Дожди прекратились тем же днём.
"Наконец-то!" — возликовал Рон, высовываясь после занятий в окно на третьем этаже. Он прокричал это громко, на всю округу, и Гарри тоже кинулся к распахнутым окнам, перевешиваясь через подоконник.
Сквозь грязные сырые тучи пробивалось бледное измученное солнце. Оно казалось обессиленным сражениями с непогодой, но медленно наливалось обыденной желтизной, чтобы вернуть марту его заслуженное тепло. Золотой свет, разгораясь всё ярче, рассеивался по сырым территориям, и капли дождя сияли крошечными искрами на тёмных тропинках и полянках.
Гарри вдохнул, и мокрый воздух свежей прохладой проник куда-то внутрь, запуская ураганчики энергии блуждать по всему его телу. Наконец-то солнце, тёплое, заливающее красками всё вокруг, и никакой промозглой серости!
— Квиддич, — безапелляционно заявил Рон, хватая его за рукав, и потащил по этажам вниз, к главному выходу. — И только заикнись про домашние задания!
А Гарри и не хотел. Ему нужна была передышка от непрерывных мыслей о Лорде, о танцах, об учёбе и предстоящем разговоре с Малфоем — да просто ото всего. Потому и сорвался следом за Роном, почти бегом спускаясь по скользким склонам.
Квиддичное поле не пустовало. Конечно, ведь тренировки никто не отменял, а до официального их начала старшие не упускали возможности спокойно полетать. В понедельник поле всегда находится в полном распоряжении Гриффиндора.
"Находилось", — хмуро буркнул Рон, сильнее щурясь по мере приближения к трибунам. Как раз неделю назад Слизерин вдруг решил, что двух дней тренировок ему маловато будет, третий подавайте, и провёл совершенно варварскую оккупацию поля.
Уже сейчас, за час до начала тренировки, в первых рядах на трибунах сгрудились ало-зелёные пятна: два факультета сцепились, враждебно отстаивая свои права, и разве что искры во все стороны не летели. Подходя ближе, Гарри слышал взрывающуюся возмущением музыку проводников — чьи-то эмоции пересиливали самоконтроль.
Воскликнув что-то для привлечения внимания, Рон сорвался с места, на помощь сокомандникам. Гарри только успел посмотреть ему в спину, когда Рон лихо перемахнул через два ряда, твёрдо вставая бок о бок с напряжёнными Дином и Джинни против тройки слизеринцев. Что уж сказать, стеной встали на защиту своего права и своей чести.
Легко подпрыгнув, Гарри быстро взлетел на спинку сидения первого ряда, пружинисто перескочил второй и встал рядом. Всемером тяжело было умещаться в проходе между рядами и ещё грозно смотреть друг на друга, особенно когда плечистый Рон в одиночку занимал половину свободного места.
Разговор был короткий, на уровне агрессивных "Уходите-а-то" фраз, не приводящих ни к чему, кроме как к разгару азарта у обеих сторон.
Долго ждать не стали: призвали по метле, притащили сундук с мячами и пообещали друг недругу скорейшего поражения. Гарри хмыкнул. А как иначе могли решать вопросы квиддичные команды?
Он тоже призвал метлу из разложенных неподалёку — не так давно кто-то проспонсировал обновление гриффиндорской экипировки, и новенькие "Нимбусы" стали достоянием команды. Гарри подозревал в филантропии Сириуса, прознавшего, что крестник какое-то время заменял на поле Джинни. Блэк, должно быть, рассчитывал, что он приживётся в роли ловца, как отец. Не сложилось, конечно, — Гарри был слишком увлечён танцем и поиском информации. Зато сейчас, оседлав холодное, отполированное древко метлы, с улыбкой поблагодарил формально неизвестного спонсора.
Как же давно он не летал! Отдавшись тренировкам и расследованиям на шестом курсе, он совсем позабыл о простых, незамысловатых радостях. Через раз выходил гулять, пропадая в архивах; пропустил тройку праздников, попросту потерявшись в датах; и, наконец, забросил квиддич.
