Черт из Припяти.

      Я ошарашено стояла и глазела на темный силуэт мужчины. Неловкая пауза затягивалась. — Значит, я все-таки дошла, — единственное, что смогла из себя выдавить.       Он хмыкнул, дважды щелкнул фонариком. — Ну, идем, — наконец произнес мужчина. Голос улыбался.       Молча последовала за ним по темным лабиринтам подвала, освещаемым только лучом фонаря, пока, наконец, не дошли до небольшого помещения, в котором был импровизированный очаг. — Милости прошу, — сталкер пропустил меня вперед, приглашая, махнул рукой в сторону комнаты. — Не очень уютно, зато тепло, сухо и чисто, — он вернул мне мой дозиметр. — На, не теряй.       Я медленно вошла в каморку. В таких мне бывать еще не приходилось. Даже за свое детдомовское прошлое. Подвалов мы с Тохой облазили немеряно, но в такие катакомбы я попала впервые.       Одна из серых стен была оплетена древесными корнями. Единственное окошко под потолком было почти полностью закрыто полиэтиленовой пленкой. К нему из ближайшего угла тянулась замысловатая металлическая конструкция, похожая на вытяжку.       В самом же углу располагалось сооружение, напоминающее что-то среднее между камином и буржуйкой. Красноватые отблески огня, горевшего в очаге, освещали комнатку. После долгого гуляния по улице тут действительно было достаточно тепло. Я расстегнула куртку, только теперь заметив огромную дыру на плече — почти полностью оторвался левый рукав, наверное, когда летела вниз по лестнице.       Бетонные стены, бетонный пол. Полное отсутствие мебели, не считая какого-то топчана в противоположном углу да непонятного нагромождения под брезентовым полотном.       Мужчина, тем временем, сложил мой рюкзак и прочее барахло в угол возле этой пародии на спальное место. — А это еще что? — удивленный возглас заставил меня обернуться. Хозяин каморки вертел в руках обрез. — Это ты для меня припасла? Вроде никому не вредил настолько, чтобы меня пристрелить, — рассмеялся он. — Нет. Это Михалыч на кордоне дал. Если волки нападут. — Михалыч? — мужчина пристально посмотрел на меня. — Ну да. — Этим бы ты волка не остановила, — он отложил обрез в сторону. — Стрелять-то, поди, не умеешь. Я его конфискую. Это не игрушка для девчонки. — Я… — А ты присаживайся, — мужчина кивнул на топчан. — Сейчас будем ужинать. Знакомиться. Тогда мне все и расскажешь. Идет?       Я кивнула. — Меня Илья зовут, — он добавил дров в очаг и подвесил старенький закопченный чайник. — Ты голодная?       Вдруг вспомнила про подарок Михалыча, который было велено передать. Полезла в рюкзак, помимо кулька с гречкой, вытащила оттуда остатки сала, яйца и половину каравая хлеба, данного мне в дорогу бабой Паней.       Илья в это время принес несколько кирпичей, кусок фанеры и установил возле топчана некое подобие столика. Налил две кружки чаю. Я разложила свое нехитрое добро на фанерной поверхности и только кулек с крупой все еще прижимала к груди, не зная, как отдать такой странный подарок: — Это тебе, — наконец протянула презент с кордона сталкеру. — Федор Михалыч просил передать. — Что это? — Гречка, — я почувствовала, как горят мои щеки. Слава Богу, при таком освещении не заметно. — Серьезно? — обрадовался Илья. — Вот спасибо! Гречка здесь страшенный дефицит.       Он с благодарностью принял скромный подарок из моих рук. Присел рядом на шуршащем соломой топчане, обтянутом брезентом и пригласил к столу. — А Черт — это точно ты? — вдруг ляпнула я и, испугавшись, прикрыла рот ладошкой. — Я. А что, не похож? — улыбаясь, спросил он. Встретившись со мной глазами, добавил: — Для всех Черт, для тебя — Илья. И можешь не бояться меня. Я девчонок не обижаю. — Сталкер подвинул кружку ближе ко мне. — Ну, теперь рассказывай, кто ты и зачем я тебе понадобился. Имя-то есть у тебя? — Вика, — кивнула я. Сейчас нужно было рассказать все, что произошло. Не упуская никаких деталей. От этого зависело, согласится ли Илья помочь мне.       Его манера держаться, какая-то открытость и улыбчивость располагали. Определенно, Илья был не тем человеком, которого нужно бояться. Он внимательно слушал, иногда задавал вопросы, уточнял. Где-то к середине своего рассказа я уже поняла, что Черт обязательно мне поможет, но почему-то не удержалась и расплакалась, вспоминая все свои злоключения. — Не плачь, ребенок, — Илья обнял меня, и я уткнулась носом ему в плечо. — Все хорошо будет. Ты ведь до самой Припяти дошла. Целая и невредимая. Ты — настоящий герой. Такая маленькая и такая отважная, — теплый голос и добрые слова действовали, как хорошее успокоительное. — Я не маленькая, — шмыгнув носом, сквозь слезы улыбнулась я. — Сколько же тебе лет, чудо? — рассмеялся Илья. — Двадцать три. — А говоришь, не маленькая, — улыбаясь, сказал он. Потрепал мои волосы, выбившиеся из хвоста. — Давай ешь, не стесняйся. И отдыхать будешь. Сюда дорога долгая. А что с тобой делать, завтра будем думать. — Он быстро допил свой чай и, оставив меня в одиночестве, скрылся в темном проеме стены.       