Брак и любовь

«Эзор, Герцог Штольган», — Валерио произносил это по несколько раз на дню. Он никак не мог привыкнуть к своим титулу и новому имени, хотя с момента отъезда из столицы прошло уже шесть месяцев. Шесть долгих месяцев, в течение которых он день за днём вспоминал в мельчайших деталях его прощание с Арчи и те обещания, которые они давали друг другу. Слишком много, суетно и торопливо они обещали одно за другим. Быть верными, дождаться, пронести чувства. И если в себе Валерио был уверен, то в том, что королю не приглянулось во дворце личико посвежее и помилее, сомневался с каждым днём все сильнее. К тому же, дела поместья затягивали его все больше, мешая отъезду в столицу то одним, то другим. Валерио знал, что большей частью это отговорки от собственного страха, но перешагнуть через них никак не мог. Здесь, в Штольгане, его встречала молодая невеста. Да что там молодая! Совсем дитя: ей исполнилось шесть за пару месяцев до его приезда. Свадьба была быстрой и формальной — никто не требовал от него консуммации брака. Супруга, Ниэль, обещала стать красавицей. Уже сейчас у неё были золотистые локоны и голубые глаза. Она доверчиво брала Лаццо за руку и просила не бросать ее. Отказывать ребёнку было сложно, и Валерио день ото дня откладывал поездку в столицу. Кроме новоприобретенного мужа у Ниэль была мать. Она была хоть и достаточно молодой, но излишне скромной и молчаливой. Слишком отличающейся от дочери. Слишком скучной для неё. Валерио стал глотком свежего воздуха для девочки и для поместья. С собой он привёз щедрые дары короля новому герцогу: золотые монеты и драгоценные камни. Все то, чем можно залатать дыры в бюджете Штольгана. Красивые платья для жены и ее мамы, новая крыша для дома, ещё слуг в конюшни и на поля. Здесь он чувствовал себя нужным. Мужчиной, хозяином. Все то, чего он хотел, о чем мечтал, было здесь. Перестал быть чужим приложением, которое большей частью вызывает досаду от того, что его некуда деть. Не хватало только Арчи. Образ короля Генриха не желал сливаться воедино с образом возлюбленного Арчи. И это приводило в такое отчаяние, что порой хотелось выть. Дни в Штольгане были похожи один на другой: он вставал в шесть и пил крепкий кофе в одиночестве, потом почти до десяти занимался бумагами, завтракал в компании юной супруги и вновь погружался в дела и встречи. Когда наступал вечер, приходило другое однообразие: безумная тоска, неудовлетворенное желание. Он сдавался так часто, потакая своим желаниям — бутылка вина, содранные штаны и правая рука на члене. Закрывал глаза и дрочил на Арчи, чувствуя к себе отвращение и жалость. Ниэль спасала его днем. Она обещала вырасти неглупой девушкой и уже сейчас умела находить подходящие моменту слова. А еще она умела смотреть глаза в глаза и ждать не требуя. Но Валерио не мог отказать. Ниэль давала ему то, чего не дал ни один из прежних мужей и чего было бессмысленно ждать от Арчи — почувствовать себя главным, ответственным. Герцог Штольган с супругой пропустили коронацию и свадьбу короля, не присутствовали на открытии бального сезона, и Валерио замирал каждое утро, разглядывая из окна дорогу, ведущую к столице. Он сам не знал, чего ждал: грозного приказа короля или милого письма от возлюбленного. Утро не задалось: голова болела еще до того, как он открыл глаза. Не успел Валерио допить кофе, как явились арендодатели с западных земель делить участок земли для посева пшеницы. Выгнать пришлось обоих — мужчины орали, словно злые бабы на базаре. Голова разболелась еще больше. За завтраком его восхитительная маленькая супруга впервые раскапризничалась и даже швырнула на пол тарелку. Наказывать не хотелось, но замечание сделать пришлось. И все мелочи слились в огромный ком раздражения и нервов. Он ушел в свою комнату гораздо раньше обычного и лег спать, чувствуя себя выдохшимся и опустошенным. Ночью снились кошмары настолько далекие от чего-то реального, что проснувшись и задыхаясь от ужаса, Валерио был рад, что все это плод его фантазии. Кто-то гладил его по лицу, шептал «тш-ш» и он успокаивался. Хотелось думать, что это Арчи. Арчи, который бросил все и примчался к нему, потому что тоже скучал слишком сильно. Валерио поднял голову, чтобы взглянуть на ночного утешителя, и с удивлением обнаружил в кровати рядом с собой Ниэль. — Что ты здесь делаешь? — хрипло спросил Лаццо девочку. — Ты кричал, — ответила она и, шлепая босыми ногами по полу, отправилась в соседнюю комнату. Вернулась со стаканом холодной воды, и Валерио выпил его с жадностью. — Спасибо, — кивнул он. — Велеть принести вина? — Ниэль столь явно старалась выглядеть взрослой дамой, что Валерио не смог удержаться от улыбки. — Нет. Иди, побудь со мной. Он прижал к себе хрупкое детское тело и прикрыл глаза. Никто не посмел бы и слова сказать, если бы ему вздумалось взять свое на супружеском ложе. Но Лаццо