Когда-то Гарри хотел вступить в команду, курсе на первом-втором, когда ещё не сдружился с мисс Грейнджер и пытался заполучить вожделенные "Тайны лёгких мотивов". В те времена он кидался из крайности в крайность и, конечно, как многие в его возрасте, воображал себя талантливым ловцом или охотником, разрезающим воздушные потоки на новенькой (может быть, даже именной) метле.
А потом был третий курс, когда свою сестру, юную Джинни Уизли, близнецы Фред и Джордж притащили в команду, расхваливая, как настоящую молнию и чуть ли не талисман, приносящий удачу. С ними же был Рон, не определившийся с позицией, но заведомо влюблённый в любую, кроме "загоняющей" — очень уж он хотел отличиться и не идти по стопам старших братьев.
Гарри отчётливо помнил третий курс, в отличие от более ранних. Рон тащил его на поле при любом удобном случае, и они тренировали на стареньких мётлах скорость, манёвренность, а иногда, если Поттер приходил до конца тренировки команды, его привлекали к игре. Пробовали как охотника и загонщика, ставили на вратаря, но в итоге сошлись на ловце. Гарри и Джинни летали почти на равных, одна превосходила хитростью, другой же выигрывал своей отчаянной, бесстрашной прямолинейностью, частенько приводящей на тонкую грань победы и расплаты за неосторожность.
В итоге он оказался в запасе. Вышло само собой, просили присутствовать на играх, болеть и быть готовым заменить Джинни. Гарри не возражал, его не очень-то волновал квиддич. Душу грели полёты, и их было достаточно, к тому же на то время он пропадал в изучении "Тайн" и дуэлях с профессором Люпином, упорно ковавшем из Поттера боевика. Хватало и неясного, зарождающегося увлечения Тёмным Лордом.
На каждой игре рядом сидел Рон. Да, он был в запасе, так и не сумев пробиться в основу, но, вскакивая и начиная кричать что-то в поддержку, хватаясь за волосы, ликуя после каждого заброшенного мяча, он словно был там, на поле, летал с игроками вместе. Рон не расстраивался, Гарри не помнил такого, и никогда не опускал руки. Заканчивались тренировки — и он оставался, чтобы отработать пару манёвров; была возможность — и Рон играл. Играл без устали, и Гарри иногда поражался ему.
Должны же у человека кончаться силы. Блёкнуть надежды. Хоть иногда, чтобы дать разуму передохнуть от беспрестанной радости и незатейливости, от яркости каждой эмоции. Но они не кончались и разгорались ярче.
Порой казалось, что самому Гарри не набрать столько огня и веры, столько уверенности, сколько было в Роне Уизли, беззаботном и не слишком догадливом, но ярком и никогда не опускающем рук.
Всем своим естеством он был похож на солнце. Тёплое, но способное обжечь недруга и никогда не перестающее светить, сколько бы туч ни преграждало ему дорогу.
Взлетев над самым высоким квиддичным кольцом, Гарри смотрел, как бережно Рон поправляет значок капитана, и понимал, что лучшего выбора Вуд сделать не мог. Кому же ещё доверить команду, как не тому, кто ни разу не усомнился в её силе. И второй год Рон не давал повода усомниться в себе.
— Я вброшу мяч, — прокричал Гарри, чтобы услышал каждый на поле. Играть и давать Гриффиндору перевес в силе, к которому могли подкопаться змеи, он не хотел и взял на себя роль судьи.
— Не надейся, — хмыкнули сбоку, и в спину ударил поток воздуха.
Притормозивший на мгновение Малфой ускорился, змейкой пролетая между колец, и скрылся где-то за цветастыми трибунами.
Гарри передёрнул плечами. Вот и четвёртая змея, скорее всего, пряталась в засаде, чтобы ужалить повнезапней.
Подлетела серьёзная Джинни, сказала, что в этот раз побудет охотником.
— Только сейчас, на моё место больше не рассчитывай, — в конце не выдержала, заулыбалась. Знала ведь, что когда соревнуются Поттер с Малфоем, во все стороны летят искры. А сейчас это были повздорившие Поттер с Малфоем. Двойной перфоманс.
