Выйти замуж за...

— У-у-у-у-уа-а-а-ау-у-у-у! Вой над поместьем Локсли плыл и креп, разносясь по округе. Всё шире и шире расходился он, приобретая новые оттенки и обертоны; лился вольной струей… Отголоски доходили ажно до Ноттингема. И до Шервуда тоже. — Ты чего воешь, Гизборн? — спросил злой и невыспавшийся Робин Гуд, усаживаясь на подоконник. — Спятил — так в монастырь. А нет — заткнись. — Да пошёл ты, — вяло ответствовал сэр Гай и продолжил: — Уа-а-а-а-а-у-у-у-у-е-е-е-е! — Гизборн, ты ли это? — Гуд подумал и перебрался в комнату. — А как же меня ловить? — Отстань. Сдался ты мне. У-у-у… — Тихо!!! Чего воешь, придурок?! Мач уже заикается! Говорит, что ты сейчас явишься в Шервуд и всех перекусаешь! Сэр Гай поперхнулся очередной руладой: — Чего это? — спросил он, прокашлявшись. — Так полнолуние! — А… О… У… — Без «У»! Чего воешь, в третий раз спрашиваю? Гизборн подумал. — Женился я, — сообщил он и неожиданно всхлипнул. — Зна… и чего? — На Мэриан. — Ну. Чего такого-то? — Тебе бы так!.. У-у-у… — Гизборн, убью! — Убивай. Робин покачал головой и, протянув руку, похлопал старого врага по плечу. Враг шарахнулся в сторону и сделал попытку спрятаться под стол. — У-у-у… то есть… Давай по порядку, Гизборн! — решительно сказал Робин, вставая на четвереньки и заглядывая в рыцарское убежище. — …И вот она и говорит: я, мол, всегда уважала Брунхильду*. И суёт мне какой-то перстень и свой пояс! А потом ка-а-ак с размаху!.. — В нос? — В ухо. Больно, между прочим! — Ясное дело. А потом что? — А потом… ну, чего потом. Первая брачная ночь… Не твоё дело, Локсли! — Ясное де… Ладно, не моё. А потом? — А потом утро. И она опять про Брунхильду — и снова с размаху ка-а-ак!.. — Понял. А потом? — Две недели прошло! — И что, все две недели… — Да! Брунхильда — и каждый день! С утра! Ночью, правда… — Не моё дело. Ой, Гизборн… — …А теперь можно мне повыть? — робко спросил сэр Гай, выбираясь из-под стола и усаживаясь рядом с ошарашенным Робином. — Можно. И знаешь, что? — Что? — …У-у-у-уа-а-а-у-у-у! У-у-у-у-у-у-у!!! Вой, разносившийся над Локсли, Ноттингемом и Шервудом звучал мощно и торжественно. На два голоса. С вариациями и трелями. Мач в Шервуде в ужасе копал глубокую нору. Милорд шериф в Ноттингеме сосредоточенно подтаскивал к двери дубовый шкаф. И только леди Гизборн не унывала. Она точно знала, что приручение и воспитание сэра Гая Гизборна идёт полным ходом. А кто этого не понимает — тот сам себе злобный Вейзи. *Мэриан явно начиталась "Песни о Нибелунгах"