Тоже мне, нашел маленькую. Самому-то наверняка не намного больше. Я глотала горячий напиток, обжигая губы, и прикидывала, где я буду ночевать — кроме топчана, на котором я сидела, в каморке ничего, подходящего для сна, не было.       Покончив с трапезой, прибрала на столе и, усевшись поудобнее, сняла куртку. Положила ее за спину и вытянулась, почти упираясь головой в холодную стену позади меня. Тем не менее, лежать так было очень удобно. Тепло помещения, ужин, успокоивший мои нервы разговор и усталость после долгой дороги — сделали свое дело. Я сама не заметила, как задремала.       Я не слышала, как вернулся Илья. Как он сооружал себе место для ночлега. Я даже не почувствовала, как он снимал с меня ботинки, перекладывал и укрывал. Мне не снились сны. Я словно исчезла на эти несколько часов. ***       Проснувшись, обнаружила, что уже достаточно светло, хотя часы на моей руке показывали пять сорок. Зимой не светает так рано. Поднесла хронометр к уху. Вместо тиканья — тишина. Запасной батарейки не было. Еще одна бесполезная вещь в моей коллекции. Я сняла часы и положила их на пол возле себя. С удивлением заметила, что лежу не поперек, а вдоль на топчане, где прилегла после ужина. Ботинки мои сняты и стоят в углу рядом с рюкзаком. А я накрыта расстегнутым по длине спальником.       Приподнялась и осмотрелась. Недалеко от меня расположилось новое сооружение из соломы и брезента, видимо, там ночевал хозяин этого помещения. Сам же он тихо сидел возле огня. Курил и мешал что-то в котелке над очагом. Может быть, я успела настолько проголодаться, но аромат пищи, которую он готовил, стоял потрясающий.       Заметив, что я проснулась, он поднялся и бросил окурок в огонь: — Выспалась, соня? — Угу. — За углом умывальник, — Илья потянулся. — Туалет — налево до конца. Дуй. И будем завтракать. — Извини, я твое место заняла, — было немного неудобно, что я его стеснила. — Ерунда, — бросил он.       Когда я вернулась, Черт водрузил на место вчерашний столик, на котором уже стояли две миски с клубящимся паром приготовленным им завтраком и горячий чайник.       Я вдруг вспомнила, что не передала ему просьбу бабы Пани. Стало стыдно, что я забыла про Фазу, который для меня столько сделал: — Илья, я самое главное тебе вчера не сказала. — Ну? — Когда мы шли с Фазой через поле, он попал в капкан. — Ты говорила, помню. — Бабушка, у которой я его оставила, просила, чтобы к ней пришли. У нее дело есть какое-то. Даже лошадь и сани дать обещала. И Фазу домой отвезти надо. — Ясно, — Илья закурил. — Завтра должны люди прийти из Зимовища. Их попрошу, чтоб сходили. Как село, говоришь, называется? — Новошепеличи. — Это рядом. Не откажутся.       Завтракали в тишине. В миске меня ждала порция гречки с мясом. Ароматная и вкусная. Не думала, что мужчины могут так хорошо готовить. Тем более в таких условиях. Точнее, в их отсутствии.       Илья беззастенчиво разглядывал меня, отчего мне хотелось провалиться сквозь землю. Он заметил мое смущение, но его это явно забавляло. Он все так же не сводил с меня глаз и улыбался уголками рта.       В конце концов, мне это надоело и, пересилив себя, я поймала его взгляд: — Чего ты на меня так смотришь? — Я ничего плохого не делаю, — он подмигнул. — Тут в глуши девушки не водятся. Тем более, симпатичные, — Илья легонько дернул мой хвост. — Или смотреть запрещено? — Ладно. Любуйся. Глаза не сломай, — мне вдруг стало смешно и вместе с тем интересно: кто он и что за человек.       Допив чай, я снова забралась на топчан, взявшись за ремонт своей куртки, время от времени поглядывая на Черта. Он продолжал заниматься своими делами, практически не выпуская сигареты изо рта.       Высокий, подтянутый, в серо-зеленом свитере, армейских штанах и берцах, отчего его можно было бы принять за военного. С коротким ежиком темно-русых волос, выбритым на висках. Длинная шея. Серебристое колечко с шариком в мочке левого уха. Круглолицый, слегка небритый. Смешливый взгляд серых глаз. Пухлые обветренные губы. Прямой нос. Ничего необычного. В волосах и на свитере сзади торчат несколько соломинок… — Вечером уйдем отсюда, — Илья засунул последние дрова в огонь. — Здесь недалеко. Через две улицы. Так пацанам ближе идти. А сейчас, если хочешь, могу дом тебе показать. — Почему нет? Идем. — Только лифт не работает, — улыбнулся он. — В моем доме лифт по жизни не работает, — отозвалась я. — Там, где я жила. — Тогда идем.       