Черт из Припяти.

      Остаток вечера провели в бесконечных разговорах. Иногда Черт смешно переворачивал слова, чем очень веселил меня. Его манера говорить не была похожа ни на один знакомый мне стиль. Он вставлял в свою речь какие-то придуманные, переделанные или давно не употребляющиеся в современном мире слова. Отчего она сразу же становилась похожей на сказочную. Ему бы мультики озвучивать, с его способностью подражать самым разным голосам, а он живет здесь совершенно один. Это не укладывалось в голове. Тут и поговорить не с кем, и рассказать анекдот некому. Но, казалось, его это совершенно не тяготит.       Начитан и интересен, как собеседник, общительный, с хорошим чувством юмора. И смех, он настолько заразителен, что удержаться от улыбки просто невозможно. Тем больше я поражалась его отшельничеству. Когда все-таки не удержалась и озвучила эти парадоксы, Илья не удивился, но и толком ничего не ответил, кроме того, что в Зоне его дом и он должен быть здесь.       Сейчас я сидела, и в голове возникали вчерашние картинки нашего с ним знакомства. Былой страх, когда я увидела отсветы пламени в его глазах, сейчас казался абсурдом. Он нравился мне все больше. Только бы не влюбиться теперь! Господи, да о чем это я вообще?! Он действительно хорош, как ни крути, но мне потом все равно нужно будет вернуться домой. А он останется здесь. И, при любом раскладе, это не может закончиться хорошо… Но как же здорово было сидеть с ним в это время, в этом странном месте! — Здесь столько всего, к чему невозможно привыкнуть в обычной жизни, — Илья полулежа пил чай, шумно отхлебывая кипяток из кружки. Глаза лучились теплом. Этот взгляд притягивал, словно магнит. Так что я уже стала побаиваться смотреть на него. Но глаза сами, против моей воли, то и дело натыкались на его добрые, самую малость раскосые и как будто капельку близорукие. И плевать уже было на все эти истории с подарком. Хотелось, чтобы эти минуты в темной каморке, пропахшей сыростью и дымом, не заканчивались. Сидеть рядом и не думать о доме, об Антоне, о том, что будет потом. — Я все равно никогда не пойму, как можно жить в полном одиночестве. Без друзей, без женщины, — последние два слова были ключевыми.       Илья сразу это понял, но, видимо, это просто позабавило его: — Я один, но это не значит, что я одинок, — процитировал он известные строчки Цоя. — Друзья постоянно приходят, и с ними не заскучаешь. Когда в деревне, там деды есть. Всем помощь нужна, дел полно, на скуку времени не остается, — он вдруг повернулся ко мне, усмехнувшись: — А то, что тебя больше всего интересует, для меня, вообще, не проблема. И дело совсем не в радиации.       Я почувствовала, как мои щеки заливает краска. Но промолчала. Сама же, в конце концов, завела эту тему. Уселась поудобней, упершись спиной в стену. Сзади согревала теплая куртка сталкера, заботливо подсунутая им мне за спину. — Вот у тебя там, за Зоной кто-нибудь есть? — Я… — Только не говори опять про Антоху. Ты же понимаешь, что именно мне интересно, — Черт говорил тихо и доверительно. Приткнулся головой мне в бок и посмотрел снизу. — Был. Теперь, наверное, уже нет. Я сбежала, никого не предупредив, — вздохнула, покосившись на мужчину. — И томиться в ожидании он вряд ли будет.       Там в родном городе, действительно был тот, с кем я любила проводить не только дни, но и ночи. Была ли это любовь? Наверное, нет. Мой первый мужчина, моя первая любовь, однажды и навсегда разбил мне сердце. Да так, что уже не зашьешь и не склеишь. Тогда мне было восемнадцать. Но об этом до сих пор было больно вспоминать. Две попытки суицида со всеми вытекающими…       Все остальные, кто появлялся в моей жизни, не имели к настоящим чувствам никакого отношения. Так и мой последний кавалер. Нам просто было хорошо вместе. К тому же было одно «но», которое всегда стояло между нами: мой мужчина был слишком непостоянным. Наверняка он недолго горевал о моем исчезновении и сейчас какая-нибудь другая смазливая девочка отрывается с ним по ночным клубам и ходит по кофейням и барам.       