Гарри улыбнулся в ответ и оглядел площадку. Рон завис у колец, на противоположном конце его зеркалил незнакомый слизеринец. Крэбб и Гойл кружили рядом, их массивные фигуры Гарри попросту не с кем было путать. И ведь мог же догадаться: где эти прихвостни, там и Малфой. Драко хоть и гонял их с завидной периодичностью, но отвязаться никак не мог. Слишком преданные для змей, словно приказал кто Малфоя охранять.
Крэбб покачивал битой загонщика, а вот руки Гойла были пусты — собирался играть за охотника. Гарри нахмурился. В их команде были Джинни и Дин, сейчас образовавшие пару для "охоты", а вот загонщика не наблюдалось.
— Осторожнее, мячи отбивать некому, — подлетевший Дин услышал его напряжённое замечание и серьёзно кивнул. Уж он-то свою напарницу в обиду не даст.
Спустившись к земле, Джинни бросила Гарри квоффл — нужно было провести вброс — выпустила снитч — Малфой замер, демонстративно не следя за его полётом — и последней рванула цепочку бладжера, тут же бросаясь в сторону. Решили играть с одним.
Сжимая ледяной мяч, Гарри набрал высоту, равняясь с Дином и Гойлом. Джинни тут же оказалась рядом.
— До поимки или двадцати заброшенных, — обе стороны согласно кивнули, и Гарри как можно выше подбросил квоффл.
Тут же он отлетел назад, чтобы не быть сбитым вихрем рванувших игроков, и сам набрал высоту, замерев рядом с ухмыляющимся Малфоем. Тот, щурясь от редких порывов ветра, оглядывал поле в поисках снитча. Он не казался сколько-нибудь напряжённым или хотя бы заинтересованным происходящим, тогда как у Гарри внутри всё поджималось в предвкушении рискованной гонки. Драко усиленно делал вид, что случайно оказался на поле, хотя само его присутствие однозначно говорило о наличии плана. У слизеринцев всегда был план, но сейчас Гарри не мог представить, на что он рассчитан, и потому просто крикнул:
— Готов?
— Ты как всегда предсказуем, Потти.
Малфой сорвался с места так быстро, что Гарри подавился пылью, которой на такой высоте, по идее, быть в тех количествах, что он заглотил, не должно. Фыркнув, он навалился на гладкое древко, задавая максимальную скорость. Погоня началась.
Малфой шёл влево, и Гарри неотступно следовал за ним. Малейшее движение вбок, ускорение, он чувствовал каждую слизеринскую уловку и сейчас не столько гнался за соперником, стараясь раньше отыскать снитч, сколько намеренно игрался с его нервами. Малфой резко нырял вниз, и Гарри, не мешкая, оказывался с ним так близко, что, казалось, ещё чуть-чуть, и он сможет за прутья ухватить чужую метлу. Драко, чувствуя погоню, сильнее жался грудью к древку и гнал, гнал вперёд. Только уйти никак не мог. Проходило пять, десять минут, а Гарри всё преследовал его, и безумные виражи, что наматывали по полю два ловца, со стороны походили на безумный, хаотичный полёт двух взбесившихся молний. О поиске снитча речь пока даже не шла.
Хотя на двадцатой минуте пришлось притормозить: что-то кричали со стороны гриффиндорских колец. Гарри, подрезав Малфоя, кое-как взглянул вниз. Рыжее пятно активно махало руками. Звонкий, недавно сломавшийся голос определил в нём Рона:
— ...издеваетесь? Спускайтесь!
Малфой, кое-как выровнявший метлу после поттеровского манёвра, остро зыркнул и пошёл на снижение. Гарри, не отставая, обогнал его у самой земли.
— Даёте, ребят, — хмыкнул Дин, играющийся с квоффлом. — Пять минут как мы их порвали, а вы всё копаетесь.
Двадцать очков или пойманный снитч. Гарри, не слишком расстроенный, извинился, затем уже радостно поздравил. Глянул на спины слизеринцев, величаво удаляющиеся с площадки, и, немного отдышавшись, оповестил:
— У вас тренировка скоро, я пойду, — прохлада, не ощущавшаяся в азарте игры, начала пробирать вспотевшее тело, и Гарри, накинувшего поверх рубашки и брюк только лёгкую мантию, постепенно охватывал озноб.
