Я на хую вертел романтику.

***

Яркий свет желтоватого оттенка слепил глаза, поэтому я просто посмотрел на свои сплетенные вместе руки. Посмотрел на руки, на которых ещё остались остатки выделений из вагины Регины. Фу. Мне тошно. Тошно от того, какой я урод. Быстро поднявшись с места, подошел к раковине и вымыл руки три раза с мылом. Ха, словно это что-то изменит. Вымывая руки, я не смою с себя эту грязь. Теперь я просто продолжал сидеть на кухне на холодном деревянном стуле, потирая ладони и смотря отупленным взглядом куда-то вниз. Что я наделал? Я изменил Бернадетте? Я — такой же, как Регина? Ведь она поступила со мной точно так же. Я не смог простить, так значит ли это, что Берни тоже не сможет? Я не смогу скрывать этого от неё. Я не смогу больше целовать её и беззаботно ей улыбаться, зная, что наделал. Блядство. Она сейчас всё ещё там, в офисе, разбирается с кучей документов, а я сижу здесь и обдумываю, что делать дальше. Лучше бы я думал мозгами до того, как наделал беды. Нам ведь так хорошо было вместе с Берни… Я так не хочу терять всё это. Я так не хочу терять её! Да, она нужна мне. Я в ней нуждаюсь. Мне не нужен никто, только она. Но я не смогу. Не смогу обманывать её. Я лучше уйду. Завтра мы проведем тот день. Я хочу попрощаться с ней. Хочу провести с ней ещё хотя бы последние двадцать четыре часа! А потом уйду. Уйду навсегда, так и не объяснив причины. Если она не узнает, ей не будет так больно. Но… она ведь любит меня. Меня, блять. Она любит меня. Я прекрасно помню, когда она говорила это по ночам, считая, что я сплю и не слышу её шепота. Но я, гребаный идиот, просто прикидывался спящим вместо того, чтобы обнять и сказать ей о своих чувствах. Да, блять! Да! Я боюсь. Боюсь того, что чувствую, потому что я был уверен, что, если расскажу, всё сойдёт на ничто и закончится также, как с Региной. В принципе, всё так и закончилось, только вместо её измены случилась моя. Вместо того, чтобы пользовались мной, пользовался я сам. Вместо того, чтобы меня топтали в грязи, топтал я. Я уничтожил её. Я её убил. Даже если сама она об этом и не догадывается. В этом мире всё, блять, так странно. Сначала ты веришь в любовь. Потом тебя кто-то предает, и ты перестаешь в неё верить. А потом… Потом начинается другая часть этого круговорота. Сначала ты не веришь в любовь. Потом в твоей жизни появляется какой-то человек. Ты его не знаешь. Он тебе совсем чужой. Но в какой-то момент именно он становится для тебя важнее всего мира. Ты влюблён. Он тоже. И вдруг… Именно ты предаешь его. Именно ты ломаешь его и его веру в любовь так же, как когда-то кто-то сломал твою веру и тебя самого. Все мы не без греха. Все мы одинаковые. Все мы, черт побери, проклинаем кого-то в то время, когда сами являемся точно такими же. Мы судим чужие грехи, когда в своих погрязли по горло. Смотрю на наручные часы. Уже далеко за полночь. Скоро вообще рассвет. И как я так долго здесь просидел? Время так быстро пролетело… Блять, как я не заметил? Сука. Вдруг до меня донеслось, как щелкнула замочная скважина входной двери, и я подорвался с места, начав учащенно дышать. Руки вспотели, ноги начали трястись. Прям как девчонка. Так, соберись, ебаная тряпка! Ты не должен выдать, что что-то не так! Не должен! Ты сейчас обычный Джастин, ничего особенного или странного. Постарайся врать, не краснея. Это нужно ей, не тебе. Потому что в другом случае ты сделаешь ей больно. А ты не можешь, ведь ты ебаный критин, влюблённый в неё и принявший правду тогда, когда изменить ничего уже нельзя. Хуйло одним словом. Тихий скрип двери. Шуршание какого-то пакета. Вздох уставшей Берни, а после — зевание. Шорох от ботинок, которые она, по всему видимому, сейчас расшнуровывала. И этот прекрасный запах… Запах, который я никогда не забуду. Но который больше не учую никогда после своего уезда. Блядство. Просто ебаное блядство. Я так не хочу её терять… Но врать ей тоже не хочу. Безысходность. А может быть все-таки стоит рассказать? Может, она поймет? Что?! Ты серьезно, Джастин? Поймет, что ты хотел трахаться? Что дал слабину при первой же встрече с бывшей? Ты хуйло, Джастин, ты просто ебаное хуйло. — Привет, Берни, — произнес я мягким тоном, выговаривая её имя как-то по-особенному, что ли. Мне так хочется сейчас просто её обнять. Просто, блять, обнять, вдыхая её запах. Но это будет странно. Я буду выглядеть странным. А это будет подозрительно. Хотя… похуй, я ведь итак послезавтра уеду к чертям. Я буду делать то, что хочу, хотя бы сейчас, в последние наши моменты. — О, Джастин? А ты почему не… — Не успевает она договорить, выровнявши спину, как я обхватываю её руками, прижимая к себе так сильно, как только могу. А она лишь договаривает то, что не успела: — Спишь? — Уже тихо выдыхает она, обнимая меня в ответ. Я чувствую. Чувствую, как бьется её сердце. И оно бьется также сильно и громко, как и мое. Боже, я не хочу уходить. Пожалуйста… Пожалуйста, дай мне ещё один шанс. — Джастин, что-то случилось? — Тихо спросила она, а я в ответ промолчал и лишь помахал головой со стороны в сторону, выдав краткое отрицательное «У-у». Я не смог ничего сказать, потому что из-за этих чувств, переполняющих меня, слёзы выступили на глаза, и мне в какую-то долю секунды показалось, что я смогу разреветься. Вот это был бы настоящий позор и то самое «подозрительно». — Тогда почему ты не спишь? Что ты делал всю ночь? Засиделся в ноутбуке? Или…? — Отодвинувшись от меня, брюнетка вопросительно выгнула бровь. — Мне не спалось. Я думал. Просто просидел на кухне, размышляя обо всём, о чём только можно. Слишком много думал о тебе, о нас, — выговорил я, признавшись. — Я просто… Давай не об этом, ладно? Тем более ты сейчас очень уставшая, тебе нужно отдохнуть, — выдохнул я, отведя взгляд и махнув рукой. — Что, так неважно выгляжу? — усмехнулась моя девочка. Моя. МОЯМОЯМОЯМОЯМОЯМОЯМОЯМОЯМОЯМОЯ. Только моя. — Нет, дурочка, — засмеялся я в ответ, посмотрев на неё и положив руки на её талию. — Ты всегда красива. А сейчас красива по-особенному. — Я чмокнул её в нос и прижался к ней. После, прислонившись своим лбом к её собственному, я дополнил свои слова: — Ты красива по-уставшему, — засмеялся я. — Потому что эти мешки под красными глазами не могут не быть красивыми, ведь они твои. Ты моя, а следовательно, они тоже мои. А у меня всё самое красивое и качественное, — и я ухмыльнулся в который раз за этот разговор. — Подлиза. — Легонько ударила меня по плечу сероглазая. — А теперь давай спать. Нам завтра ещё весь день нужно провести вместе. Самое главное как-то проснуться и встать с постели. А это, черт побери, будет очень сложно. — Тут же я неожиданно для Берни и себя самого подхватываю девушку на руки и под её аханье несу в спальню. Улыбаясь, она обнимает меня и головой ложится мне на плечо. — Ты всегда такой непредсказуемый, — шепчет Бернадетта, а я мысленно отвечаю: «Настолько непредсказуемый, что изменил тебе. Настолько непредсказуемый, что всего через сутки сбегу от тебя, так ничего и не объяснив» Как только я зашёл в комнату, не включая света, понес девушку в кровать. С окна виднелся мягкий розово-персиковый цвет, разлившийся на небе, что обозначало одно — уже рассвет. Ужасно красивая обстановка. Интимная. Но это отнюдь не в плане секса. Положив Берни