С одной стороны, было обидно, но, с другой, все это осталось так далеко. Я не знаю, когда я смогу вернуться домой. Сколько всего изменится за время моего отсутствия. В том числе и я. Горевать было особо не о чем: — Ничего серьезного. Проводили вместе время. — Значит, ты совершенно свободна? — уточнил Илья. — А почему тебя это так волнует? — Когда рядом с тобой сидит симпатичная девчонка, это не может не волновать, — он все так же смотрел снизу, и глаза его по-прежнему гипнотизировали меня отражающимися в них огоньками нашего очага. Я почувствовала, что тону в его омуте, и поспешно отвела глаза. Прислонилась затылком к стене. — Эй, я не хотел тебя обидеть, — Черт коснулся моей руки. — Все нормально, — повернула голову к нему, снова на мгновение попав в плен серых, немного детских глаз. — Я просто боюсь поддаться твоему гипнозу, — выдала, как есть, по крайней мере, это было честно. Коснулась рукой темно-русого ежика волос. Осторожно провела по нему рукой. — Я больше не буду, — тихо засмеялся Илья. — Что? — Гипнотизировать тебя не буду. Это случайно все, — он слегка боднул меня в бок. — А сейчас ты меня заворожишь, и я никуда не уйду.       Я убрала руку от его головы.       Сталкер протестующе замычал, подвинулся и снова положил голову мне на колени: — У тебя есть кот? — вдруг спросил он. — Нет. На съемной квартире кота не заведешь, — немного растерялась я. — Что за странные вопросы? — Вот представь, что он у тебя есть, — довольно промурчал Илья, взял мою руку и положил себе на макушку.       Запустила пальцы ему в волосы. Мужчина улыбнулся, сложил замком руки на груди и прикрыл глаза. Сейчас он действительно чем-то напоминал уличного кота, которого внезапно осчастливили, подобрав в темном переулке и навсегда забрав домой.       Наверное, уже далеко заполночь Илья засобирался. Достал мне спальник, укрыться. Добавил дров в огонь, чмокнул в лоб и, пожелав спокойной ночи, куда-то ушел.       Только спать почему-то совсем не хотелось. Я взяла одну из книг, которые он получил в обмен на обрез. Включила фонарик и принялась за чтение. Тема осознанных сновидений оказалась очень затягивающей. Сама не ожидала, что меня может заинтересовать нечто подобное. Увлекшись чтением, не заметила возвращения сталкера.       За окошком уже занимался рассвет. Полиэтилен возле дымохода серел предрассветными сумерками. — Ты чего не спишь? — удивился Черт, стряхивая снег с плеч и капюшона. — Книжку твою читаю, — не глядя, отозвалась я. — И как? Закрыла книгу, повернувшись набок, потянулась: — Заманчиво. На фантастику больше похоже. — Это не фантастика, — снял шапку и сел рядом со мной на корточки. Румяные от мороза щеки и покрасневший кончик носа. От него все еще веяло морозным холодом. — Потом сама увидишь, — он снова добавил дров в печь. Повесил чайник. — Завтракать будешь? — повернулся ко мне. — Нет. Лучше посплю пару часиков. — Как хочешь. Я чаю попью и тоже пойду, поваляюсь немного. Если что, буди, не стесняйся, — закурил, потрепал мои волосы и встал.       Я задремала еще до того, как Илья успел допить свой чай. Условия, в которых мы сейчас обитали, совсем не располагали к спокойному и безмятежному сну, но именно таким он и был. ***       Проснулась от того, что до ужаса хотелось чихнуть. Что-то настойчиво щекотало мой нос.       