Брак и любовь

      Вся жизнь Фрэнсиса Болье — погоня за одной большой мечтой. Этой мечтой было не королевское кресло. Мечта из глубокого детства требовала прав и почестей для тех, кто своими деньгами кормит, одевает страну и покупает не воинское могущество. К шестнадцати мечты Фрэнсиса, каждый день видящего, как отец, столько дающий короне, не смеет в ответ просить никаких гарантий, кроме дружбы и расположения, которые были столь же непостоянны, как ветер, оформились в нечто конкретное. В то же время в его жизни появился Эрнест. Худой тринадцатилетний мальчишка с узкими запястьями и взглядом напуганного оленя обладал амбициями похлеще, чем у самого Болье. Они сначала робко, с опаской, делились друг с другом опасными мыслями за бутылкой вина. Тогда там не было идей о кардинальных переменах, лишь мысли о том, что взгляды Андреаса должны претерпеть изменения, что новый король будет тем, кто выведет их из тени. Достаточно скоро они оба поняли, что ошибаются — спорить со своей знатью Форте боялся.       Таганский бросок, известный в мире своей молниеносностью и продуманностью, прошёл под командованием Фрэнсиса Болье и принёс королю плодородные земли площадью больше тысячи гектар, участок гор с тремя рудниками и восемь крупных деревень. Фрэнсису Болье эта кампания принесла славу и удар по семейному бюджету в сто тысяч золотых. Сущие копейки по сравнению с тем, сколько король испросил с остальных своих друзей и приятелей «из народа».       — Я устал. Словно дойная корова, — делился тогда с Фрэнсисом Эштон Зальска. — На что он потратил столько денег, если основную войну ведут Уры?       — Наверняка заплатил Фрэнсису приличное жалование! Друг, в твой карман упали наши сбережения? — расхохотался Герман Форстер.        — Я, как и вы, исключительно вложился. Без прибыли.       — Чертов король!       — Ольден, потише! За такие словечки тебя отправят на плаху.        Король тогда вошёл спустя пятнадцать минут — они осмелились обсуждать подобное в дворцовых гостиных.       — Друзья! Слава о нас прогремела. И все это — Фрэнсис! — Андреас хлопнул Болье по плечу. — Ценю твои заслуги!       Фрэнсис легко подхватил бокал и отсалютовал:       — За становление новой империи!       Андреасу тост понравился: король решил, что речь о расширении земель и новой власти.       Андре Лейсар, прославившийся среди них тем, что не только не гнушался выполнять грязные делишки короля, но и страсть как любил это дело, как раз начал бурный роман с герцогом Асти.       Разговор, который Фрэнсис с Эрнестом затеяли с Лейсаром, был ошибкой, но он состоялся, и обратно было уже не отмотать.        — Понимаешь, что для изменения текущего уклада, нужно заменить короля? — спросил Фрэнсис Лейсара, которого пригласил для этой беседы к себе во дворцовые комнаты.        Они приятельствовали достаточно близко. Да что там говорить, большинство дворцовых «из народа» были приятелями настолько, чтоб не стесняться фривольных речей и категоричных высказываний в беседе.       — Что же, ты предлагаешь мне поучаствовать в заговоре против короля? — рассмеялся тогда Лейсар.       Те дела, которые они позже проворачивали с Асти, были ему ещё не под силу, но связей Андре имел уже достаточно, чтоб сожалеть об его отказе.       — Руку, кормящую... Я не ввяжусь в такое дело. Ты не думай, никому об этом не скажу. Более того, ты должен понимать, провернуть такую аферу среди аристократов будет непросто без поддержки. Я познакомлю тебя с герцогом Олландо. Нужный человек. Имеет вес в обществе, хотя молод. Если договоритесь, поможет тебе. Но на этом все, большего не проси.       Руперт Олландо был умён, хорош собой и опытен в постели. В горизонтальную плоскость отношения перетекли далеко не сразу, и до этого Руперт больше помогал советами. Впрочем, тогда им хватало. Идея как раз превращалась в чёткий план, и на этом этапе советы были необходимее всего. Крутящийся возле короля и в высшем свете Фрэнсис все равно не знал тех тонкостей, что были известны потомственному аристократу. Партия Эрнеста была разыграна тоже с легкой руки Олландо. Они ничуть об этом не пожалели — король с удовольствием делился с любовником множеством вещей, позволяя, зачастую, им играть на опережение. Эрнест разыгрывал мудрого, но влюблённого любовника, как по нотам.       — В тебе пропал великий актёр, — посмеялся однажды Фрэнсис и, поймав неуверенную улыбку, спросил: — Что же теперь? Раз ты влюбился?       — Ничего. Это не повлияет на наш план, клянусь. Если у тебя хоть раз возникнет сомнение, можешь убить меня.       — Что ж.       После того разговора он всматривался в Эрнеста не раз, но во взгляде ловил уверенность и увлеченность идеей. Друг не подвёл его ни разу.       Был только один рассердивший Болье момент. Чёртова идея с мужем-аристократом, которую Эрнест провернул при помощи любовника без спроса Фрэнсиса.       — Они не придерутся! Ты понимаешь? Ты зря сердишься, — объяснял Эрнест, держа рассерженного Болье за рукав.       — Я еду домой. До конца операции буду там, — сухо отозвался Фрэнсис, стараясь сдерживать гнев. — Что мне прикажешь, мужа с собой тащить? Что мне вообще сказать убитому горем вдовцу?       — Скажи, что влюбился, — пожал плечами Эрнест.       Голова Фрэнсиса тогда была забита совершенно другим, и он даже и не разглядывал толком мужа.       Холёный аристократ, идеальный образец той системы, с которой Фрэнсис столько лет боролся, раздражал его.       Долгую дорогу до дома Болье приводил мысли в порядок и по приезду решил, что влюблённость будет лучшим доводом. Господа с чистой кровью страсть как любили рассуждать о высоком и о моральных ценностях. Вообще, по большей части, Фрэнсис просто не представлял, что делать с мужем. Тот был, конечно, красив и начитан, но у Болье напрочь отсутствовало время на танцы с бубном вокруг мужчины, который, судя по надменному выражению лица, заниматься сексом умел только с женой и при выключенных лампах под толстым одеялом.       Валерио был хорош. Конечно, не кусочек пазла, но твёрдую тройку за выполнение обещаний и отсутствие выкрутасов. Эрнест оказался, конечно, прав. Накануне решающих действий знать потребовала хотя бы косвенной к ним причастности, пригрозив лишением поддержки.       И Фрэнсис снова спешил, решал проблемы, согласовывал, обещал, платил и угрожал, лишь краем сознания отмечая отчёты о своём муже, забывая анализировать разговоры, ответы и поступки.       Перерыв в гонке наступил лишь в лесу. Затишье перед бурей. После всего: выбивающее почву из-под ног письмо Олландо, признание Эрнеста, которое он делал на коленях, протягивая Фрэнсису острый нож.       Олландо собирался жениться на скромной девице из глубокой провинции. Руперт всегда был заботливым любовником, беспокоясь не только об удачном деле Фрэнсиса, но и о его любимых напитках, свежих рубашках после бурной ночи. Но политиком Олландо был опасным, и выбор такой партии был удивителен, только если герцог не пожелал откреститься от возможных столичных родственников, которые могут легко пожелать, чтоб Руперт играл и за их интересы. И если в поступке Олландо любовь даже прозрачным намёком не скользила, то поступок Эрнеста сбивал с ног и вышибал дух.       В тот день, когда Эрнест принёс известие о том, что король в курсе их закулисных игр, он стоял на коленях перед Фрэнсисом и молил за жизнь своего любовника. Клялся, что не посмеет претендовать на власть, не будет участвовать в столичной жизни и увезёт Форте в глухую провинцию. А в случае отказа со стороны Фрэнсиса, просил убить его тотчас же, потому как Болье доиграет без него, все уже решено фактически. Фрэнсис в тот момент смотрел на друга и понимал, что даже если потом пожалеет о своём поступке, вспороть сейчас горло человеку, который прошёл этот сложный путь вместе с ним, не сможет. В момент, когда он в бессилии закрывает глаза, откидываясь на спинку кресла, Эрнест обещает ему лёгкую победу — клянётся, что король опустит меч, признавая победу Болье до начала боя. Они обговаривают ещё множество деталей, но самая шаткая — роль Валерио в этой заварушке. В тот вечер Фрэнсис плетёт мужу о любви и удовлетворенно наблюдает огонёк интереса в глазах супруга.       