— Нет бы остаться, — укоризненно толкнул его в плечо Рон и отобрал метлу. — Иди давай.
Поплотнее закутавшись в тонкую ткань, Гарри поспешил убраться с площадки. Особо, уходя, он не оглядывался, и потому, когда через сотню метров на плечо тяжело легла чужая рука, дёрнулся в сторону, как ошпаренный. Малфой. От испуга с языка сорвалась первая же мысль:
— Чтоб этот твой лёгкий шаг!
Драко поморщился. Поттера он нагонял почти бегом и, толком не восстановившийся после воздушной погони, сейчас часто и едва слышно дышал. Они пошли рядом как ни в чём не бывало, разглядывая медленно приближающуюся громаду замка.
Встревоженный неловким молчанием, Гарри не знал, что сказать. Думал извиниться, да только слова не вязались между собой. С Малфоем он не общался уже вторую неделю, пока копался в книгах, подбирая материал, и в работе мысли о ссоре не слишком-то доставали. Но вот прошла половина дня, как Гарри вернулся в свою, не переполненную литературой жизнь, и беспокойство уже успело прогрызть в груди порядочную дыру. Рядом, самозабвенно копая, прорывала себе дорогу вина с сожалением в ассистентах, и над ней, расправив серые потрёпанные крылья, зависла тоска. Сильная, бесцветная, гложущая каждый уголок сознания, она питала заодно и сомнение.
Грубо отогнав задние мысли, Гарри просто вывалил на Драко всю информацию. Пересказал каждый день, что провёл в Малфой-мэноре, даже неловко и быстро прошёлся по теме партнёрства, объясняя тем самым своё настроение по возвращении.
Драко слушал равнодушно. К поттеровской речи, живой, щедро сдобренной чувствами, он приспособился курса с четвёртого и ловко вытягивал из нагромождения эпитетов основные сведения.
— Ну и какой ответ ты от меня ждёшь? — хмыкнул он под конец, оценив задумку Лорда с приглашением. Точно такое же получила половина его однокурсников, а на несведущего гриффиндорца впечатление произведёт неизгладимое. То, что нужно вечно охочему до лёгкой театральности Поттеру. Ему обыкновенные чувства кажутся слишком простыми. Потому и выбрал себе в цели окружённого дымкой слухов Тёмного Лорда. Драко отлично различал в характере Поттера романтизм, пусть и тщательно спрятанный за нагромождением упрямства и гриффиндорства. Последней черте Малфой давно перестал искать определение. Гриффиндорство оно и есть гриффиндорство.
— Поможешь? — вот и сейчас Гарри склонил голову на бок, демонстрируя вопросительное ожидание. А Драко с его "первого ряда" отлично видно всю составляющую поттеровского театра, зрителем которого он ощущал себя не первый год. Сиди да наблюдай спектакль, успевай только вовремя разгадывать особо мудрёные задумки.
Сейчас Гарри спрашивал спокойно, а Драко, заглядывая в свой мысленный словарь-переводчик, видел его надежду. Во взгляде — вина, на плечах лежит заместо накидки колючее напряжение — вон как резко дёргается, выпрямляется. Поддержки ищет, хоть и не признается никогда. Виноват, сам понимает.
— Посмотрим, — на этот ответ Гарри задумывается, и Малфой почти слышит, как скрипуче и тяжело сдвигает он какие-то свои убеждения в сторону. Приготовился выдать что-то неожиданное, раз так долго готовится. Вернее, сам Поттер думает, что неожиданное. По лицу его мало что скажешь — всегда больше внутри себя переживает, но поживи рядом с ним пару лет и поймёшь, что личность он весьма предсказуемая. Спокоен — улыбается, а что-то из ряда вон — и идёт самым трудным путём.
Прежде чем Гарри успел подать голос, Драко раскрыл у него перед носом правую руку. В воздух перед оцепеневшим парнем подлетела блеснувшая золотая искра. Мгновение — Гарри схватил её, щурясь от слепящих бликов.
— Ты украл снитч?!
