Черт из Припяти.

      Очень хотелось обнять его, поддержать, утешить. На автомате чуть подтянула ноги к груди. Отчего сталкер немного сдвинулся и почти перекатился на спину. Коснулась пальцами его лба на границе роста волос и провела ими по короткому мягкому ежику.       Он перехватил мою ладонь и, несильно сжав, прислонил ее к своей щеке. А потом слегка потянул. Я подалась вперед, и лицо его оказалось совсем близко. Глядя на него сверху вниз, в темноте я видела его распахнутые глаза, в упор смотрящие на меня. — Это наверное неправильно, — от волнения голос Черта стал совсем сиплым. — Но мне снова не устоять.       Илья приподнялся и обхватил мою шею, притянув вплотную к себе. Теплые обветренные губы слегка коснулись моих. Осторожно, словно боясь разрушить невидимую тонкую связующую между нами. Сначала тихо, невесомо, но затем более уверенно. — Даже если все окажется неправдой, пусть у нас останется хотя бы наш миллион первых поцелуев, — горячим шепотом выдохнул мне прямо в губы и следом снова коснулся их, ускорив мое сердцебиение до космической скорости.       Он не нарушал какой-то, одному ему известной, границы. И эти касания были совсем невинны. Губы, нос, щеки, глаза и снова губы. На них сталкер вдруг задержался, словно притянутый магнитом. А потом легкое касание переросло в единый порыв, поглотивший нас обоих. Пусть длился он всего несколько секунд, в нем было столько страсти и нежности, что хватило бы на десятерых. Черт с трудом оторвался от процесса и кое-как усмирив дыхание, наконец ослабил объятия. — Почему ты меня не останавливаешь? — все еще шепотом сипло выдавил он.       Я не знала, что ему ответить. Что я не хотела его останавливать? Что я сама была не против и с удовольствием бы повторила? Снова стало страшно, что я могу что-нибудь разрушить. Непонятно как он примет мой ответ, помня про свой обет дурацкий. Поэтому я молчала, осторожно трогая кончиками пальцев его колючую щеку.       Илья вновь поймал мою ладонь, бегло коснулся ее губами и замер, закрыв глаза, лежа у меня на коленях. — Ты лучшее, что могло со мной приключиться, — совсем тихо сказал он. ***       Мы сидели так еще очень долго. Черт не выпускал мою ладонь из своей, уютно угнездившись головой у меня на коленях. В полной тишине, накрывшей Припять своим плотным покрывалом. Не могу сказать, в какой момент усталость взяла свое и сон победил. Он был не очень долгим, хоть и крепким. Это сложно было назвать полноценным отдыхом. Но на свежем воздухе все же ночевать было лучше, чем в подвале.       Я открыла глаза от слепящего утреннего солнца, широкими полосами пронизывающего насквозь наше пристанище. Мы, скрючившись, лежали на остове гостиничной кровати. Будто два бездомных кота, греясь друг от друга. Плечи мои укрывала куртка Ильи. Сам же он, в одной водолазке, свернувшись калачиком, тесно прижавшись, лежал спиной ко мне. Солнечные лучи золотили щетину на его щеках и переливались рыжеватыми искорками в волосах.       Пошевелилась, одним движением сразу же разбудив сталкера. Он, еще не до конца проснувшись, повернулся ко мне и сгреб в теплые объятия, не давая возможности сбежать. — Давай остановим время, — он прижался крепче и замер, будто ждал от меня ответа. — Этим магическим приемом я не владею, — тепло его тела грело даже через одежду, на эти мгновения позволяя позабыть об утренней прохладе. — Смотри, у меня за спиной, на стене, — не оборачиваясь сказал Илья. — Он уже там? — Кто?       В этот момент в проеме приземлилась крупная черная птица и каркнула. — Он. Грач с кривым клювом. Он прилетает сюда каждое утро. Что-то совсем маленькое сверкнув на миг в лучах солнца, выпало из его клюва, стукнулось об пол и покатилось. А птица, склонив голову и раскрыв кривой клюв, наблюдала за движением предмета. Потом снова каркнула и хлопнув крыльями улетела.       Черт нехотя расцепил руки, вздохнул и сел. — Нам пора. По нему часы можно сверять. Скоро Дима за тобой придет. Идем в наше подземелье. Он там ждать будет. Сегодняшняя экскурсия персонально для тебя. Ты попроси его, чтоб он привел тебя вечером сюда.       