Движение «за» и «против»

Хогвартс-экспресс издал повторный протяжный гудок, напоминая, что вечность он ждать не будет. В тот же миг Ремус, замахав с улыбкой руками, подтолкнул Гарри к выходу. Они вместе на прощание обернулись к распавшейся компании друзей, на платформе в тот момент оставались только Гермиона и Рон; те прокричали что-то сквозь общий гвалт. — Пойдем, — Гарри кивнул, отворачиваясь к стене-выходу. На плечо мягко и ненавязчиво скользнула рука профессора, когда они вместе вышли в мир магглов. Гарри не возражал против его заботы. Настолько она была осторожна и незаметна, что всегда оставляла в душе отголоски радости и тепла. Ремус был другом отца и Сириуса, и именно благодаря ему у Гарри с третьего курса появился настоящий дом. Крёстный — вечно в разъездах, не привык к стоячему образу жизни, под его опекой летом Гарри бы ждали вечные странствия с бездонным рюкзаком. Или, что вероятней, "сказочные" каникулы у тёти Петуньи и дяди Вернона, гораздо более безопасные: гнаться за Сириусом значило ежеминутно рисковать чем-нибудь. Но Ремус, он не любил путешествовать. Осев на три года в старом поместье Блэков, он превратил обветшалый дом в уютное семейное лоно. Когда дверь на площади Гриммо скрипнула, впуская Гарри, он зажмурился по привычке. Первое время, когда Ремус ещё не взялся за обустройство дома, всё в нём дышало клочками пыли. Сейчас же по лицу скользнул тёплый свет настенных лампад. Вычищенные стены красовались серо-фиолетовой отделкой, паркетный пол сиял, начищенный до блеска, а впереди, в распахнутых дверях в большой зал, сиял ореол золотого света. — Добро пожаловать, — Ремус оказался рядом, его довольный и гордый взгляд бродил от подставки для зонтиков, заботливо отставленной в угол, до начищенных картинных рам. — Нравится? — Это удивительно, — тихо сказал Гарри, чтобы не сорваться на восторженные пронзительные восклицания. — Ты его оживил... — И правда, — на плечо мягко легла рука. — Ну что, пойдём? — Ага. Столовая, залитая оранжевым светом заходящего солнца, представляла собой место уютное и обжитое. Не знай Гарри, что Ремус всецело предан читальной комнате, предположил бы, что чаще всего он бывает здесь. Напротив окна, в центре, разместился тёмный дубовый стол. Раньше его покрывала пыльная скатерть, но от неё Ремус избавился в первую очередь. Выбирая место, Гарри провёл рукой по испещрённой рубцами поверхности. История этого стола была ему неизвестна, но он, словно израненный и стойкий боец, наверняка пережил не одно поколение Блэков. Ремус устроился под окном, Гарри, щурясь, сел точно напротив. Спустя доли секунды появились чашки с дымящимся чаем, душистым и слегка охлаждённым. — Кажется, Сириус запугал нашего домовика, — доверительно наклонился ближе Ремус. — С тех пор как он уехал, я от Кричера ни слова не слышу. — Наверное, — пробормотал Гарри, смешавшись, когда разговор зашёл о крёстном. Неловкое чувство заставило его отвести взгляд, всё-таки они не очень хорошо расстались месяц назад. — Вы поссорились, так ведь? — Гарри кивнул, и Ремус, облокотившись на стол, слегка прищурился. — Мы редко можем понять, когда человек не грубит, а говорит от сердца. Когда его чувства настолько сильны, что переливают через край, и спокойно их уже не передашь. Гарри, ты знаешь Сириуса и понимаешь: он не станет кричать понапрасну, — фыркнули они почти синхронно, взглянули друг на друга и заулыбались. — Нет, бывает, конечно... но он такой человек. И если уж вбил себе в голову, что твой партнёр опасен, ты знаешь, из него этой идеи уже не выбить. — А ты? Что думаешь ты? — Я... не знаю, Гарри. Ходило много слухов, но что сильнее коверкает правду, как не они. В прошлом случалось много плохого, и настоящее, гораздо светлее тех тёмных лет, не каждого способно переубедить. Сириус в числе тех, кто не прощает свои потери. А я... я стараюсь не смотреть назад. То, что было, нам уже не вернуть. Тёмный Лорд, которого знали мы, возможно, исчез с сотнями невинных жертв. Возможно, сейчас есть Том Реддл, гениальный политик, вернувший себе рассудок. Но только возможно, ты понимаешь? — Да. — И если бы спросили меня, какую судьбу бы я выбрал члену своей семьи... то вряд ли переплетённую с личностью Тёмного Лорда. Но ты