютным уголком, изувечено мародерами. Светло-голубая краска, укрывающая стены, местами пошла шубой. Останки электроплиты возвышаются в центре, словно злой хранитель разрушенного домашнего очага. Верхняя панель зияет дырами, когда-то занимаемых электроконфорками. Духовка распахнута и топорщится внутренней изоляцией и остатками проводов.       Повернула и вошла в комнату. Наверное, бывшие жильцы были достаточно обеспеченными людьми. Во всю стену от двери до окна стояли полированные шкафы с антресолями, в народе именуемые стенками. Местами вспученные, вздутые от влаги с отслоившейся полосами полировкой. Дверцы нараспашку, ящики вывернуты, полки и остатки стеклянных дверок валяются на полу. Их содержимое, скорее всего, было выброшено и захоронено ликвидаторами. А то, что осталось, было безжалостно разграблено мародерами. Даже батареи в комнате срезаны. На почерневшем от плесени диване почему-то отсутствовала обивка. Вата вперемешку с черными проржавевшими пружинами, отвалившаяся боковина. Обои в комнате словно тряпки свисали со стен в местах где они еще не полностью отвалились. Оконная рассохшаяся рама без стекла поскрипывала на сквозняке.       А прямо у окна почти развалившееся от влаги и времени пианино. Полированные панели, закрывающие внутренности инструмента, кто-то безжалостно оторвал и бросил рядом. Молоточки механизма местами были покорежены, словно инструмент били ломом. Порванные струны спутанными клубками торчали из чугунной рамы. Крышка укрывавшая клавиши отломана, а сами клавиши выглядели ничуть не лучше молоточков.       Не в силах отвести взгляд от убитого инструмента, подошла вплотную к нему и дотронулась пальцем до части уцелевшей клавиатуры. Клавиша с тихим скрипом просела и вызвала движение молоточка, который с резким шелестом глухо брякнул по сохранившейся, покрытой патиной, струне. Звук почти не был слышен. Инструмент издал старческий всхлип и затих.       Машинально нажала на клавишу рядом, но кроме глухого скрипа никакого звука так и не последовало. Тронула рассохшиеся молоточки, вразброс торчащие над струнами. С них посыпалась пыль и остатки войлока.       В голове тут же вспышкой высветилось какая-то странная картинка. Как воспоминание из детства. Очень давнее и оттого, кажется, совсем потерявшее краски, словно оно черно-белое. Большая светлая комната и огромное темно-коричневое пианино. Яркими бликами отражающееся в нем солнце. Крупные, чуть желтоватые клавиши, до которых я почему-то не могу дотянуться, настолько они высоко. И большой, в тон инструменту круглый стул, на который можно взобраться и лечь на него животом, отталкиваться кончиками пальцев ног, еле достающих в таком положении до пола. И, будто на карусели, медленно кружиться то в одну, то в другую сторону. Я не знаю, откуда вдруг оно возникло. Так внезапно и ярко. Словно это было в какой-то другой жизни. И может быть даже не со мной. Но картинка была настолько четкой, что у меня даже не было в эту минуту сомнений, что это воспоминание мое. Из детства, которого я не помню.       Вспомнился и другой инструмент. Старый черный рояль в интернате. Накрытый бархатной, пыльной, бордовой тканью, местами имевшей проплешины и побитой молью. Он стоял в актовом зале. И приближаться к нему нам на пушечный выстрел запрещалось. На праздники на нем аккомпанировала учительница музыки, руководившая по совместительству интернатовским хором. В этих мероприятиях я никогда не участвовала. Обычно уныло сидя в зрительном зале и наблюдая за игрой преподавателя на нестройном, немного дребезжащем инструменте. Мне тоже хотелось сесть за него и играть. Пусть играть я не умела, а рояль был расстроен и стар. Это было одним из моих несбыточных желаний. Но даже дотронуться до музыкального монстра мне бы никто не позволил.       Только однажды с моим неизменным спутником Тохой мы пробрались в актовый зал. Сбежали с дежурства по столовой и каким-то образом проникли на запретную территорию. Поиграть на рояле нам, правда, так и не удалось. Пока мы пытались освободить его от огромного пыльного покрывала, нас хватились. И застукали на месте преступления. Наказания я не помню. Возможно дело ограничилось выволочкой в кабинете у директора. Но было обидно. От того, что наказали нас в общем-то ни за что. Ведь поиграть на этом монстре у нас не получилось.       В ступоре стояла возле разбитого фортепиано, трогая покореженные клавиши. И не сразу услышала, что меня зовет Илья. Видимо, потеряв меня из виду, он пошел искать по этажам. — Вот ты где, — с облегчением выдохнул он. — А я уже в шахту лифта готов был полезть. Ты чего не отзывалась-то? — Прости. Я кажется потеряла связь с реальностью, — виновато откликнулась я. — Я совсем не помню своего детства до интерната. А сейчас прямо здесь перед глазами встала картинка. Это не могло мне присниться. Оно было на самом деле. Большое темное пианино. И круглый стул возле него. Он крутился. И на нем можно было кататься. Я не помнила этого. А сейчас как будто меня перенесли на машине времени туда. Все такое большое. И светлое. И это было на самом деле, просто оно почему-то стерлось из моей памяти… — я замолчала, в растерянности глядя на Илью и ища у него поддержки. — Так бывает, — Черт обхватил меня за плечо и осторожно потянул прочь из комнаты. — Здесь вообще много непонятных разуму вещей происходит. Только не волнуйся так сильно. А то мне не только Моню лекарствами отпаивать придется, но и тебя. Припять не всем так открывается. Может быть и еще тебе из твоего детства что-то покажет. Идем. Нужно дойти уже до нашего подвала. И выспаться. А завтра с Димкой тебя познакомлю и с экскурсией под его чутким руководством пойдешь по городу гулять.