***
Поместье Фрэнсиса Болье выглядело так, словно готовилось выстоять полугодичную осаду. Высокие каменные стены, окружённые рвом снаружи и изнутри. Шипы и колья поверху стен. Окошки для лучников и узкий мост через ров. Валерио в ужасе смотрел в окно. Он ехал в тюрьму, осадную крепость или что-то ещё в таком же духе. За стеной кипела вполне мирная жизнь: суетились крестьяне, лаяли псы, слышались голоса другой живности. Болье помог ему выйти из кареты. Босому, на землю, усыпанную мелким камнем. — Послушайте! — крикнул Фрэнсис громко. Это было совсем ни к чему. Все и так уже смотрели на них, перешёптывались и тыкали пальцем. — Я привёз мужа, иностранного аристократа и отныне хозяина этого поместья. Такого же, как я! — Болье особо выделил голосом последнюю фразу, подкрепив её суровым взглядом. За это Лаццо был ему благодарен. — Господин Лаццо плохо понимает на нашем языке, так что постарайтесь помочь ему не только быстрее освоиться, но и изучить язык. — Слуги покажут вам комнаты. Вы сможете вымыться и одеться. Ваши вещи принесут в ваши комнаты в ближайшие полчаса. После я жду вас внизу. Пообедаем, я расскажу некоторые правила совместного проживания и покажу территорию.***
Его комнаты были так не похожи на остальную часть дома, что Валерио застыл на пороге в немом удивлении. Стены были от пола до потолка расписаны причудливыми картинами, изображающими птиц с яркими перьями, деревья с широкими листьями и девиц, водящих хороводы. На полу лежали толстые ковры с крупным ворсом. Чудной шкаф из резного дерева занимал почти половину дальней стены. Было странно почувствовать себя в этой комнате с первого мгновения так, словно оказался дома. И дело было совершенно не в том, что обстановка хоть чем-то напоминала его родную комнату. Скорее, роль играла атмосфера. А может, тонкие ароматы трав, которыми были пропитаны накидки, шторы и постельное белье. Ванна с горячей водой стояла посредине специально отведённой комнаты, дверь в которую располагалась в углу, спрятанная за могучим деревом. Валерио позволил себе в полной мере насладиться водой, пеной и тишиной. И только после, обмотавшись большим, похожим по размерам на простыню полотенцем, вспомнил про то, что одежда осталась в столице. Шкаф! Шкаф был заполнен его одеждой, разложенной аккуратными стопками и развешанной, словно тут всегда и была. Валерио удивлённо провёл рукой по тонким рубашкам, выбрал любимые брюки и не смог сдержать улыбку. Похоже, его муж не так страшен, каким пытается себя изобразить! Лаццо с большим вниманием отнёсся к своему внешнему виду, позволив себе за выбором одежды скрыть некоторое волнение. Наконец, не найдя больше повода тратить время на гардероб, Валерио подошёл к окну. По коже пробежали мурашки, а дыхание, от мысли, что нужно спускаться вниз, в неизвестность правил нового места жительства, сбилось. Приоткрыв плотную штору, Валерио осмотрел двор. Залитый солнцем участок под его окнами выходил как раз на часть двора у входа в дом. Возможно, с точки зрения правил и норм этикета, не слишком соответствующий его статусу выбор, но исходя из стратегических соображений, отданная ему комната была очень удобна: Валерио мог контролировать все, что происходит во дворе, не выходя из комнат. Сейчас, к примеру, он мог наблюдать приехавшие телеги, доверху наполненные мешками с зерном и мукой. Какой-то мужчина, видимо, управляющий придирчиво осматривал качество привезённого товара. Мужчины стояли рядом, ожидая команды разгружать воз. В сторонке женщины с корзинами, изображая занятость, оглядывали повозки и перешептывались, постоянно жестикулируя. Фрэнсис стоял на ступеньках дома и равнодушно наблюдал за происходящим. Вокруг него толпились крестьянские дети, которых хмурый вид хозяина поместья, похоже, ничуть не смущал. Они что-то говорили, дергали за рукава простой льняной рубахи Болье и хохотали. Фрэнсис дернул головой, словно отгоняя тяжелые мысли и посмотрел на детей, ухмыляясь. Спросил у них что-то и те возбужденно загалдели, обрадованные вниманием мужчины. Тот какое-то время слушал детскую болтовню с важным видом, после чего достал из кармана пригоршню конфет и ссыпал её в подставленные тут же детские ручки. Те тут же кинулись врассыпную: каждый пытался унести побольше конфет, не делясь с другими. А к Фрэнсису тут же, словно дождавшись своей очереди, подошёл старый пес. Он тоже получил свою порцию ласки, кость, которую спешно принёс один из слуг, и удалился, как и дети чуть раньше. Здесь словно каждый радовался приезду хмурого хозяина, который скорее делом, чем словом доказывал своим людям, что помнил о каждом из них. Валерио задёрнул штору, тяжело вздохнул и решительно стянул через голову рубашку с кружевными рукавами и жемчужными пуговицами, которую особо отмечал