Выбрались из подвала и через улицу быстро зашли в подъезд. Неспеша поднимались по этажам. Почти во все квартиры двери были незаперты. Тут и там по площадкам были разбросаны обломки мебели. В некоторые квартиры заходили. Я смотрела и приходила в ужас от увиденного. Когда-то здесь жили люди, смеялись и плакали, справляли праздники, растили детей. Сейчас дом медленно умирал в тоске по своим хозяевам, против собственной воли покинувшим его. По комнатам гулял ветер.       Меня пугала гнетущая тишина. Казалось, что за спиной кто-то стоит и наблюдает за тобой. От этого волосы на затылке становились дыбом, а по спине ползли мурашки.       В комнатах царила разруха. Некоторые совсем пустые, в других — чудом уцелевшие части мебельных гарнитуров. Обои, целыми листами отвалившиеся от стен. Оторванные батареи отопления. Сырость, мох и куски штукатурки. Окна без стекол. Разбитое пианино в одной из квартир. Пыль и мусор. Битые банки. Раскуроченный диван. Детская обувь на пороге. Дерево, растущее прямо из пола. Старые книги. Фотографии. Разбитая сантехника.       Хорошему настроению экскурсия, явно, не сопутствовала. — Пойдем отсюда, — наконец не выдержала я. — Я тебе крышу показать хотел, — остановил меня Илья. — На сегодня с меня впечатлений достаточно, — встретилась с ним глазами. — Не засну теперь ночью. — Как хочешь, — он протянул мне руку, и мы отправились вниз. ***       Спускаясь по подвальной лестнице, вспомнила свой вчерашний полет. Илья рассказал, что я попала в ловушку. Все свои про нее знают. А если она сработала, всегда есть время, чтобы покинуть опасное место и перебраться в другое. Правда, почему Илья не ушел, а решил посмотреть, кого удалось поймать, он объяснить не смог, свалив все на какие-то высшие силы.       В комнате догорал очаг. Черт закипятил чайник и пригласил меня за наш импровизированный стол. Я подошла к топчану. Что-то громко хрустнуло под каблуком. Когда наклонилась, поняла: я наступила на часы, которые забыла утром на полу. Ну вот, настроение и так было подпорчено прогулкой по дому. А тут еще часы. Это был подарок Антона на мой двадцать третий день рождения. Как я могла забыть их тут? Было жаль раздавленной вещи, но что поделаешь. — Не переживай, — Илья забрал из моих рук обломки. — Здесь время все равно идет по-другому. Зачем они тебе? — Это подарок. Был, — вздохнула я. — Ну, хочешь, я тебе свои отдам? Они, правда, не ходят давно. — Не надо. Буду теперь счастливая. Потому что без часов, — забрала остатки хронометра и забросила в огонь. — И не переживай, — улыбнулся Черт. — Это всего лишь вещь.       Он уселся на топчан и пригласил присесть рядом. Я разулась, забралась на соломенный матрас возле стены и улеглась на живот за спиной мужчины, кинув куртку под голову. Ноги гудели от хождения по этажам. Илья вдруг откинулся назад и оказался лежащим головой на моей пояснице. — Эй, мы так не договаривались, — возмутилась я, пытаясь выбраться. Он засмеялся и поймал мою руку: — Не щемись. Я же сказал, что девчонок не обижаю. А ты — вообще, ребенок. — Сам ты ребенок, только ростом большой!— Не унималась я. — Тебе самому-то сколько? — Тихо, — Черт на секунду замер, прислушиваясь. Я тут же затихла. — Попалась, — довольно заметил он. — Тридцать три. — Что «тридцать три»? — Мне тридцать три. — А так сразу и не скажешь, — мне наконец-то удалось столкнуть его со своей спины. Мужчина лежал и смотрел на меня через голову: —Неужто, так плохо выгляжу? — вид серьезный, но чувствовалось, что у него хорошее настроение. Он все еще держал мою ладонь в своей. — Наоборот. Я думала, тебе меньше. — Я же говорю, тут времени нет. Оно сбежало… — губы тронула улыбка. — Чего хмурая такая? Из-за часов? — Нет. Здесь страшно, — вздохнула я. — Всю жизнь живу в городе, почти в центре. Вокруг люди, машины. А тут, как на кладбище: мрачно и слишком тихо. — Тебе не нравится? — искренне удивился Илья. —Здесь хорошо… Ты еще полюбишь Припять. Вот увидишь. — Все, что я люблю, там, дома, осталось. — Не думай об этом, — просто сказал Черт, — Если чего-то нет, значит это тебе не нужно. А все нужное само тебя найдет. — Ты сам-то в это веришь? — высвободила руку. — Я в это не верю. Я это знаю.