Открыв глаза, увидела улыбку. Потом озорные глаза сталкера: — Просыпайся, соня, — он убрал сухую травинку от моего носа. — Уже день. Я есть хочу. — Ну, так съешь чего-нибудь, — вставать совсем не хотелось. Я попыталась спрятаться под пологом спальника, но Илья тут же его отобрал и закинул в угол на рюкзаки. — Подъем, — он смешно прищурился, отчего глаза стали совсем маленькими. — Вставай скорей! Ты хочешь, чтобы я умер с голоду? — Не хочу я, чтоб ты умер. И вставать не хочу, — потянулась так, что захрустели суставы. — Уу-у, так дело не пойдет, — протянул Черт. В ту же секунду он схватил меня поперек туловища и, не внимая моим протестам, потащил прочь с теплого лежака. Я со смехом колотила его по спине и пыталась освободиться. В конце концов, он уступил и поставил меня на ноги: — Проснулась? — смеясь, спросил он. — Да уж ты и мертвого разбудить сможешь. — Скоро мужики придут. Познакомлю вас. Пусть завидуют. — Чему? — А разве нечему? Гости в виде симпатичных девушек нас не посещают. Ну, разве что во сне, — улыбнулся он. ***       В остаток дня пару раз выбирались за дровами и водой. Бродили до сумерек по каким-то закоулкам мертвого города. Все улицы мне казались одинаковыми, а Черт знал здесь каждый уголок, и если бы не он, я бы точно заблудилась.       Мне не нравилась Припять. Хотелось убежать отсюда куда угодно. Только не оставаться тут.       Тень человека, нарисованная граффитистами на одной из стен, напугала так, что я чуть не закричала, когда рисунок внезапно возник перед глазами. Илья вовремя успел закрыть мне рот ладонью, но я еще долго не могла нормально разговаривать, меня потряхивало после мощного выброса адреналина. Чтобы хоть как-то успокоить меня, Черт отломил где-то огромную ветку с гроздьями красных ягод и вручил мне: — Мелкая, ну ты чего? Я же с тобой. В обиду никому не дам. Смотри, красота какая! Можно поставить в банку и любоваться.       Я молча таращилась на него, крутила ветку в руках, не в силах выдавить из себя хоть что-то членораздельное. — Иди ко мне, — сталкер распахнул объятия, и я послушно уткнулась ему в плечо. — Пойдем отсюда, — тихо сказал он. — Когда будет весна, тогда покажу тебе здесь все. Весной тут красиво. Тебе понравится, вот увидишь.       До темноты все оставшиеся вылазки Илья делал один. Я занималась наведением порядка в обеих комнатах нашего убежища.       С наступлением темноты по заколоченному окошку затарабанили снаружи и гулкий мужской голос негромко окликнул Черта. Сталкер отозвался и пригласил спускаться. ***       В полутемную каморку с клубами пара и дурным смехом ввалились двое: один тощий, длинный, второй коренастый, громкогласый . Они не сразу заметили, что Илья их ждет не один. Так, дурачась и хихикая, они разгружали свои рюкзаки. И только после обратили внимание на постороннюю в их убежище: — Ну, ни хрена себе! — длинный вытаращил на меня глаза, которые почему-то были разного цвета: один темный, а второй светлый, будто в глазу стояла линза. — Девчуля, — второй лыбился и моргал, все еще не веря своим глазам.       Я молчала, вжавшись в стену: было страшно. Двое взрослых, незнакомых мужиков, один из которых просто пожирал меня глазами с первой минуты, как увидел, и я. Мало ли что у них на уме. Но тут вмешался Илья: — Это Вика, — представил он меня. — Она моя гостья. Чтоб не обижали, ясно?       Эти двое синхронно кивнули. — Не бойся их, — Илья обернулся ко мне. — Они ребята нормальные. Это Мишка-Пес, — кивнул он на долговязого. — Он слегка того, но в целом — безобидный.       Длинный смущенно улыбнулся и протянул руку. Я легонько пожала большую шершавую ладонь. — А это Хромой Саня. С ним осторожнее, — предупредил Черт.       