Брак и любовь

      Спустя пару дней пребывания Валерио дома оказалось, что по нему скучает приличное количество человек, правда, большая часть из них выясняла планы Болье на страну, а оставшаяся пыталась наладить отношения с мужем короля. В круговороте встреч и записок у него даже обнаружилась парочка дел. Среди всего этого только Август оказался якорем беззаботности и отрешённости от проблем. Ни разу он не напомнил о новом статусе Валерио, ни разу не намекнул на его связи и ни о чем не просил. С удовольствием проведя с ним время, катаясь по реке на лодке, он с сожалением сообщил, что в ближайшие пару дней будет занят делами семьи и взял с Лаццо обещание отобедать с ним в среду, через неделю.       В приподнятом настроении Валерио даже написал письмо мужу. Короткое и обходящее стороной все сложности его пребывания в доме родителей: добрался хорошо, виделся с друзьями. И, в общем, все. Не выдержал, впрочем, и добавил в конце рассказ Августа о том, что без него дела благотворительного фонда идут не столь хорошо.       Отправив письмо с двумя стражниками, он вышел прогуляться в лес рядом с домом. Мама, поджав губы, велела не ездить одному, и Валерио послушался, потребовав, чтобы бароны его сопровождали.       — Давайте облегчим друг другу жизнь, — предложил он, едва они отошли от дома. — Какие у вас распоряжения насчёт меня?       — Никаких нет, Ваше Высочество. Помогать, оберегать. Насчёт ограничений нет распоряжений, — легко отозвался один из баронов, удивив вдруг ладной речью, которая прежде не наблюдалась.       — Не верю, — сухо отозвался Валерио.       — Король доверяет вам, Ваше Величество.       Поджав губы, Лаццо замолчал.       — Господин Валерио! Господин Валерио! — раздался позади крик.       Худенький и босой слуга торопливо догонял их. Подбежав, он, запыхаясь, пояснил:       — Ваша матушка сопровождать вас велела, — и глянул на него вопросительно.       Лаццо пожал плечами и пошёл дальше, позволяя сопровождению тактично держаться позади. Городской лес был таковым чисто номинально и не представлял угрозы ни со стороны диких животных, ни со стороны людей. Деревья сохранились силами одного из королей, слишком любившего природу и образ жизни простолюдинов. После того короля был ещё один любитель живой природы — разводил там белок и птиц.       Сквозь тонкие листья берёз пробивалось солнце, падало на зеленую траву смешливыми зайчиками и рассыпалось осколками. Среди веток вдали порхали птицы, но Валерио их только слышал. Одна из них особенно красиво пела.       — Кто это так поёт? — обернулся он к посланному матерью слуге и вдруг вспомнил мальчишку, шагающему на пару метров позади него. — Донки.       За пару месяцев до всей этой неразберихи с браком Валерио и Ромарио этот самый юноша, набравшись смелости в праздничную ночь, признался ему в чувствах.       — Вы не думайте, я не мечтаю невесть о чем. Я знаю, кто вы и кто я. Но если вам вдруг захочется, то вы меня… вместо девок? Господин? Я лучше девок!       Валерио тогда посмеялся, а потом и вовсе забыл о том разговоре, а сейчас всплыло в голове, да так, словно вчера было.       Полтора часа спустя они успели поесть ягод с куста и найти с десяток грибов. Грибы никто собирать и не подумал.       Домой Валерио вернулся задумчивый, хотя во время прогулки в лесу не было никаких мыслей.       Донки пришёл сам. В половину двенадцатого, когда Валерио только скинул рубашку, готовясь ко сну, слуга отворил дверь, перешагивая порог.       Спрашивать, что он здесь делает, было слишком глупо, и потому Лаццо молчал, разглядывая в вечернем сумраке лицо. Мальчишка кусал губы, подходил ближе, пока не остановился на расстоянии вытянутой руки.       Валерио рассматривал смуглое лицо и пухлые искусанные губы, короткие волосы и босые ноги. Покорный, готовый к любому решению господина, он манил именно этим.       