Валерио шёл по мрачному коридору картинной галереи. Изображённые в полный рост уважаемые предки рода Асти высокомерно взирали на него с полотен. Зажжённые свечи не давали возможности осветить в полной мере весь коридор, и чувство таинственности, ползущего по спине холодка, не покидало Лаццо всё время. Он не слишком понимал, зачем пошел сюда, точно не для того, чтоб изучить предков мужа — в нарисованные лица он толком не вглядывался. Валерио сел на пол, прислонился к холодной стене и закрыл глаза.
Неделя охоты началась для Валерио легко, непринуждённо. Впервые в жизни он слишком мало думал о том, что на нем надето, какая подана еда и насколько хорошо выглядит он сам. Непривычное чувство свободы поглощало его целиком. Он будто парил на крыльях из странного коктейля страсти и безрассудства. А на плечи легкой пыльцой оседала любовь, не позволяя пропадать с губ едва заметной улыбке.
Лейсар ловил его на лестницах, обнимал в коридорах и целовал, целовал, целовал. Губы от этого были яркими и пухлыми. Ромарио смеялся, обнимал их обоих и говорил, что счастлив и даже слишком.
Мама гладила Валерио по щеке и нежно шептала, что мужья соответствующие, что бабушка непременно оценила, если бы здоровье позволило ей лично приехать в гости. И даже Жорже, брак которого не удался совсем, улыбался, говоря, что Валерио выглядит неприлично счастливым. А Лаццо чувствовал себя именно так и не желал совершено хоть каплю умерять радость.
Король приехал в гости с любовником и тремя фаворитками, привёз с собой королеву и целый штат личных слуг. Главным советникам страны было точно не до романа между хозяевами замка, что прилично радовало Валерио. Он обнимал горячо мужа и целовал любовника, позволяя себе наслаждаться такой нежной кожей, сильными руками. Один день они и вовсе не вылезали из кровати, наплевав с подачи Андре на все приличия и обязанности хозяев дома.
Его оргазмы были, как в книжках: с взлетанием до облаков, а возбуждение зарождалось бабочками в животе. Лейсар умел и ни сколько не стеснялся творить непотребства прямиком за праздничным столом. Он заставлял его кончить, не отвлекаясь от беседы с мадам Ондо; добивался, чтоб он кусал губы в бессилии, пытаясь сдержать стоны, за партией в покер. С Ромарио они занимались любовью в лесу, на охотничьей куртке Асти, пока остальные ловили оленя. Обнажённых, забрызганных спермой, их обнаружил Андре. Чтоб он не ругался, они ублажали его вместе и Валерио ртом довёл до оргазма Лейсара. А потом Ромарио целовал его запачканные спермой губы. Так мало времени и так много моментов, которые словно кусочки мозаики можно сложить в единую картину счастья.
Жизнь за последние пару месяцев совершила слишком крутой вираж, чтобы у Валерио была возможность оценить всё непредвзято, с холодной отстранённостью, рассчитать наилучшую тактику поведения. Впрочем, пытаясь быть честным с собой, Лаццо понимал, что быть разумным и практичным — то, чего ему хотелось меньше всего. Позже, когда пройдут годы, он обязательно подумает о том, изменилось бы к лучшему или нет всё, будь он холоден, отстранён и практичен. Но в те дни он был счастлив, сыт и пьян одной лишь этой беззаботной влюблённостью.
Утро дня, который изменил всё вновь, вывернул крутой поворот в жизни Валерио, не спросив его на то ведома, было до отвращения прекрасным: солнечным, жарким и наполненным ароматами цветущих в саду трав.
Они собирались на охоту, во дворе было шумно. Андре смеялся, заправляя в волосы какой-то дамы цветы, сорванные с клумбы. Ромарио обнимал его со спины, почти безразлично наблюдая за происходящей кутерьмой.
— Ты достоин драгоценных камней и металлов, а не сорванной с грядки травы, — прошептал он на ухо Валерио, когда Лаццо скривился от особо откровенного комплимента любовника. — Смотри, что у меня есть для тебя.