на мягкую кровать в сидячем положении, я спустился на корточки, скользнув пальцами вверх по её правой ноге. Стянув с неё чулок, я приступил ко второму. Я видел, как завороженно с приоткрытым ртом за мной следила брюнетка, и мне так ужасно это нравилось. Мне так нравилось ощущать на себе её взгляд. Мне так нравилось трогать её. Мне так нравилась она. Хочу утонуть в этом мгновении и остаться здесь навечно. Хочу забыть о том, что случилось несколько часов назад. Хочу забыть всё, но оставить в памяти только её одну. Закончив с чулками, я немного поднялся, после чего нагнулся поближе к Берни и протянул руки к её лицу. Она распахнула глаза, но ничего так и не проронила, ни единого слова. Она просто молча наблюдала за мной. А я осторожно пальцами вытащил с её мягких волос, заколотых на затылке, приколки, после чего темные пряди рассыпались на плечах, волнами падая вниз. — Джастин, ты не… не должен, — совсем тихо проговорила она, привлекая моё внимание. Я приложил палец к её губам, едва касаясь их. — Это так интимно, Джастин, — выдыхает она, и я сдаюсь. Убрав палец, тут же мягко губами припадаю к её устам, целуя. — Хочу, чтобы ты помнила эти мгновения. Хочу, чтобы ты помнила меня такого, — произношу я, после чего снова мягко чмокаю её. — А сейчас давай ложиться спать, — улыбнувшись, расстегиваю молнию на её платье, которое тут же снимаю, оставляя девушку в одном нижнем белье. Но и от того быстро избавляюсь. — Не против сегодня спать голышом? — Чмокаю её в шею. В ответ она только отрицательно машет головой, тем самым соглашаясь с моим предложением. Улегшись в мягкую кровать, я смотрел на неё. Как же она была прекрасна в этот момент! Не могу передать словами. Я просто смотрел, наслаждаясь. Она лежала на боку, положив руку себе под голову, и смотрела на меня, мягко улыбаясь. Её фигуру освещало то самое персиково-розовое сияние, исходящее от утреннего солнца, и это выглядело настолько сказочно, что где-то в груди у меня трепетало. Мы молчали и смотрели друг на друга. Мы оба понимали, что в этот момент лучше молчать. Но я был так заворожен происходящим, что так и не смог бы произнести что-либо. Боже, а ведь я действительно её люблю. Люблю, чёрт побери, как не любил никого. Те чувства, что были у меня к Регине, так отличаются от того, что я чувствую по отношению к этой темноволосой. Может быть, я вовсе и не любил Регину, может быть, это была всего-лишь привычка, потому что мы были вместе ещё со школы. Я не был близок ни с кем, кроме неё. Может быть и так. Это неважно. Сейчас это неважно. Но я знаю, что люблю Бернадетту. И мне вполне хватает этого знания. — Знаешь, Джастин, я не думала, что решусь сказать тебе это. Тем более, когда знаю твоё отношение ко всему этому. Может, я признаюсь тебе только потому, что голова уже не варит, а я переутомлена, а может потому, что мне кажется, что сейчас подходящий момент. Джастин, я люблю тебя. Так люблю, что не хватает слов, чтобы описать, как сильно. Люблю так, что мне останавливает дыхание. Я сейчас еле говорю, в горле так скрутило, черт возьми, как и в животе от этого чертового волнения. Я так люблю тебя, что готова простить, что угодно. Я просто готова закрыть глаза на всё, лишь чтобы ты всегда был рядом. Ты — это всё, что нужно мне от этой жизни. Можешь промолчать, можешь ничего не ответить, а можешь даже сейчас уйти, если хочешь, но я должна была сказать. Я… Я просто так люблю тебя. Я так счастлива рядом с тобой, что… — И тут она расплакалась. А я… А я прижал её к себе, прошептав: — Я тоже, Берни. Я тоже ужасно сильно тебя люблю, — шепчу я, прикрыв веки. После этого ты не сможешь уйти. Не