В лесу, на стоянке, когда уже нет нужды загонять себя делами, Фрэнсис приглядывается к мужу. Мальчишка, ещё совсем юный, так гордо страдающий молча от тягот походной жизни. Прямая спина и надменный взгляд. Болье разминает его спину в те дни и признаётся в отсутствии чувств. Ему тогда кажется это правильным. Фрэнсис больше не боится, что Валерио устроит проблемы. Наверное, это какой-то рубеж доверия. Их прерывают снова и снова, момент всегда неподходящий, но теперь в голове Болье, кроме короны и трона, существует ещё и образ мужа. Он сам не знает, почему так, но слабый, почти призрачный портрет всегда маячит на грани сознания. Валерио Лаццо находит место в триумфальном шествии победы. Фрэнсис наблюдает за ним теперь внимательнее. Ему теперь интересно.       Олландо в бешенстве, узнав, что всей королевской семье сохранена жизнь. Они отосланы в Вербену с ежемесячным содержанием, которое имеют немногие аристократы. Руперт требует исправить эту оплошность.       — Сделай это сам, Фрэн. Неужели тебе размочило мозги, как Эрнесту?       — Считаешь, ему размочило мозги? Он устроил очень красивую победу для меня.       Валерио появляется как раз в разгар этой беседы. Во дворце его осанка выпрямилась ещё больше, словно стены дают ему сил.       — Кто это? — интересуется Олландо.       Герцог не терпит, когда кто-то прерывает его. Но тут Руперту придётся смириться. Его муж выше по статусу сейчас, пусть даже формально, и выгонять его Фрэнсис не станет. Впрочем, Руперт все прекрасно понимает сам. Хотя, позерски ставит точку в вопросе о том, кто тут на деле главный, значимо приказывая:       — И не вздумывай выкидывать фокусы. Я жду тебя вечером у себя. Отметим.       Фрэнсис знает, что требование покончить с королём вполне обоснованно и логично, но от этого ярость вспыхивает только сильнее, и он срывается на Валерио.       Тем вечером, в комнатах Руперта, Олландо, поджав губы, интересуется:       — Не пойму, почему ты проявляешь слабость в вопросе насчёт Форте. Лейсара ты без сожалений лично прикончил лишь за тот факт, что он мог сказать королю о том, кто мутит воду за его спиной.       — Эрнест мне друг, а с Лейсаром надо было разобраться гораздо раньше. Паршивец прилично попортил мне крови, разыскивая бунтовщиков, — Фрэнсис отпивает коньяк из бокала.       Руперт смеётся:       — Андре славно тебе помог, между прочим. Нашёл же он тогда бунтовщиков, успокоил короля.       — С Рочестарами вышло удачно. С чего он только ополчился на семейство, которое было так далеко от всей этой шумихи?       — Они должны были мне денег. И пытались шантажировать меня кое-какой информацией. Пустяки, но неприятно зудели над ухом. Они напиваются знатно в тот вечер, но после Фрэнсис возвращается в свои комнаты, твёрдо отказавшись от секса.       — Собрался быть примерным мужем? — смеётся Руперт. — На нашей дружбе это, надеюсь, не отразится?       — Ничуть, — смеётся Болье.       Ему хочется верить, что они с Рупертом друзья. Олландо ему сейчас ещё слишком нужен, убрать его он успеет всегда.       Этьен с утра докладывает ему о том, что Валерио за тысячу золотых потребовал от него верности и преданности.       — Ваше Высочество! Верность не покупается, я ваш преданный слуга давно, вы знаете. Как прикажете действовать?       — Пусть, — машет рукой Фрэнсис, удивляясь проснувшейся деятельности супруга. — Деньги взял, я надеюсь?       Этьен обиженно поджимает губы:       — Конечно.       Фрэнсис смеётся и требует отчёты у секретаря.       — Смею заметить, что вашему мужу будет приятно, если вы отметите его за удачно подобранного секретаря, — чопорно оповещает Этьен, когда Шольстер входит в комнату.       — Даже так? Ну что ж.       Фрэнсис даёт распоряжение подготовить бал в честь его коронации и погружается в чтение писем и отчётов.       — И если мой муж решит этим заняться, я буду рад, — бросает он, когда Этьен бесшумно собирается покинуть кабинет.       Они почти не видятся. За ужином у них гости, обедает Фрэнсис с нужными людьми, а завтракает прямо в кабинете. Из общих покоев, где они спят в разных комнатах, он уходит ещё до того, как просыпается муж. Так что встрече в зимнем саду, которую ненавязчиво назначает ему муж, он рад. Сейчас подходящий момент, чтоб в их отношениях наступили перемены.