***
Ухоженные руки выводили ровные буквы на листе бумаги. Мысли складывались в слова и рождали строчки. Валерио писал письмо матери, стараясь рисовать текущую ситуацию только в светлых тонах. ...Занятый военным делом муж ...Большое поместье ...Он с усердием учит новый язык Валерио не собирался упоминать траур или абсолютно непонятное с его точки зрения решение короля о столь спешной повторной женитьбе. Он думал о том, что, наверняка, должны были найтись партии выгоднее, чем помещик из отдалённой провинции, но прописывать такое на бумаге не собирался. Тем более, что Фрэнсис говорил о достижениях в военной кампании против его родины. Валерио удивлённо усмехнулся, осознав вдруг, что за почти полгода совсем ничего не узнал о местной аристократии. Тот выезд на чаепитие в компании Лейсара и Ромарио совершенно не в счёт. Насколько тщательно он относился дома к сбору информации о каждом более менее значимом члене общества. Как бабушка заставляла его заучивать родственные связи ведущих домов! Неужели он не научился за эти годы ничему? Какое-то кукольное смирение и послушание. А пальцы все выводили буквы. ... Скучаю по дому ... Привыкаю жить на новом месте ... Шлю всем приветы Большое, на несколько страниц, обстоятельное и в то же время вежливо-пустое письмо ни о чем. Следом за письмом домой, Валерио пишет королю с просьбой уведомить его о том, как проходит расследование по делу об убийстве его мужа. А потом, чтоб не передумать отправлять письмо родственникам, спешно отдаёт почту слуге.***
Кофе он пьёт на заднем дворе. Там существует небольшой сад. Конечно, ничего даже близко напоминающего то, что было у него на родине, нет. Высокие кусты, пара яблонь и зелёная трава создают подобие уюта. Фрэнсис врывается в этот уют одним резким движением. — Скажите, Валерио, вы дурачок? Ваши мозги, когда родители вас делали, они забыли прикрутить? — О чем вы? — Валерио резко встаёт, расплескав кофе. — Вот же! Он отряхивает белые брюки от кофейных капель, размазывая пятна ещё сильнее. — Смотри на меня! — рявкает Фрэнсис. — За мной, в кабинет. Живо!***
Кабинет Фрэнсиса Лаццо видит впервые. Это большая светлая комната, в которой из мебели шкаф, стол и два стула. Похоже, Фрэнсис любит минимализм в обстановке. Ничего лишнего в окружении: ни мебели, ни людей. Как тогда тут оказался он, Валерио? Хотя Болье говорил, что он нужен для получения титула, благородной семьи и вековой истории за плечами. — Валерио, вы ведь не наивный мальчик из глухой провинции, у себя на родине вы вели активную светскую жизнь. Так почему вы постоянно заставляете меня сомневаться в том, что вы знакомы с особенностями жизни великих мира сего? — Откуда вы знаете? — Что знаю? — Чем я занимался на родине? Фрэнсис сел на стул, махнул Валерио на второй и упёрся локтями в столешницу. — Вы цепляетесь не за главное. Неужели ваши супруги не рассказали вам о расстановке сил в стране? Валерио молчал. Действительно, они не слишком много обсуждали аристократию, больше уделяя времени объятиям, ласкам, попыткам насытиться друг другом как можно полнее. — Вы что? Не вылазили из постели все время? — Фрэнсис досадливо поджал губы. — Серьёзно? — Не ваше дело, — грубо отозвался Валерио, скрестив на груди руки. — Куколка, — пробормотал Болье и уже громче добавил: — Конечно не моё. Однако, в отличие от ваших бывших возлюбленных, считаю своим долгом обрисовать вам в общих чертах творящиеся в стране дела. Чтобы вы своими действиями или словами по незнанию не подвели меня. А осознанная подножка это, знаете ли, предательство. Фрэнсис встал и подошел к окну, словно что-то обдумывая. — Переоденьтесь. Встретимся через пару часов в малой гостиной. Если Вы не знаете ещё где это, любой из слуг проводит вас.***
Когда два часа спустя Валерио зашел в малую гостиную, там сидел Фрэнсис в компании Эрнеста, знаменитого любовника короля. Не было похоже, что они о чем-либо говорили, а если и говорили, то замолчали ещё до прихода Валерио. Тишина была не слишком уютной, но воспитание не позволило Валерио сказать что-либо кроме: — Добрый вечер, господа. — Валерио, вы знакомы с Эрнестом? — Да. — Что ж, в таком случае, Эрнест уходит. Да? Любовник короля смотрел на Фрэнсиса с яростью дикой кошки, готовой броситься на врага в любой миг. А на губах его играла столь вежливая и приторная улыбка, что становилось дурно. — Возможно, господин Эрнест желает остаться на ужин? — спросил Лаццо, пытаясь быть вежливым. — А я и забыл, что вы любите оказывать внимание любовникам мужей. Валерио вспыхнул. — Что такое вы говорите? — Их брак был пустой формальностью. Никаких документов. Но за давностью лет и приближённостью к королю, все и забыли что это так, — вмешался в разговор Эрнест. Валерио опустился на стоящий рядом стул. А Эрнест раскланялся, словно они были на важном приёме, и вышел из комнаты, бросив