ведь не спросишь, да? Ты ведь пойдёшь до конца. Ремус улыбнулся. Гарри смотрел на него, понимая, что многое отдал бы, чтобы не видеть эту улыбку. Она была нежна, как всегда, наполнена заботой и готовностью примириться. Такая... ремусовская, что сердце немного щемило, а совесть начинала скулить. Гарри не мог бы описать её на словах, из всех сравнений она походила на мёд и на солнце, светлая, с отголосками настоящих, искренних чувств. И как Гарри хотел бы сказать, что послушает его, ведь хочет навсегда стереть покорность во взгляде Ремуса. Он бы даже соврал, чтобы тому было спокойнее. Но через неделю назначен был бал, и всё, что он мог теперь, это признаться: — Не отступлю, — и видеть, как Ремус кивает в ответ. Он не был обижен и не считал себя преданным, ведь заранее предсказал, какой услышит ответ. Но всё же каждый раз сердце заходилось в бешеном танце стыда и благодарности. Гарри знал: он волен решать, как поступит, и его выбор примут. Но он никогда, никогда не врал, ведь Ремус, пусть и не требовал правды, с извечной тенью согласия и верности на лице призывал быть честным. Хотя бы с самим собой. — Хорошо. Кстати, попробуй вот этот чай, говорят, он навевает волшебные сновидения. Гарри расслабил плечи и благодарно принял дымящуюся чашку. Оставалось надеяться, что разговор с Ремусом был последним из разряда серьёзных и впредь он сможет немного проплыть по течению без сторонних советов и игры в предсказания. Ночь после приезда Гарри и правда провёл волшебную. Спал он без снов, но так спокойно и крепко, словно дом на площади Гриммо внезапно стал для него самым безопасным местом на свете. К слову сказать, всё предыдущее лето, что он провёл в особняке Блэков, обернулось чередой ночных кошмаров. Как ни любил Гарри и Ремуса, и Сириуса, но, подрываясь по ночам от неопознанных скрипов, шорохов и слышимого только ему грохота, к концу первого же месяца он чувствовал себя полностью выпитым. Примерно в середине июля в поместье обнаружился, по словам Ремуса, некий эмоциональный паразит, и по его истреблении каникулы стали несравненно приятнее. А первая же ночь после шестого курса, полная долгожданного спокойствия, подсадила зачатки уверенности в отличном начале грядущего лета. Проснулся Гарри чертовски довольный, быстро разобрал вещи и, ненадолго замешкавшись, подобрал себе гардероб. Всё-таки вне Хогвартса он мог позволить себе что-нибудь своевольное. Остановившись на тёмно-зелёной майке и мягких песочного цвета штанах, Гарри спустился в столовую. Кухней он называть сияющую, просторную залу с многоместным столом не решался. Конечно же, Ремус был уже на ногах. Иногда Гарри казалось, что тот не спит никогда, ведь каждое утро его встречали чашка горячего чая, завтрак и сияющий профессор Люпин. — Доброе утро, — они сказали почти синхронно. Профессор Люпин. С третьего курса Гарри не перестал называть Ремуса своим учителем, ведь, по большему счету, тот им остался. Летом они могли часами занимать тренировочный зал, отрабатывая какую-нибудь красивую и практичную связку. Сириус, когда оказывался неподалёку, фыркал, стараясь побыстрее ретироваться, а они слаженно фыркали ему в ответ. Блэк — он по крови импровизатор, и Гарри с Ремусом, теоретики и педанты до мозга костей, старались держать его "своеволие" подальше от собственной точности. — Нашёл что-то интересное? — мимоходом во время завтрака поинтересовался профессор Люпин. — Да, — получив "добро", Гарри отложил приборы (он с трудом одолел половину завтрака) и подался впёред. — Танго. — И сколько у нас времени? — прозвучало деловито, даже расчётливо. На слове "неделя" Ремус нахмурился, мигом поняв, с чего именно танго вдруг привлекло Гарри. — Хорошо. Тогда пойдём. — Сразу же? — Нет-нет, — он заулыбался и мягким взмахом ладони пригасил энтузиазм Гарри. — Никакой практики без партнёра и быть не может. Но вот теория... её я тебе предоставлю в полной мере. Пойдём-ка. Гарри со скрипом отодвинул стул. С подобным же скрежетом в его душе недовольно смещалось в тень представление о весёлой неделе практики. Всё-таки он размечтался. Ремус был ещё худшим теоретиком: он был приверженцем книг. Впереди маячили десятки и сотни танцев с собственным воображением... Чудесные намечались деньки.