— Он заманчиво мелькнул рядом за пару секунд до начала.
Гарри застонал.
— Я гонялся за тобой двадцать минут!
— Твои проблемы.
— Малфой! Его нужно вернуть!
— Вот сам и займёшься этим, — Драко пожал плечами, скинув на Поттера всю ответственность. — У них залежи таких.
— И как тебе только не стыдно, — беспомощно оглядываясь на поле, Гарри всё-таки не сворачивал с пути до замка. Разглядывая слабо дёргающий крылышками снитч, он оглаживал его узоры кончиком пальца и незаметно цокал на Малфоя.
— Поворчи ещё тут, — хмыкнул Драко. В поттеровском театре, наконец, закончился спектакль-трагедия, когда страдали вокруг даже зрители — преимущественно от скуки — и началась короткая комедия в одну сцену, пока Гарри возмущался и волновался, размахивая руками во все стороны. Актёр, ни дать, ни взять. Сказать ему, что ли? — Рассказывай давай, что за танец.
Заметно воодушевившись, Гарри начал крутить пластинку-лекцию о танго. Драко, сперва прислушивавшийся к его словам, вскоре замахал руками, приблизительно на тридцатой секунде:
— Можешь не объяснять, хватит названия.
— Но...
— Поттер, — Драко тряхнул шевелюрой и ухмыльнулся высокомерно, по-слизерински. И уверенно — Гарри сказал бы, по-гриффиндорски, потому что Малфой имел свойство успокаивать и подбадривать этим мимическим жестом. Вряд ли, кроме его друзей, найдутся люди, кто назвал бы его усмешку хотя бы дружеской... и Гарри был этому даже рад. Ведь Малфои всегда держат лицо для широкой публики.
До того, как они оказались в замке, Драко молчал. Свои планы он пояснил кратко:
— В комнате в семь, — и скрылся за поворотом, не реагируя на дальнейшие вопросы. Снова спешил куда-то.
Гарри смотрел ему вслед какое-то время, и улыбка осторожно бросала тень на его лицо. Всё-таки он скучал эту неделю, друзей так просто из жизни не выкинешь. Зато теперь словно и не было ссоры, они с Драко разговаривают спокойно, без намёка на обиду. Если признаться, Гарри ценил в дружбе с Малфоем это негласное правило. Бойкот бойкотом, а после его прекращения забываются все претензии. Или откладываются в ящик подальше, если ты слизеринец.
***
До семи оставалось ещё два часа, и Гарри потратил их на решение второстепенных, но важных вопросов. Первым делом зашёл в совятню — в тумбочке уже пару дней ждало отправки письмо Сириусу.
Однажды Блэк заявился в школу посреди учебной недели, не дождавшись регулярного двухнедельного письма от крестника. Выяснял, отчитывал, даже предлагал напоминалку прислать. Его забота была похвальна, и Гарри радовался, что нужен кому-то
настолько сильно... Но право, на фоне бесконечных разъездов Сириуса и его общей несерьёзности волнение скорее было присуще профессору Люпину. Тот тоже писал, чаще через Блэка, и Гарри всегда ждал их общих посланий. Вот только ответ иногда отправлять забывал, за что частенько получал гневные отповеди.
В этот раз от крёстного и Люпина за месяц не пришло ни одного письма, и Гарри медленно начинал волноваться. Новостей в Англии точно хватало, и то, что он не сообщил мародёрам о псевдопрограмме с Реддлом, должно было вызвать шквал возмущений со стороны того же Сириуса. Блэк терпеть не мог политику Тома, да и любую мелочь, связанную с именем Тёмного Лорда. Слишком свежи, он говорил, воспоминания о настоящей, "небумажной" войне, которую так радостно, с восторгом когда-то превозносили Пожиратели. И Реддл был впереди всех.
Гарри старался не думать о тёмных аспектах его биографии. Они, как и прочие моменты, висели на стенде в Выручай-комнате, и Гарри не обелял Волдеморта... но Том, тот маг, с которым он познакомился в Малфой-мэноре и в котором признал своего партнёра... для Гарри это был другой человек, без сотен трупов на руках. Живой. Настоящий.