Валерио обернулся и взял протянутый на тонкой цепочке медальон. Он вряд ли предназначался для ношения на шее, даже женщиной. Массивный, в рамке из золота овал горного хрусталя был расчерчен умелым художником в их портреты.
— Какое чудо, — прошептал Валерио.
Его следующую фразу заглушил пронзительный визг. Лаццо помнил, как падал на землю Андре, хватаясь слабеющей рукой за расплывающееся на груди красное пятно. Как больно дёрнув его за руку, к Андре бросился Ромарио и, пойманный меткой стрелой, упал на грудь мужу. И люди, в панике мечущиеся по двору. Визг, крики и мёртвые тела на дорожке во дворе. Лаццо чувствовал, как немеют от ужаса руки и губы. Он стоял не в силах двинуться с места и предпринять хоть что-то. Происходящее вокруг казалось настолько абсурдным, что мозг напрочь отказывался воспринимать действительность.
Сухие губы разомкнулись и на удивление требовательно и громко крикнули: «Соф!» Не думать и не анализировать оказалось до смешного просто. Он замкнулся на срочно появившихся делах. Узнать, не стало ли кому-то плохо от такого потрясения, проводить до кареты тех, кто пожелал отбыть из небезопасного дома Асти. Велеть накрыть стол для оставшихся и подать успокаивающую настойку на травах.
А вот ночью, выйдя в коридоры замершего в темноте дома, Валерио позволил себе потонуть в отчаянии. Забиться в темный угол картинной галереи и кусать себе от отчаяния пальцы. Крутить в руках нагретый от тепла тела медальон и задаваться вопросом о том, что ждёт его завтра. Какой будет жизнь в чужой стране у вдовца, потерявшего любимых людей?
Он вышел из своего укрытия лишь когда в другом конце коридора, за окном, стало светло.
— Пусти! Пусти, говорю! Я пойду будить папу и Андре! Они спят в гостиной со вчерашнего вечера. Что о них подумают гости? — тонкий девичий голосок, раздавшийся в пустом тёмном коридоре, заставил Валерио словно наткнуться на невидимую преграду.
— Они не проснутся, глупая девчонка! Они умерли! Оставили нас с этим мужиком! Понимаешь?
Как он мог забыть о детях? Вот для кого произошедшее поистине сильнейший удар.
Лаццо шагнул вперед, нарочно громко топнув ногами. Дети замерли перед ним в ожидании.
— Всё будет хорошо. Мы справимся со всем. Ваш папа и Андре меньше всего хотели бы оставить вас. Со мной в том числе. Это произошло помимо их воли.
***
Валерио Лаццо любил быть честным с собой. Ему нравилась в себе эта черта, даже, можно сказать, восхищала. И сейчас он совершенно точно знал, что не желает налаживать отношения с чужими детьми. Но это ничуть не мешало ему осознавать тот факт, что воспитание не позволит игнорировать их наличие. Традиции и ценности прочно въелись под кожу, стали неотъемлемой его частью.
Король вызывал его к себе. В изумрудные комнаты, где он остановился по приезду.
Статный мужчина, ухоженный и подтянутый, король выглядел гораздо моложе своего возраста. Рядом с ним сидел молодой юноша – любовник короля, слава о котором гремела на всё королевство. Эрнест, так его звали, был знаменит тем, что вертел королём, как хотел, имея огромное влияние и на самого монарха и на принимаемые им решения. Умелые манипуляции или действительно сильные чувства? По большей части Валерио было всё равно абсолютно. Но сейчас, стоя на коленях перед королём и ожидая дозволения подняться, он позволил себе поразмышлять об этом пару секунд.
— Ну же! Андерс! Что ты заставляешь его стоять на коленях? У человека горе!
— Разве горе — повод не выказывать уважение своему королю? — вальяжно и размеренно произнес Форте.
Эрнест недовольно цыкнул, но спорить не стал.
— Присаживайтесь, Валерио. Выпейте с нами чаю. Я обрисую вам сложившуюся ситуацию.
Лаццо изящно поднялся с колен, склонил голову в знак признательности и сел напротив короля.