Хромой ухмыльнулся: — Ну, не такой уж я и злодей, — и заржал. Это было похоже на смех сумасшедшего. Я внутренне содрогнулась: — Они всегда такие? — тихо шепнула Черту. — Когда накуренные, — Илья улыбнулся уголками рта. — Пес у нас без допингов редко бывает. Но он хороший, тихий. А Хромой всегда такой. Вечно ржет, веселый очень. Он дурной, но тебя не тронет. Не бойся их, — повторил он. — Все продовольствие на их плечах. Они часто тут бывают.       Оставив меня сидеть на обтянутом брезентом соломенном топчане, все трое удалились. До меня доносились их приглушенные голоса. Потом долговязый и Илья вернулись. Длинный добавил дров в огонь, начал раскладывать на вновь сооруженном из кирпичей и деревянного щита столе какие-то непонятные предметы. Любопытство пересилило страх к этому человеку, и я подошла посмотреть, что он делает. С ужасом обнаружила тушки довольно крупных крыс, лежащие на столе. — Что это? — Крысы, — буднично и просто ответил Пес. — Нутрии. Сейчас будем ужин готовить. — Из крыс?! — Испуганно спросила я.       Он улыбнулся, зыркнул на меня прищуренным черным глазом и кивнул в сторону Ильи: — Это деликатес. Черт обалденно их готовит. — Я это есть не стану, — запротестовала я. — Будешь спать голодная? Тут не слишком богатый выбор, — вклинился в разговор вернувшийся откуда-то с канистрой Хромой, скалясь щербатой улыбкой. — Вчера ты уже ела мое фирменное блюдо, — раздался из-за спины голос Ильи. — Мне показалось, что еда тебе понравилась.       Я почувствовала, как подкашиваются ноги и меня накрывает волной дурноты, а содержимое желудка подкатило к самому горлу. Кое как я дошла до топчана и мешком плюхнулась на него, пытаясь подавить рвотные позывы. Что-то было совсем нехорошо, я скрючилась на брезентовом полотне и закрыла глаза, чувствуя, что куда-то проваливаюсь..       Очнулась я от осторожных похлопываний по щекам. Разлепив веки, увидела над собой испуганное лицо Черта. Он приподнял меня и приставил к губам кружку: — Эй, что с тобой?       Я сделала глоток, обжигающий горло, и поперхнулась. Меня тут же несильно встряхнули и усадили, уперев спиной в стену. — Это Зона, малыш, — Илья снова протянул мне горячий сладкий чай. — Здесь по-другому не бывает.       Мишка присел на корточки рядом, сочувственно глядя на меня: —Хочешь, я завтра птиц набью? — предложил он.       Я молча смотрела на мужчин. К горлу подкатывала тошнота. — Можно мне лечь? — жалобно пискнула.       Илья тут же подхватил меня на руки и перенес на топчан в дальнем углу. Снял с меня ботинки и заботливо накрыл расстегнутым спальным мешком. — Если что, крикнешь меня.       Я закивала и с головой забралась под спальник. Было неудобно лежать без подушки на жесткой соломенной кровати, но при одной мысли об ужине мне становилось дурно.       Через некоторое время помещение заполнил аромат жареного мяса. От которого я забилась в самую середину моего ложа и старалась дышать как можно реже. Мужчины сели ужинать. — Вика, ты точно не хочешь поесть? — крикнул Илья. — Может тебе оставить? — Нет... — Ну и зря, — послышался дурацкий смех Хромого.       Под их негромкие разговоры я постепенно задремала.       Среди ночи разбудил Илья, который пытался устроиться около меня на соломенном ложе. Он возился и никак не мог улечься. Да, и я тут так некстати расположилась. Выглянула из-под спальника. — Я не специально, — виновато сказал он. — Там мужики мое место заняли. Ты спи, спи, я приставать не собираюсь.       Меня обдало парами свежевыпитого алкоголя, стойко отдающего спиртом. Через пару минут Черт наконец-то утолокся и засопел, повернувшись спиной ко мне. Лежать было тесно, и спальника явно не хватало на двоих.       