***

Ох уж эти бесконечные процессы обучения. Гарри мог бы проклясть их, осознавай он в полной мере, что ненавидит именно тот отрезок времени, когда приходится укротить свою энергичность и часами сидеть-сидеть-сидеть... Учить. Наверное, поэтому, вздумай он написать биографию своей жизни, непременно бы пропустил десятки глав с подробным описанием каждой прочитанной книги. Вышло бы так, словно "р-раз!" — и по щелчку пальцев он знал всё на свете. Через неделю пришла пора собираться. Звучит эта фраза как раз в духе занимательной биографии с уклоном в любовную линию. Тем не менее, немногим позже рассвета Гарри уже был на ногах, лихорадочно дёргая завязки на лёгкой белой рубашке. Перед приёмом Драко предложил пару дней провести в Малфой-меноре, и, вспомнив Милдима, Гарри не мешкал с ответом. На прощание обняв Ремуса, пообещав сообщать о каждом событии, он покинул пределы поместья. Тут же сработал порт-ключ. Рывок, небольшой торнадо в желудке, и вот уже зачарованный свиток пеплом осыпался на каменную дорожку перед поместьем. Гарри фыркнул: "Конспираторы". Малфои — те ещё перестраховщики, кому попало свой адрес не доверят. Несколькими месяцами ранее у него не было времени тщательно и спокойно осмотреть Малфой-мэнор во всей его красе. Прежде Гарри видел его предыдущим летом, но с тех пор, кажется, изменилась некая невидимая деталь. Парадный вход поместья стал казаться светлее, просторнее. Заслуга ли это плюща, щедро овившего мраморные колонны-поддержки, или Гарри просто отвык от помпезности этого семейства, он не знал. По ступеням торопливо спускался Драко. Торопливость в его исполнении подчёркивалась всего парой аспектов: резковатым взмахом рук и склонённой вперёд головой. — Добро пожаловать. Предположив, что наверняка сейчас из окна наблюдает пара проницательных глаз кого-нибудь из семьи, Гарри выразительно и по всем правилам этикета расшаркался. Малфой вздёрнул бровь. — Никого, кроме нас, нет, пойдём уже. И фыркнул: — Неплохо. "Тренировался", — хотел похвастаться Гарри, но вовремя встрепенулся. Вряд ли обойдётся без шуточек, если он признает, что на самом деле долго и тщательно выверял перед зеркалом каждое движение для приёма. Для Тома. Парадный холл поместья по-прежнему был светел и элегантно напыщен. Лестница, с двух сторон ведущая на второй этаж, прямо под ней выход во внутренний двор. Из левого коридора, как только Гарри и Драко ступили под люстру, тихо звенящую магическими кристаллами, донесся торопливый, но мягкий стук каблуков. Почти сразу же он оборвался, стоило Гарри повернуть голову. Никого. — Ты говорил: мы одни. — Целитель и пара домовиков где-то бродят, — Драко пожал плечами. — Как тебе идея снова посидеть на веранде? Пошли. — Да... — Гарри пристальнее вгляделся в коридор. Домовики даже не используют обувь, а вот мягкий шаг танцевального