Андре. Лейсар вообще считал важным одеваться модно и выделял много денег и внимания этому. Губы Валерио скривились в горькой улыбке от воспоминаний. Тонкая хлопковая рубашка была, можно сказать, домашней, но судя по тому, как был одет Болье, как нельзя лучше подходила к ситуации. Мама всегда говорила, что одежда может много сказать о человеке, его мнении об окружающих его людях и ситуации в целом. Ах, мама! Красивая и утонченная дама, являющаяся поистине гордостью своего дома. Как и бабушка. Валерио вдруг нестерпимо захотелось написать маме и бабушке письмо. Не то, в котором были бы обвинения и упрёки в том, что они бросили его одного в чужой стране, а то, где бы он напомнил им, что он любит их, помнит о семье и не собирается ронять честь семьи даже будучи вдали от дома. Черные парадные брюки тоже полетели в угол. Белые льняные брюки, привезённые с родины, про которые мать, кривя губы, говорила, что они лишь для ношения в своих комнатах, дождались своего звездного часа. На запястье вместо толстого браслета с камнями появились часы на кожаном ремешке. Мягкие туфли с узорными прорезями, и он готов.***
— Добрый день. Стоит ему произнести эти два слова, как весь двор замирает. Каждый смотрит на него, оценивает. Фрэнсис кивает и предлагает идти в дом. — Вот здесь мы обедаем, — Болье кивает на стол из толстого дерева, стоящий в комнате слева от гостиной. Стол явно рассчитан на большую семью. Впрочем, накрыт он тоже не на двоих, а на восемь человек. Кроме стола и стульев в комнате больше ничего нет: ни картин на стенах, ни цветов на подоконнике, ни ковра на полу. — Отец всегда говорил, что ничего не должно отвлекать от еды. Валерио кивнул. — Присаживайтесь. Сначала поедим. Вдруг какие-то из моих слов вы сочтёте дурными вестями? Валерио сел за стол вслед за Фрэнсисом и тут же, словно поджидали у дверей, вошли четверо мужчин. — Хотел поблагодарить вас за то, что побеспокоились о моем гардеробе, — тихо сказал Валерио, пока не представленные ему мужчины рассаживались за столом. Фрэнсис кивнул. — Познакомьтесь, Валерио, это Нолан, Делье, Кэрим и Ульш. Они вместе — моя большая правая рука, — Фрэнсис улыбнулся, словно высказал удачную шутку. — В моё отсутствие можете смело обращаться к ним по любым вопросам, кроме исполнения супружеского долга. Все засмеялись и Валерио вслед за всеми тоже улыбнулся, хотя веселья не ощущал. Исполнения супружеского долга у них так и не состоялось, и будет ли он когда-то было тоже совсем непонятно. Как и то, собирается ли сам Фрэнсис, намекая ему на необходимость хранить супружескую верность, хранить её тоже. — Нолан и Делье занимаются всем, связанным с походами, переездами и наймом солдат. Кэрим и Ульш делят между собой хлопоты, связанные с поместьем. — Что же тогда делаете вы? — невольно вырвалась у Лаццо грубость, но Фрэнсис лишь ухмыльнулся. — Бесконечно можно смотреть на три вещи: как течёт вода, как горит огонь и как работают другие. Валерио улыбнулся. Фрэнсис Болье меньше всего был похож на человека, который любит побездельничать, наблюдая за чужими трудами. В этот момент вошли ещё двое. Молодые мужчины, очень похожие друг на друга. Худые, высокие, очаровывающие какой-то неземной красотой. — Братья Салле. Сэт и Мэтт, — представил их Фрэнсис. Чем они занимаются, он не упомянул. — Поздравляем с бракосочетанием, — высоким мягким голосом сказал один из братьев. — Благодарю, — ответил Фрэнсис, и Валерио тоже кивнул. — Эрнест передавал вам свои наилучшие пожелания, — добавил второй и подал Болье тонкий листок бумаги. — Вы дружны с господином Эрнестом? — спросил Валерио и тут же ощутил, как муж напрягся по непонятной причине. — Господин Эрнест вообще дружелюбен, — отозвался Фрэнсис. — Ульш, пусть уже несут еду. Все в сборе, а я голоден. Ульш звякнул колокольчиком и обед начался.***
Крестьянские дома и дорога до них были обнесены высоким каменным забором! Сколько денег и сил нужно было вложить в это! Но главное, зачем? — Над забором постарался мой прадед, — пояснил Фрэнсис, словно почувствовав удивление Валерио. — А к чему тогда эта стена между поместьем и полем? — Думаю, он не был уверен, что его сил хватит на всю территорию и потому огородил вначале дом, — пожал плечами Болье. Валерио кивнул на эти объяснения. Старые дома часто имели странности в построении за счёт идей хозяев разных времён. — Что находится в той стороне? — Валерио указал на широкую дорогу, идущую вглубь леса. — Там располагается лагерь королевских войск, выступающих под моим началом. — Вы командуете королевскими войсками? — Да. Возглавляю Восточный полк. — Восточный? — вздрогнув, переспросил Валерио. — Совершенно верно. Полк, которого королю было достаточно, чтоб поставить на колени вашу страну. Армия короля многочисленна и