Мы лежали спина к спине. Костер прогорел и угли остыли. Было холодно. Изо рта шел пар. Нос у меня совсем замерз. Спустя еще какое-то время Илья снова заворочался, он не спал, как и я. Потом вдруг повернулся ко мне, сгреб в охапку и уткнулся холодным носом в шею, крепко прижав к себе: — Я замерз.       Какое-то время лежали молча. — Ты всегда такой бесцеремонный? — не выдержала я. — Шутишь... Я же не пристаю, — Илья говорил, не убирая голову от моей шеи, и было щекотно от прикосновений его губ и щетины. — Просто холодно... Ты же знаешь, здесь девушек нет... Тысячу лет уже никого не обнимал... — голос лучился улыбкой. Он прижался еще сильнее, уткнувшись носом мне между лопаток.       От его слов, от теплого дыхания, да и просто оттого, что было приятно лежать обнятой, мне стало спокойно и легко.       В соседней комнате храпел кто-то из друзей Черта, выводя раскатистые рулады. Илья тихонько сопел мне в спину. Постепенно я тоже заснула, убаюканная тишиной Зоны. ***       Разбудил меня непонятный шорох, плеск воды и звяканье. Я выглянула из-под спальника, стягивая с носа задравшуюся арафатку. Светало. Сквозь пленку на подвальном окошке серело небо.       Всколоченный, опухший Мишка пил воду прямо из носика чайника, стараясь не шуметь. Увидев, что я смотрю на него, он прислонил палец к губам и, улыбаясь, подмигнул, кивнув головой за мою спину.       Там по-прежнему спал Илья. И, надо сказать, он все так же крепко обнимал меня. Одна рука подсунута мне под бок. Ладонь каким-то неведомым образом забралась под водолазку и по-хозяйски лежит на моем животе. Вторая крепко держит через плечо, прижимая мою спину к груди сталкера, словно боится отпустить.       Я попыталась освободиться. Мишка, расшаркавшись, тут же удалился. И тут до меня дошла вся недвусмысленность этой ситуации. Ну, уж нет!       Я снова завозилась. — Если будешь так извиваться, я за себя не отвечаю, — глухо раздалось из-под спальника. — Я живой человек. Мужик, если что. Хочешь, чтоб я пристал? — Нет. — Давай поспим еще немного, — пробубнил Илья и прижался сильнее. Я почувствовала, как что-то твердое уперлось мне чуть ниже спины. Щеки тут же вспыхнули. Было стыдно перед незнакомыми людьми. В их глазах я выглядела дешевкой: только появилась и тут же прыгнула к первому попавшемуся в постель. — А если я в туалет хочу? — недовольно прошипела я. — Ладно. Иди, — обиженно отозвался Черт и тут же, убрав руки, отпустил меня с лежака.       Чертыхаясь, я вскочила и обулась, поправила задравшуюся на спине водолазку, перекосившийся ремень на штанах и сразу надела куртку — температура в помещении была не больше 5 градусов. Заметила Мишку, с любопытством оглядывающего меня из смежной комнаты. — Доброе утро, — буркнула, покосившись на Илью, замотавшегося, как в кокон, спальником и скрючившегося на его половине топчана. — Если оно, вообще, добрым бывает. — Что, дал Черт жару? — хохотнул Мишка, сверкнув черным глазом. Только теперь я поняла, что второй, светлый глаз у него слепой. — Фонарик вот, возьми.       В соседней комнате следом за Псом заржал Хромой.       Спотыкаясь в потемках, я побрела в место, где можно было бы справить естественные потребности без посторонних глаз и ушей. Последнее, что долетело до моего слуха, был возглас Ильи «Бля!» и зычное гоготание Пса и Хромого.       Довольно далеко от нашего ночлега свернула влево. В нос сразу же ударил характерный запах. Промахнуться тут просто невозможно. Даже без фонарика.       Когда вернулась, Черт хмуро сидел в углу с горячей кружкой в руках, на которые, чтобы не обжечься, натянул рукава свитера. Он мельком глянул на меня и отвернулся.       