Отправив письмо со школьной совой, Гарри вернулся в Гриффиндорскую башню. С ним часто такое случалось: нацелившись на какое-то событие, он совершенно не знал, чем занять себя в ожидании. Вот и устроился у камина в гостиной, задумчиво разглядывая желтоватый потолок. Шесть часов вечера. Оставался час.
Долго маяться от безделья не пришлось. Гриффиндор — не тот факультет, где каждый будет молча сидеть в именном углу. Львы не станут молчать, когда им есть, что поведать друзьям, и не побоятся спросить, если понадобится.
Прошло пять минут вдумчивого медитирования, когда Гарри позвал Денис Криви. Четверокурсник, весёлый и очень любопытный, Гарри иногда брал посмотреть его фотографии — красивые, наполненные неопытным воодушевлением. Большинство карточек запечатлело красоту Хогвартса в разные времена года, и Гарри даже оставил себе парочку. Не за деньги — Денис, как и его брат, всегда находил, на что поменяться.
Вот и сейчас бодро подскочил и замер напротив. Хотя замер — громко сказано, мальчик то и дело пружинисто перекатывался с пятки на носок, и его камера, большая, почти как у Колина Криви, раскачивалась из стороны в сторону на широкой чёрной ленте, повязанной вокруг шеи.
Гарри обратил на него внимание не сразу, но когда увидел, взбодрился, сел поровнее. Сразу видно: есть предложение.
— Га-арри, — с милой детской улыбочкой протянул Денис. Ему, всё ещё не вошедшему в переходный возраст и сохранившему мягкие, светлые черты лица, она очень шла, а для друзей предвещала, как правило, что-то крайне интересное. — Есть предложение, от которого ты ну никак не сможешь отказаться.
Дождавшись искры любопытства, промелькнувшей в глазах своего зрителя, Денис, точно маленькая молния, сразу же оказался на диване под боком Поттера. Гарри в руки легли новенькие, совсем недавно проявленные фотографии. Просмотрев парочку, он заулыбался. Дракучая ива. Красивая, распустившаяся, на одной карточке она ласково стряхивала остатки снега с розовых цветков, что росли на её стволе. На другой осторожно черпала своими широкими листьями воду из лужи и большими бриллиантовыми каплями питала сочные сине-розовые лилии, украсившие её массивные корни.
Гарри взял ещё пару фотографий, протянутых сияющим Денисом. Вот он сам сидит на скамейке подле Дракучей ивы. Волосы, тогда ещё длинные, играются с ветром, в них путаются розовые лепестки. А на следующей фотографии — конечно же — они с Драко. Сидят абсолютно молча, Гарри читает, а Малфой, запрокинув голову, разглядывает ярко-голубое небо.
Конечно же Гарри помнил тот день.
— Маленький шпион, — взлохматив волосы хихикнувшему Денису, он аккуратно сложил фотографии. — Колись, зачем принёс?
— Ну-у, — мальчик сделал вид, что задумался. Вышло не очень хорошо, да и сдался он слишком быстро: — Научи меня иллюзии!
И снова Гарри вспомнил тот день. Суббота, плавный спуск к Хогсмиду. Драко что-то многозначительно втолковывал Гермионе и Рону, а он отвлёкся на группу четверокурсников. Те шли, жалуясь на профессора Флитвика — то ли задал им много, то ли ещё чем-то не угодил старенький преподаватель чар.
Гарри же Флитвика любил. Светлый, радостный маг, творящий настоящие чудеса не ради драки или обороны, а просто потому, что призвание его было — волшебник. Он танцевал всегда легко, словно годы над ним были не властны. Когда Гарри приходил на дополнительные занятия, Флитвик никогда не повторял тот материал, что давался в классе. Нет, он учил творить чудеса иллюзий, зачарований и всегда говорил, что магия — это не только какая-то цель. Это ещё и очарование.
Вот и наколдовал Гарри тогда четверокурсникам бабочек. Изобразил плавную "арку" бёдрами, провёл полукруг стопой, невесомо взмахнул руками — и в воздухе закружились серебристо-сиреневые махаоны. На вопросы только и ответил, что чары, на самом деле, интересный предмет, и убежал догонять друзей. Даже не рассмотрел, кому представление устроил.