хорошо вооружена, Валерио. — Вы очень молодо выглядите для командующего целым полком. Похоже, вы одаренный полководец, — слабо улыбаясь, выдавил Лаццо. — Не исключено, — кивнул Фрэнсис, — но я говорил это не для того, чтоб похвастаться перед вами своими заслугами. Я хочу, по возможности, полностью удовлетворить ваше любопытство и исключить возможность самоличных исследований с вашей стороны. На лесных дорогах не всегда безопасно. Лаццо послушно кивнул. Он вообще не был из тех людей, которые осознанно стремятся найти неприятности. Фрэнсис дождался кивка супруга и продолжил говорить: — Начало моему роду положил зажиточный крестьянин Болле. Он разбогател на содержании и разведении шелкошерстных овец. Сейчас их не разводит только ленивый, но в те времена эта порода была большой редкостью оттого, что никак не могли разгадать секрет их разведения в домашних условиях. Мой предок сумел развести их и на этом хорошо подзаработал. Его сын не ударил лицом в грязь и продолжил дело отца по накоплению богатства. Он привёз из-за моря шелкопрядного жука и удостоился чести продавать пряжу ко двору короля. Но его сын не сделал никаких прорывов. Впрочем, честь ему, он сумел преумножить капиталы отца. Мой дед и мой отец привез уров и приручил, смог заставить размножаться вдали от родного края, а мой отец обучил их быть королевским оружием. — Уры? Те огромные Черные птицы? Жуткие звери, наличие которых приписывали Ромарио Асти, и которых у него не оказалось. — Уры. Вы видели их? — Нет. Только слышал. — Не участвовали в войне? — Нет. Валерио ожидал неловкой паузы, вызванной недовольством Фрэнсиса в том, что он не стоял на защите родины, но её не последовало. — Это хорошо. Между нами не будет стоять эта часть войны. Кто-то из ваших близких погиб? — Нет. — И это тоже хорошо. Вы хотели бы посмотреть уров? Лаццо неопределённо дёрнул плечом. Он не мог точно решить, как относится к такому предложению. — Едем туда, — указал Фрэнсис, видимо, приняв такой ответ за согласие. За лесом, который оказался очень небольшим и был скорее живой стеной между дорогой и лагерем, за деревянным забором располагалась ферма уров. В отличие от дворовых кур, Уры не кричали попусту. Молчаливо эти ужасные птицы восседали на присадах. Из приоткрытых ртов торчали мелкие острые зубы, когти были не меньше мизинца, а сами они по размеру были с охотничьего пса. — Они не привязаны и без клеток, — хриплым шёпотом сообщил Валерио супругу, теперь точно зная, что не желает находиться на этой ферме ужасов. — Точно подмечено. Они стайные животные. Их вожак привязан. Пока он не поднимется в небо, они тоже не полетят никуда. — Кто командует ими? Как они позволяют вообще это? — Они ориентируются по запаху. Но мы учим их, что управляющий ими носит зелёную шапку. — Мы можем уйти? — Конечно, — легко согласился Болье. Скорее всего, он был рад, что птицы не вызвали у Валерио лишнего любопытства. Они покинули ферму и отправились в обратный путь. — Что же сейчас? Вы разводите овец и жуков? — спросил Валерио, возвращаясь к прерванной теме. — Только жуков. Овцы не слишком прибыльны. У моей семьи есть и другие источники дохода. — Похоже, мой второй брак даже удачней, чем первый, — грустно пошутил Валерио. — Не думаю. У меня не было титула до вступления в брак. Ты сочетался браком с помещиком. В голосе Болье не было жалости к себе или чувства стыда, лишь сухая безэмоциональная констатация фактов. — Но сейчас ты имеешь титул и деньги. Да я счастливчик, — они вместе рассмеялись. — Почему король не даровал тебе титул? — Брак был более выгодным вариантом приобретения титула. Валерио кивнул, принимая ответ. — Валерио, я понимаю, что жизнь вдали от светской жизни наверняка непривычна вам. Чем вам было бы интересно заняться? Что делают такие, как вы, вдали от столицы? — Такие, как я? — холодно переспросил Валерио. — Салонные куколки? — Потомственные аристократы. — Вам не стоит беспокоиться о моем досуге. Я займу себя сам. — Я уже видел, как вы принимаете решения, и мне это не понравилось. Я не имею времени исправлять последствия ваших капризов. Предпочитаю все решить на берегу. Эти слова, особенно на фоне предыдущей мирной беседы, были особо обидно слышать, а потому Лаццо пришлось сдерживать себя, чтоб не нагрубить супругу в ответ. — Не переживайте. Никаких фокусов я не выкину: в столицу и на Родину сбегать не стану. Заговоры со слугами тоже отменяются. Я осмотрюсь пару дней и если захочу заняться чем-то, кроме чтения книг, я сообщу. Могу я писать письма? — Можете. И мне хочется верить, что про отсутствие глупостей вы всерьёз.***
Утомительный переезд и насыщенный день заставили Валерио лечь чуть ли не засветло. Лёжа в кровати и сжимая в руке подарок Ромарио, он молился, чтоб ему не приснились жуткие уры.