Мишка же, напротив, несмотря на некоторую помятость, был в прекрасном расположении духа. Он полил мне воды из ковша, чтобы я могла помыть руки, и пригласил к завтраку. — Что это? — помня об их вчерашней ночной трапезе, опасливо заглянула в котелок. — Не бойся. Вчера все съели. Тут не принято на три дня готовить, — Захохотал Пес в полный голос. — Это тушенка с рисом. Из твоего мешка, между прочим. — А вы чего не едите? — Так тебя ждали, — он щедро наложил мне каши и протянул миску. — Ешь. Нам еще идти далеко. Черт, будешь? — Нет, — раздраженно бросил Илья и вышел из комнаты. — Чего это с ним?       Пес только пожал плечами: — Тебе, наверное, видней… — Я, вообще, тут при чем?       Он не ответил, присел на корточки, дуя на горячую кашу.       Завтракали молча. Я разглядывала этого нескладного, какого-то несуразного человека.       Пес был высоким, под два метра ростом. Наверное, из-за этого у него были какие-то, еще с детства сохранившиеся, комплексы. Он сильно сутулился. Обладатель косматой, бурого цвета шевелюры, которая словно веник, торчала в разные стороны. Иногда он смешно вытаращивал свои большие лукавые, чуть вразлет, глаза. Один карий, почти черный, а второй совсем бесцветный, незрячий. Поднимая при этом дугой изогнутые густые брови, заливисто, совсем по-детски, хохотал и был очень забавен. Голос, соответственно его росту, был звучным и низким.       Впрочем, страшной его физиономию назвать было нельзя. Нос прямой и тонкий, может быть, чуть великоват, но достаточно правильные черты лица он не портил. Губы были главным украшением Мишкиной внешности: такие называют обычно «лук Купидона», только вот два верхних зуба справа у Пса отсутствовало, что превращало его улыбку в хищный оскал, и, казалось, сейчас он кинется с радостью, с дурью в полубезумных огромных глазах на стоящего перед ним человека и просто съест его.       Мишка заметил мое пристальное внимание к своей персоне и, наверное, чувствовал себя не в своей тарелке. Было видно, что он стесняется и ищет возможности побыстрей куда-нибудь убежать. В конце концов, он не выдержал, поднял на меня свои разноцветные глаза: — Ну что я тебе плохого сделал? Мне кусок в горло не лезет, когда на меня так смотрят! — Извини. Задумалась, — я отвернулась. — Куда мы должны идти? — К Черту. В Кошаровку. Тут недалеко, — он доел, достал бутылку воды и обмыл над ведром свою миску. — Доела? Давай шлемку помою.       Я показала еще наполовину полную посудину. — Что-то ты без аппетита. Невкусно? — Нормально. Соли я бы добавила. И горячая очень. — Вот у Черта в доме будешь готовить. Так, как сама знаешь. Я не повар, — он присел рядом, вытирая мокрые руки о штаны. — А вы с ним давно... знакомы? — вдруг запнувшись, спросил. — Нет. Два дня. — Ты извини. Я просто утром вас увидел. Ну, вы так тут спали, в обнимку. Решил, что вы... ты… ну… знаешь его давно уже. — Вы с Хромым его место заняли. Вот и все. Я, вообще, в Брянске живу, то есть, жила. Так получилось, что пришлось срочно уехать оттуда. Надеюсь, это ненадолго.       Я поставила миску с недоеденной кашей на щит, заменявший стол. Почему-то начала нервничать, аппетит пропал. Встала, прошлась по комнатенке, меряя ее шагами: — Я даже понятия не имела, куда я попаду. Там, дома, нельзя было оставаться. Никак. Брат сказал, найдешь тут Черта. Он поможет, — я остановилась посереди комнаты. — Знала бы, что так все будет, лучше б меня дома грохнули… — Я тебя чем-то обидел? — только сейчас я заметила Илью, стоявшего с незажженной сигаретой во рту в дверном проеме. Было видно, что он только что был занят какой-то физической работой: разрумяненный морозом, бодрый, свежий. Удивленный взгляд его серых глаз мигом осадил весь мой пыл. — Не очень красиво получилось, — смутилась я. — Мне, правда, совсем не хочется тебя стеснять. Пришла тут. Все карты вам спутала. Да, еще