сможешь, Джастин. Поэтому… Ты должен рассказать. — Но я… случилось кое-что, что простить я себе не могу, что никогда не простишь мне и ты сама. Бернадетта, я… я поддался искушению, встретив её. Я предал тебя. Уничтожил. Убил. Поэтому… — Больше не проговаривая ни слова, я поднялся с кровати, направившись на выход. Я уже не мог думать. Я знал лишь одно: сейчас лучше уйти. Даже если и навсегда. — Джастин, стой. — Чувствую прикосновение к своей левой руке, к которой тут же прижимается горячее тело. Боюсь обернуться. Боюсь посмотреть на неё. Боюсь. Мне стыдно. Я себя ненавижу. — Джастин, я знаю. Знаю, что она была здесь. И тут меня словно холодной водой обливают. — Я вернулась домой пораньше и застала её, когда она выходила. Я слышала, что она говорила тебе, но не понимала ничего. Я стояла и плакала, не зная, стоять или падать. — Я краем глаза посмотрел на неё и увидел, что она плачет, опустив голову вниз. А она продолжала рассказывать: — Затем она подошла ко мне и сказала «Садись в машину». Она забрала у меня ключи и села на водительское сидение, а я — рядом. Мы молча ехали по дороге, хотя я и не знала куда именно. Я не знала, что говорить и как реагировать. Но я понимала одно. Я понимала, что между вами что-то было. И мне было так больно… Так больно, Джастин, — всхлипнула она. — Берни… — Я схватил её за руку, но она махнула головой, перебивая меня и продолжая свою речь: — Мы приехали на какое-то озеро за городом. Она вела себя так… так непринужденно, словно мы подруги. И меня это, что странно, не бесило. Это успокаивало. Затем мы сидели у озера, и я слушала её. Она рассказала мне. Рассказала, что вы оба поддались искушению, нагрешив, но она также рассказала, что ты не решился на полноценный секс, а просто выгнал её, не желая больше видеть. Я знаю, Джастин. Я знаю всё. И… я не осуждаю. Я всегда найду тебе оправдание. Знаю, ты хотел разобраться в чувствах и понять, чувствуешь ли к ней что-либо. Знаю, я давила на тебя. Знаю, не уделяла столько времени, сколько нужно. Но я так тебя люблю! — Она зарыдала, упав на колени. Я упал вместе с ней, схватив её за плечи и притянув к себе. Без слов я просто обнял её. Обнял так сильно, что сам начал задыхаться. На глазах выступили слезы, и в этот раз я не смог сдержаться. Те покатились вниз по щекам, падая на голые ноги Бернадетты. — Я запутался и дал слабину. Но я клянусь тебе, что никогда не позволю себе подобное. Берни, мне больно просить у тебя прощение, но я всё же прошу. Я умоляю тебя, Бернадетта, прости меня. — Я устами припал к её рукам, которые сжимал в своих ладонях. — Простить? — Она усмехнулась, а я напрягся. Мне страшно так, как никогда ранее в жизни. Боюсь. Боюсь её потерять. — Я простила в тот же миг, когда обиделась и разозлилась. Может, я и не смогу забыть, может, глубоко в душе буду обижаться, может, часто буду это вспоминать и плакать, но я слишком сильно тебя люблю. Я не прощу себе, если позволю тебе уйти. Не прощу. И возненавижу себя, если отдам тебя другой. Не хочу. Не могу. Не стану, — плакала она. — Знаешь, осознав, что я могу тебя потерять, я понял самое главное, Берни. Я понял, что никогда не любил Регину. Я понял, что по-настоящему ощущаю это только к тебе. Эти чувства ни с чем не сравнить. И я… я не хочу тебя терять. Я умру без тебя. Просто напросто сдохну, как ебучая тварь. Люблю. Люблю тебя, Берни, — говорю я, а мы все также сидим на полу, полностью обнаженные, обнимая друг друга и признаваясь в чувствах. Вдыхая её запах, я напрочь забыл о том, что уже утро, а мы ещё не спали. Я просто хочу помнить об этом моменте. Я просто хочу помнить всё то, что происходит между нами.