каблука, почти не отражавшийся от стен больничного крыла, он помнил, точно вчера ещё удивлялся его осторожности. Проговорив с Драко пару часов, Гарри согласно кивнул на его желание отлучиться. — Дорогу найдёшь, — утвердительно заявил Малфой и уже на повороте бросил что-то по поводу почты. Гарри снова зачем-то кивнул. Дорогу он и правда не забудет, ведь гостил в мэноре, посчитать, всего три месяца назад, со скуки изучив почти каждый поворот в восточном крыле. Так что с веранды — во внутренний сад, обогнуть фонтан, окружённый разросшейся белой розой, из сада — в холл, а оттуда — направо и до конца вперёд, не сворачивая — совсем ничего сложного. Гарри остановился перед светлыми дверями. Золотая лоза всё также ползла по гладкому дереву, сплетаясь над головой в витиеватый узор. Он постучал три раза, почти сразу же открыв дверь. Медпункту незачем было меняться. Он всегда оставался светел и чист, пах душистыми травами, которые после всегда навевали воспоминания о лечебном крыле. — Минуту, — раздался голос из-за расставленных ширм. — Только... одну... минуту. Каждое слово прерывалось громким пластмассовым стуком и сопровождалось усердным выдохом. Осторожно прикрыв дверь медпункта, Гарри шагнул ближе, под свет из распахнутого окна. Генрих Милдим выступил из-за ширмы, снимая окрасившиеся перчатки. Он смотрел себе под ноги и беззлобно ворчал: — Ох уж этот мне корень: в воде растворяется без проблем, а вот ножом попробуй возьми... Гарри! — как только он поднял взгляд, с его лица исчезла тень усталости. Милдим просиял и, почти подлетев, заключил своего временного ученика в непродолжительные, осторожные, но радостные объятья. Те пару секунд, что Гарри касался кончиком носа его пропахшего лечебными настоями халата, поселили на лице Поттера счастливую улыбку. На короткое мгновение он прикоснулся к локтям учителя и отстранился, заглядывая в его невероятно серые глаза. — Работы сейчас нет, — Милдим подозвал чайник, — так что я готов услышать небольшую, но крайне занимательную историю от тебя. Согласен? — Согласен. Небольшой истории не получилось. Гарри только открыл рот, и из него полилась бурным потоком информация нужная и ненужная, с кучей деталей и чувственным описанием. Он рассказал всё про три месяца своего отсутствия, и целитель выслушал его так внимательно, что Гарри поверил: о нём беспокоились. К чаю он за время своего рассказа не притронулся, а когда Милдим уже поднялся из-за стола, разминая суставы, белый фарфор оказался ледяным. — Ну что, раз ты теперь свободен, предлагаю тебе новую работу... Как насчёт пройтись до танцевального зала и осмотреть пару магов? — Разве они ничего не заподозрят? — Представишься, как мой ученик... — выпуская Гарри из пустого медпункта, Милдим улыбнулся его радостному взгляду: по сути, теперь у него действительно был ученик.

