Черт из Припяти.

      Дорога через занесенный снегом лес в компании Михалыча была намного легче моего пути на кордон. Мы шли по ориентирам, которые мужчина нашел бы и с закрытыми глазами.       Изредка наш путь пересекали следы зверей. Михалыч увлекательно рассказывал, каких обитателей лесной фауны можно повстречать здесь ночью и в светлое время суток.       Внезапно счетчик, прицепленный у меня на груди, затрещал и замигал. Мужчина схватил меня за руку и рывком сдернул в сторону: — Ты что ж! Дозу хапнешь! — сокрушенно вскрикнул Михалыч. — Говорил же тебе, если сигналить начнет — уходи! Тут пятно село. Фонит. — Я не знаю, куда тут можно идти, — я достала сигареты. — Привал? — Ладно. Кури пока. Вот Чертяка тебе задаст! — мужчина погрозил мне кулаком. — Бессовестная ты. Не стесняешься курить-то? Я пожала плечами: — Что такого? Все курят. — Эх, смотришь на вас, на молодежь, и не хочется в вашу цивилизацию. Вот, ты давеча аппарат в руках вертела. В ваших городах без них никак. А здесь они просто мусор. Ездил я в Киев недавно. Все бегут, спешат. Телефоны у всех. Девки сигарету изо рта не вынимают, тьфу! — Михалыч сплюнул в снег. — И хочется сразу бросить все и бегом назад сюда. В тишь да благодать… Уж не знаю, в какую там сторону у вас прогресс идет. Но что-то не так, по моему разумению. Девчата как мужики, а те на баб похожи...       Что я могла ему ответить. Потушила бычок в снегу и достала бесполезный гаджет из внутреннего кармана куртки, вытащив симку и спрятав ее в кармашек на рукаве. На этом маленьком кусочке пластика осталось все, что теперь связывало меня с внешним миром. Молча подошла к ближайшему дереву и вставила трубку в развилку ветвей. — Пусть тут висит, — я без сожаления рассталась с телефоном. — Неизвестно, когда теперь он мне понадобится. Да и понадобится ли вообще. — Сделала несколько шагов по направлению к мужчине, когда где-то наверху раздался треск веток. Михалыч только успел крикнуть: — Пригнись!       Как на плечи мне со спины свалилось что-то большое и тяжелое, швырнув меня лицом в снег и придавив своим весом. — Тише, Люська! Тише, — слышался надо мной голос лесника. В ответ ему раздавались низкие утробные звуки, похожие на «Мяу», только голос, их произносящий, был совсем не похож на кошачий.       Я боялась пошевелиться, уткнувшись лицом в снег. Наконец, тяжесть с моей спины, в одну секунду оттолкнувшись, исчезла. И, судя по звуку, приземлилась в ближайшем сугробе. — Вика! Медленно поворачивайся. Не боись. Это Люська, — улыбаясь, сказал Михалыч. — Знакомься. Вишь, красотка какая!       Я медленно поднялась. Прямо передо мной сидела здоровенная рысь. Детский восторг и одновременно с ним ступор накрыли меня при виде этой лесной кошки.       Я стояла, затаив дыхание, и глазела на хищника, прыгнувшего на меня с высоты. — Да не бойся, — повторил Михалыч. — Ручку-то протяни. Дай понюхать ей. Тогда и погладить можно. А же ж, не укусит. Я ее вот с такого котенка выходил, — он сложил руки лодочкой и показал, какой маленькой была тянущаяся ко мне носом кошка.       Та вдруг издала утробное «мау», от чего я подпрыгнула и одернула руку. Рысь шарахнулась в сторону. —Ну-ну, стой, Люська! — мужчина вытянул руки вперед и поманил ее к себе. — Иди-ка сюда. А шось я тебе припас…       Пока он возился с кошкой, я присела на корточки, прислонившись спиной к дереву. Огляделась. Вокруг, куда ни кинь взгляд, непроходимая чаща. Куда тут идти? Вот это был бы сюрприз мне на голову, пойди я дальше одна.       Михалыч, тем временем угощавший рысь припасенными гостинцами, повернулся ко мне: — Да ты подь сюды, — улыбаясь, позвал он. — Или каждый день ручную рысь видишь в своем Брянске? Она меня тут всегда встречает. Я же ж и гостинчик ей спецом взял. Черт эту кошку обожает просто. Вот котенка ему подарю, как народятся. — А зачем он ему? — удивилась я. — Смотри, ему только не проболтайся, — хохотнул страж кордона. — Чай, он-то не знает об этом. А же ж больно Люська ему по нраву. Тут с подарками туго, сама понимаешь. А иногда поводы бывают. Да и ему приятно будет.       Осмелев, я дотронулась до густого упругого меха. Рысь, действительно была ручной, словно обычная домашняя кошка. Она обошла меня вокруг, потерлась головой о мои ладони. И даже мурчать умеет, совсем как любая Мурка, только басом. — Как же она тут живет? — я гладила ластящуюся рысь, чесала ей за ухом и чувствовала восторг. Захватывающий, по-настоящему детский, распирающий от впечатлений. — Да как? Так же, как другое зверье. — А радиация? — Этого не знаю, дочка, — Михалыч обтер руки снегом. — Может, им не страшна эта радиация. Тут раньше столько зверья не было. Волков, тех так вообще отстреливали регулярно. А сейчас природа буйствует. Ушли люди — звери их место заняли, — он жестом пригласил меня идти дальше. — Это, может, только для человеков радиация опасна. Людям-то тут никак нельзя. А им, — он кивнул на Люську, — может и на пользу идет.       Рысь еще несколько сотен метров сопровождала нас, идя неподалеку. Потом перебралась на деревья и некоторое время я слышала ее прыжки у нас за спинами.       Во время следующего привала откуда-то издалека ветром до нас донесло вой. Михалыч проверил ружье, наказал не паниковать и, случись что, делать все, как он говорит. Мы быстро допили травяной чай из его термоса и снова двинулись в путь.