Брак и любовь

Арчи ждал Валерио в тенистом парке, на неприметной лавочке почти в конце аллеи. При встрече он тут же подскочил и заулыбался. — Я крайне рад вас видеть, Валерио! Простите, что вытащил из дома в столь поздний час. — Вы говорили, что нужна моя помощь? — Совершенно верно. Так безобразно приключилось, что я больше чем на неделю остался без жилья. Могли бы вы выручить меня и приютить у себя в доме? Валерио ответил «да» гораздо быстрее, чем начал думать о последствиях. Уж точно бароны доложат супругу о гостящих приятелях. И дело тут не в ревности, а в сохранении репутации. Не нужно быть большим умником, чтоб осознавать такие вещи. Но слово не воробей. — Вы не представляете, как я вам благодарен! Позвольте в знак признательности я угощу вас ужином. — Благодарю, я сыт. Возможно, по чашке чая? Скорее всего, человек, который не имеет денег снять гостиницу, получит приличный удар по кошельку от ужина в ресторане. — Пусть чай, — кивнул послушно Арчи и потёр виски. На среднем пальце блеснул дорогим камнем перстень, и Валерио на миг усомнился, что дело в деньгах. — Нам нужно забрать ваши вещи? — Вещи? — удивлённо пробормотал Арчи. — Ах да! Их привезут завтра утром, если вы не возражаете. Вместо чая они распили бутылку вина, пока за соседним столиком бароны цедили горький крепкий кофе. А после отправились к Валерио домой. Проводив до гостевой комнаты Арчи и дав служанке пару распоряжений, Валерио поймал баронов. — Планируете доложить королю? — Вы про вашего гостя? — насторожился один из них. — Про него. — Вы считаете свои действия предосудительными? — Как раз нет. Боюсь, как бы с ваших слов так не подумал Фрэнсис. — Не стоит об этом волноваться, — был ответ. Валерио зашёл к себе в комнату, отметил, что заботливый Донки поставил горячий чай у камина и повалился на кровать прямо в одежде. Кровь бурлила, словно он совершил что-то противоестественное, что-то запрещённое матушкой — стащил из буфета конфеты или порвал парадные брюки. Какая чушь! Валерио попытался выровнять дыхание и посчитать с закрытыми глазами овец. Он как раз дошёл до полсотни, когда в дверь постучали. На пороге стоял Арчи. Без пиджака, в рубашке, расстёгнутой почти до груди, он казался домашним. — Мне не спится на новом месте, — капризно сообщил гость. — Позволите побыть немного в вашей компании? Когда они уселись за чашкой чая, в который было добавлено по паре капель ароматной травяной настойки, Арчи откинулся в кресле и прикрыл глаза. — Вы знаете, Валерио, сказ об удачливой королевне? — Нет, — покачал головой Валерио. — Сказка, собственно, рассчитана на детей, но под собой имеет глубокую историческую основу. Королева Эмбер, прозванная в народе «Длинношеей», была женой короля Руперта. — Что-то я не помню такого короля. — Это было в другой стране. В Гольстегии. — Откуда вы знаете так хорошо историю Гольстегии? — удивился Лаццо. — Я жил там как-то пару месяцев и, изнывая от скуки, читал историю. — Кто вы, Арчи? — усмехнулся Валерио. — Слишком беспечно с моей стороны доверять вам, не зная, кто вы такой и для чего появляетесь рядом со мной. — Абсолютно беспечно, — кивнул собеседник и наклонился в своем кресле, оказываясь лицом к лицу с Лаццо. — Но иногда интуиция работает гораздо лучше логики. А разве ваша интуиция говорит, что я опасен? Вот посмотрите, одно ваше слово — и я у ваших ног. Безоружен и вашей полной власти. По губам Арчи скользила шутовская улыбка, но глаза были серьезны. Уже через секунду Арчи сидел снова в кресле и пил чай. — Вы слишком ловко уходите от вопросов, — покачал головой