не представлял себя, занимающимся сексом с ребенком. С девушкой, чье тело не сформировалось настолько, чтоб получить удовольствие от процесса. Жена может спокойно, как сейчас, сворачиваться клубочком рядом с ним — он не прикоснется к ней. К тому же, его тело жаждало другого теперь. Валерио скучал по мужским рукам, по явной демонстрации возбуждения — вставшему члену. По Арчи. От себя не было смысла скрывать, с Арчи было слишком хорошо и слишком идеально. Настолько, что это пугало. Пугало потому, что Арчи и король Генрих были одним лицом. Генриха он не знал. Его мотивы, ценности и поступки были чужды и неизвестны. До утра он не заснул. Гладил девочку по волосам и думал. Перебирал в мыслях все произошедшее с ним за последние годы. Когда забрезжил рассвет, Валерио покинул спальню. Объезд владений был самой непривлекательной для Валерио обязанностью. Лошадь проваливалась в весеннюю грязь слишком часто, управляющий, Сток, постоянно что-то пояснял, а солнце слепило глаза. Возможно, сказывалась бессонница, частенько преследующая его на протяжении полугода, возможно, — частые головные боли, но Лаццо ненавидел путешествия по деревенской грязи всей душой. Он велел засыпать двор мелкими камнями еще в первую неделю своего приезда и отговорки управляющего о том, что сезон не располагает к поиску камня, не принял. — Раньше здесь росли мандарины, — указал Сток на ровные ряды деревьев, — большую часть продукта выкупал дворец. Но в последние пять лет у нас не было денег на то, чтобы ухаживать за деревьями должным образом. Плоды погибали. Валерио знал, чего хочет управляющий. Сток всегда хотел денег, при этом искренне радея за поместье. — Мандаринам быть. Порадуем королеву. — Как прикажете. Предыдущий хозяин, отец Ниэль, был застрелен одним из своих друзей. Игры в карты свели его в могилу — один из тех, кто давал в долг не выдержал и пристрелил неудачного игрока. Вытянутые из бюджета поместья деньги это, конечно, не вернуло, и былая красота требовала слишком больших вложений до сих пор. Денег, которые передал ему через Смита Генрих, было достаточно, но тратить их все разом Валерио боялся. Он не знал, какую прибыль принесет этот урожайный сезон. Возможно, придется жить на средства короля всю следующую зиму. А значит, покупать дрова, платить слугам, утеплять крышу, заготавливать еду. — Вы в первую нашу встречу говорили про охотничьи угодья. Что с ними? — Они пусты. В последние два года мясо было основным блюдом на столе в доме. — Восполнить численность за два года. Охотиться там я запрещаю. Но за каждого выпущенного в наших лесах кабана, зайца и тетерева назначь награду в десять золотых. Когда к вечеру они вернулись домой, во двор выбежала возбужденная Ниэль: — Гости! Эзор, у нас гости! Новость была не самой лучшей — он никого не ждал. Но спешился и, улыбаясь, пошел в гостиную. На диване, в компании матери Ниэль сидели Ромарио Асти и Андре Лейсар. — Герцог Штольган! — Асти поднялся с дивана, широко улыбаясь. — Мы ваши соседи. Столько слухов ходит о брате королевы, что мы не удержались от личного знакомства. Простите, что не дождались приглашения! Валерио фыркнул, расслабляясь. — И я рад встрече с вами. Он точно знал, что они для него не опасны. Больше не любовники, конечно, и никаких общих дел, но нарочной пакости с их стороны не будет. — Ниэль, велите накрывать на стол. Угостим соседей чем богаты. Валерио всегда обращался лишь к супруге, прививая девочке с первого дня то, что она хозяйка в доме. И это должно проявляться не в капризах о новом платье. Они остались одни уже спустя пару минут. — Мы посмели заехать узнать как у тебя дела, — тихо сказал Лейсар. — Генрих не разрешил увидеться с тобой в столице. — И как далеко вам пришлось ехать для этого, соседи? — ухмыльнулся Валерио, усаживаясь в кресло напротив них. — Не слишком далеко. У Ромарио тут небольшое поместье в семи часах езды. — Герцог Штольган, мы бы хотели выразить восхищение вашей выдержкой в течение последних событий, — сухо проговорил Асти. — Мы хотим, чтоб вы знали, что мы готовы оказывать всестороннюю поддержку новой королеве и ее семье. — Благодарю. Всегда важно знать, что на чужой земле есть к кому обратиться за помощью. Весь остальной вечер прошел на удивление легко. Не было тяжелых и бессмысленных воспоминаний. Они поужинали, обсудили за столом новости из столицы, поиграли в присутствии дам в карты и разошлись по комнатам вскоре после того, как ушла спать Ниэль в сопровождении матери. Валерио прекрасно знал, чем занимаются Асти и Лейсар в гостевой спальне и был уверен, что его не прогонят, если он навестит их. Вот только эти отношения были закончены и не вызывали больше у него ни тоски, ни печали. Лаццо был рад их приезду, к своему удивлению, и еще больше был рад тому, что их приезд подарил ему знание о том, что он отпустил их: больше не печалится и не сердится.