Зато сейчас догадался — Денису и компании. Братья Криви давно собрали группу любителей фотографии и частенько выбирались на импровизированные фотосессии. Результаты, кстати, всегда хорошо расходились по рукам учеников. Кто закладку себе живую сделает, кто альбом собирать начнёт — процветал крошечный бизнес, тремя словами.
— Так что, научишь?
Гарри картинно сморщил нос, когда Денис, устав ждать ответа, растолкал его плечо. Среди непосвящённых уходить в мысли надолго опасно — покалечат ещё.
— Научу, научу, не дерись только. И учти, у нас только час.
— Нашёл, чем пугать, — мальчик фыркнул, поняв, что нашёл своего клиента. Ловко выхватил у Гарри из пальцев четыре заветные карточки и, обмахиваясь ими, как веером, резво вскочил с дивана. — Учи давай!
— Учу, учу, — проворчал, поднимаясь, Поттер. Хотел было, как старик, поворчать на неуважение к старшим, но просто махнул рукой. К тому же, пока он вставал, пока собирался и думал, где найти место для занятия, Денис оперативно призвал своих "коллег"-фотографов того же курса и младше. Так что теперь основной колорит гостиной составляли любопытные глаза младшекурсников. Диваны расставили вдоль стен, задремавшего в кресле Симуса осторожно задвинули в угол и уставились на новопровозглашённого учителя.
Гарри хмыкнул, призвав проводник. Можно и так.
Покидал он гостиную, переполненную бабочками самых разных цветов, пород и размеров. Дети были в восторге и практиковались без устали, пара насекомых даже успела пролететь за Гарри в проём за картиной. Бабочки-преследовательницы оказались навязчивы, и какое-то время Гарри просто отмахивался от них. А когда взглянул на призванные часы — похолодел и сорвался с места.
Пять минут восьмого. Малфой ненавидел опоздания.
***
Обвинить в собственной непунктуальности получилось того же Драко.
За пару минут оказавшись у стены на восьмом этаже, Гарри какое-то время резво расхаживал вокруг да около, пока, отдышавшись, не понял: дверь не появляется. Подошёл, постучал по каменной кладке. Точно кто-то засел внутри.
Как оказалось, Малфой. Растрёпанная беловолосая макушка показалась минут через пять. Осмотрев коридор, Драко наткнулся на готового возмущаться Поттера и шире открыл дверь.
— Заходи давай.
— Чего лохматый такой? — поняв, что конфликт из-за его опоздания не предвидится, Гарри подметил лёгкую одышку и закатанные рукава белоснежной рубашки. Малфой был без жилета и мантии, всего-то в классических брюках, рубашке и лёгких танцевальных туфлях.
— Угадай, — хмыкнул Драко, открывая обзор на совершенно незнакомую гриффиндорцу залу.
Медный потолок, подпираемый тёмными балками, под наклоном уходил вверх, словно комната находилась на последнем этаже башни. Из-за своего "тяжёлого" цвета потолок казался низким, небольшие оконца, расположенные по обеим его сторонам, освещали светлый паркет. С правой стороны, вплотную к стене, в выступах разместились длинные белые диваны, но Гарри они казались не очень удобными, больше декоративными. Сама зала была просторной, в ней спокойно мог разместиться большой круг танцующих. Особое внимание привлекало зеркало — во всю стену, как раз напротив входа, оно отразило зашедшие фигуры, и Гарри даже не сразу понял, что их было три. Засмотревшись на новую обстановку, он в последнюю очередь заметил Джея — он подошёл сбоку, оправляя свою рубашку, одетый точно так же, как и Драко. Танцевали, значит.
— Что за комната? — кивнув улыбнувшемуся Джейми, Гарри посмотрел на отошедшего к диванам Драко.
— Из мэнора, — тот пожал плечами, устраиваясь поудобнее. Джей тут же оказался рядом, сел осторожно с левого бока, искоса поглядывая на умиротворённого партнёра. Выглядел он уже привыкшим, пусть и немного скованным. — Ну что, Поттер... Не напомнишь, зачем пришёл?