Валерио шагнул вперёд и сжал плечо мальчишки, упиваясь невесть откуда взявшимся чувством власти и вседозволенности, ощущением того, что именно он хозяин положения, и если он вдруг возжелает отодрать мальчишку до крови, тот не посмеет возразить. Дурея от власти и роли раздающего приказы, Валерио прикусил до крови губу мальчишки.       — Иди ко мне, чертёнок, — стискивая в ладонях его попку, прошептал Валерио.       Он сжимал в руках упругую плоть, наслаждаясь плавящимся от удовольствия мальчишкой. После смерти Асти у Валерио не было никого. Муж игнорировал его, а других близких друзей, с которыми можно разделить постель на пару-тройку жарких часов, не нашлось. Лаццо ни с кем и не стремился водить знакомства. Такие уж — точно. Да и приятелей у него не нашлось. Жорже не в счёт. Их отношения сложились определённым образом ещё здесь и не претерпели изменений в другой стране. Валерио не видел в нем любовника, особенно в свете собственных подозрений насчёт того, что у друга в браке все ладится.       Донки же под руками Валерио прогибался, не ведая о невесёлых мыслях Лаццо. Не позволяя себе стонать, мальчишка кусал губы, ставшие уже и без того малиновыми и пухлыми ещё сильнее.       — Сладкий мальчик, — жарко шептал Валерио, разглядывая выделяющиеся ключицы.       Лаццо проводил по ним языком и прикусывал кожу. Толкнув паренька на кровать, Валерио завёл за голову его руки и почувствовал волну жара от одного вида покорного любовника на белых простынях.       — Какой ты, — простонал Валерио.       Перед глазами встал вдруг образ Фрэнсиса Болье. С черными волосами, гарцующего на диком опасном коне, такого, какого он видел в их первую встречу. Болье улыбался, растягивая губы и обнажая зубы. Смотрел на Валерио сверху вниз, и Лаццо был готов кончить от одного вида.       — Мой, — пробормотал он образу Болье и процарапал зубами по маленьким торчащим соскам Донки.       Мальчик выгнулся и захныкал. Он старался потереться возбуждённым членом о живот Валерио. А тот позволил, наслаждаясь чувством толкающейся в живот влажной от смазки головки. Руки скользили по телу, прищипывая кожу, срывая стоны, и Лаццо казалось, что он может влюбиться в мальчишку за одну лишь отзывчивость.       Август улыбался при встрече так радостно, словно старый приятель спустя пару лет разлуки.       — Дела такие дела, — фыркнул он. — Вот только все мои мысли занимали вы, Валерио. Все валилось из рук!       — Вы знатный врунишка, Август! Ваши дела закончились удачно?       — Благодарю.       Было понятно, что о делах Август распространяться не желает. Об этом Валерио ничуть не жалел — ему, признаться, было неинтересно. Тело томилось после забав в постели. Такие непривычные после долгого времени воздержания и потому ещё более сладкие и желанные. Рядом был Август, вкусно пахла еда в тарелке, и хотелось остановить мгновение.       — Добрый вечер.       Валерио с удивлением обнаружил рядом с собой Кларенса, старого приятеля, с которым был знаком лет с десяти. Они никогда не связывали себя общими делами, но частенько встречались. Кларенс, к тому же, делал большие взносы в благотворительный фонд, которым занимался раньше Валерио.       — Кларенс! Август, позволите, я приглашу Кларенса за наш стол?       — Конечно, Валерио. Мы знакомы с Кларенсом.       — Ну конечно!       Кларенс, заказав себе кофе, начал с интересом расспрашивать Валерио о том, как ему живётся. Сначала вопросы были вполне безобидными, и Валерио даже расслабился, с удовольствием рассказывая о жизни на новой родине.       — Ты никогда не думал, что живёшь с врагом нашего народа? Спишь с ним и ешь их еду? — поинтересовался Кларенс, и Валерио чуть не подавился.       — Ты считаешь, что мы до сих пор враги?       — А ты не считаешь? — дёрнул плечом Кларенс. — Стал мужем короля и все, забыл обо всем? Ты знаешь, сколько наших солдат погибло в этой войне? Ты же не думаешь, что поражение объявили без боя?       — Люди погибли с обеих сторон.       — Из нас сделали рабов, Лерио! Рабов их желаний. Вот ты, к примеру! Они захотели — и вот ты уже едешь туда, чтоб жить мужем одного из их знати. Разве думали они о тебе? Представь, если бы здесь ты оставил любимого человека?       — Я был одинок к моменту свадьбы, — осторожно пожал плечами Валерио, — и говори потише, ты обсуждаешь не самые безопасные темы.       Правильнее было бы велеть Кларенсу совсем заткнуться. Валерио тоже думал об этом обо всем, но каждый раз приходил к мысли о том, что он вряд ли может сделать что-то. Все они бессильны перед могущественным королевством. Безусловно, для каких-то войн дела его новой Родины идут неважно, но для того, чтоб стереть с лица страну, где он родился, препятствий нет.       — Ты думаешь, их бы это остановило?       — Что же ты предлагаешь? — поджал губы Валерио.       — Лично я — ничего, — дёрнул плечом Кларенс. — Но есть люди, которые не согласны мириться с тем рабством, в которое нас вогнал король.       — И не боишься говорить мне такое? Что если я доложу мужу?       — Я верю, что твоё сердце тут, на родине, и тебе не безразлична судьба нашей страны. Однако же, я засиделся, думаю, мне пора.       Август, стоило Кларенсу их покинуть, вернулся к безопасной и весёлой теме: говорил про новую постановку в театре, про моду на высокие сапоги с отворотами.       Валерио едва ли поддерживал разговор, вяло отвечая на прямые вопросы.       — Тебя так взволновала тема о несогласных с итогами войны? Я перешёл на ты...       — Тогда и я себе позволю так обращаться к тебе, — отмахнулся Валерио. — Какая интересная формулировка: несогласные с итогами. Что же, это популярное сообщество?       — Тайное, конечно. Но что может долго оставаться тайным в столице. Ходят слухи.       — И какие же?       — Разные. Ходят слухи, например, что сам король поощряет это общество, деньгами в том числе.       — Разве есть у них шансы? На что они рассчитывают? Август пожал плечами и больше ничего не ответил.       Когда он вернулся домой, его ждало письмо от супруга. Аккуратным почерком, ровными строчками была исписана одна страница:       «Мой дорогой супруг!       Позвольте выразить вам мою радость о вашем благополучном прибытии. Вы ничего не писали о дороге подробно. Бароны вам не докучали? Хотелось бы верить, что от их компании для вас был хотя бы небольшой толк. Большую ставку, отправляя их с вами, я делал на вашу безопасность, вы понимаете и сами. Господа отслужили при мне в последней войне и, смело могу ручаться, кое-что могут, даже если и кажутся со стороны неотёсанными медведями, как и я. Меня беспокоит, как встретила вас Родина после долгого отсутствия. Молюсь о том, чтоб оказанный вам приём был тёплым и соответствовал положенным супругу короля почестям. Как прошёл ваш визит к королю? Он был учтив? Оказалось, что стоило вам уехать, и у меня всплыло к вам пару десятков вопросов о том, комфортно ли вам и безопасно. Валерио, мне остаётся лишь просить вас о честности в этих вопросах.»       Валерио усмехнулся, пробегая глазами по строкам.       «После вашего отъезда самым неожиданным стало то, что во дворце опустело. Так удивительно было понять, что вы являлись неотъемлемой частью жизни дворца и моей. А вы там, вдали, вспоминаете хоть изредка о нас?       Если все же ответ положительный, то я могу рассказать вам о том, как у нас дела. Последняя партия хлопка ушла с очередным кораблем, а склад должны отстроить к следующему урожаю, так что вы можете об этом не беспокоиться.»       Валерио в смущении отвернулся от листа бумаги. Он ни разу как следует не вспомнил о своей затее с хлопком. Не говоря уж о том, чтобы не сбегать позорно, а остаться, занявшись решением проблем.       Он уже собрался писать ответ, как в дверь постучали и, получив разрешение, вошёл Донки. Валерио улыбнулся и тут же отодвинул бумагу. Вечер обещал быть приятным.