напоследок: — Провожать не нужно. Я помню, где выход. Когда за ним закрывается дверь, Валерио прикрывает глаза и сухим голосом произносит на местном: — Пусть принесут чай. Фрэнсис смеется и встаёт, чтобы позвать слугу. Некоторое время уходит на то, чтоб дождаться крепкого чая. Расторопная девушка наполняет низкие широкие чашки ароматным напитком и оставляет их вдвоем прежде, чем возникает желание поторопить их. — Давно вы спите? — Правильнее спросить, давно ли мы не спим. Это было давно и неправда теперь уже. Я честен с тобой здесь и сейчас. Меньше всего я хочу, чтоб что-то создавало ненужные сложности в отношениях между нами. — Отношения? Разве в нашем, волей короля, браке будут отношения? — Почему нет? Каким будет наш брак, зависит только от нас. Пей чай, я буду рассказывать.***
Бернард, отец нынешнего короля, за свою жизнь прилично пополнил казну за счёт возвышения и приближения ко двору ряда лиц, не имеющих знатных корней, но с толстым кошельком. Среди них был, кстати, Данис Лейсар. Не сказать, что в те времена их больно принимали при дворе, но раз уж у короля, который в остальном был довольно разумен, существовала такая причуда, её терпели. Бернард, конечно, понимал, что приблизил к себе простолюдин и никогда не переступал черту, боясь вызвать гнев влиятельных династий. А потому никаких титулов не жаловал своим приятелям, кроме военных чинов. Сын, росший с детьми этих придворных, продолжил политику отца. На деньги этих людей он ведет войну, устраивает балы. Аристократия привыкла, что их развлечения, будь то война или охота, оплачиваются из кошелька безродной свиты короля. Уточню, беднеющая аристократия. Никто из них за столько лет не пожелал заключить союз с теми, кто уже много лет диктует и нашёптывает королю, как жить и править. Закаменелые в своих традициях! Невидящие перемены, сквозь завесы норм и правил. — Разве такая ситуация не должна была привести к свержению старых режимов? — удивлённо перебил рассказ Валерио. О том, что говорил сейчас Фрэнсис, не писали, понятно, ни в одной книге. — Должна была. — Но не привела? Приятели верны своему королю несмотря ни на что и вопреки всему? — Собраться и решить, что пришло время смены власти не так просто и не так быстро. — Однако? — Однако король чувствует революционный настрой приближенных, их неудовлетворённость, несмотря на военные победы. Выходцам из крестьян более недостаточно денег. Они жаждут реальной власти и силы на политической арене. — Ваш отец, Фрэнсис, был среди приближенных к Бернарду? — Да. — А вы, выходит, близки к королю Андерсу? — Выходит. — Как же вы относитесь к происходящему? Помогаете королю бороться с недовольными? — Мой долг избавиться от неугодных, — с нарочитой пафосностью отозвался Фрэнсис. Валерио рассмеялся, показывая понимание того, что супруг шутит. Но задать вопрос о том, кому неугодных собирается истреблять Болье, задать так и не решился. Вместо этого, он долил ещё чай и внимательно посмотрел на мужа. — Знаете, Фрэнсис, куколкам, которых держат в деревне вдали от всего, ни к чему все эти рассказы. Болье кивнул, рассмеялся и налил чай и себе.***
Кэрим оказался очень любезен и нашел среди своих дневных забот время для того, чтоб заниматься с Валерио практикой местного языка. Лаццо старался охватить в беседах с помощником мужа те темы и слова, в которых бывал двойной смысл. Он записывал, запоминал. Читал книги по дворцовому этикету, военной тактике, дневники по воспитанию уров и готовился. Сам точно не знал к чему, но подчиняясь грызущей изнутри интуиции, старался охватить как можно бОльший объем информации в короткие сроки. Из дома мать прислала письмо и он отвечал ей в восхищенно-сдержанной манере, теперь уже точно зная, что письма читают. Один за другим проходили жаркие дни в чужой стране, которая на долгие годы, а может даже навсегда, должна была стать ему домом. Вот только чувство принадлежности к этому народу, к этой семье не слишком желало рождаться. Его муж оказался человеком занятым и больше, чем в первые дни, внимания Валерио не доставалось. Чаще их общение состояло из сухих вежливых фраз за вечерней трапезой. Ни исполнение супружеского долга, ни доверительной дружбы, ни пылкой страсти. Ничего из этого не возникло между ними. Семьёй они были лишь на бумаге, в строчках сомнительного документа, подписанного королём без присутствия одного из супругов. Иногда у Валерио мелькали мысли о том, всю ли правду он услышал от мужа по поводу их союза, и были ли его слова правдой? Ведь кроме него и верных ему людей, некому подтвердить законность союза в отдалённом от других усадеб. Хотелось верить заявлению мужа о честности, вот только сказать честно и полно — совершенно разные вещи. Пример Асти и Лейсара, о котором говорил, словно специально, Фрэнсис, тоже не шел из головы. Но ведь что-то должно измениться, не так ли?