Валерио. — Вы позволяете мне это. Вы меня балуете, — рассмеялся Арчи. Валерио прикрыл глаза буквально на пару минут и почти тут же ощутил руки на плечах. Крепкие пальцы разминали мышцы. Какая-то невидимая черта ещё позволяла верить, что между ними все в рамках приятельских отношений, особенно учитывая, что они на его Родине, где связь между мужчинами скорее исключение, чем норма. Но Арчи в его спальне, его руки на плечах Валерио говорят о том, что это не так. Арчи наклонился, шумно вдохнул воздух рядом с шеей Валерио и вернулся в кресло. — Что происходит, Арчи? — хрипло спросил Лаццо. Собеседник усмехнулся и снова взялся за кружку с чаем. — Вы верите в любовь с первого взгляда, Валерио? — Нет, — фыркнул тот в ответ, раздражаясь от мысли, что Арчи посмеет сейчас подать ему под красивым соусом идею о своей влюблённости с первого взгляда. Но тот лишь рассмеялся немного нервно: — И я нет, Леро. На этом, думаю, самым верным для меня будет уйти спать. Валерио посмотрел на собеседника, внимательно разглядывая тонкие морщинки у глаз и едва наметившуюся улыбку. Лицо у Арчи загорелое, словно у простолюдина, но вот руки — гладкие, ухоженные. Брови широкие, делающие лицо мягче, более мальчишечьим, что ли. — Валерио? — Арчи привлёк внимание к себе, и Лаццо выскользнул из своих наблюдений. — Расскажите мне, Арчи, о себе? — попросил Валерио, подаваясь вперед. — А что ты хочешь услышать? — весело спросил мужчина и откинулся в кресле. Он закинул руки за голову и сцепил их в замок под затылком. Валерио заметил, как внимательно смотрит Арчи, как отзывчив в беседе. — Расскажи, — упрямо поджал губы Лаццо. Валерио вдруг почувствовал тепло и странное, давно забытое ощущение того, что находится дома. Он потребовал у слуги шампанского и с удовольствием наблюдал, как пузырьки лопаются о стенки бокала. Арчи потянул его к окну, показал на небо и сказал, встав за спиной: — Видишь, та белая звезда? Такая маленькая и неприметная? Она одна, рядом никого с ней? Валерио кивнул и ощутил на шее горячее дыхание. — Из моего дома она выглядит большой, яркой и вокруг — два десятка звезд поменьше. А здесь она кажется такой — тусклой и одинокой. Она — как я, — продолжил Арчи. — Где твой дом? — Далеко, — безразлично бросил Арчи. — Далеко, но в этот миг мне кажется, что он прямо тут. — И мне, — эхом отозвался Валерио. Сухие губы скользнули по щеке Валерио, и в животе вхорвались пузырьки возбуждения — от безумия ситуации, от ее запретности и абсолютной неправильности, которую в этот момент Лаццо желал больше всего на свете. В этот миг ему представилось, что происходящее — самое правильное и нужное. Но уже секунду спустя хлопнула дверь, и он остался один. Ночной холод из приоткрытого окна окутал в одно мгновение, а легкость от шампанского пропала, оставив на губах горькое послевкусие. Утро пришло вслед за бессонной ночью. Вечерний гость пропал не попрощавшись, словно и не было его вчера. Валерио пытался радоваться тому, что повод для дурного наваждения исчез, но с разочарованием справиться не смог. Он долго плескался под холодной водой, выйдя умываться во двор. Делал то, что раньше никогда не делал — пренебрегал теплой водой, душистым мылом и удобством личной ванной. Капли воды стекали по шее на плечи, и он стискивал зубы, запрещая себе ежиться от ледяных ручейков, бегущих вдоль позвоночника. К завтраку Валерио вышел собранным, в новом костюме и с безупречно вежливой улыбкой на губах — так, как любит мама. А она уже сидела за столом. Одна, в бледном персиковом платье. — Доброе утро, мама, — Валерио поцеловал