— Вы должны понимать, Валерио, — мягко произнес Форте и погладил кончиками пальцев раскрытую ладонь любовника. — Ситуация сложилась мерзкая и отвратительная. Слухи о том, что вы таким образом избавились от ненавистного вам мужа, уже вовсю гуляют по столице, попав туда раньше первых уехавших отсюда гостей. Последнее, чего мне хочется, разжигание новой войны с местью за убийство главы рода, как повод. А потому, надеясь на ваше благоразумие, сообщаю, что вы формально остаётесь наместником при малолетних наследниках Ромарио. Сами наследники отправятся к деду с бабушкой, дабы получить должное воспитание. А вы останетесь в столичном поместье Асти.
Решение короля было крайне лояльным и милостивым по отношению к Валерио, и Лаццо это прекрасно осознавал.
— Благодарю вас за проявленную милость, Ваше Величество.
Король благодушно кивнул и снова глянул на любовника. Тот как-то мигом погрустнел и опустил голову.
— И, чтобы вам было проще, я пришлю к вам младшим мужем Фрэнсиса Болье.
Валерио с трудом сдержал удивлённый возглас. Он только что похоронил любимых ему людей, а король выдумал его тут же женить? Впрочем, мотивы короля были яснее ясного и не казались чем-то необычным. И всё равно, прежде чем вымолвить благодарности, Лаццо потребовалось несколько секунд, чтоб взять себя в руки.
— Располагайтесь в столице, Фрэнсис присоединится к вам через пару месяцев. Как раз окончится срок траура. Ещё раз соболезную вашей утрате, Валерио.
— Благодарю, Ваше Величество.
— Кстати, — окликнул король, когда Валерио был уже в дверях. — Как вам мой подарок на свадьбу?
— Спасибо, Ваше Величество, ваш подарок поистине королевский.
Форте весело фыркнул и взмахом руки дал понять Валерио, что беседа окончена.
Выйдя из комнат короля, Лаццо дернул плечом, не понимая совершенно, о каком подарке идет речь.
***
Сборы не заняли много времени — личных вещей ещё не накопилось, а того, что он привёз с собой, было немного.
Кони фыркают и резво тянут карету вперед. Валерио прикрывает глаза и старается не думать о том, что его ждёт. За последние месяцы каждый раз, когда он решал, что всё в его судьбе устаканилось, жизнь закладывала очередной вираж, успешно доказывая Лаццо, что его собственная судьба — последнее, чем он волен распоряжаться. Хочется домой. Закрыться в собственной комнате, хлопотать о благотворительности и собираться на балы, где он всех знает, где чувствует себя имеющим место. Туда, где его не бросает с волны на волну из причуд и фантазий судьбы.
Минута слабости, которую Валерио позволил себе, едва закрылась дверца кареты, затянулась на весь срок поездки. Он практически не ел и крайне плохо спал. Так что суетную столицу, окутанную туманом плохой погоды, он встретил с раздражённым равнодушием.
В отличие от родной страны, где улицы столицы сияли чистотой, газоны по бокам от пешеходных дорожек украшали цветы, этот город больше напоминал большой базар, растянувшийся от края до края. Больше получаса карета Валерио и три сопровождающих его телеги ехали, пытаясь пробраться сквозь толпы торговцев.
Новое жилье Валерио ничуть не напоминало предыдущие два дома Ромарио Асти. Дом был строгим и чопорным. Иных слов, описывающих тёмно-серое здание с аккуратными кустами на газонах, у Лаццо не было. Валерио шагнул в услужливо открытую слугой калитку и замер, пытаясь понять, что испытывает при виде нового дома. Но никаких чувств, кроме щемящего душу и мешающего сделать толковый вдох отчаяния, он не испытывал. Политическая игрушка, не имеющая большой ценности, потому как его король не пойдёт против Форте, если с ним что-нибудь случится, а сам Форте вряд ли станет переживать о его судьбе в случае чего. Вдовец, потерявший сразу двух любимых, едва обрел их. Человек, не имеющий права голоса в чем-то, кроме того, что он желает съесть на завтрак. Так что его будущая тюрьма выглядела вполне соответствующей его настроению. Добро пожаловать, господин Валерио Лаццо, не так ли?