Потянулась и поднялась вслед за ним. Он обернулся. На секунду замешкавшись, накрепко прижал меня к могучей груди, запустив пальцы в мои волосы. — Не забывай обо мне сегодня, — тихо, почти шепотом попросил и бегло коснувшись губами моего виска, отпустил.       Прежде чем мы покинули это гостеприимное место, я подошла к проему, с которого открывался вид на центральную часть города. Окинула взглядом утонувшие в деревьях дома и городской парк. Далеко за ними в дымке виднелись очертания ЧАЭС. Словно паутиной, со всех сторон опутанной металлическими каркасами кранов. Переключила внимание на пол под ногами, выискивая предмет, оброненный птицей. Определила примерное местонахождение и вздрогнула, когда увидела его.       Среди раскрошенной плитки, веток и остатков прошлогодней листвы в лучах солнца мелкими искорками блестел маленький стеклянный шарик ярко-зеленого цвета. Обычный, ничем не примечательный. Какие мы порой находили в детстве, шастая по улицам.       Особенно много их попадалось у железной дороги. Обладатели шариков были самыми настоящими богачами. Ведь их можно было выменять на что угодно. Особо ценными считались цветные. Совсем как тот, что лежал сейчас у меня под ногами, отбрасывая яркие зеленые блики. Такие же, какие когда-то я видела в Мониных глазах.       Позвала Илью. — Ты чего там застряла? — подошел и поднял мою находку. — О, загадочный предмет из далекого детства, — покатал шарик на ладони и положил на широкий бетонный подоконник. — Никто не знал, для чего они нужны и как появляются на улицах. Пойдем. — Его ворона эта принесла. — Поэтому я оставлю его здесь. Для вороны. Вдруг у ворон это их птичья валюта. Ну и помнишь же, тут ничего подбирать нельзя. И брать с собой тоже. — Красиво, — я таращилась на зеленую стекляшку, не в силах отвести взгляд. — Я же говорил, что тебе понравится. А вон там даже АЭС видно, — Чуть приобняв меня за плечи, Черт осторожно потянул меня к выходу с террасы. — Не забудь, вечером я буду ждать тебя здесь. ***       Пока мы спускались, настроение мое ползло вниз, пропорционально этажам. Мне не хотелось ни на какую экскурсию. Пусть даже она была организована специально для меня. Но я понимала, что проситься пойти с Ильей бессмысленно. Он еще вчера дал мне ясно понять, что меня с собой не возьмет ни при каких обстоятельствах.       Черт по-быстрому приготовил нехитрый завтрак, но организм мой упорно не желал принимать пищу. Я через силу влила в себя кружку сладкого чая. Совершенно не обращая внимания на ворчание сталкера.       В назначенное время явился Дмитрий. Улыбчивый и неизменно сияющий позитивом. Так что даже в подвале нашем на время стало будто бы светлее. Он вручил мне небольшой термос, в котором оказался довольно приличного вкуса черный кофе, испускающий горячий ароматный пар. Вроде бы такая мелочь. Но проявление заботы малознакомым человеком оказалось приятным. Я даже ненадолго отвлеклась от своих мрачных мыслей, устроившись с сигаретой и с термосом в обнимку, пока мужчины вышли о чем-то переговорить.       Когда мы уходили, Илья уже у самого порога обнял меня и сунул в карман моей куртки горсть конфет, шурша оберткой. ***       Этот день показался мне нескончаемо длинным. Однотипные, так похожие друг на друга пейзажи внутренних дворов и улиц. Разрушение и тишина, и ничего больше. Дима очень много рассказывал, но в голове почти ничего не откладывалось.       В музыкальной школе, запомнившейся мне странной гигантской мозаикой на фасаде, он даже умудрился сыграть мне на одном из инструментов, найденном нами во вполне приличной сохранности. Быстрая яркая мелодия, зазвучала почти без запинок и на миг вырвала меня из окружающей реальности. Она была до боли знакомой. Хоть и никогда раньше мною не слышанной. Кажется, я настолько выпала из мира, что Дмитрий даже испугался поначалу. Я услышала его вопрос только после нескольких повторов. — Что ты играл? — не заметив его вопроса отозвалась я. — Шопен. Этюд Ветерок, — парень встревоженно смотрел на меня. — А что? — Не знаю, — не удержалась и закурила. — Кажется что-то из детства. Которого я совсем не помню. — Ты точно в порядке, Вик? Ты