родительнице руку и присел рядом с ней. — Все ли хорошо? — Дети мои — главная моя забота, — ответила мать. — Твоя сестра так влюблена. Это пугает меня. — Будем верить, что ее чувства находят отклик в сердце будущего мужа, — отозвался Валерио. Последнее, во что он верил — в большую любовь между сестрой и ее женихом. Мариса была молодой и влюбленной дурочкой, которую ослепили первые чувства к неудачно выбранному объекту и его сладкие речи. Бранч — типичный желающий нажиться на удачно подвернувшейся богатой дурёхе. Никто, конечно, не говорит, что из таких союзов выходят только поломанные судьбы и испорченная кровь аристократов, которую разбавили красной жижей простолюдина. История знала и хорошие примеры подобных союзов, когда вошедший в род мужчина действительно прославлял и поднимал дом жены. Но таких можно было посчитать по пальцам одной руки, и Бранч явно не подходил на роль прославителя дома Море. В положении сестры деваться было особо некуда. Надо было или быстро избавляться от ребенка, выдавая сестру, «испорченный товар», за непритязательного жениха, или наслаждаться имеющимся. И судя по тому, как Мариса яро защищала Бранча, дешевле было научить Бранча манерам, нежели пытаться по иному исправить ситуацию — дурные девицы любят чудить в попытке защитить свой выбор. В отличие от мужчин. На этой мысли Валерио ухмыльнулся — он сам и не пробовал отказаться от того выбора, который сделала за него семья. Можно было долго размышлять о том, что повлияло: необходимость с гордостью выполнить долг, слабость перед возможным наказанием или отсутствие собственной воли. Валерио предпочитал думать, что первое, но в моменты искренности с собой задумывался и о том, что два остальных варианта тоже имели место. Мама, также пребывая в собственных мыслях, теребила в руках кружевной платок и обводила отсутствующим взглядом пустую столовую. — Я приму ее выбор, если он — действительно результат глубоких чувств, но примет ли этот выбор отец? — Мама! — покачал головой Валерио и позволил себе легкую улыбку. — Вы в самом деле думаете, что отец выгонит Марису из дома прочь? — Смотря, что натворит ее муж, — тихо отозвалась мать, и Валерио прикусил губу. Мама, невзирая на то, что вела себя всегда скромно, подчиняясь, как и положено, мужу, проявляя часто такт, граничащий с наивностью, была женщиной отнюдь не глупой, хоть и предпочитала свой житейский ум никому не показывать лишний раз. И в этот раз она, как и Валерио, насчет будущего члена семьи иллюзий не питала. Что ж, это, безусловно, к лучшему. Мариса влетела в столовую, нарушая их гармонию грусти. Сестра Валерио сияла от радости. Подлетев к матери, она упала перед ней на колени и весело расхохоталась. — Смотри! Смотри, что мне подарил к свадьбе Бранч! Мариса бросила на колени матери жемчужное ожерелье на толстой золотой цепочке. Откровенная безвкусица, абсолютно негодная для дочери высокого дома. Валерио уже скривил губы, но мать растянула губы в улыбке и произнесла сухо: — Мне хочется, чтоб ты была счастлива, дорогая. Мариса, которую, как и Валерио, воспитывали в почитании традициям, семье и их положению, просто по определению не могла быть счастлива с этим мальчишкой. Однако была. По крайней мере, сейчас, в эту самую минуту была. И Валерио страстно желал, чтоб у сестры открылись побыстрее глаза, потому как она балансировала на грани чудовищной ошибки. — Мама, ты полюбишь своего внука, он будет таким же прекрасным, как Бранч. Валерио выдохнул. После свадьбы сестры он собирался уехать к мужу, потому что помочь здесь он ничем не мог.