Игрушки

— Катя, я так по тебе соскучился… Сходил с ума, гадая, где ты и с кем… — полушепотом начал Андрей, едва они оказались наедине.       Он попытался обнять Катерину, но она отстранилась и стряхнула его ладони со своих плеч. Теперь прикосновения некогда любимого человека были неприятны и словно обжигали. Она присела на край рабочего стола, а кресло рядом оставила для экс-президента. Кате не хотелось, чтобы их разделял стол — нужно было изобразить максимально возможную близость, чтобы беседа прошла в нужном русле. — Андрей Палыч… — Пушкарёва вздохнула, собираясь с мыслями и словами. — Разговор будет серьезным, так что держите себя в руках.       Улыбающийся Андрей сразу как-то сник, отмечая, насколько изменилась Катя и его обаяние на неё не действует. От былой весёлости не осталось и следа, бизнесмен встревожился. — Присядьте, — усмехнувшись, президент скрестила руки на груди. Растерянный Жданов её порядком забавлял, ещё не знавший подробностей разговора. Мужчина выполнил её просьбу, чувствуя себя крайне неловко — как будто бы его собирались отчитывать за неуспеваемость. — Вы клялись в своих чувствах ко мне, говорили, что любите… А сами собираетесь жениться, как же так? — первая фраза Кате далась на удивление легко, тон вышел проникновенным, но твердым и совсем слегка расстроенным. Прямой взгляд заставил Андрея нервничать и, поправив очки, начать оправдываться: — Катя… Вы же знаете, что я люблю только вас, только тебя… А Кира — необходимость, продиктованная бизнесом. — Да? А Кира Юрьевна искренне считает, что вы перестали изображать из себя Казанову и готовы создать с ней семью, — покачала головой Катерина. — Катя! — горестно воскликнул Жданов, взмахнув руками. — Я люблю тебя, только тебя и ты нужна мне! Очень! Как это доказать? — Андрей Палыч, я не верю ни единому вашему слову, уж простите. И, по-моему, вы свой лимит доверия исчерпали очень давно. — Катенька, Катюша, я хочу быть только с тобой, понимаешь? Что я должен сделать, чтобы ты мне поверила? — Есть одно условие, которое вполне докажет искренность ваших чувств, — Катерина сделала вид, что сдалась и готова пойти навстречу пылкому влюбленному. — Я готов! Всё что угодно, Катя! — Андрей взволнованно смотрел на любимую женщину, забыв, что он собирался делать вид невозмутимого и уверенного в себе мужчины. Вчерашнее выяснение отношений с Кирой изрядно потрепало ему нервы и сегодня, с такой любимой и понимающей Катей не хотелось скандалов. — Не горячитесь, вы же не знаете, о чем я, — осадила бывшего любовника Катя. — Я хочу, чтобы ты отменил свадьбу с Кирой уже окончательно и женился на мне. Причем объявил об этом в ближайшие дни.       Андрей побледнел так стремительно, что Пушкарёва невольно испугалась. На лице — ни кровинки, а в глазах — неподдельное страдание, но теперь Катя не верила ему, ей упорно казалось, что весь он сплошная игра и притворство, лицемерие и ложь. — Вот видишь, Андрей, ты можешь только говорить, на деле же… — вздохнув, Катерина Валерьевна опустила глаза. Смотреть на испуганного Жданова ей не хотелось, слишком уж ничтожен и противен был герой-ловелас, уверенный в своей мужской неотразимости. — Катюша, это настолько неожиданно, — пробормотал мужчина, вытирая лоб, покрывшийся испариной. — Неожиданно? — Катя рассмеялась. — Это естественное желание, если двое любят друг друга. Увы, у нас с вами одна демагогия.       Жданов, желая загладить свою ошибку, полез было с объятиями, но Катерина и эту попытку строго пресекла: — Не надо. У вас есть невеста, господин Жданов. Она не достойна такого отношения, так же, как и я. Думаю, вы спорить не станете. — Катя! Но я тебя люблю, понимаешь? Те-бя! — по слогам произнес Андрей, отмечая всё сильнее и сильнее, что его Катя, милая и непосредственная, уже совсем, совсем не та… И подобный разговор мог бы быть с кем угодно, но только не с ней. — И хочу быть с тобой. Только с тобой. — То, что вы хотите, я прекрасно знаю. Вы боитесь за фирму, за свои деньги, а чувства людей — мои, Киры Юрьевны, акционеров, ваших родителей, вас совершенно не волнуют. И не волновали никогда. Вы не умеете любить, Андрей Палыч. Только играть.       Жданов стоял ошеломленный, словно ему надавали пощечин и силился что-то сказать, найти нужные слова… Но их не было. — Катя, постой, ну что ты такое говоришь?! — он взял Катерину за руки, сжимая тонкие запястья до боли, пытаясь хоть как-то до неё «достучаться». — Мне больно, — два простых слова заставили его ослабить хватку. — Отпустите.       Андрей с поразительной легкостью отступил, однако своего волнения скрыть даже не пытался. Он не знал, куда деть подрагивающие руки, что говорить любимой, но увы, не любящей его женщине. — Я всё равно своего добьюсь, ты меня слышишь? Ты будешь моей, — Жданов повысил тон, но тут же приглушил голос. — Что, боитесь, что вас услышит Виктория и донесет подруге? Ай-ай-ай, Андрей Павлович… Я не вещь, чтобы быть чьей-то, запомните это. И если вы попытаетесь ещё раз приблизиться ко мне, или будете искать встреч, то вы вынудите меня на ответные меры. — Какие же? — мужчина усмехнулся и скрестил руки на груди.       Разговор давался ему крайне непросто и хотелось, чтобы это почти сражение поскорее подошло к концу. Андрей взмок от напряжения, в груди словно образовалась зияющая пустота — он всё равно продолжал любить её, раскаиваться и сожалеть. — О вашей с Романом Дмитричем «Инструкции» узнают все, на ближайшем Совете директоров. Для акционеров это будет отличный сюрприз. — Катя… Ты мне угрожаешь? — Жданов не верил своим ушам и нервно заходил по уже не своему кабинету. — Нет. Всего лишь констатирую факт. Вы, как никто знаете, Андрей Палыч, что словом можно убить, — Катерина прошла за стол и опустилась в кожаное кресло. — Вы можете быть свободны, я вас более не задерживаю.       Экс-президент направился к двери, чуть дольше необходимого придержавшись за хромированную ручку. Он хотел что-то сказать, но, так и не произнеся ни слова, вышел. В приёмной, к счастью Андрея, был только Роман, развалившийся на диване. — Андрюх? Ну как? Что она тебе сказала? — засыпал друга вопросами Малиновский. — Не здесь, — Жданов был немногословен. — На производстве и поговорим.       Роман недоверчиво покосился на друга и первым вышел в коридор.