Брак и любовь

Валерио Лаццо всегда гордился тем, что между чувствами и долгом он выбирает долг, ответственность и разум. Именно поэтому он абсолютно не понимал, как произошло то, что случилось тридцать минут назад. И почему он ни капли не жалеет о содеянном. Арчи появился, когда Валерио уже лежал в кровати, разглядывая тени от свечей на потолке. Стук в окно заставил его вздрогнуть. Распахнув шторы, Валерио в ужасе увидел Арчи, держащегося за карниз одной рукой. — Арчи! Вы сошли с ума! Второй этаж! — Это ты свел меня с ума. Куча других дел, а я думаю только о тебе! Холодные руки скользнули по щекам, огладили плечи и крепко прижали Валерио к себе. А потом было безумие, помутнение рассудка и что-то еще, чему Лаццо не находил определения. — Мое наваждение. С первого раза, как увидел тебя, — шептал Арчи в перерывах между поцелуями. А Валерио и не думал его останавливать, только оглаживал робко спину и вдыхал шумно воздух. Уже позже, в одиночестве, вспоминая произошедшее, Валерио перебирал в памяти чувства и ощущения, и от этого в животе порхали бабочки, исступленно пытаясь вырваться наружу пузырьками искрящегося, словно шампанское, счастья. Какая малость, казалось — ласкали друг друга, словно подростки. Какая дерзость — он разделил удовольствие не с супругом. Какое удивление — Фрэнсис, оказывается, успел приучить его к мысли, что он — личность для секса ни капли не интересная. То, что Валерио творил, шло вразрез со всеми его принципами. Но впервые ему было безразлично. Он желал лишь поменьше вспоминать о том, что где-то далеко его ждёт супруг, к которому однажды придётся вернуться. Долг, обязательства и традиции стали вдруг не важны, поддавшись одной сиюминутной прихоти, которую, крепко зажмурившись, хотелось назвать влюбленностью. Арчи пришёл и на следующий день. Опустился на колени перед Валерио, сидящем на узком диванчике, и прикоснулся губами к его ладоням. — Похоже, мы нарушаем все нормы? Мне кажется, что я схожу с ума — не могу думать ни о чем, кроме тебя. Всегда считал, что подобные чувства — полная глупость, — пробормотал Арчи и поднял взгляд на Валерио. Лаццо провёл ладонью по щеке Арчи. Они лежали почти не раздетые, гладили друг друга и болтали о полной ерунде. Валерио было неожиданно легко и приятно разговаривать на темы, отличные от светских бесед. Он много говорил, чувствуя, что давно не делился ни с кем о том, о чем ему действительно хотелось бы. Ни к месту вспомнился первый супруг и его любовник, хозяйничающий в доме, как полноправный собственник. Смешно, но и у Фрэнсиса был точно такой же возлюбленный. Издержки жизни аристократов требовали жениться не на тех, кого любишь. Возможно, сестре повезёт с ее выбором, идущим вразрез с нормами? Обо всем этом он без утайки говорил с Арчи, ругая себя за излишнюю откровенность и не имея при этом сил остановиться. А тот гладил его по голове, перебирал волосы и криво улыбался, словно болели зубы. Наверняка, тема для свидания была отвратительна. — Ты бы хотел? — перебил его Арчи. — Хотел простого счастья? Дом вдали от столицы, парочка слуг и никакой суеты. Время, когда не нужно думать, что говоришь. Наслаждаться на веранде чашкой кофе с утра и бокалом вина на закате. Просто быть без обязательств всему миру. Валерио посмотрел на Арчи с удивлением. — Сложный вопрос, — сказал он наконец и поднялся налить вина обоим. — Пока это сложный для тебя вопрос, ответ на самом деле один — ты не хочешь. А я был бы готов увезти тебя прямо сегодня к черту на рога, чтоб никто не мешал нам предаваться счастью. — Что мешает нам делать это здесь? — Ты слишком быстро забыл, что состоишь в браке. Валерио неожиданно для себя смутился и отошёл с бокалом вина к окну, хотя до того собирался вернуться в кровать. — Прости, — покаялся почти тут же Арчи. — Ты совершенно не мой, а я ревную, схожу с ума на пустом месте, не имея на то совершенно прав. Отставив бокал, Валерио залез на кровать и улыбнулся. — Предлагаю наслаждаться тем, что есть сейчас. — А как же утешающее «уедем, бросим все и уедем»? — фыркнул Арчи. — А ты бросишь все, господин без прошлого и настоящего? — сухо отозвался Валерио, чувствуя во рту отрезвляющую горечь от никчемных разговоров. — Почему такой титул? — А это не так? — Не сердись. Я и впрямь зря затеял этот дурацкий разговор. Обещаю, придёт время, и я расскажу тебе все. Веришь? Валерио кивнул и позволил утянуть себя в неспешные ласки, вновь отбросив прочь сомнения и тревоги. Он понимал, что совершал ошибку, все нутро кричало о глупом безрассудстве, но остановиться уже не мог. Утром, невыспавшийся, взъерошенный он махал рукой уходящему в первых лучах рассвета Арчи и пытался унять просунувшую совесть. Она кричала, что измена мужу — большая ошибка. Когда Арчи скрылся за углом, Валерио остался стоять у окна. Искрящаяся в крови влюблённость боролась с чувством долга и обязательствами, в голове молоточками бился вопрос «бросим все и уедем?». А перед глазами стояла описанная любовником картина: утро на веранде и чашка кофе. Так явственно, так чётко он видел существующую лишь в мечтах деревянную веранду, выкрашенную в модный коричневый цвет, в больших кадках цветы и тонкую скатерть на круглом столе. На тарелке ещё тёплая выпечка и заварка, отдающая мятой. Все виделось настолько чётко, что Валерио понимал слишком хорошо, что этого никогда не будет. Когда с тихим стуком отворилась дверь, и слуга внёс срочное послание от супруга, он понял это окончательно. Потому что письмо требовало вернуться домой, к Фрэнсису, немедленно, выехать в день получения и передвигаться верхом. Валерио не успел пожалеть о том, что не будет на свадьбе сестры. Только о том, что не сумеет попрощаться с Арчи — он даже не знал, как с ним связаться. Все кончено.