и они, — кивнула на сидящего с чаем на топчане Пса, — фиг знает, что теперь про меня думают…       Мишка при этом, чуть не захлебнувшись чаем, тут же покинул комнату под каким-то предлогом. — Ничего они не думают, — сухо ответил Илья. — Было бы что-то, может, и думали… По-моему, я ничего плохого не сделал, — я видела, что он злится. — Думаешь, лучше было бы мерзнуть до утра? — Может, и лучше, — достала почти пустую пачку сигарет, вытащила последнюю. — Ты еще и куришь? — возмущенно заметил Черт. — И что? — Ничего! Кури, и выдвигаемся, — бросил он и ушел.       Я присела на топчан. Чиркнула зажигалкой и с наслаждением затянулась. Мне все больше хотелось покинуть этот паршивый пустой город, который одинаково страшен и днем и ночью. При свете Солнца пугают мертвые провалы оконных рам — ночью полная тишина, в которой даже шепот кажется неимоверно громким.       Какого лешего я сюда приперлась? Только за тем, чтобы прятаться в здешних подвалах? Курить украдкой? Или ругаться с этим Чертом? И это для него меня Фаза считал подарком? Не угадали. Я далеко не подарок! Тем более, не для него! И лучше вернусь в Брянск, будь что будет, чем буду тут шарашиться по брошенным домам, да радиоактивным лесам.       Я курила, все больше накручивая себя. И в самом деле, хотелось плюнуть на все это с большой колокольни и убраться домой. Сейчас совершенно не пугала перспектива присоединиться к компании убитой брянской звезды и валяться где-нибудь прикопанной в лесу. Числиться без вести пропавшей, например.       А что если я уже считаюсь сгинувшей бесследно? Вот уже месяц, как я сбежала. Кроме Тохи, никто не знает где я. Да и брат мой наверняка понятия не имеет, жива ли я, дошла я или нет. Честно, что здесь, что в родном городе — разница была незаметна. Меня как бы не существовало. Одной сиротой без роду и племени меньше — велика ли потеря?       Мои невеселые мысли оборвал спустившийся в подвал Хромой: — Давай, чемодан пакуй, — скомандовал он. — Чо приуныла? Все нормально, девчуля. Не заморачивайся ты с ночевой сегодняшней.       Даже не хотелось ничего отвечать. Молча застегнула рюкзак, нацепила его на спину. Потом собрала остальное свое нехитрое имущество. — Позови Илью, — скорей не попросила, а потребовала.       Сашка только усмехнулся, но выглянув через воздушное окошко, крикнул Черта.       Илья не заставил себя долго ждать. Он все еще улыбался, входя в полутемное помещение. Увидев мою недовольную физиономию, в ту же секунду нахмурился: — Что еще? — Я никуда не пойду.       Сталкер подошел ближе: — Хромой, подожди наверху, — попросил он. Его компаньон послушно убрался из комнаты. — Что случилось?       Я стояла возле какой-то кучи, застеленной ветошью: — Я хочу домой. — Что? — переспросил он, словно не расслышал. Левая бровь поползла вверх. — Я хочу домой.       Илья подошел совсем близко. Настолько, что я чувствовала на своей щеке его дыхание. Чуть наклонился к моему уху: — Считай, будто я ничего не слышал, — тихо, почти шепотом. — Я никуда не пойду, — упрямо повторила я. — Я тебя даже спрашивать не буду, ясно? — в его голосе послышались стальные нотки. Мужчина взял меня за руку и слегка сжал ее. Его ладонь была сильной и холодной. — Позавчера ты просила о помощи и боялась умереть. Я поменял все свои планы. Из-за тебя. И сейчас ты пойдешь со мной в Кошаровку. И будешь сидеть там, сколько будет нужно. И домой поедешь, когда будет можно, а не когда тебе это втемяшится, — он говорил это тихо, ни разу не повысив голоса, но от его интонации хотелось втянуть голову в плечи. — Забудь про свой Брянск. Его нет. Есть ты. Здесь. Сейчас. Есть Зона. Все. — Черт отпустил мою руку и, как ни в чем не бывало, добавил:— Идем.