меня пугаешь, — он не выдержал и наконец отобрал и выбросил мою сигарету. — Ты ничего не ешь и куришь все время. Не обижайся. Но Илюха просил о тебе позаботиться сегодня. — Я в порядке, — машинально достала из пачки новую сигарету. Дима отобрал ее вместе со всей пачкой, даже не дав мне вытащить зажигалку. — Эй, ты чего? — Да нельзя столько курить на пустой желудок, — журналист решительно запрятал пачку во внутренний карман у себя на груди. — Если только ты сейчас согласишься пойти со мной на КПП. Там, как раз, будет дневной автобус с экскурсией до станции. Поехали. Я тебя в столовую отведу. Хоть поешь по-человечески. — Спасибо за заботу, Дим. Но я не могу с тобой поехать. Если хочешь, можешь сам. А я подожду тебя, как вчера в квартире. Там тепло и сухо. Даже есть где прилечь. — А хочешь, идем туда. Я там гостинчик оставил на вечер, — оживился парень. — Дима, — это прозвучало зло и резко, а Дмитрий, испуганно отпрянул. — Я не люблю, когда мне пытаются что-то навязать. Можно я сама о себе позабочусь? — Да ради Бога, — кажется, парень на меня обиделся. — Я как лучше хотел. А тебе не надо ничего. — Извини меня, — опомнилась, перехватив его растерянный взгляд. — У меня отвратительный характер. Я не хотела тебя обидеть. — Да все в порядке, — вздохнул он. — Я не обидчивый. Идем тогда в одно место. В официальных экскурсиях оно под запретом. — Куда это? В медсанчасть? — Нет. Сейчас сама все увидишь. Идем.       Загадочным местом оказалась знаменитая шестнадцатиэтажка. Она была совсем рядом с нашим ночным пристанищем. Идти нам надо было на самый верх, чтобы увидеть всю красоту и упадок города с высоты птичьего полета.       Дима бодро вышагивал впереди, а у меня после половины пути уже перестали гнуться ноги. Я ползла по лестнице, задыхаясь и хватаясь рукой за стены. Из под пальцев осыпалась отслоившаяся с панелей краска, а перед глазами периодически вспыхивали цветные круги.       С несколькими передышками я все же добралась до последнего этажа, где, окончательно выбившись из сил, присела прямо на ступеньках. ← Держи, — Дмитрий протянул мне бутылку с водой. — Сейчас отдохнешь, и на крышу выйдем. Там такой вид, закачаешься.       Еле удержалась от колкого замечания о том, что я и так еле стою на ногах, куда уже больше-то закачаться можно? Но вовремя прикусила язык. Парень не был виноват в моих бедах и плохом настроении. ***       На крыше было пусто и ветрено. А вид с нее, и в самом деле, оказался потрясающим. Я молча замерла, разглядывая открывающийся пейзаж. Тонущие в верхушках деревьев дома, кажущиеся игрушечными в этом гигантском лесу. Далекая и оттого совсем маленькая атомная станция под ярким лазурным небом, наполненном кучевыми облаками. Контрастирующее с ним колесо обозрения, торчащее среди зелени. И тишина, нарушаемая только порывистым ветром.       Подошла к проржавевшему гербу, остановившись у самого края парапета. Глянула вниз. В этот момент в глазах у меня потемнело, а ноги стали ватными. Качнуло вперед. Спасла быстрая реакция столичного журналиста. Он в одночасье успел сообразить в чем дело и, схватив меня за плечи, резко дернул от края крыши, оттащил на безопасное расстояние и усадил тут же, у основания герба, на теплую, прогревшуюся на солнце поверхность рубероида. — Ты чего удумала? Ты что? Зачем? Еще улететь отсюда не хватало! Хочешь, чтоб не только на крыши забираться запретили, но и вообще город навечно ото всех закрыли? — его слова пробирались в мозг словно через толщу льда. Я боролась с подступившей внезапно тошнотой, обессиленно прикрыв веки.       В чувство меня привела порция воды, набранная Дмитрием в рот и быстрым выдохом выпрыснутая мне в лицо. Я открыла глаза и уставилась на парня, который все еще продолжал что-то говорить. — Прости. Я не специально, — выдохнула, наконец поборов головокружение, дикой каруселью вращающее все вокруг. — Ты в деревню вашу не дойдешь с таким раскладом. Может пойдем поешь немного? — Спасибо, Дим. Просто отведи меня до гостиницы. Меня Илья там ждать будет. Или я его подожду. Я там прилягу и все пойдет. Я просто перенервничала. Еда здесь ни при чем, правда.