***

— Поттер, ты иногда хоть мозги включаешь? Обозначенный слабо застонал и отвернулся к окну на широкой двуспальной кровати. В просторных покоях мэнора он даже не мог драматично уткнуться головой в стену и так уснуть... почему-то этот факт огорчал. Драко, которому воспитание не позволяло грохнуть дверью об стену, подлетел и замер статуей возмездия над уставшим, едва соображающим Поттером. — Как можно семь часов пропадать неизвестно где? Нет, ты мне объясни, Поттер. Это ведь, правда, интересно. Гарри вяло махнул рукой в сторону язвительного голоска. Тут же его ладонь была схвачена, а он сам — грубо перевёрнут на спину. Малфой навис сверху, ожидая ответа. — Ваш целитель дал мне пару уроков. — Пару? — Тройку... или четвёрку. Но в любом случае, — подорвавшись с кровати так резко, что Малфой шарахнулся в сторону, Гарри принялся разминаться, — в любом случае, это было круто! И полчаса уже прошли, так что я возвра— — Только попробуй, — Драко выхватил у него из рук заготовленный для конспектов пергамент и швырнул на покрывало. — Обед, Поттер, с моими родителями. По всем правилам приличия. И собирать тебя буду я. Гарри не успел толком опомниться, как с него содрали мятую рубашку с наскоро закатанными рукавами. Еле-еле отскочив, он прошипел, что дальше разденется сам, а Малфой, если не испарится, рискует отчитываться, почему из Мэнора был совершён побег. Драко, многозначительно хмыкнув, скрылся за дверью, а на кровати с хлопком появился комплект чистой богатой одежды. Неудивительно, что размер подошёл идеально. — Так, — обернувшись на скрип двери, когда Гарри покинул комнату, Драко быстро оказался рядом. Его пальцы проворно схватили две чёрные ленты, оставленные болтаться на поттеровской белой рубашке, и бережно завязали бант под горло. Огладив на всякий случай чёрную же жилетку, он критично осмотрел общую картину, довольно цыкнул и поторопил: — Нас уже ждут. Обидно было, что новую встречу с Милдимом придётся отложить, но едва ли целитель обидится, что ради него не жертвуют здоровьем и репутацией. Можно было, конечно, для проформы устроить протест, но Гарри ничего против обедов в кругу семьи не имел. А Малфои собирались именно в семейном кругу, и то, что его пригласили в малый обеденный зал, а не выделили место в общем, сказалось на хорошем расположении духа. — Лорд Малфой, Леди Малфой, — он поклонился в самых дверях и, награждённый улыбками, проследовал к столу. Малый обеденный зал представлял из себя светлое помещение со столом на восемь персон. Люциус Малфой разместился во главе, по правую руку от него обедала Нарцисса. Драко присел в центре, за пару кресел от родителей, и Гарри — точно напротив. Церемониальные трапезы не были его страстью, но в своё время Гарри с интересом изучил этикет и, приспособившись, с удовольствием демонстрировал хорошие манеры. Всё-таки выгоднее было запомнить пару дежурных фраз и держать осанку, чем шаркать или сутулиться в окружении косых взглядов. Когда за спиной скрипнула дверь, Гарри не обернулся: было не принято. Он только отложил приборы и, вздрогнув всем телом от неожиданности, уверился в правильности своего решения. — Лорд Малфой, Леди Малфой, моё почтение. — Мистер Реддл, — Люциус улыбнулся, — прошу вас. Конечно же, он сел напротив. Точно по диагонали, по левую руку от Малфоя, чтобы всегда, в любую минуту его фигура была видна хотя бы уголком глаза. Гарри кивнул на вежливое приветствие и скорее опустил взгляд. Чего он ждал? Того, что Тёмный Лорд запнётся на его имени или застынет соляным столбом в удивлении? Это была скорее его, Гарри, прерогатива. Завязался неспешный разговор о предстоящем празднестве. Краем уха отслеживая его течение, Гарри почерпнул пару важных деталей: танцы (их нужно повторить), гости — этих запомнить. Что самое главное, это слова Реддла, озвученные уже за пустым столом: — Я благодарен, что вы вновь готовы принять меня, Люциус. Гарри улыбнулся. Совершенно открытой и искренней улыбкой, какая бывает на лице человека только в моменты неподдельной радости. Он представил, что в предстоящие дни обязательно (непременно случайно) столкнётся с Лордом в коридоре пару или тройку раз, и улыбнулся. Та последняя встреча родила вихрь надежд, любопытства и предвкушения. Надо же было Реддлу посмотреть на него именно в этот момент? Скользящим, мимолётным взглядом, задержавшимся на его губах с неопределённым выражением. Гарри готов был поклясться: Том Реддл улыбнулся ему в ответ. Самым кончиком губ, но всё-таки улыбнулся, и именно этот короткий ответ дал начало новому витку так внезапно закрутившейся по спирали истории.